***
Охрана пропускает его внутрь неохотно, пока к официальному пропуску в соколиную башню, не добавляются рыкающие нотки в голосе кукловода. Как же его раздражают эти лиственные шиноби, даже отказывая, они умудряются сохранить на лицах безмятежное, почти доброжелательное выражения, и еще в спину пожелать доброго дня. Однако, он уже внутри и даже успевает увидеть, как в округлых окнах под самой крышей исчезают два сокола с символикой Суны. Легкий прищур, недоверчивый и с толикой понимания. Похоже, чаша терпения Гаары, наконец, оказалась переполнена песком по самую разноцветную кайму. Отлично, братец, мог бы и подождать пока твои родственники покинут вражескую территорию. - А письма забрали шиноби из АНБУ, - растерянно сообщает ему местный служащий, насторожено разглядывая капитана, так грозно глядящего из-под надвинутого на глаза капюшона. Канкуро упирается двумя кулаками в стол, чуть склонившись над молодым парнем в очках, и упорно не желает уходить, пока не получит свою почту, - одно из них было адресовано Хокаге, второе…вам. Но, его тоже забрали, по личному распоряжению Цунаде-сама. Он что-то еще бормочет, и даже пытается неуклюже извиниться, но кукловод уже не слушает его – резко развернувшись на пятках, он выходит прочь из округлого помещения, насквозь провонявшего птичьими экскрементами. Нужно возвращаться в гостиницу и… в конце лестницы мелькает копна золотистых волос, стянутых в хвост, слышится бодрый голосок Яманака Ино... и, тогда, с ослепительной белой вспышкой – серьезно, он едва не шагает мимо ступени – Канкуро вспоминает подробности минувшей ночи. Черная пелена на его глазах, и девичьи пальцы, что медленно перемещаются на виски и от них словно ударом тока, в разум влезает чужак, начиная искать необходимую информацию. Как опрометчиво с его стороны свернуть вслед за девушкой в пустой, узкий коридор, что ведет к отделам дознавателей, но, куда более неосторожно повела себя сама Ино, так и не удосужившись повернуться на тяжелую поступь, которую кукловод даже не скрывает. Грубый захват в объятье, и едва сорвавшийся с губ крик он заглушает ладонью, чувствуя кожей ее губы, искривившиеся в испуганном зове. Сопротивляется, бьется отчаянно, даже пытается применить какой-то прием, но – он сильнее. - Тсссс, - выбившаяся прядь волос скользит по его лицу, так яростно она пытается скинуть чужую ладонь со своего лица. Изгибается, и капитану приходится поменять позицию, разворачивая девушку, и спиной впечатывая тут в стену. В голубых, широко раскрытых глазах плещется паника напополам с яростью, Ино даже успевает пару раз пнуть его, - Нравится, когда кто-то нарушает границы дозволенного? – Канкуро успевает перехватить ее пальцами за подбородок, сильно сжав его и вздернув голову куноичи вверх, слышится тихий стон, вызывающий у кукловода одобрительную ухмылку. Он прижимается к ней, чуть наклоняясь и ощущая запах цветов, - Или, может быть, мне тоже стоило ворваться в тебя? Свободная ладонь скользит по обнаженному, плоскому животу, отгибая край фиолетовой юбки – какая жалость, что у него так немного времени, и все представление получается скомканным и урезанным. Пространство вокруг колеблется от быстрого движения воздуха, заставляя капитана Суны досадливо поморщиться, и напоследок, быстро прижавшись к приоткрытым, пухлым губам Яманака – чертовка, тут же попыталась цапнуть его острыми зубками – он отскакивает назад, скрещивая перед собой руки в блоке и принимая на них удар ногой подоспевшего шиноби. Звенит сталь вытянутых из ножен клинков, и двое бойцов специального подразделения АНБУ принимают стандартные като для нападения. В руке кукловода прокручивается кунай, и он пригибается к полу, готовый отбить любое нападение. - Не усугубляй свое положение, Канкуро! – кроваво-красный всполох шарингана это крайне весомый аргумент. Хатаке Какаши выходит вперед скучающей походкой, по привычке заложив руки в карманы брюк. В каждом его движении сквозит расслабленная уверенность в собственном превосходстве, не смотря на то, что хитай ате вздернут в правильную позицию. Можно рассматривать это как комплимент, - От твоих действий зависят и другие люди. Темари. Он выпрямляется и, подавляя в себе желание сплюнуть на пол, вытягивает руки за спиной – звенит упавший на пол кунай, а на запястья уже так привычно ложатся веревки. - Слабовато, - сообщает он ниндзя АНБУ, что путает узлы у него на руках, и тот, на секунду замерев, затягивает путы так, что белеют подушечки пальцев. Канкуро хмыкает и находит глазами Яманака, все еще присутствующую при аресте. Девушка торопливо собирает выбившиеся пряди волос обратно в прическу, и выглядит вполне безмятежно и спокойно. Можно было бы поверить этому напускному виду, если бы не начинающее отливать синяки на подбородке, оставленные хватом кукловода. На секунду их взгляды пересекаются. Расскажи ему все и даже больше. Покажи, если хочешь. Пусть знает, с чем ему придется столкнуться… - Доброе утро! – громко и радостно возвещает Канкуро о своем присутствии, и напоследок задевает плечом оказавшегося поблизости АНБУ, до того как тот успевает выйти прочь. Хатаке досадливо морщится, наблюдая за действиями брата Казекаге, а тот, скалясь и демонстрируя здоровые, белые зубы делает пару шагов вперед и встает за спиной сестры. Ровно, выпрямившись, словно и не у него связаны руки за спиной – капитан полиции стоящий на казнях в своей стране выглядит точно так же. Он знает сценарий этой пьесы лучше любого, кто находится в помещении, он видел ее столько раз, что успел рассчитать действия всех героев посекундно. И начиналось все всегда с оглашения приговора и ропота недовольной толпы. Свиток с приказом летит Темари в руки – Канкуро смотрит поверх всех голов в окно, где стена плотного дождя накрывает Коноху, оставляя от цветущей, летней деревни лишь серо-черные силуэты домов. Посмотри, что стало с твоей деревней за одну ночь. Как она преобразилась, как внезапно стала для тебя чужой. Война, принесенная в праздную деревню Страны Огня на крыльях сокола - словно брошенная в лицо перчатка для женщины, стоящей во главе всех этих «летних» шиноби. Какое унижение – не правда ли, уважаемая госпожа Хокаге – узнать о предательстве со стороны союзной деревни с листов бумаги, а не услышать этого напрямую. Но, Гаара появится в Конохе в единственном случае – как победитель и завоеватель, как тот, кто раскинет стяг Суны над резиденцией поверженной деревни. Карие глаза Пятой могут прожечь дыру, но капитан не реагирует на ее внимательный, предупреждающий все неправомерные действия взгляд. У него не было сомнений, что благородная Цунаде окажется столь милосердна и отпустит временных пленников прочь, потому он и не пытался вступить в какие-то диалоги или переговоры. Мне правда жаль, что ты узнала обо всем таким образом, но, я не был уверен в действиях Гаары, чтобы предупредить. С другой стороны… Кукловод медленно разминает развязанные руки, и разворачивается, как раз в тот момент когда ему в руки прилетает собственная сумка, так вовремя собранная и принесенная все теми же пресловутыми АНБУ – Канкуро скептично кривится, и намеренно растягивая время, начинает проверять наличие свитков и личных вещей под пристальными, раздраженными взглядами всех присутствующих, пока не получает вполне ощутимый толчок со стороны Темари. Он, определенно, не будет скучать по этой деревне, и ее жителям.***
Торжество. О да. В первую очередь от того, что Нара не явился к воротам, хотя Темари постоянно оглядывалась, и Канкуро пришлось сдерживать себя, чтобы грубо не поторопить сестру. Пришел конец их совместных миссий, во время которых кукловод будет измерять комнату допроса шагами вдоль и поперек и каждый раз получать разные результаты при их подсчете. Она забудет его, женское сердце непостоянно и так изменчиво, тем более у обладательницы стихии Ветра – черт возьми, он же не собирался так самодовольно улыбаться хотя бы еще пару миль, пока ворота Конохи не скроются за ближайшим поворотом. Лишь единожды шиноби затормозит. - Стой, - резкий перехват сестры чуть повыше локтя, в то время как руки нашаривают в сумке искомый предмет, и не вкладывают его в руку девушки. Небольшая пилюля в простой бумажной обертке, - проглоти сейчас, это антидот от большинства моих летучих ядов. Не факт, что придется их использовать – дождь прибьет половину к земле, еще до того как они достигнут цели, но рисковать кукловод не может. Только не ею, и поэтому примет все надлежащие меры предосторожности. Он внимательно следит за тем, чтобы Темари проглотила таблетку и наградила его хмурым взглядом вместо благодарности. Ничего. Это все последствия слишком резко развернувшихся неприятных событий, Канкуро мягко, добро улыбается, словно напоминая – эй, я все еще рядом. И никогда не покину этот пост.***
Карасу послушно подчиняется захватившей ее теневой технике, и бредет вслед за Темари, чуть припадая на левую ногу, выражая несвойственную самому кукловоду покорность. Канкуро прижимается к стволу дерева, и почти перестает дышать, наблюдая за прибывающими гостями. Он ожидал подобной встречи, но, с отчаяньем надеялся увидеть иных представителей Конохи – похоже, начальство опять упустило своего гения, так вольготно отправившегося в самоволку. Непростительная глупость, которая может сыграть пустынным шиноби на руку. Шикамару Нара растерян, раздражен и совершенно не справляется с ролью агитатора, которую возложил сам себе на плечи. Темари… Сердце болезненно сжимается, находя отражение в гримасе ярости на лице, и искривляя правильные линии рисунка на коже. Не покидай меня. Она и не посмеет, долг перед своей деревней, своим Казекаге и семьей превыше всего, но… Канкуро сжимает ткань костюма у самого сердца, собирая ее в складки. Он позволит себе лишь эту секунду слабости и резко вскинет голову, оскалившись и смахнув с лица набежавшие капли дождя. Карасу с тихим щелчком наклоняет голову влево, привлекая к себе всеобщее внимание, и начинает осыпаться пылью гендзюцу, обнажая свой истинный лик. - Займись Хьюга, - чревовещание никогда не было его сильной стороной, поэтому голос идет откуда-то сбоку от куклы, а та даже не удосуживается вторить ему, открывая рот. Канкуро тенью из дождя появляется позади Шикамару, как раз в тот момент, когда теневод начинает разворачиваться в сторону противника – на его лице так удивительно перемешалось разочарование, боль и тоска, совсем несвойственные эмоции извечно меланхоличному Нара. Кукловод с ненавистью смотрит на парня, совершенно не понимая, почему именно он? На кончиках пальцев звенят голубые нити, протягиваясь к Карасу, - Ты попытался забрать, то, что принадлежит мне! Техника тени выполнена безупречно – кукла не может сдвинуться с места, но ее хозяином все еще является Канкуро. Он одним плавным, мимолетным движением разводит руки в сторону, напрягая лишь верхние фаланги пальцев и Карасу распадается на десятки составных элементов, усеивая собой почти все свободное пространство – попробуй, собери. - Я не хочу сражаться, - упрямым болванчиком твердит Нара, а в его глазах плещется презрение к персоне капитана, и так явно приходит осознание – знает. Яманака постаралась на славу, передавая ему информацию во всех красках, смешивая их и сгущая. - Тогда прочь с моей дороги, - диалог, ведущий в тупик, из которого вернется только один. И в тот момент, когда гений Листа складывает печать, нацеливая теневые иглы в Канкуро тот, отпрыгивая, возводит вокруг Шикамару купол остро заточенных клинков находящихся в основании каждой детали Карасу. И по желанию своего мастера все они единым роем устремляются к цели.***
- И почему общаться с ней всегда приходится мне, - обреченно пробормотал себе под нос Баки, уставившись на входную дверь знакомого до зубного скрежета дома. Мало у него дел? Совсем напротив, и все равно Гаара предпочитает держать его связующим звеном. Вздохнув и почесав затылок, мужчина занес кулак для предупредительного стука, но, дверь внезапно, сама притворилась. Не к добру – шиноби протиснулся внутрь, щурясь в плохо освещённом коридоре, - Мое почтение господин Эбису, вы здесь? – лучше бы сразу встретить хозяина дома, чем… на втором шаге он споткнулся о кучу тряпья и выругался. Однако при ближайшем рассмотрении препятствие под ногами обрело человеческие очертания, и даже вполне знакомые. Баки сдавленно охнул и наклонился, - Чие-баа-сама? Определённо мертва. Вон даже паука успела пригреть на сморщенной руке. Вот ведь неприятность. Шиноби поморщился, вглядываясь в замутненные глаза, и в тот же момент старуха моргнула и улыбнулась. - Я всего лишь притворялась, - бодрый, шкодливый голосок, заставил Баки напряженно оскалиться в ответ. Зря. Карающая длань взметнулась вверх и по коридору разнесся сочный звук оплеухи, - ты наступил на меня, идиот!! - Вы лежали посредине коридора! – мужчина обиженно отшатнулся, держась за пылающую щеку. С тем же успехом он мог пытаться оправдать себя в пьянстве перед почившими предками, результат был бы такой же – совершенное игнорирование. - Какого черта ты приперся сюда? – гостеприимство всегда было у Чие в крови, сколько себя помнил песчаный шиноби, женщина щедро угощала гостей сарказмом, докладывала на дорожку колкости и язвительности и не скупилась на «доброжелательные» советы. Вот и сейчас она просто излучала радушие, - чего уставился, помоги подняться. Он легко поставил на ноги милейшую старушку. Благодарности впрочем, не дождался, Чие тут же развернулась и, шаркая ногами, устремилась в сторону мастерских. Это можно было понять, как официальное приглашение пройти. - Казекаге-сама хочет знать, как продвигается работа. - Этот мальчишка слишком много мнит о себе! Вздумал объявить войну, а как он думает выиграть в ней? – среди всего этого бубнения шиноби с удивлением уловил довольные нотки. Похоже, старая куноичи была совсем не против увидеть поставленную на колени Коноху. Что ж у нее были на это свои причины, - полагает, что я выйду на поле боя? Черта с два… - Не вы ли говорили, что стоит перестать рассчитывать на союзничество с другими деревнями, и заняться собственными тренировками? – смотря в сторону, во избежание прямого зрительного контакта пробормотал Баки, все еще потирая щеку. - Если то, чем занимаюсь сейчас я, ты называешь тренировкой, то позволь спросить, кто будет управлять ей? Канкуро?? Этот непроходимый болван? – женщина резко развернулась на входе в мастерскую, пытливо вглядываясь в лицо шиноби. Все шло к тому, что еще чуть-чуть и последуют тирада о глупых наследниках Четвертого и собственных талантливых внуках. Баки едва не застонал от отчаянья, - тогда, почему он не явился сам? - Канкуро и Темари вернутся из Конохи в ближайшее время, - бабка упрямо поджала губы, высказывая свое неодобрение, и в нем мужчина был с ней солидарен. Ему совершенно не нравился тот факт, что брат с сестрой оказались на территории вражеского государства в момент объявления войны. Баки вздохнул и почти умоляюще посмотрел на куноичи, - так, как продвигается работа? Чие-баа-сама не удостоила его ответом, отвернувшись, она вошла в просторную, темную мастерскую, увлекая гостя следом за собой. В помещении было тихо и чисто, словно в операционной. Освещения, правда, не хватало – голубые нити чакры вспыхнули, протягиваясь в дальний угол комнаты. Куноичи аккуратно и осторожно, с видимым изяществом потянула их на себя, заставляя сидящую на стуле фигуру подняться навстречу. Тихий перестук босых деревянных ног по полу разрушил долгое молчание, и Баки сам подался вперед, стремясь рассмотреть новое творение куноичи. - Безупречно, - пробормотал он, с восхищением созерцая куклу. Чие удовлетворенно и надменно ухмыльнулась, и сделала мимолетное движения пальцами – марионетка вздрогнула и подняла голову, взирая на песчаного шиноби молочно-белыми глазами Хинаты Хьюга.