По законам военного времени

А в Конохе дождь. Голова у Темари тяжелая, гудящая – когда она просыпается, явно после полудня, то в первую очередь упирается взглядом в окно, зарываясь пальцами в лохматую копну собственных волос – хмарь снаружи оказывается настолько созвучной с ее настроением, что куноичи приличное время тратить только на одно ее умиротворенное созерцание. Более бестолкового времяпрепровождения сложно придумать, но, тем не менее, именно ему она какое-то время предается, мрачно прислушиваясь к невнятной слабости, закравшейся в каждую, кажется, клеточку ее тела. Легкая муть и слабая жажда – закономерный итог ночных возлияний, и это она принимает беспрекословно, как плату. А снаружи бесконечно накрапывает дождь, крупными, редкими каплями расчерчивая стекло, словно ледяные кометы небо. Даже удивительно, сколько точно погода сейчас соответствовала настроению Темари. Было зябко и гадко, ветер продумал легкие рамы и Темари морщиться, принимая вертикальное положение из своей застывшей от холода позы. Одеяло кажется тонким и ломким, но это не так – бледные пальцы едва гнутся вовсе не от низкой температуры в комнате. Это ее бьет лихорадка и сложно понять, то ли от сквозняка, то ли действительно от вчерашнего саке, а вероятнее – от всего этого сразу. Она прячет лицо в колени, замотанные одеялом, и вспоминает вчерашнее – теплый привычный вечер в баре в компании с Нара и более поздний кутеж в ресторане уже с Канкуро. Мягко массирует веки ледяными кончиками пальцев и вздыхает, раздумывая, стоит ли выбираться из постели. Настроение испортилось еще и самыми поздними воспоминаниями, где ее с братом посреди улицы ловят, будто бы на каком-то преступлении, и ведут в гостиницу. Она скрипит зубами, снова испытывая раздражение и унижения, которые ей пришлось пережить вчера по воле Нара. Чертов инвалид… В дверь стучат резко и быстро, пробуждая Темари от мрачных мыслей. Она поднимает лицо и смотрит, да, снова в окно, что прямо напротив, и искренне надеется, что ей показалось. Но стук повторяется и, пряча глубоко внутри себя рвущиеся проклятия она угловато, рвано поднимается с постели, торопливо стаскивая с волос оставшиеся резинки. Лохматит волосы, надеясь, что это сделает ее вид чуть менее помятым и, сумрачно кривя губы, распахивает дверь, кое-как поправив расползающееся с плеч кимоно. Она ожидает увидеть Шикамару (ничего с этим поделать не может), но вместо хмурой физиономии Нара перед ней стоит его наставник. Он молча затягивается сигаретой и смотрит поверх ее плеча внутрь комнаты: − Ты одна? – карие глаза смотрят на нее спокойно, но этот визит поселяет в душе куноичи потусторонний холод. Она коротко кивает и отступает в сторону, пропуская джоунина внутрь. Ей нечего опасаться – Сарутоби Асума ей хорошо знаком, но сам факт его появления не предвещает ничего хорошего. Впрочем, а чего она хотела? С самого момента пробуждения ей было понятно, что день будет отвратительным. − Канкуро в соседней комнате, - задумчиво, с неуверенностью отвечает она. Она просто не успела заглянуть к брату и не могла утверждать наверняка, - Наверно. Что-то не так, Сарутоби-сан? – ее тревога растет, голос звучит глухо и словно бы без интереса. Обманчивое впечатление. Сигаретный дым голубоватой пеленой расползается по комнате, а с самого мужчины вода в три ручья стекает. Тот некоторое время молчит, пройдясь по ее комнатушке и оставляя после себя влажные следы, и наконец, останавливается, глядя в окно. Темари терпеливо ждет, обхватив себя за плечи и медленно согреваясь. Было понятно, что произошло нечто необычное, но желания торопить неожиданного визитера не было. − Все не так, - на выдохе отвечает Асума, все так же глядя в окно. Темари не хотела знать, что он там выглядывает, но все же подошла ближе, поглядывая в смуглое лицо с выжиданием. Ей хочется спросить про ребят, когда он докуривает сигарету и со вздохом сжимает в пальцах бычок. Карие глаза смотрят прямо, когда он поворачивается к ней, принимая решение: − По приказу Пятой я вынужден вас арестовать и сопроводить в Резиденцию для личной встречи с Хокаге, - с неприятной прохладой в голосе произносит он. Темари кажется, что она ослышалась и секунду-другую она просто буравит его взглядом, надеясь разглядеть смешинки в прежде дружелюбных глазах. − Вот как, - небрежно роняет она в итоге. В стекло все громче начинает стучать усиливающийся дождь, и Темари отводит глаза, пряча потемневший взгляд. Ее руки дрожат, когда она быстро собирается – Асума ждет ее снаружи номера, смоля очередную глупую сигарету, а дом снаружи облепили шиноби в белых фарфоровых масках. Куноичи и не думает о сопротивлении, ее разве что удивляет, почему же горластой Акаме-баа-сама сейчас не слышно и где ее брат. Будь он в соседней комнате, давно бы учудил что, верно? Но все было спокойно, наконец, дрожащие пальцы защелкивают крепление с веером и она готова проследовать к Хокаге, чем бы это не закончилось. Сарутоби молчалив и отстранен, трудно понять его отношение к происходящему, зато по отряду АНБУ судить о серьезности не представляло сложности. Так подло. Это оказалось так неприятно, снова ощущать себя чужой. Арестованной, врагом. Именно в Конохе, которая почти стала ее вторым домом. Где она любила задерживаться, прекрасно зная, что по этому поводу ее будет ждать скандал. Теперь она шла по мокрой дороге, прикрытая от дождя зонтом Асумы, вдыхая запах его сигарет и в какой-то одной ей понятной суете, безнадежности, искала в редких прохожих своего друга. Вчерашняя обида на Нара прошла, теперь ей была нужна его поддержка, хотя бы молчаливое присутствие. Под холодным дождем, в окружении враждебных шиноби она казалась себе выкинутой в северном море шлюпкой, которую вот-вот разобьет о прибрежные скалы. Ей был нужен маяк, в этой серой равнодушной деревне, которой вдруг стала славная летняя Коноха. "Должно быть, Канкуро арестовали еще раньше" - пытаясь перестать стучать зубами упрямо думала она, шагая. Ветер услужливо кидал ей в лицо пригоршни водяной пыли, кое-как завязанные в четыре хвоста волосы поникли, потемнели, а кожа приобрела синеватый оттенок, покрывшись мурашками. Холодно, одиноко, да чертово похмелье. Самое оно для политической арестантки.

***

У Хокаге в кабинете тепло и сухо, но все равно удручающе мрачно – серые потеки воды превращали пейзаж за окном в неуютное серое месиво. Вдали сверкают молнии, знаменуя приближение бури, а тучи все больше темнели, и не думая выдыхаться. Дурной день, состоящий из одних предзнаменований. Темари стоит перед столом и гипнотизирует взглядом два свитка с меткой Суны. Тсунаде нервно постукивает пальцами по столешнице, ожидая, когда приведут второго посланника Казекаге, полная решительности и сдерживаемого негодования. Наконец, дверь распахивается, и внутрь вталкивают кукловода со связанными за спиной руками. Следом за ним быстро заходит шиноби с активированным шаринганом и пара АНБУ с обнаженным оружием. Заметив, как сурово сдвинула брови и без того мрачная Пятая, новоприбывшие торопливо попрятали клинки в ножны, а Хатаке Какаши сдержанно кашлянул, безмятежно кивнув Темари в качестве приветствия. Та не ответила. − А теперь, когда вы оба на месте, - громко начала Тсунадэ, с рычанием в голосе наваливаясь на стол локтями, - Я хочу, чтобы вы узнали волю своего Казекаге! – массивная грудь колыхнулась от резкого движения женщины, подхватившей один из свитков. Темари едва успевает поднять ладонь, ловя летящее, не иначе, как в лицо, послание. Шизуне за плечом Пятой нервно призывает ту к хладнокровию, пока куноичи с изменившимся лицом разворачивает свиток, уже подозревая, что внутри. Сердце предательски сжимается, читая холодные, полные пренебрежения и вызова слова. А потом она выдыхает, медленно, усилием воли заставляя расслабленное, слабое после бурной ночи тело перестать трястись от холода в попытке согреться. Гаара все-таки пошел на это. Вот зачем ты здесь, Канкуро, - на губах Темари заиграла странная улыбка. Теперь она знает, чем брат руководствовался, приставляя к ней кукловода, но поможет ли эта «предусмотрительность» теперь? Смогут ли они действительно прорваться? Темари смотрела в строгое лицо Пятой и молчала, ощущая усиливающуюся в теле слабость. Она не могла врать себе, что не ожидала этого или они не ожидали. Нет. Коноха знала, чего ей опасаться и Темари знала, что их тревоги не напрасны. Вот только все наделась. Обманывала себя, наслаждаясь каждым днем, каждым мгновением мира, твердя себе, что это все не скоро и надеясь, что так никогда и не случится. Только не сейчас, ведь они только… Она сглатывает комок в горле, все слишком…как? Неожиданно? Быстро? Да не так, чтобы очень. Больно. Она не смотрит в сторону Канкуро, даже не косится, знает, что с его стороны ей не ждать понимания. Тем не менее, обстоятельства приходится принять. На что ты рассчитывал, Гаара, посылая обоих своих помощников в логово врага? Это ведь почти билет в один конец. − А второй свиток?.. – ее голос больше не дрожит, и она не избегает смотреть в львиные, опасные глаза Пятой. Время неизвестности закончилось – теперь ей нельзя сомневаться. Жребий брошен и выбора нет – воля младшего брата довлеет над ней. − Приказ о вашем немедленном отступлении с территории врага, - накрашенные губы Хокаге сходятся в тонкую жесткую линию. Никто из окружающих шиноби не двигается с места, настороженно следя за ними. И хотя на руках Темари нет веревки или, тем более, чакросдерживающих кандал, она не торопится хвататься за веер. Перестроиться в противников обоим сторонам непросто, еще вчера они были союзниками и Темари, пусть для себя все и решила, не могла начать действовать немедленно. Ее, словно сползающие под ткань капли дождя, наполняла обреченность и готовность к чему-то. Например, действительно обратиться врагом, потому что другой альтернативы-то для нее и нет. Берет в руки второй свиток и с напряжением читает скупые строчки. Нервно облизывает лиловые от холода губы и поднимает взгляд, ставший пустым. Война действительно начинается сейчас. Приказ Казекаге вернуться совершенно однозначен и она не может ослушаться, убедившись в его подлинности. Тем более, если рядом с ней брат, не позволяющий ей поддаться слабости. − Из уважения к годам союза и долгой совместной работе, - голос Тсунадэ зазвучал с ноткой странной мягкости, - Я гарантирую вам неприкосновенность на территории Конохи и фору в два часа вне. Вы должны немедленно покинуть деревню, по истечении этого времени в силу вступят законы войны, - с опасным блеском в глазах добавила Пятая, - Если вы проявите агрессию раньше, будут приняты контрмеры, - предупредила она, переведя грозный взгляд на Канкуро. Большинство ее советников проголосовало за то, чтобы сразу кинуть родных Казекаге в застенки и уже там, в уютной обстановке пыточной, как следует покопаться в так щедро предоставленных головах особо приближенных Гаары. Обвинения в необоснованной снисходительности, а некоторыми особенно ретивыми даже и в «дурости», тем не менее, не смогли поколебать решение Тсунадэ. «Лист еще поплатиться за твое неуместное благородство!» - с горькой улыбкой вспомнила еще одни слова Старейшины, отпустив пустынников и развернувшись к серому окну. Она была уверена, что именно на это и рассчитывал чертов молокосос из Песка, посылая таких важных для себя людей к ней. Знал, проклятый амбициозный Демон, что она не сможет поступить иначе. Будь это кто-то, с кем им не приходилось бы годами сотрудничать, кто стал почти своей в деревне, она бы так не церемонилась. Что ж… Остается надеяться, что фора в два часа – это не слишком много и у ее подчиненных все же будет шанс поступить не по совести и чести, а по закону военного времени. Ее же совесть будет чиста. Она дала шанс.

***

Пятая не солгала, пообещав им безопасность. Сейчас пустынники уже покинули пределы Конохи и форсировано двигались к границе, насколько им позволяла непогода. Темари предпочитала отмалчиваться, не желая обсуждать с братом этот поворот в их миссии, подозревая, что уж кто-то, а Канкуро о нем не жалел совершенно. Зато у нее внутри царил полный кавардак, что только и оставалось, что торопиться, несмотря на плотную стену дождя и сопутствующий влажности туман. Ноги скользили по древесине, ориентироваться сложно, а еще – будет очень трудно услышать преследователей, без которых, это всем понятно, не обойтись. В чем-то было жестоко так давать им надежду, а с другой стороны – они действительно могли уйти, возможно, даже единственные из всей Суны, они имели реальный шанс вырваться, находясь в самом центре вражеской деревни. Два часа форы истекали слишком быстро, а гроза и не думала смолкать. Должно быть, тени преследователей уже взяли разгон, с легкостью находя их следы, ведь в распоряжении Конохи шиноби семьи Хьюга. Нет шансов, а половина ловушек будет бессмысленна под плотным потоком воды и всевидящим бьякуганом. Но альтернатив нет, и они двигались, пытаясь выжать из своего преимущества все. Путая следы и меняя направлениях (если б еще можно было исключить непреднамеренные изменения курса). Все равно отправить в погоню много высокоспециализированных шиноби Коноха не имела возможности, так что шансы были и с каждым часом росли, как росло расстояние между ними и диапазон поисков. Грудь Темари сдавливало. Она пытается смириться с реальностью, глубоко в душе замуровывая свои нежные чувства – теперь она не имела на них права, она куноичи из Песка, джоунин, вражеский шиноби. Безликий и бесправный воин своего Казекаге и верная сестра его же. Робкие мечты, когда-то поселившиеся в ее душе с легкой руки Нара, ее «летнего» шиноби, лопнули, умерли, не успев даже толком развиться во что-то глобальное. Она даже толком не осознавала, что ей есть что терять, отказываясь обдумывать подобную ситуацию, пока не поняла, что это произошло и уже ничего не вернуть. Она чувствовала себя обманутой и связанной.

***

Акамару оказался полностью бесполезен, как и жуки Шино, по этому поводу вспыхнула короткая, но злая стычка, задохнувшаяся сразу, как только каждому из шиноби вспомнилась их покойная напарница. Склонив головы они замерли на ветвях где-то в вечном лесу Конохи, одним своим скорбным видом признавая свое бессилие. Эта поисковая команда провалилась, и их командиру пришлось признать несостоятельность группы и скомандовать отступление. На счастье Листа, это была не единственная группа, ведущая розыски уходящих суновцев. Вдаль разнесся долгий жалобный вой пса. Шикамару зло цокает, вслушиваясь в этот звук, и корректирует путь так, чтобы ни в коем случае не оказаться на пути следования той группы. Он вообще не имел права сегодня покидать Коноху, тем более, будучи на больничном. Конечно, благодаря медикам его кости были почти залечены, но чакры одной мало, должно было пройти еще некоторое время, прежде чем костные ткани схватилось собственными регенеративными процессами. Поэтому, его бок ощутимо побаливал, а рука по погоде ныла так, словно в кости снова появились трещины. Дождь заливал глаза, но он продолжал свой путь, жадно оглядываясь по сторонам со своим единственным союзником, без которого просто не имел бы никаких шансов – хмурым Хьюга, непримечательным слугой главной семьи, которого лишили ранга и уважения после смерти наследницы. Будто он мог этому как-то помешать, находясь за тысячу километров от нее… Так или иначе, а Хьюга обладал бьякуганом и был единственным, кто мог бы согласиться помочь Нара в этой дерзкой выходке и не рисковать при этом своим положением. Следы ушедших они пока не нашли, равно как и их в какой-то мере официальные соперники, но Нара был уверен, что это дело времени. Почему-то ему казалось очень важным догнать делегатов, попробовать свой последний шанс переманить их на свою сторону. По большей части, конечно, Темари, так как с ней он связывал некоторые надежды, и не только в плане устранения Казекаге. Он шел за ней, потому что чувствовал легкую панику от новостей и думал, что другого случая встретится с ней не на поле боя больше не предвидеться. И наконец, первая зацепка. Хьюга останавливается, глядя вдаль своим всевидящим оком, замечая какое-то мельтешение на самой границе своего зрения. Что-то определенно двигалось там, на пограничном расстоянии дальности бьякугана и он чувствовал, как любой шиноби, шестым чувством, что это и есть их цель. − Они впереди, я едва различаю, но уверен.

***

Что-то меняется позади них и Темари замедляет шаг, касаясь ладонью веера. Преследователи все же взяли их след, и теперь гончие бежали, подгоняемые азартом охоты. Что ж, вот и пришло время схлестнуться в первом бою этой войны, а? Темари понадеялась, что это будут хотя бы не знакомые, но разве это реально? Она столько лет курсировала меж двух деревень и знала, кажется, большинство толковых шиноби Листа. Теперь ей это либо пригодится, либо помешает – многие знают и ее. − Вот и добегались, - с горьким смешком говорит она Канкуро, останавливаясь. Впереди было светлее, не иначе, граница близко, и лес заканчивается. А ведь они почти добрались до нейтральной зоны. Тихо щелкает застежка, веер тяжело ложится в мокрые от дождя ладони. Времени подготовить засаду нет – погода скрывала врагов до последнего, так что придется защищаться вот так, на высоте. Она слышит характерный перестук шарниров марионетки Канкуро и зло ухмыляется, глядя в темноту меж деревьев. Ну, давайте, нападайте, медлить не стоит. Еще немного и она применит собственную технику, подкорректирующую здешний пейзаж, но раньше, чем она всерьез начинает к этому подготовку, мягкий стучащий звук марионетки стихает, вынуждая Темари обернуться к Канкуро. Секундная оторопь сменяется радостным предвкушением – не самая здоровая реакция, когда твоего брата поймали в теневую технику. Со стуком веер опускается на ветвь, взрезая кору и Темари приседает, группируясь для прыжка. Вот только, тот ли это Нара, которого она, оказывается, ждала? − Как всегда, полны энергии… Здравствуй, - Шикамару показывается из-за дерева и шагает им навстречу. Канкуро вынужденно повторяет его движения, и Темари, с тайным облегчением, идет с ним рядом, на всякий случай подстраховывая брата. Она уверена, что Шикамару не станет вредить им, но все равно осторожничает – война объявлена и их настигли. Не Шикамару, так другие подтянутся и обязательно нападут. − Не волнуйтесь, нас всего двое и мы не состоим ни в одной из групп, что вас преследуют, - словно слыша ее мысли произносит Шикамару, и Темари опускает напряженные плечи. Ничего не может поделать с тем, что испытывает пагубную расслабленность, находясь рядом. Не хочет оглядываться на того, кто был вместе с Нара, пожалуй, даже подсознательно открывая спину. − Тогда зачем ты здесь? – все же чопорно, воинственно хмурясь, спрашивает она, - Захватил Канкуро, ты ведь понимаешь, что тебе придется отпустить его? Не дай мне уйти. − Я хочу поговорить с вами, с тобой, - Шикамару смотрит по очереди на каждого пустынника. Раненая рука уже без перевязи, сложена в печать, - я отменю технику, когда это станет возможным, - он смотрит на Канкуро и думает, что это случится, только когда они будут предельно далеки друг от друга, - Я не хочу сражаться, это может привлечь внимание. Темари кивает, понимая его опасения, по-прежнему хмурясь. Ей не нравилось происходящее, хотя появление Шикамару и вызвало у нее всплеск эмоций. Канкуро этого не простит, совершенно точно. − Так что ты хочешь? – она опережает брата, пронизывая Нара внимательным взглядом. Ей вдруг подумалось, что он не просто так пришел к ней, что то, что было между ними, заставило его прийти сюда. Вроде и ничего особенного, но если он чувствует то же, что и она… Они слишком привыкли стоять бок о бок, и теперь вернулось старое чувство, кажется, просто встретились, чтобы перекинуться парочкой слов. Это уютное чувство, и никакие белые глаза, смотрящие сквозь них, не способны это уничтожить. − Я хочу.. чтобы вы вернулись с нами, выслушали нас. Вас не тронут, - голос Нара дрогнул, агитационные речи не были его сильной стороной. Скорее, он просто сумбурно выпалил то, что давно гуляло в его голове навязчивыми мыслями. Только местоимение «вы» означало «ты». Он замолчал, увидев, как отшатнулась Темари, закусывая губу. − Зачем, - она запнулась, глядя на него. В груди снова сдавило тоской. Он просит слишком многого. Она не могла предать, как он не понимает, − Ты не понимаешь, что просишь. Кажется, они все же на разных баррикадах и как хорошо, что она избавилась от этой иллюзии, что он навел на нее сейчас. Тот, кого она..хм, любила? Просит предать родного человека. − Темари…Темари, вернись со мной. − Прекрати скулить, Нара, - Темари принимает угрожающую позу, из подлеска позади нее выходит Хьюга, намекая, что не станет сидеть в стороне.