Хищный зверь.Жертва.

      Мы ехали по проселочной дороге. Тонули в лужах, вязли в грязи и лишь иногда останавливались на ночлег в каких-то забегаловках. Чарли стойко и смело переносил дорогу. И вот, последние часы продвигались по узкой песочной дорожке. Солнце пекло и казалось, еще немного, все вокруг сгорит от его лучей. И лошадь, и наш извозчик изнывали и пыхтели от жары. Проезжая мимо лесов, я завидовала людям, что виднелись неподалеку, там. В тени листвы, наверно, хорошо. Но лес был настолько огромным, что поневоле я подумала, уж лучше жара, чем затеряться там. У меня был огромный сад, но я знала, кто там водится. Я настолько углубилась в свои размышления, что только сейчас заметила дома. Возле них паслись лошади, коровы и другая живность. Где-то вдалеке пропел петух, и Чарли встрепенулся, пытаясь разглядеть эту невиданную доселе ему птицу. Я погладила мальчика по голове и улыбнулась. — Все, мадам, скоро будем на месте. — Пробасил Джордж.       И действительно, через каких-то пару минут, мы были уже у деревянного забора. Это и оказалось то самое место, куда нас направил Геральд. Повозка остановилась, и я не уверенно слезла с нее. Сняв сына и чемодан, я засмотрелась на дом. Белый кирпич и красная черепичная крыша - такой резкий контраст. У ворот стояла будка и в ней, прячась от солнца, лениво спал рыжий пес. Пока я засматривалась на дом и сад, телега уехала прочь. Медленно, опасаясь, что пес начнет защищать своих хозяев, я с сыном направилась к калитке. Но рыжий даже и не подумал набрасываться с лаем. Он лишь лениво приоткрыл один глаз и осмотрел меня с сыном, а потом снова погрузился в сон. — Так, малыш, не волнуйся, это просто знакомые нашего дворецкого.       Чарли только кивнул. А я, посмотрев через калитку, искала хоть одну живую душу. За калиткой дом простирался во всем своем великолепии: под окном, что выходили на сторону забора, стояла небольшая, уютная лавочка, на террасе стояло кресло-качалка с пледом, и все было обтянуто москитной сеткой. К дому пролегала каменная дорожка, а вдоль неё росли необычайно красивые цветы, причем в хаотичном порядке. Ромашки, ирисы, нарциссы, лаванда - все вместе. С обеих сторон разрастались деревья, как фруктовые, так и обычные. Например, слева от калитки разрастался огромный дуб, на ветке которого так же лениво, как и пес у забора, развалился полосатый серый кот. Только хвост и передняя лапа свисали с ветки. Он даже не реагировал на птиц, что расположились рядом с ним, а то и вовсе иногда наскакивали на него. — Простите, есть кто? — Крикнула я, сжимая руку сына. - Ау? Джонсон, Вы тут?       Но никто не ответил, и я, отварив калитку, направилась с сыном по каменной дорожке. Осматривая густой сад, я подошла к деревянной лестнице, что вела на террасу, и сделала первый шаг. Сын повторил за мной и мы, поднявшись, отворили дверь в дом и тихонько вошли. — Есть кто?       И снова тишина. Путь в дом сразу начался с кухни. Огромные часы с кукушкой пропели одиннадцать раз и стихли. Выйдя в столовую, я так же никого не обнаружила, и только догорающий в столовой камин подтверждал, что, все-таки, тут кто-то живет. Но где он? — Кто вы и что вам нужно? — Женский, слегка старческий, голос за спиной заставил вздрогнуть. Я обернулась и тут же прижала к себе сына. Женщина 50 лет, в платье оливкового цвета, с передником серого цвета, наставляла на нас ружье. Её седые волосы были собраны в пучок. Взгляд её был даже сейчас мягким, несмотря на то, что она наставляла на нас ружье. — Простите, Мадам, я ищу мистера Джонсона. — Тихо произнесла я, прижимая сына к себе сильнее. — Простите, что очутились тут, но у калитки нам никто не ответил. — Джонсон мой муж, кто его спрашивает? — Все так же сурово произнесла дама. — Оу, да. Я от Геральда, он мой дворецкий. Вернее был им. — Был? Что случилось? Он умер? — Женщина обеспокоенно опустила ружье и взглянула на меня с глазами, полными тревоги. — Нет, скорее у него сменился господин. Он сказал, что вы не будете против, приютить меня с сыном. Но если что, я все пойму.       Женщина долго смотрела на меня и, отставив ружье в угол, она махнула рукой, и мы с сыном пошли за ней. Вышли мы на кухню, откуда только что вышли. — Подождите тут.       Женщина скрылась и я только слышала, как она кричала своему мужу, что бы тот быстрее шел домой, а вскоре вернулась сама. Достав из погреба кувшин и несколько узелков, она разложила все на стол. В узелках оказался сыр и хлеб, а в кувшине молоко. — Садитесь, вы наверно голодны.       Достав нам с сыном по стакану, она разлила молоко и нарезала хлеба и сыра. Вскоре появился и Джонсон…. Он представлял из себя пожилого мужчину, в рабочей рубахе на распашку, и легкий штанах. На ногах были сапоги, все испачканные в грязи. Сняв с головы соломенную шляпу, он прошел к столу и сел напротив нас. — Так значит, вы от Геральда? Бетти, садись.       Женщина села рядом и посмотрела так же на нас. — Ну рассказывайте, что с вами случилось.        Около часа рассказывала всё то, что произошло за последние шесть с половиной лет, не упуская ничего из вида. Даже ту правду, что рассказал Маркхом. И в конце рассказа я не увидела осуждающего взгляда. — И вы скрывали истинного отца ребенка? — Произнесла Бетти. — Нет. Я всегда говорила чистую правду Чарли и правда от моего покойного мужа. Но ему было сложно что-то доказать. И поймите меня, я бы и стерпела побои, но не…. — я покраснела. — Понятно. Ну что ж, добро пожаловать, живите у нас. Я буду помогать вам с ребенком, нам бог детей не дал. Но с одним условием. Будете помогать по хозяйству.       Я кивнула и улыбнулась, Чарли наелся и теперь он уснул на столе с кусочком хлеба в руках. — Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. — Произнесла Бетти, поднимаясь из-за стола.       Комната оказалась довольно просторной, не смотря на то, что в четыре раза меньше наших комнат в поместье. Теплый ковер лежал на полу, что придавало комнате необычную теплоту и уют. Двуспальная кровать с навесом из тюли, шкаф, комод и туалетный столик. Если шкаф и комод были обычного, деревянного цвета, то туалетный столик был белоснежного цвета. На окнах висели занавески. В принципе, всё, что я могу сказать. Я подошла к окну и раскрыв его, вдохнула приятный запах распускающегося сада. — Это, конечно, не ваша комната, но… — Что вы…. Это прекрасно. — Я обернулась и улыбнулась Бетти. Подойдя к ней, я крепко ее обняла. — Спасибо вам. — Располагайтесь. — С этими словами, Бетти ушла, а мы с Чарли принялись раскладывать вещи.       Вот так мы и жили в нашем новом доме. Джонсон и Бетти Ломон, сказали называть себя просто дядя и тетя, и более никак. Пока Джонсон работал с другими фермерами днями напролет в поле или еще где-то, Бетти учила меня вязанию, готовке, а так же стирке белья, и делами на ферме. Я научилась доить корову и кормить другую живность, собирая потом их «дары ». Так это называла тетя, непривычно, однако, так называть ее. Чарльз иногда помогал мне, но Бетти каждый день занималась с ним. Учила его писать, читать, считать и некоторым религиозным обычаям. Я иногда подглядывала за ними, когда проходила мимо того места, где они занимались. Чарли интересовался всем. Едва они начали заниматься чтением, как в книгах могли попасться на глаза слова из французского языка, тогда сынок изъявил желание изучить и его. И Бетти, немного владея им, решила научить и этому, но она не всегда могла с ним заниматься, большое количество дел на ферме заставляли её отходить от уроков и на смену приходил Джон здесь, по мимо остального, Чарли обучался и хозяйственным делам по мужской части, а когда был занят и Джон, то в дело вступила я. Мои знания из рациона частной школы пригодились, если к каким-то предметам Чарльз относился как к должному, то к историческим рассказам он отдавал все свое внимания. Особенно он любил когда кто-нибудь ему рассказывает о мореплавателях и в конце каждого рассказа он просил книгу о море и их покорителей. Вот так пролетело две недели. — И вот, они достигли залива и… — Мари завтра воскресенье, мы собираемся в город, в церковь. — Бетти прервала мой рассказ, но как всегда очень вежливым и теплым тоном. — Поедем все вместе, если не против? — Крикнул Джон из-за угла. — Конечно.       Кивнула я, и продолжила рассказывать сыну об очередных морских путешествиях.       На сей раз утром меня разбудил не петух, а Бетти. Одевшись и позавтракав, мы вышли на улицу. Джонсон уже запряг лошадь и я усадила Чарли в повозку.       Уже через час мы были у церкви. Огромное количество повозок, лошадей и карет стояло у церкви. Я взяла сына за руки и повела в церковь за Бетти и Джонсоном. Количество транспорта у церкви оправдало количество народа в самой церкви. Мы еле нашли свободное место. Бетти с кем-то успела встретиться и сейчас стояла с женщинами её возраста и разговаривала. По видимому, разговор пошел о нас с сыном, ибо одна из женщин посмотрела на нас, спросила о чем-то и все остальные так же взглянули на нас. Я усадила сына рядом и поправила костюм на нем. Девочка, что сидела перед нами, возраста как Чарли, долго смотрела на него, сначала как-то заинтересованно, а потом с улыбкой. Я взглянув на сына, поняла, что ему вовсе не интересно ее внимание. — Милый все хорошо? — Погладив сына по голове, я взглянула на него еще раз. Чарли взглянул в ответ на меня. — Да, мама. — Я погладила его, и сын вновь взглянул на девочку, а затем обратился ко мне. — Почему она хочет со мной подружиться?       Я задумалась и только хотела ответить, как следующие слова сына поверили меня в шок. — Она постоянно об этом думает. Это раздражает, мама. Пусть она перестанет! — Что? — Тихо прошептала я. — ТИШИНА!       Это был святой отец. Все расселись по своим местам и падре начал свою проповедь, а я все время смотрела на сына, и думала над его словами. Неужели гены его отца просыпаться. Так поздно? Тем временем, сынок продолжал смотреть на проповедника, как обычно, прижимаясь ко мне. Он слушал его, но по его взгляду было понятно, что ему это не интересно, но он воспринимает это, как должное. Проповедь как раз шла о детях, и после каждого окончания, было песнопения. И вот, после очередного пения, падре продолжил: — Любите своих детей, не врите им и не издеваетесь над ними. Ведь Господь не издевается над своим сыном и над нами всеми. Ведь мы его дети. И я тоже люблю свою дочь, как и вы… — Он врет, мама. — В полголоса сказал сын и все, кто его услышали, обернулись к нам. — С чего ты взял, сынок? — Очень тихо спросила я. — Он держит её в кладовке. — Уже громче сказал сын и теперь нас не слышали, наверно, только на заднем ряду. Падре взглянул на нас. — Не… не в кладовке, а в отдельной комнате. — Слегка дрожащим голосом сказал святой отец. — Ведь она серьезно больна. — И он издевается над ней. Как тогда Марти корову убил, он так же почти делает. — Уже обычным голосом произнес сын. — Милый, тише. — Мама, мне жалко её, пусть прекратит. — Я взглянула на сына. Он умоляюще смотрел на меня, а священник молчал. — Так … — Некий мужчина поднялся и подошел к нам. — Откуда ты знаешь?       Чарли долго смотрел на него, а потом невозмутимо произнес. — Я вижу это! — Это все неправда! — вдруг очухался святой отец. — Я люблю свою дочь и всячески её оберегаю! — Что ж, тогда давай проверим твою Эли, Карл. — заявил все тот же мужчина. -Но если мальчик соврал, то он публично извиниться. А его мать выплатит компенсацию.       Отпираться было поздно, тем более, заставить сына помолчать, и я, закусив губу, кивнула в знак согласия. Конечно отчасти, я почему-то была уверена, что сын прав. Но чем я буду платить, в случае неправоты моего сына… В общем, проповедь была прервана и люди, окружив меня, сына и священника, направились к его дому. Находился он недалеко и из себя представлял двухэтажное многоквартирное здание. Честно говоря, я всегда думала, да и знала, что преподобные живут при церкви. Медленно отворив дверь, мы все преследовали в дом к священнику. Ну как все… Только те, кому хватило места. Дом был обставлен богато. Пока я засматривалась на картины, сын подошел к двери в полу и указал на нее, со словами «здесь.» Мужчина, что изъявил желание выяснить и наказать в случае чего, прихватил пару мужчин с собой и подошел к погребу. На двери был здоровенный замок. — А где от него ключ? — Обратился он к преподобному. — Да нет ключа и никого там нет. — Грозно заявил святой отец и незаметно показал и мне и сыну угрожающий жест в виде кулака. И тут я поняла, сын прав. — Взломайте замок! — строго заявила я. — Мадам… — Я верю своему сыну! И даже если нет ключа, почему святой отец не сломал его раньше? Зачем ему запертый погреб?       Мужчина почесал затылок, с минуту подумал и приказал нести молот. Тот был доставлен через несколько минут. Видимо, одолжен у одного из соседей. По очереди, каждый мужчина бил молотом о замок и через тридцать минут его сорвали. В погреб было темно и оттуда веяло сыростью и холодом. Один из мужчин встал на деревянную лестницу, что вела вниз, а другой, подав ему керосиновую лампу, наблюдал с остальными за происходящим. Мужчина, что спустился вниз, не подавал ни звука в течении двадцати секунд, вдруг крикнул. — Тут не только его дочь, но и труп его жены.       Надо ли говорить, что священника тут же взяли, а дочь его вытащили. Избитую и испуганную. Её дальнейшая судьба мне неизвестна. Жену священника собираются хоронить, ожидают другого падре, что будет теперь в этой церкви. Мы быстро вышли из того дома. Бетти и Джонсон вышли следом. — Да уж. — Произнес Джонсон. – Ну, рассказывай Чарли, как ты узнал? — Я видел, о чем он думает. — Сказал сын. — Думаю,будет лучше если об этом никто не будет знать…. — Произнесла Бетти. — Думаю, это будет сложно, ведь все прихожани задаются этим вопросом. –произнесла я. — Точно. Пожалуй мы с Чарли прогуляемся, ты с нами? — спросила миссис. — Я позже к вам присоединюсь. — я присела перед Чарли. — Ты молодец мой хороший. Погуляй пока с тетей и дядей, а я позже найду вас. — Хорошо.        Мы разошлись и я направилась по свои делам. В кармане было немного денег и после нескольких осмотров города, я наткнулась на букинистическую лавку. Вспомнив о том, как Чарли любит морские путешествия, я с целью зашла туда. Искать долго не пришлось и рассказ о Синдбаде и подобных ему приключениях. Книг оказалось не меньше трех, но все толстые. Пришлось отдать четырнадцать фунтов, продавец перевязал мне их ниткой и, я положив в корзинку, вышла из магазина, направившись к Чарли и супругам Ломон.       Уезжали мы из городка счастливые, кажется, жизнь начинает налаживаться?