we are the world

Ведь хотеть большего – это нормально. Нормально, когда это становится первым в списке важных дел, нормально, когда это становится зависимостью. Нормально даже тогда, когда ты уже становишься рабом собственного желания — иметь больше, чем имеешь сейчас. Тэгюн, между тем, понимает это лучше других, потому что в жизни хочет больше Донхёка. Донхёка и так слишком много в голове, но Тэгюну просто мало, и это убивает. Ему было бы мало, если бы Донхёк был рядом двадцать четыре на семь, что весьма отвратительно. Спонтанные идеи становятся прорывами, безобидное желание больше — манией. Тэгюн криво ухмыляется, думая: Глупо, наверное, обвинять в этом карму. За это её надо благодарить, скорее всего. За то, что однажды Тэгюн по пьяни подрался с парнем ниже его ростом, без особой мышечной массы и физической подготовки, и, удивительно, проиграл. За то, что нормально познакомились они только на следующее утро – яростный любитель драк Тэгюн, и флегматичный, отчасти черствый Донхёк. Тэгюн смотрит вниз с балкона, такси скользят по лужам, разбрызгивая мутную холодную воду, где-то далеко гремит — Тэгюн не знает, гром ли это, или кто-то умер — жизнь кипит даже в такой унылый день, и Гюн совсем не понимает, почему он не в этой толпе живых и счастливых. Он всматривается в лужу далеко внизу, видит себя — маленькое тёмное пятнышко, а потом пытается представить, как он выглядит прямо сейчас. Больной, усталый, морально убитый, но живее всех этих манекенов. Донхёк приходит поздно вечером, скидывает грязные ботинки и семенит на кухню за кофе, а Тэгюн всё ещё стоит на балконе, ведь даже этого нужно больше. Можно заболеть — его не ебёт, сегодня потому, как возвращается Хёк, становится ещё холоднее, даже если на деле температура подымается. Тэгюн чувствует себя ртутью, Донхёк подходит к нему, но не касается, будто боится заразиться чем-то опасным и умереть. То, чем болеет Тэгюн. Это не болезнь — оно в сотни раз опаснее. Хёк похлопывает его по плечу, и говорит идём домой вот так просто, но это не подразумевает то, чего желает Тэгюн. Это не подразумевает ничего, кроме мнимой заботы о здоровье, и, о, Тэгюн ведь заваривает хороший кофе, который сейчас Донхёку нужен как никогда. Донхёк даже не замечает, что думает отнюдь не о кофе – о Тэгюне. — Тебя так мало, Хёк, — говорит Гюн, а потом понимает, что плохая была идея сказать это. Но к счастью (или нет?), Донхёк не умеет читать между строк. — Если хочешь зависнуть в клубе, бро, то я сегодня не имею желания, — отвечает Хёк. Тэгюн думает — мысли звучат как крики отчаяния и помощи — что это как раз то, почему Донхёка мало. Потому что стадия «бро» довольно надолго затянулась, Хёк слишком плохо делает вид, что ничего не замечает, а Тэгюну просто хуево от всего этого. И ничего, что по-бабски. Всё по-старому — Гюн заваривает кофе, они молчат, Донхёк желает спокойной ночи, а Тэгюн останавливает его у двери. Больше, говорит, больше чем друзья, и больше тебя. Хрипло, как умеет только Чон Тэгюн, без выражения и эмоций, показывая, что ему сейчас слишком херово для трагизма. Действительно, отвечает Донхёк, иди проспись. Вот так просто, и этой ночью здесь никто не спит.