Найди меня в темноте

Охренеть, он просто в очередной раз протупил! Поддавшись напору ее умоляющих глаз, он охренительно облажался в который раз! Просто охренеть! Сначала Дэрил не понимает, что Бэт задерживается. Потому что не догадался взглянуть на часы на приборной панели тачки, когда она уходила. И потому не может отследить, сколько проходит времени с момента, как она скрывается в кустах. И он медлит. Потому что опасается пойти за ней слишком рано, вгоняя в краску и ее, и себя. И именно поэтому тупит. Охренительно тупит! Думает все о том бензине, что пришлось бросить у озера. Это просто был долбанный подарок небес столько бензина… и так все оставить для него… Херово… просто херово… Наконец тревога сжимает внутренности настолько невыносимо, что Дэрил понимает – по херу, если мисс Я-Вся-Такая-Правильная хватит удар, если он вломится в кусты в неподходящий момент. Ему просто необходимо знать, что с ней все в порядке. Он перекидывает через плечо ремень арбалета и берет винтовку. Потом запирает двери тачки, сам не понимая зачем. Но лишним не будет точно! - Бэт! – окликает Дэрил тихо, когда переходит дорогу и подходит к зеленым зарослям у дороги на несколько шагов. Чтобы она успела понять, что он тут. Что близко к кустам. – Бэт… я иду… А затем понимает, что если Бэт и была здесь, то куда-то ушла, пока он стоял и тупил на дороге, думая о том херовом бензине. Он рассматривает следы на земле и понимает, что она сама свалила из кустов куда-то. Поднимает голову и видит дом поодаль. Красный кирпич. Белые ставни. Аккуратный домик, который до всего этого дерьма стоил херову тучу денег. Подойти к дому и не быть замеченным из окон, если в доме кто-то есть, просто нереально. Ведь приходится пересечь огромную площадку перед домом, некогда ровно подстриженную лужайку. Он прищуривается и прикидывает, могла ли Бэт двинуть в дом, и какого хера ее вообще туда потянуло. А потом слышит ее крик и срывается с места, не размышляя больше ни о чем. Страх бьет его больнее приклада арбалета, который дважды ударяет в спину, когда он перепрыгивает через газонокосилку и кучу каких-то коробок. Расстегивает одной рукой ножны, а потом сжимает винтовку, толкает ногой дверь и входит в дом, выставляя оружие вперед. Они здесь. В гостиной этого шикарного дома. Бэт и какой-то плечистый темноволосый мужик. Стоят, наставив друг на друга пистолеты. Он сразу же замечает, что Бэт по пояс голая, только в трусиках от купальника и с ножнами на бедрах. Что смотрится очень странно в сравнении с мужиком, одетым в длинную куртку-парку и высокие сапоги, несмотря на жару, что стоит за окном. Она прижимает лифчик к груди одной рукой. Совсем неловко. Потому что он точно видит ее правую грудь. - Ну-ка, опустил свой долбанный ствол! – резко говорит Дэрил, беря мужика на прицел. Пока я не оторвал тебе яйца и не заставил сожрать их! Если ты только тронул ее…сукин сын, если ты только тронул ее! - Я так не думаю, мистер, - раздается откуда-то слева от него, и он тут же поворачивается в ту сторону резко. Через заднюю дверь в эту минуту входят еще двое. Один – седовласый мужик в ветровке и футболке с надписью «Самый лучший дед». Второй помоложе, лет тридцати, не больше. И немного пониже ростом. У седого в руках винчестер, направленный в его сторону. Второй мужик держит его на прицеле помпового ремингтона. Дэрил направляет винтовку именно на седого. Просто потому что он к нему ближе, и его надо снимать первым. - Что здесь происходит, Чак? – спрашивает седовласый у того, кто держит на мушке Бэт. Тот тут же откликается, не сводя глаз с нее. Внимательно следя за каждым ее движением. - Девка порезала Джойса, мистер Джоуэлл. - Сильно? – голос седого сбивается в волнении, и Дэрил чувствует, что дело принимает совсем не тот оборот, что хотелось бы. Особенно, когда откликается невидимый до сих пор еще один участник всего этого херова балагана. Он сидит на ступенях лестницы и зажимает грудь ладонью. Через пальцы так и сочится кровь. - Несильно, пап, но… но…, - судя по тону голоса юнец грозится впасть в истерику. - Он напал на меня, - резко говорит Бэт, и Дэрил с трудом сдерживает себя при этих словах. Палец с трудом замирает на курке винтовки. - Я всего лишь хотел… хотел… она была в доме… одна… и я хотел… я думал… Я хотел ей помочь, папа! Потому что думал, что она одна… а она прыгнула на меня… - Эрик…, - обращается седой к мужику с ремингтоном. Тот кивает и заменяет его, становясь на его место и по-прежнему держа на мушке Дэрила. Седой же опускает винчестер и спешит проверить сына, глядящего на него с испугом в глазах. Седой стягивает с того джинсовый жилет и расстегивает спешно рубашку, чтобы проверить рану. - Бэт, ты в порядке? – обращается к Бэт тем временем Дэрил. Она выглядит странно сейчас, и ему охренительно не нравится выражение ее лица. Она не испугана и даже ни встревожена. Словно ей в лоб не направлена пушка, а сама не стоит перед кучей мужиков полуголая. Седой резко оборачивается вдруг в ее сторону при этом вопросе, и Дэрил невольно подбирается весь, готовый атаковать всех вокруг, если будет сейчас угрожать опасность. А потом он невольно охреневает, когда седой говорит: - Чак! Накинь на девочку что-нибудь! Она же не может так стоять тут… Мужик, стоящий напротив Бэт, сначала колеблется, но потом медленно стягивает с себя парку, не спуская оружия и не отводя взгляда нее. Потом протягивает ей левой рукой куртку. Та только щурит глаза в ответ. Дэрилу сначала кажется, что она колеблется из-за того, что ей придется сейчас опустить руку, закрывающую грудь, и взять куртку. Но потом понимает, что это не так. Она просто ждет подвоха от этого жеста. Ждет, что сейчас за ним последует какая-нибудь подлость. И одновременно удивляется собственным ощущениям. Потому что сам он думает, что человек, который позаботился о том, чтобы прикрыть обнаженную девушку, наставившую пушку на одного из его людей и ранившую его сына – из тех, кого он сам с недавних пор стал отчислять к «хорошим людям». - Бэт, - тихо произносит Дэрил. И только после того, как он называет ее имя, она спокойно отнимает руку от груди, протягивая ее к куртке. Охренеть… На какой-то короткий момент в нем просто вспыхивает неудержимый огонь ярости, что она стоит в одних трусах перед столькими мужиками. Надо же было… охренеть просто, Бэт! А потом осторожно берет парку и натягивает на себя, пряча свою наготу. По-прежнему целясь в хозяина этой парки. - Послушайте, - обращается Дэрил потом к седому, который уже оторвал от рубашки сына полосу по низу и, сложив ту в аккуратный квадрат, устраивает импровизированный тампон на груди раненого. – Послушайте, мистер. Нам не нужны неприятности. Ни вам, ни нам. Я уверен, что произошла случайность. Долбанная случайность. Девочке пришлось повстречать немало людей. Она не могла знать, что ваш сын ей желает помочь… - Посмотри на него! Он и мухи не обидит! – резко вдруг отзывается седой и подскакивает на ноги. Дэрил непроизвольно напрягает палец на курке. – Ему всего девятнадцать! - Одна херова разница – девятнадцать ему или нет. Он мужик. Она девочка… Сейчас мужикам нужно только одно от таких, как она. - Не сомневаюсь, - вдруг цедит холодно седой, оглядывая сначала Дэрила с головы до ног, потом ее, хрупкую и маленькую. Такую юную с этим спутанным хвостиком, стянутым резинкой высоко на затылке. С этой долбанной косичкой в нем! Она выглядит сейчас как херовый подросток. И от осознания того, как это может выглядеть со стороны, а еще от понимания, что долбанный старик почти угадал в своих подозрениях, у Дэрила что-то сжимается больно внутри. - Как тебя зовут, милая? – мягко и ласково обращается он к Бэт, отводя презрительный взгляд от Дэрила. Долбанный мудак! Теперь по прошествии времени Дэрил ясно видит, к какому типу этот старикан относится. Выскочка из верхов. Куда когда-то такому, как он не было даже возможности шагнуть на порог. Который всегда будет смотреть на него свысока, каким-то херовым нюхом распознав в нем белую рвань, которой он когда-то был… - Я вам не милая, - отрезает Бэт. Холодно, как он сам недавно говорил Дэрилу. – И ваш сын пытался меня поймать, когда я убегала. На нем не написано, что он делал это с добрыми намерениями. - Хорошо… хорошо, - кивает седой. – Я хочу, чтобы вы оба отдали сейчас оружие моим людям. А потом мы поговорим. - А вы себе свое, конечно же, оставите? – спрашивает Бэт вместо ответа быстрее, чем Дэрил успевает открыть рот. – Удивительно глупо будет с нашей стороны сделать это, правда? - А что нам мешает перестрелять вас сейчас? Один выстрел Эрика разворотит череп твоего спутника, моя милая. И все. И никаких вопросов больше не будет, правда? Охренеть… просто охренеть… Дэрил снова напрягает палец на курке, размышляя, стоит ли ему сейчас же выстрелить в Эрика. Пусть он сделает это первым. Допустим, ему повезет выстрелить первым и вывести того из игры. Потом надо снимать мудака, держащего Бэт на мушке. Сразу же. В ту же секунду. Другого шанса не будет. И если повезет и в этот раз, то успеет завалить и его. Но самого Дэрила после этого снимает седой, у которого винчестер сейчас просто опущен дулом в пол. Хватит нескольких секунд, чтобы седой поднял оружие и выстрелил в Дэрила. Значит, он мертв… и скорее всего, следующей мертва Бэт… Конечно, она может все-таки завалить седого до того, как он выстрелит в нее после Дэрила. Седому нужно будет время, чтобы повернуться в ее сторону, а это шанс для нее. Какой-никакой херов шанс. Для нее. Не для него. Но она жива… Она остается жива и невредима… Но в ту же секунду, как Дэрил просчитывает мысленно варианты того, что можно сделать в этой ситуации, все становится вдруг бессмысленным. Потому что Бэт вдруг переводит взгляд в его сторону. Просто смотрит на него какую-то долю секунды. Но и этого короткого мига достаточно. Чак одним движением перехватывает тонкое запястье руки, в которой зажат пистолет, выворачивает Бэт руку и выдергивает пистолет. А потом обхватывает ее и прижимает к себе спиной. Дуло его собственного пистолета у виска Бэт. - Чак был маршалом до апокалипсиса. Подразделение по перевозке заключенных, - говорит седой медленно и уверенно. – Прости, милая. У тебя изначально не было шансов. Нам просто нужно было, чтобы твой спутник тоже почтил нас своим присутствием. Итак… давайте теперь я снова повторю свою просьбу. Только теперь тебе. Седой поворачивается к Дэрилу, доставая из кармана ветровки сигару. Нюхает ее, а потом улыбается довольно. - Давай, бросай винтовку. Иначе Чак вышибет ей мозг. Ты же не хочешь, чтобы Чак сделал это? И прежде чем ты скажешь, что тебе все равно, я должен тебе открыть одну вещь. Видишь ли… Седой снова нюхает сигару, с наслаждением закрывая глаза. Дэрила настолько он злит в эту минуту, что он бы с удовольствием пустил пулю ему прямо в переносицу. Долбанный мудак! - Я видел вас там, у озера. Пусть мне не совсем нравится то, что ты делал там с этой девочкой, но сейчас многое поменялось, правда? Словно люди забыли о том, что у них есть душа. Что есть мораль. Что есть границы. Эта девочка и ты. Ты! У Чака нюх на таких мерзавцев, как ты. Он их чует за милю. Профессиональное. Но девочке, вроде бы, хорошо с тобой. Так что… Седой вздыхает горько, поджимает губы и смотрит на Дэрила до боли знакомым взглядом. И почему-то ему кажется сейчас, что это не седой стоит напротив него. Это Хэршелл. Такой, каким Дэрил запомнил его еще по дням на ферме. Строгий, непререкаемый, рассудительный и такой… такой… Словно он дерьмо, прилипшее к его ботинкам. Вот какой был тогда Хэршелл Грин по отношению к нему. В самом начале. И именно таким взглядом его награждает этот седой, горестно вздыхая, что Дэрил Диксон посмел протянуть свои херовы руки к такой, как Бэт Грин. Забрал невинность… испортил… потому что он Диксон. - Давай, не дури! Чак ведь выстрелит. За годы, что прошли с конца света, мы повидали всякого. И готовы на многое ради своих. Бросай! Иначе где ты еще найдешь себе бабу сейчас? Баб сейчас мало. Особенно таких, как она. Она была маленькой… Такие сейчас долго не живут, напоминает знакомый голос Лена в голове. А потом Дэрил переводит взгляд на Бэт и видит, как стекленеют ее глаза. Ее пальцы медленно тянутся к застежке на ножнах, которые висят на бедрах поверх края трусиков от купальника. И Дэрил вдруг вспоминает слова Гленна. И то, как она убила Тромтона, став в одно мгновение машиной для убийства… - Я отдаю тебе винтовку. Твой мудак отпускает ее ко мне, - резко говорит седому. – Когда она будет в моих руках, я отдаю тебе остальное. - И арбалет, - произносит седой, показывая пальцем на ремень за плечом Дэрила. Охренеть, Бэт, на хера ты поперлась в этот долбанный дом? Что тебе тут было нужно? Теперь они будут полностью безоружными перед тремя мудаками… - И арбалет, - хрипло соглашается он, чувствуя, как что-то обрывается внутри при этих словах. Седой кивает. Дэрил протягивает по его знаку винтовку Эрику и скидывает арбалет на пол, а Чак в это время толкает в спину Бэт. Пробежав после этого толчка несколько шагов, она по инерции впечатывается в грудь Дэрила, заставив пошатнуться, но он быстро выпрямляется и прячет ее за свою спину. А потом выхватывает нож из ножен. Хер он останется без оружия сейчас… - У нас был уговор, - напоминает седой, поднимая ладони в успокаивающем жесте, заставляя своих людей убрать пальцы с курков. Дэрил только щурится в ответ. - Я не останусь без оружия. Кто мешает вам забрать его насовсем? Мы оба с тобой знаем, что остаться без оружия сейчас – это верная смерть. Забирайте огнестрел и расходимся! Вы в одну сторону, мы в другую. Нам не нужны проблемы. Мы просто уйдем с ней, - а потом говорит то, что заставляет Бэт, стоящую за его спиной, вздрогнуть. – Мы не желаем вам зла. Вы – хорошие люди. И мы тоже. Хорошие люди не убивают друг друга. Не должны этого делать… Седой удивленно смотрит на него, точно так же прищурив глаза, а потом вдруг улыбается. Широко. Радушно. Открыто. - Я Генри Линкольн Джоуэлл. Или Хэнк. Это мой сын Джойс, Эрик и Чак. Убери нож в ножны. Тебе никто не причинит вреда. Слово Генри Джоуэлла. По его знаку двое мужиков первыми опускают оружие. Дэрил колеблется ровно пару минут, потом тоже убирает нож в ножны. - Умное решение. И мы тебе оставляем тебе кольт, что у тебя сейчас за поясом под рубахой. Видишь? Мы тоже готовы идти навстречу, - кивает головой седой. – Итак… откуда вы? Что вы здесь делаете? - Дом чист? – вместо этого спрашивает Дэрил. – Вы в городке только вчетвером? - Как и вы - вдвоем, - говорит Хэнк, давая понять, что ему известно не только то, что за поясом у Дэрила пистолет. – Дом чист. Как и улица. Мы тут все подмели прежде, чем услышали, как вы подъезжаете по шоссе. А что такое? - Ей нужно переодеться. Где ее шмотье? - Я не…, - пытается возразить Бэт, но Дэрил берет ее за запястье и больно сжимает. Не тупи, Грин, тебе нужно сейчас одеться. Ты не можешь стоять в окружении мужиков практически голой. И мне охренительно не нравится взгляд этого бывшего маршала на твою грудь… так что топай отсюда и натяни на свою задницу джинсы… Поколебавшись, Бэт уходит на второй этаж, где как он подозревает, она бросила рюкзак и шмотье, а мужчины, оставшись наедине, снова настороженно оглядывают друг друга. Все, кроме Хэнка, который обнимает сына за плечи и ведет к дивану. Укладывает того, ласково отводит волосы со лба, а потом поворачивается к Дэрилу, которого по-прежнему настороженно караулит Эрик. Чак же отходит к окну, чтобы наблюдать за улицей. - Итак… я снова вынужден повторить свои вопросы. Кто вы и откуда? - А вы? - Понимаю твою настороженность. Сейчас тот, кто не осторожен, мертв. Что ж… хорошо. Но только ради той девочки, которая сейчас наверху. Только ради нее. Она заслуживает совсем иного, что сейчас окружает ее. В том числе и тебя, - после секундной паузы прежде, чем Дэрил успевает послать его хер, Хэнк продолжает. Совсем не удивляя Дэрила тем, что рассказывает ему в дальнейшем. Потому что он видел, насколько у них целая, совсем не потрепанная одежда. И что они совсем не выглядят изможденными скитальцами… – У нас есть безопасное место в Скотленде. На том берегу Потомак. Стены. Люди. Еда. Водоснабжение и электричество. - И ты говоришь мне об этом вот так просто? Почему? - Из-за нее. Она заслуживает нормальной жизни. - А у вас там в этом…Скотленде… нормальная жизнь? – едко бросает Дэрил. - Ну, если не считать мертвецов за стенами, то можно даже представить, что ничего этого и не было. Мы не привечаем таких, как ты. Буду откровенен с тобой. Такие, как ты выживут даже в выгребной яме. Но она не пойдет без тебя. А я хочу, чтобы она пошла… - Зачем? – напрягается тут же Дэрил. Рука неосознанно тянется к рукояти ножа. - У меня была дочь, - говорит седой тихо. - Такого же возраста, когда все это случилось. Ей ведь восемнадцать, верно? Я потерял... Когда все это случилось, я не сумел ее спасти. И я буду рад, если спасу ее. Я могу забрать ее силой у тебя. Могу. Но не думаю, что она будет рада этому. Не представляю себе, что она нашла в тебе, но уверен, что ей это не понравится. Значит, я должен буду терпеть и тебя. - Кто тебе вообще сказал, что мы пойдем с тобой? - Кто в своем уме откажется от безопасности за стенами? – смеется в ответ Хэнк. – Только безумец. Через пять минут он уже думает, что Бэт Грин безумна. Потому что она отказывается, когда он только озвучивает ей это предложение. Умница Бэт Грин! Ведь ей даже не надо давать намек, что не стоит упоминать Александрию… она просто обходит зону в разговоре стороной. Ссылается на то, что ей хорошо и так. - Мне хорошо с Дэрилом везде, - говорит она так, словно это та самая причина, которая скажет без лишних слов седому, почему она не хочет идти к нему за стены. При этой реплике у Дэрила становится даже горячо в груди отчего-то. Сдавливает дыхание в горле. - Что вы делаете здесь? Так далеко от Скотленда? – спрашивает он у седого. – Сто миль сейчас – это не близкое расстояние. Тем более… мост автострады… - Мой зять всегда был идеалистом и носился с радужными проектами, типа «миру миру, все люди братья…». Демократ, - говорит седой в ответ так, словно это ругательство из ругательств. – Услышал от кого-то, что на этом берегу Потомак есть тоже люди. Зона. Как у нас. Пошел разведать. И пропал. Я люблю своих детей. Моя старшая любит его. Моим внукам нужен отец. Именно поэтому я здесь. Мы потеряли тут не только его группу. Двенадцать человек. И я лично потерял пятерых на этом берегу реки. Это были мои люди. Все. Потому что в Скотленде все мои люди. Именно поэтому я пошел сюда сам. Но боюсь, что искать уже нет смысла… поэтому мы возвращались, когда увидели вас. Там, у озера. Мы могли бы убить вас при желании еще у озера, Дэрил. Хэнк по-особому выделяет его имя в своей речи, и Дэрилу это охренительно не нравится. – Могли бы, но не сделали этого. Убивали ли мы живых? Да, убивали. Люди сейчас разные, я думаю, ты понимаешь меня. Хотя… это были не люди. Потому что то, что они делали, лишает их привилегии считаться людьми. Но мы не убиваем ради удовольствия… или просто без причины. А теперь я еще раз скажу, - в это раз он снова смотрит на Бэт, глядящую на него своими глазами-озерами. Ее волосы растрепаны. Губы чуть приоткрыты. Весь ее вид сейчас – сама невинность и хрупкость. – Я хочу, чтобы ты, моя милая, передумала. Чтобы ты пошла с нами и своим… м-м-м… спутником в Скотленд. Потому что у тебя должна быть нормальная жизнь. Как раньше. Я гарантирую, что ты будешь в безопасности там. - Я не могу пойти с вами, - вдруг впервые за все время улыбается ему Бэт. Правда, одними уголками губ. – Спасибо вам за беспокойство, но нет… Седой действительно выглядит расстроенным. И растерянным. И снова смеряет Дэрила уничижительным взглядом, заставляя почувствовать того себя так, как не чувствовал уже давно. Ничтожеством. Долбанным ничтожеством. Белой рванью… И именно поэтому он с удовольствием отказывает ему, когда Хэнк просит – охренеть, просит, хотя у него по-прежнему весь огнестрел – бензин. Как оказывается, группа Хэнка встала здесь, когда закончился бензин у их минивэна. А им нужно добраться до Форт Бивера, где оставили катер, на котором прибыли на этот берег Потомок, в обход моста, полностью забитого ходячими на длину в несколько миль. - Около одиннадцати миль. Нам нужно бензина на одиннадцать миль, - говорит Хэнк. – Я бы с удовольствием вообще отобрал твою тачку, а не просто просил поделиться бензином, Дэрил. И ты понимаешь, что я мог бы это сделать. Без особых усилий. Они смотрят друг другу в глаза. Как хищники. Словно примеряясь друг к другу и решая, стоит ли делать этот последний прыжок на противника. - У нас есть канистра с бензином, - вдруг говорит Бэт мягко. – И мы поделимся с вами. Хэнк отводит глаза от лица Дэрила и снова смотрит на нее. С мягкой улыбкой кивает ей и благодарно пожимает руку, чуть повыше локтя. Дэрил видит, как при этом он странно вглядывается в лицо Бэт, и почему-то ему это не нравится. - Скоро начнет темнеть. Нам надо двигать, Бэт, - напоминает он ей, и она кивает. Потом как-то виновато смотрит на паренька, которого ранила. Тот по-прежнему наблюдает за ней во все глаза. Словно впервые увидел бабу в своей жизни. Бэт вдруг пожимает его руку у локтя на прощание и отходит. Они возвращаются к дороге вчетвером – они с Бэт, Чак и Хэнк. Эрик остается с раненым Джойсом в доме. Насколько понял Дэрил, они собираются там заночевать в этом городишке и двигать дальше к Форт Биверу только на рассвете. Он сам открывает багажник, стараясь загородить остальное барахло, что там есть от взгляда Чака, стоящего за его спиной. Не хотелось бы, чтобы эти мудаки еще чего-нибудь захотели прихватить… Бэт же стоит чуть поодаль с Хэнком. Тот что-то говорит ей вполголоса. Дэрил готов биться об заклад, что он по-прежнему втирает ей о том, каким охренительно правильным решением будет для нее поехать с этот долбанный Скотленд. Да если бы они действительно скитались бы в этом херовом мире, он бы первый потащил Бэт в этот Скотленд! Даже если бы знал, что его туда просто-напросто не возьмут… Главное, чтобы она была в безопасности. А сам он бы как-нибудь перебился… - Вот, вам хватит с головой этого! – Дэрил отдает Чаку небольшую канистру. – Тут около галлона. На миль двадцать даже… - Ты очень щедр, - едко говорит Чак, и Дэрил с трудом сдерживается, чтобы не влепить ему прямо по этой долбанной улыбке. Потому что ему охренительно не нравится его херов тон. - Бэт! Надо двигать! – кричит он Бэт и захлопывает резко дверцу багажника. – Шевелись! Он задерживается, распахнув дверцу автомобиля. Видит, как Хэнк вдруг протягивает руку к шраму на щеке Бэт, а та тут же отклоняется от его пальцев. Они смотрят друг на друга пристально, а затем Хэнк достает из кобуры, спрятанной под ветровкой револьвер, и отдает его Бэт. Дэрилу охренительно хочется узнать, о чем они говорят сейчас. Особенно в последние минуты, когда Хэнк так улыбается ей. Такой знакомой до боли понимающей мягкой улыбкой… А потом эта улыбка исчезает, когда Хэнк идет вслед за Бэт. Только подходит к машине не со стороны пассажира, а именно к Дэрилу. И он напрягается заранее, словно знает, что тот хочет сейчас ему сказать. И Дэрил ни хера не ошибается. - У меня было ранчо в той прежней жизни. В Техасе, под Сант Анджело, - начинает Хэнк. Он улыбается Бэт, уже севшей в машину, но пристально наблюдающей за ними через стекло. Захлопывает дверцу, чтобы она не слышала ни слова из того, что скажет сейчас. - Каждое лето я нанимал дополнительных людей для того, чтобы перегнать скот с одного пастбища на другое. И повидал на своем веку таких, как ты, немало. - Таких, как я? – переспрашивает Дэрил. Ему охренительно хочется курить. А еще свалить поскорее подальше от этого долбанного техасца. - Всякое отребье. Я был далековато на озере, но видел и татуировки, и шрамы. И я слышу тебя сейчас. Твою речь. А еще я вижу тебя. Самую твою суть. Спорим, что Чак тоже не ошибся, и ты до всего этого был частым клиентом его конторы. Или очень пытался им стать. Жаль, что сейчас выживают в большинстве случаев именно такие. Еще больше жаль, что такие, как она, не понимают даже этого… - Ты меня не знаешь! – шипит вдруг Дэрил, потому что техасец бьет прямо в больное место. Глядя на него светло-голубыми глазами Хэршелла Грина из-под седой пряди, упавшей на лоб. - Неужели? Твоя реакция как раз подтверждение тому, что я знаю, Дэрил. И я очень надеюсь, что ты знаешь, куда тащишь ее. А еще очень надеюсь, что у тебя хватит мозгов не утянуть ее за собой в то пекло, которое тебе уготовано. Если бы ты хотя бы на немного действительно заботился о ней, то сам бы отпустил ее в Скотленд, а не тащил ее хрен знает куда лишь себе на забаву. - Пошел на хер! – Дэрил отталкивает Хэнка от машины, и тот отступает, поднимая руку Чаку, который тут же потянулся за винчестером, висящим на его плече. - Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает Бэт, когда он резко трогается с места, борясь с желанием переехать на хер долбанного техасца. И одновременно чувствуя вину за то, что оттолкнул его от машины. А все потому, что даже сейчас, глядя в зеркало заднего вида на фигуру на дороге, он не может отделаться от ощущения, что это Хэршелл Грин стоит там и смотрит ему вслед, приложив так знакомо руку ко лбу козырьком. - Что-то случилось? – все не унимается Бэт, и ему приходится взглянуть в ее встревоженные глаза, на какое-то мгновение отведя взгляд от дороги. Он смотрит на пистолет, который техасец отдал ей на прощание. Блестящий "Кольт Анаконда". - Красивая игрушка. Правда, бестолковая для тебя. Слишком тяжелая. - А мне нравится! – Бэт проводит пальчиком по дулу, и он видит в ее глазах восхищение этим пистолетом. Пижонская вещица! Слишком большой, чтобы спрятать на ее теле. Слишком тяжелый для ее ручек. Слишком сильный удар отдачи для нее. Хотя бьет неплохо. - Итак? - Итак? – переспрашивает он, притворяясь, что не понимает, о чем она. А потом задает в свою очередь вопрос. – О чем говорили на дороге с техасцем? - С техасцем? - А ты не слышала его долбанный акцент? Он из Техаса. Готов поспорить, что владел до всего этого сотней акров земли, не меньше. От него так и прет всем этим! - А мне он чем-то папу напомнил, - тихо говорит Бэт, отворачиваясь к окну. И что-то, прозвучавшее в ее голосе, заставляет сердце в его груди больно сжаться. - Уговаривал тебя ехать в этот Скотленд? Спорю, что так и есть. И все удивлялся, наверное, почему ты не едешь. А может это, вовсе и не в Скотленде. И совсем даже небезопасная зона. Может, он такой же говнюк, какой был Губернатор. Кто в своем уме будет выдавать свое безопасное место чужакам? - А может, он хотел нам помочь? Может, они действительно хорошие люди. Как ты и сказал тогда, - Бэт вдруг поворачивается от окна и смотрит на него. Ее взгляд обжигает правую половину его лица похлеще, чем солнце своими горячими лучами левую. – Ты поверил в то, что есть хорошие люди, Дэрил Диксон. Ты действительно в это поверил. - Не всем же быть херовыми, - пожимает он плечами и все-таки тянет сигарету из пачки. Если он сейчас не выкурит хотя бы одну, точно рехнется. - К примеру, ты… - Или ты. - Боюсь, что с тобой бы техасец точно не согласился. Не будь тебя, они бы просто пустили мне пулю в башку и забрали бы тачку со всем нашим барахлом без сожалений. - Прекрати... - Он что-то говорил тебе обо мне? Этот техасец. Говорил? – Дэрил гоняет из одного уголка рта в другой сигарету, чувствуя, как в нем просыпаются привычные сомнения. Краем глаза замечает, как обозначаются скулы на ее лице, когда она поджимает губы. А еще замечает румянец. Значит, сука, говорил. - Это все не так. И ты знаешь обо всем прекрасно сам, - отвечает она. Нет, Грин. Все так. Все, что сказал тебе этот долбанный техасец, правда. Все до последнего слова. Твою мать, столько времени прошло! Он столько времени пытался забыть это все. Спрятать от самого себя где-то в уголках своей памяти. Напомни мне, Грин. Напомни, что я не такой… Как тогда, на крыльце домика в лесу. Просто напомни… - Твои шрамы… он так на них смотрел… Она краснеет еще больше. Судорожно сжимает рукоятку револьвера и начинает его рассматривать, словно только-только обнаружила его в своей руке. И он внезапно понимает, о чем еще мог говорить ей херов техасец. - Он что, думал, что это я тебя…? Бэт отворачивается к окну, а он цепляется в руль так, словно от этого зависит его жизнь. Охренеть… просто охренеть… просто-просто охренеть… Дальше они едут молча до самого Лортона. Оба даже не смотрят друг на друга: он сосредоточен на дороге, а она все время смотрит в окно. Херова Лортона, где Саша порезала себе ногу, перелезая через то дерьмо, что когда-то было автомобилями. Проезжают под тем самым мостом автострады. Если двигаться по нему налево, то через пару миль будет как раз то самое место со скоплением битых тачек. Это заставляет еще сильнее вцепиться в руль и прикусить зубами сигарету, которую выкурил только до половины, оставив немного себе на вечер. Он не донес Сашу всего пять миль… Пять долбанных миль… Темнеет. Ехать дальше по дороге опасно – в темноте можно не заметить скопление ходячих на дороге и получить немало неприятных минут. Поэтому Дэрил решает съехать с дороги на одну из боковых улочек Лортона с аккуратными одинаковыми домиками по обе стороны. Выбирает тот, что достаточно удален от дороги, чтобы быстро уехать при необходимости. Небольшой двухэтажный дом с наглухо заколоченными окнами и с маленьким гаражом, на подъездной дорожке которого паркует машину. Они оглядываются по сторонам, прежде чем выйти. Улочка пуста, за исключением одиноких теней, бродящих между разбросанными по улице вещами и оставленными автомобилями. Привычный пейзаж современного мира. Дэрил выходит и убирает парочку ближайших к дому ходячих. А потом они вместе идут к распахнутой двери. На пороге огромное кровавое пятно, на которое Бэт старается не смотреть, а сразу стучит прикладом арбалетом по стене холла и снимает одним выстрелом вышедшего на этот звук из гостиной неживого уже обитателя дома. Второго убивает Дэрил в кухне. Тот стоит, задумчиво уставившись в собственное отражение в некогда блестящей дверце микроволновой печи. Потом оба обследуют второй этаж, чтобы убедиться, что он пуст. Дэрил выкидывает трупы через заднюю дверь во двор, а Бэт в это время осматривает гостиную, стаскивая подушки с диванов, чтобы устроить место ночлега на полу. Потом принимается выгружать из рюкзака консервы и снэки, пытаясь соорудить подобие ужина. Когда он возвращается в дом, проверив надежность запертых дверей, то стоит в дверях гостиной и наблюдает за ней. Плавные чуть медленные движения. Чуть опущенные плечи. Они без лишних слов говорят ему о том, как она устала за сегодня. Выбившиеся пряди из хвоста, падающие из-за влажности мягкими волнами вокруг лица. Прикушенная губа. Потому что у нее не получается никак открыть консервным ножом крышку на банке консервированной вишни. Лакомка… любит фрукты и ягоды… Она под кожей. Под кожей… и хер теперь оттуда ее достать. Как тебя достать из-под своей кожи, Бэт Грин? Как вытянуть из собственного сердца эту вросшую намертво нить, что привязала тебя ко мне, а меня к тебе? Он вдруг вспоминает, как она целовала его ладонь, которой сейчас сжимает ремень арбалета, перекинутого через плечо. Его шрамы от ожогов. Следы его прошлого без нее… Потерять ее было невыносимо больно. Второй раз он просто не переживет этого… не сумеет уже. Потому что знает, каково это – жить без сердца. Не чувствуя ничего. С выжженной пустыней вместо души, для которой только она – живительная влага. Она его дождь… Она его жизнь… Бэт вдруг оборачивается и замечает, что он стоит в дверях и смотрит на нее. Он не может не смутиться при этом. Как долбанный юнец. - Не могу открыть, - улыбается она и протягивает ему банку и консервный нож. Он идет к ней, бросает арбалет на пол и открывает ей эту долбанную банку. Причем, неудачно. Кроваво-вишневая жидкость плещется из банки прямо на него, заляпывая его футболку пятнами. - Я видела наверху мужские вещи, - говорит Бэт. – И они определенно твоего размера. Ты счастливчик, Диксон. - Да уж… Потом они поливают друг другу водой из большой бутылки в маленькой ванной комнате, где даже не повернуться толком. Он старается изо всех сил не смотреть на ее позвонки, идущие ровной линией по тонкой спине. На ее шею под узлом, в который она стянула свои светлые волосы. На хрупкие ладони, что водят сейчас по обнаженной коже, смывая грязь и кровь ходячих, что попала на нее, когда они отбивались в лесу у озера. Когда приходит очередь Дэрила нагнуться над ванной, чтобы помыться, она вдруг решает помочь ему. Он не может не напрячься, когда она намыливает руки и начинает водить по его спине. - Что ты делаешь? - Ты сам не смоешь… у тебя тут столько натекло под футболку… и засохло… - Прекрати… Но звучит совсем неубедительно, и он сам это понимает. Она водит и водит по его спине и плечам ладонями, а он цепляется за край ванны, чтобы не развернуться и не схватить ее. Как прошлой ночью. Когда взял ее слишком грубо… почти сразу… настолько ему было нужно в тот момент почувствовать ее. Ее тепло. Ее всю. И себя в ней… раствориться… забыться… и забыть ту боль, которая вчера вдруг нахлынула из прошлого сметающим все на своем пути потоком. Она льет на его спину воду из бутылки и смывает остатки мыла. Потом обхватывает руками и целует в спину. - Что с тобой? С тобой все в порядке? Он только мычит в ответ, потому что не может даже говорить сейчас с ней. Потому что она натянула майку прямо на голое тело, без лифчика, и он ощущает это кожей спины. Но когда можно было отделаться от Бэт Грин, когда ей что-то втемяшивается в голову? Вот и на протяжении ужина она гоняет его вопросами, от которых он едва успевает уходить. - Ты обиделся на меня за то, что я ударила тебя на дороге? Но я так разозлилась на тебя тогда. Ты же сам все понимаешь… - Ты недоволен тем, что я увела ходячих и чуть не застряла на рельсах? Но я не знала, что там рельсы… и я же выехала… я сумела вырваться… я сделала это. - Ты злишься, что я пошла в тот дом? Но понимаешь, там везде была крапива… и не было нигде видно никого. Ни живого, ни ходячего. Дом казался пустым. И я пошла… я спряталась в доме потом, и они бы не нашли меня, если бы не этот парень… - Чем ты вообще недоволен, Диксон? Какого черта ты все время молчишь? Что стряслось? Он то что-то мямлит в ответ, то мычит, то пожимает плечами. Разговаривать с ней не хочется сейчас. Не сейчас… когда он понимает, что это их последняя ночь вне стен Александрии. И когда понимает, что не знает, должен ли он что-то делать или нет. И что вообще будет дальше. Бэт оставляет попытки разговорить его, и после ужина в гостиной воцаряется тишина, прерываемая только скрежетом ложки о дно банки, когда он вылавливает последние вишни. Бэт же только молча сидит, подтянув к себе колени и уставившись куда-то в одну точку. - Сколько тебе лет, Дэрил? – вопрос бьет прямо в лоб, и он застывает с ложкой в руке. - Ну… ну… - Ради Бога, не мямли только сейчас! Это такой простой вопрос! - Намного старше тебя, Грин. - Намного – это насколько? На сорок лет? На тридцать? - Мог бы быть твоим отцом… наверное, - он быстро подсчитывает в уме разницу, а она ошалело смотрит на него. - Тебе больше сорока? Не может быть! - Меньше… - Меньше - это сколько? Дэрил, ты напоминаешь городскую кокетку, которая пытается выбить комплимент о том, как она прекрасно сохранилась! Сколько тебе лет? - Тридцать шесть. - Да уж… отцом ты мне мог быть! – фыркает она. – В пятнадцать лет? Он опускает взгляд в банку, пытаясь спрятать от ее пристального взгляда свои мысли. На самом деле, если бы он не пользовался защитой, то возможно и стал бы отцом в пятнадцать лет. После своего первого раза. Когда его потащил с собой в одну из квартир Мэрл. К одной из своих красоток, которых любил за легкодоступность, вытравленные перекисью волосы и третий размер груди. Все случилось тогда так быстро, но настолько охренительно, что он запомнил на всю жизнь. И эту квартирку, и эту девицу с родинкой у рта. И то, что она вытворяла этим ртом. То с ним, то с Мэрлом… - В пятнадцать лет?! – переспрашивает Бэт. Она точно читает его долбанные мысли! – Хотя у нас тоже многие в классе начинали рано. Кто-то из девочек вообще в четырнадцать. А мне всегда хотелось, чтобы это случилось как-то особенно… Это «особенно» на фоне сегодняшней встречи с техасцем, с его долбанными светлыми глазами под седой прядью, падает камнем в его душу. Очередной камень, который потащит его на самое дно, когда придет время держать ответ на все совершенные проступки в его жизни. Не то, что бы он верил в ад или рай… Но вот… охренеть, «особенно»… - И это было особенно. С тобой… Особенно, потому что это ты. Ты – Дэрил Диксон… - Ладно, надо ложиться, - прерывает он ее. Потому что собственное имя в одной фразе с этим долбанным «особенно» ему кажется совсем… Охренеть… Бэт только поджимает губы недовольно. И снова между бровей залегают знакомые морщинки. - Я не хочу спать. - Мы сегодня толком не спали. А до Александрии еще ехать. Ложись. Я покараулю. Потом разбужу, - он облизывает пальцы, зная, как ее это раздражает. И добивается своего – она отворачивается от него без единого возражения, начинает стаскивать ботинки. Потом аккуратно ставит возле импровизированной постели. Ботинок к ботинку, мать их. Носочек к долбанному носочку. Все ровно… Он пытается смотреть в окно между щелей досок, чтобы уловить хоть какое движение. Но улица совершенно пуста. Даже листик на кустарниках у дома напротив не шелохнется, не прошелестит брошенный когда-то газетный лист. Хочется курить. Потому что нервы натянуты до предела. Потому что позади лежит на подушках она в своей долбанной маечке с широкими лямками, под которой нет лифчика. Хорошо хоть уступила его требованию и не стянула джинсы, обнажая ноги. - Мы посередине города, где может случиться все, что угодно… не надо сверкать голой задницей! – и только поджатые губы как ответ на эту резкую реплику. Потому что понимает, что для него это скорее просто выплеск раздражения … - Это одинаково со всеми? – раздается из-за спины голос Бэт. Которая никак не может угомониться и просто заснуть. Закрыть глаза и заснуть! - Что именно? - Именно это… и не надо мычать в ответ что-то невразумительное! Можно просто ответить – да или нет. Просто ответить! Мать его! Просто ответить! Когда же ты заснешь, Грин? Просто заснешь! Потому что это точно уже дальше некуда… - Ты можешь просто заснуть? - Не могу. Но могу попытаться. Только ответь, и все. Без мычаний. - Зачем тебе знать? - Интересно. - Спи… Он слышит, как она ворочается на подушках. Слышит каждый недовольный вздох. Буквально кожей чувствует ее недовольство. Но понимает, что не знает… не знает, может ли он сейчас делать то, что хочет. То, что казалось таким простым на озере, где не было ни одной живой души, кроме них, теперь после встречи с техасцем стало совсем по-другому. Он смотрит в стекло окна и видит свое отражение. Да уж… неудивительно, что люди сразу же понимают, кто перед ними. Диксон. Он – Диксон. У него написано на лбу, какой он. Его выдает речь. Манера поведения. Татуировки, сделанные по пьяной дури или от бравады юности. Его демоны, сидящие где-то глубоко в нем. Которые только она сумела загнать туда, в самые темные и дальние уголки и запереть на замок. Он оборачивается от окна и видит, что она заснула… спит, положив ладонь под щеку. Красивая. Хрупкая. Нежная. Его. Ангел… она – ангел, который протащит его прицепом не то, что в безопасную зону где-то в Скотленде, но и в сам рай… Если только он не утянет ее со своими демонами в ад… Скотленд! Дэрил отходит от окна, лезет в рюкзак и достает карту. Разворачивает ее, стараясь, как можно тише шелестеть бумагой. Держа в зубах маленький фонарик, пытается найти Скотленд на карте, не надеясь на успех. Но неожиданно для себя находит. Действительно, на другом берегу реки Потомак. Кусок полуострова с зеленым пятном большого лесопарка и обозначением пахотных земель вокруг. Если поставить стену прямо поперек этого полуострова, то вообще выходит охренительно круто! С трех сторон защищает вода Потомак, с четвертой стена. Тот, кто это придумал – охренительно умный мудак. Разгадавший его сущность с первого же взгляда. Сразу же портится настроение. Он слишком резко обводит карандашом найденное на карте место и нечаянно прорывает грифелем дыру в бумаге. - Вот же сука! Смотрит потом, как далеко от Александрии до Скотленда. Больше сотни миль по суше. Через Мемориальный мост какого-то мудака Вилсона, забитый ходячими под завязку. Александрия… Завтра они уже будут в Александрии. Среди семьи. Надо что-то решать. Что решать? Он – Дэрил Диксон, она – Бэт Грин… что тут решать? Он смотрит на нее, спящую рядом, и замечает, что у нее сползла бретель с плеча, обнажив часть груди. Смотрит на то, как она дышит. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Надо поправить бретель. Чтобы не видеть обнажившейся почти полностью левой груди. Он протягивает руку и … стягивает медленно бретель еще ниже. Ниже… ниже…Пока вторая бретель не упирается ей в шею. Он сглатывает, чтобы хотя как унять сухость в горле, а потом переводит взгляд на ее лицо и замечает, что она не спит. Смотрит на него. Только когда она сжимает веки, он понимает, что по-прежнему зажимает в зубах долбанный фонарик, который светит ей лицо. - Прости…, - тихо произносит Дэрил и бросает фонарик на пол. Она только смеется в ответ, а потом вдруг обхватывает руками его шею и тянет на себя. - За окном спокойно? – шепчет она прямо в ухо, запуская ладони под его футболку. И когда он кивает, целует в шею. – Тогда не думай ни о чем больше…. Просто не думай! И мысли улетучиваются вмиг, когда их губы соприкасаются, а его руки стягивают с нее эту долбанную майку, которая все это время не давала покоя его мыслям. Потом джинсы… Ни о чем не думать, кроме как о том, чтобы выпить ее до дна. До самого дна. Чувствуя, как пробуждается в нем жизнь от каждого прикосновения губ и рук. Провести ладонями по обнаженной коже. Потом проделать тот же путь губами и языком. Позволить ей исследовать тонкими пальчиками его тело. Все черточки на татуировках. Все выпуклости мышц. Позволить ее губам и жару ее тела стереть последние мысли из головы. Кроме одной единственной. Она охренительно нужна ему. Вся. Без остатка. И она его. Она. Его. - Нет, - произносит потом от окна Дэрил. Он уже полностью одет и обут. Готовый к любым неожиданностям, что могут свалиться на их головы в этот предрассветный час. В отличие от нее, на которую он натянул только длинную футболку, видя, что она уже почти провалилась в сон. Если что – побежит с голой задницей, думает он, улыбаясь почему-то. - Нет? – отзывается она сонно из-за его спины. – Ты о чем? - Ответ на твой долбанный вопрос. Нет, - он смотрит в окно, а видит только отражение в стекле. Его глаза, которые как-то странно блестят сейчас. Ее силуэт на диванных подушках под одеялом. - С тобой по-другому. Особенно. Всегда особенно… Он готов поклясться, что чувствует, как она улыбается сейчас, услышав этот ответ. И точно готов поклясться, что охреневает сейчас от самого себя. Потому что видит в отражении стекла собственную улыбку…