Ночь, когда цветет папоротник

Стайлз пялился и, сколько ни старался, не мог перестать. Пялиться. «Черт, черт, черт», — повторял он про себя, успев во всех подробностях рассмотреть не только все шесть кубиков идеального волчьего пресса, но и, будь они прокляты, все паховые вены и то интимное место, где они сходились. Делая вид, что не замечает, как Стайлз беспардонно облапывает его взглядом, Питер с невозмутимым видом по дороге в гостиную подобрал с пола свои черные джинсы и надел их, не став заморачиваться по поводу нижнего белья. Он открыл им входную дверь, зная, кого за ней увидит, а потому даже не обеспокоился поисками одежды, чтобы не выходить к незваным гостям в неглиже. Те ничему не помешали, все уже успело свершиться и не один раз, но все равно Питер предпочел бы обойтись без этого внепланового визита. Выглядя, как хозяин дома и положения, он занял трон в виде кресла у еле тлевшего камина и изящным жестом пригласил их присесть. Бедная Эллисон, к счастью, успевшая вовремя отвернуться и не успевшая рассмотреть никакие волнительные детали, но все равно оказавшаяся под неизгладимым впечатлением, пристроилась на самом краешке дивана, как можно дальше от почти голого Питера. Стайлзу осталось место между ними. Второе кресло было облюбовано спавшей в нем Прадой, свернувшейся калачиком и сладко сопевшей. — Разве собаки не чуют волка? — поразился Стайлз. — Она уже привыкла ко мне, — сообщил Питер, и Стайлз подумал, что лучше бы не спрашивал. Ему не хотелось знать статистику посещений Питером дома Лидии в отсутствие ее родителей. — Вижу, вас привел вопрос жизни и смерти, который не может подождать хотя бы до утра. — Вижу, даже в сорок сложно думать верхним мозгом, а не нижним, и подождать хотя бы еще год, — в тон ему ответил Стайлз. — За кого ты меня принимаешь, — оскорбился Питер, — я хотел подождать. Я боролся до последнего. Но Лидия не оставила мне шанса. Сложно, знаешь ли, думать верхним мозгом, когда твой нижний пытаются высосать. Прости, Эллисон, — извинился он перед смущенной дамой. Стайлз хотел бы возмутиться, но... Питер не врал. Он наверняка собирался дождаться совершеннолетия Лидии, даже зная, что та давно уже не невинная девочка, а вот Лидия терпеть долго не смогла. И, в отличие от долго тупившего Стайлза, ей хватило смелости содрать с волка к чертовой матери всю одежду и отыметь оба его мозга как следует. Очень в духе Лидии, всегда получавшей то, что ей хотелось. — Так зачем пожаловали? — напомнил им Питер о первоначальной теме их увлекательной ночной беседы. — Почему у волков и ликанов разный цвет глаз? Он не совпадает с человеческим, от чего он тогда зависит? — сразу спросил Стайлз. Питер не стал уточнять, почему вдруг так срочно понадобилась эта информация в одиннадцатом часу вечера, и, решив обойтись малой кровью, рассказал: — Слышал когда-нибудь, что глаза — это зеркало души? Изначально эта фраза звучала как: «Verus natura reflectitur in oculis», в переводе «Истинная природа отражается в глазах». Для волков и ликанов это действительно так. В нормальном состоянии цвет глаз желтый, различные его оттенки, от темных до светлых. Но по некоторым причинам цвет может измениться. Самая распространенная — это смерть кого-то из близких, вызывающая известную вам нестабильность. Тогда глаза становятся голубыми. Не знаю никого, кто смог бы забыть о потере и вернуть нормальный цвет глаз. Помимо этого глаза могут стать голубыми, если волк находился в пограничном состоянии, близком к смерти, как, например, случилось с Джексоном, но у него есть шанс пережить это, двигаться дальше и вернуть своим глазам нормальный цвет. — Значит, ваши с Дереком глаза стали голубыми, когда вы лишились своих семей? — уточнил Стайлз. — У меня да, насчет Дерека не возьмусь утверждать. Я о нем мало знаю и о том, какой была его жизнь до смерти Хейлов. Лучше спроси его сам, — посоветовал Питер. — Ладно, а какого еще цвета могут стать глаза? — Сиреневыми, — продолжил рассказывать Питер, — я таких никогда не встречал. Этот цвет появляется после смерти пары. Но сохраняется недолго. От тоски волки и ликаны очень быстро гибнут. Некоторые за считанные минуты. Еще я пару раз видел зеленые. Они были у двух портентумов, у которых человеческое начало практически отсутствовало. Не знаю, было это генной мутацией или следствием их природы. Бывают еще серые или даже белые. Они встречаются у шаманов, которые научились принимать волчье обличие без заражения ликантропией. — А что значат красные? — спросила Эллисон, и Питер вдруг посмотрел на нее так, что даже Стайлзу стало не по себе. — Красные? — переспросил он напряженно, решив, что ослышался. — Да, — перевел на себя огонь Стайлз и вздрогнул, когда ледяные голубые глаза впились в его лицо. — У ликана или выродка, которого мы все ищем, красные глаза. Джексон видел его до того, как тот наградил его страстным поцелуем в шею. Питер долго молчал, глядя прямо на Стайлза, не моргая, будто взглядом препарировал его мозги, вычленяя из них то, что ему было нужно. Стилински почти чувствовал покалывание внутри черепной коробки. Интересно, а волки все-таки умеют читать мысли? — Красных глаз не существует, — наконец произнес Питер и мрачно добавил: — А если и существуют, не хочу даже думать, из-за чего они стали такими. — Питер! — возмущенно воскликнул Стайлз. — Это чудовище выжидает где-то здесь своего звездного часа! Оно скрывает свой запах и заметает следы так, что даже Дерек не может его найти! Оно обратило моих друзей, и одному богу, нет, дьяволу известно зачем! Даже если тебе не хочется думать, тебе придется! И думай быстрее! — Что здесь происходит? — Лидия, терпеливо ждавшая возвращения Питера, не выдержала и вылезла из кровати, отправившись вниз. И что же она увидела? Как Питер сидит и мило болтает со Стилински и Арджент вместо того, чтобы обнимать и целовать ее в макушку, пока она сладко спит на его руке вместо подушки. Стайлз обернулся. И снова невольно выпялился на Лидию, в одних трусиках и прозрачном пеньюаре, который она придерживала на груди. Но в этот раз долго глазеть ему не дали: Питер резко наклонился и от души отвесил ему смачный подзатыльник. — Ауч! — Стайлз схватился за онемевший затылок, сверкнув глазами на укоризненно глядящего на него волка. Он не стал спрашивать за что. Даже мысленно сказал «спасибо». Он успел рассмотреть цвет трусиков (розовый) и почти добрался до цвета сосков, поскольку чертов пеньюар не скрывал ничего, что по идее должен был, и лучше ему было не знать, какого размера и оттенка соски у Лидии Мартин, чтобы спокойно спать по ночам. — Привет, прости, что так поздно, — Эллисон виновато улыбнулась подруге. Та прошла к ним, зябко скрещивая руки на груди. Растрепанная, босоногая, с потемневшими и опухшими губами. Стайлзу не нужно было быть волком, чтобы учуять запах секса. Лидия пропиталась им с головы до пят. Настала его очередь осуждающе смотреть на Питера, но волк видел только свою прекрасную рыжеволосую нимфу, глядя на нее глазами, полными восхищения, любования и обожания. — Что-то случилось? — спросила Лидия, по-хозяйски усаживаясь на колени к Питеру, тут же обнявшему ее. Не между Стайлзом и Эллисон же ей вклиниваться, а сладко спящую Праду ей хотелось будить еще меньше. — Ничего серьезного. Пока. Но, чтобы ничего серьезного не случилось, твой волк должен нам рассказать то, о чем думает, — Стайлз выразительно приподнял брови, глядя на лицо Питера. И никуда больше, особенно левее и выше, где теоретически находилась та часть тела Лидии, которую ему видеть было не положено. — О чем он? — Лидия взглянула на Питера сверху вниз, он улыбнулся ей, совсем не так, как обычно. Искренне и будто бы успокаивающе. — Дела стаи, — ответил он мягко, — иди в постель, простудишься. Я скоро приду. Лидия прищурилась. Стайлз на всякий случай отсел подальше. — Прогоняешь, считая, что дела стаи меня не касаются? — уничижительным тоном произнесла она. — Вовсе нет, — надо отдать Питеру должное, он выстоял и продолжал все так же легко улыбаться, будто не замечая того, что его красавица способна убить одним взглядом любого. — Я лишь не хочу, чтобы ты зря переживала. Это Стайлзу нравится сгущать краски. Поняв, что от волка ничего не добьется, Лидия перевела свой взгляд на обмершего в ужасе Стайлза. — Говори, — потребовала она, и Стилински на одном дыхании выдал: — Мы разговаривали с Джексоном, он рассказал нам о той ночи, когда его укусили. Он видел оборотня и описал его. У него были красные глаза. Мы поспешили к Питеру, чтобы узнать, что это значит. — И что это значит? — Лидия уставилась на Питера. Волк вздохнул. — Я не знаю, — честно ответил он, — но из старых легенд я слышал, что у многих оборотней, вошедших в историю, как кровожадные серийные убийцы, особенно в Средневековье, были красные глаза. Я предполагаю, что это может быть следствием срыва в состоянии крайней нестабильности. Если бы Дерек не справился, сейчас у него, скорее всего, глаза были бы красные. Стайлз вспомнил прикованного к кровати Дерека, который не узнал даже его и убил бы, если бы мог. Если они имеют дело с обезумевшей, не контролирующей себя тварью размером с лошадь... Все плохо. Все очень и очень плохо. — Но как тогда он совершает столь разумные поступки? — ухватился Стайлз за одну деталь, которая на корню перечеркивала всю теорию. — Он не убивает всех жителей Бейкон Хиллс, он обратил, но не убил, избранных. Кроме того, он профессионально скрывается от Дерека. Если бы он был зверем, не мог бы прогнозировать. На это способен лишь человеческий разум. — Верно, — подтвердил Питер, — ты сейчас говорил о портентумах, выродках, — перевел он для Лидии, — они как раз не способны ни думать, ни поступать разумно. Но сорвавшийся волк или ликан — это совсем другое. Он сходит с ума от непрекращающейся, нестерпимой боли, но остается в полном уме, не находя желанного забвения. Рано или поздно у него вырабатывается привыкание. Он перестает чувствовать боль так остро, хотя она не становится меньше. Он живет с ней, существует, она убивает его, но медленнее, чем ему бы хотелось. Но это все еще он. Аффектизация взрывает его кипящий, перегруженный мозг от каждой новой эмоции. Думаю, сильнодействующие наркотики единственное, что может облегчить его страдания. Он мыслит и осознает себя и окружающий мир так же, как и раньше, Стайлз, только из-за улетевшей крыши и сорванных тормозов он теперь способен на все... Что? Что такое? — Питер увидел, как Стайлз бледнеет, сливаясь по цвету с кипенно-белой обивкой дивана. — Стайлз, тебе плохо? — тут же обеспокоенно схватила его за руку Эллисон. — Я... я понял, — прошептал он, бездумно глядя прямо перед собой, сосредоточенный на том, что творилось внутри. А там вовсю набирало обороты Второе Пришествие и близился Конец Света. — Понял, кто он. — Кто?! — одновременно вскричали все, но Стайлз уже вскочил и побежал на улицу, к своей машине, звоня по дороге Скотту. Теперь все стало ясно. И причина убийства Хейлов. И причастность Венаторов. И реакция Дерека на его вопрос о том, уверен ли он, что вся его семья была мертва. Дерек знал. Знал с самого начала, кто этот ликан. Он ведь сказал тогда Стайлзу, что не хочет знать правды... Нет, не хочет подтверждений, что это правда. А Стайлз хотел. И он получит доказательства, потому что абсолютно уверен в том, что он прав.

***

— Стайлз, одумайся, это слишком, — просил его Скотт, нет, уже почти умолял. — Дерек никогда не простит тебя, ты что, не слышал, что сказал тебе Питер?! Волчьи захоронения — это святая земля! И осквернивший ее, тем более умышленно, заслуживает смерти! — Я все слышал, — огрызнулся Стайлз. — Но я также слышал много чего другого до этого. Окей, не хочешь помогать мне, я сделаю это сам. И ты не остановишь меня, Скотт, потому что я знаю, что прав. — Оставь его, — произнес Питер напряженно. — Пусть делает, что собрался. Скотт взглянул на друга последний раз и отступил. Стайлз посмотрел на Питера. — Ты мне поможешь? — Я сомневаюсь, что смогу спустя семь лет учуять что-либо, но могу попытаться, — согласился волк. — Вы уверены, что мы имеем право тут быть и делать... все это? — спросила осторожно Эллисон. У нее от этого места бежали мурашки по коже. Она была со Скоттом, когда позвонил Стайлз, и не захотела отпускать своего парня одного. Особенно после того, как он попросил у нее лопату. — Если я прав, то мы ничего плохого не сделаем, — упрямо стоял на своем Стайлз. — Ну же, Питер, давай! Питер мягко высвободил руку из крепких объятий вцепившейся в него Лидии, которая отказалась остаться одна дома, о чем теперь сильно жалела. Но ей, как и Эллисон, поручено было держать машинный фонарь, чтобы освещать поляну, поэтому она не могла взять и уйти. Питер подошел к первому дубку. Присел рядом с ним на корточки. Собрал горсть земли и поднес к лицу, принюхиваясь. Потом потрогал ствол дерева. Наклонился к его корням. Сгрызая ногти, Стайлз стоял и смотрел на него, сходя с ума от ожидания. Сработает или нет? Получится или нет? Окажется ли он прав или нет? Он старался не думать о том, что сделает Дерек, когда узнает, что они были здесь и что делали. — Думаю, это ребенок, — наконец произнес Питер. — Нет волчьего запаха, но чьи-то останки под землей точно есть. — Хорошо, это дерево вычеркиваем. Осталось еще двенадцать, — сообщил Стайлз. Питер двинулся по кругу, переходя от дуба к дубу. Некоторые он молча пропускал, чтобы вернуться к ним потом, у других сразу говорил, кто под ними захоронен. В итоге осталось три могилы, которые Питер не смог идентифицировать. Тогда свою помощь предложил Скотт. Он, как и Питер, попытался учуять что-то сквозь землю или почувствовать, но в итоге просто лег, прижавшись к траве щекой и закрыв глаза. Он старался представить, как проходит через слои почвы, углубляясь вниз, пока не достает до того, что сокрыто внутри. Скотт проделал это с тремя могилами и, встав и отряхнувшись, произнес: — Мне кажется, под тем взрослый мужчина. И он человек. Но кто находится под этими двумя, я не могу понять. — Скорее всего, мы гадаем между Ричардом и Стивом, — Питер стоял, вальяжно прислонившись к одному из деревьев, и смотрел на Стайлза: — А теперь ты, может быть, объяснишь нам, чего ты хотел этим добиться, Стайлз? Второй час ночи идет. Говори быстрее, и мы все успеем вернуться домой и хотя бы поспать. — Помнишь, ты рассказывал о схеме убийства? — быстро затараторил Стайлз, но не потому, что Питер его попросил об этом, а потому, что он не мог больше молчать, не поделившись с кем-то своим внезапным и ужасающим озарением: — Как Венаторы придумали вырезать целые стаи? Что если они делали так не из-за того, что боялись не справиться с вожаком, а потому, что им нужен был сам вожак? Сорвавшийся, нестабильный ликан или волк с красными от безумной боли глазами, который за дозу наркотика вырезал целые деревни по указу свыше? Если Венаторы не гнушались брать в свои ряды кого ни попадя, что мешало им поддерживать необходимость собственного существования? Они создавали чудовищ и спасали от них людей. Их имя славили веками. Что, если Хейлов убили, чтобы заполучить Ричарда? Но не для того, чтобы устроить резню мирного населения или начать Третью Мировую, а чтобы использовать его в своих интересах? Для чего-то другого? — Безумие, — восхищенно выдохнул Питер, — но мне нравится. — Серьезно?! — вскричал пребывающий в полнейшем ужасе Скотт. — Стайлз, ты совсем рехнулся?! Хейлы мертвы! И Ричард в том числе! Дерек тебе устал об этом повторять! — В Дереке все и дело, — у Питера глаза горели, как у буйнопомешанного. Они со Стайлзом были будто на одной волне. — Он сомневается. Боится себе признаться. Он не уверен. Он догадывается. Знает глубоко внутри правду. — И из-за этого сорвался, — тихо закончил Стайлз. — И мне кажется, он нашел Ричарда еще тогда, когда он укусил тебя, Скотт. И узнал правду. Но не захотел ее принимать. — Я не буду никого выкапывать! — вскричал Скотт, который понял наконец, зачем Стайлз сказал ему взять лопату и ехать к лесному коттеджу, после чего повесил трубку. — Ты никого и не выкопаешь. Потому что Ричарда там нет, — произнес Стайлз тихо. — Это безумие! — Скотт решительно направился к Эллисон и взял ее за руку. — Вы с Питером оба не в себе. И я ухожу. А ты идешь со мной, — сообщил он своей девушке тоном, не терпящим возражений. — Скотт, — прошептала она, заглядывая ему в лицо, — а если Стайлз прав?.. — Как Ричард может быть жив, если Дерек похоронил его, убежденный, что его отец мертв?! — Дерек хоронил их, будучи невменяемым, — заметил Стайлз. — Он тогда уже был нестабилен. Когда мы с Дереком недавно ужинали с отцом у нас дома, па очень удивился, увидев его глаза. Я спросил у отца, и он рассказал, что у Дерека уже были разного цвета глаза, когда он пришел с повинным к нему в участок. Отец запомнил это, потому что никогда не видел таких глаз, и поэтому так среагировал, когда они вновь стали нормальными. Я думаю, что Ричард в самом деле был мертв, но не настолько, чтобы не суметь регенерировать. Возможно, его смерть инсценировали специально, чтобы все считали его мертвым. Я пока не знаю. Но одно я знаю наверняка: под одним из этих дубов есть пустая могила. Осталось только убедиться в этом. — Я попробую еще раз, — вызвался Питер. Он снова пошел по кругу. И опять дошел до двух соседних безымянных могил. Но в этот раз Стайлз слушал внимательнее, мысленно вычеркивая из генеалогического древа Хейлов соответствующие имена, и пораженно охнул. Все обернулись, отреагировав на этот звук, но Стайлз уже бросился к лопате, схватил ее и принялся раскапывать землю под одним из дубов. — Ты уверен, что здесь Ричард? — Питер сомневался. — Заткнись и лучше помоги мне! — воскликнул перевозбужденный Стайлз. Питер разделся и схлынул. Мягко отстранил Стайлза и начал быстро копать, используя свои передние лапы, которые намного эффективнее взрывали землю и разрывали корни, нежели лопата. Времени ушло в разы меньше. Волк докопался до примерно той глубины, на которой были похоронены все остальные. Копать дальше смысла не было: он и так чуял, что там ничего нет, но разрыл могилу, чтобы в этом убедились остальные. — Копай вторую, — сказал ему Стайлз. — Что?! — Скотт ошалело уставился на него. У него первый шок не прошел от того, что могила оказалась пустой, как его повергли в новый. — Это не Стивен, — произнес Стайлз, подняв на него больные глаза. Он сам не радовался тому, что оказался прав, и был подавлен и испуган не меньше, чем остальные. — Питер назвал всех мужчин, включая Стивена и исключая Ричарда. И трех детей. И всех женщин. Кроме одной. Питер разрыл и вторую могилу. Пустую. Теперь было ясно, почему он оба раза стопорился. Потому что чуял запах, но под слоем земли не чувствовал ничего. — И кого тогда еще нет? — тихо спросила Лидия, стоявшая у одной из ям и в забытье глядевшая в ее черную глубину. — Иден Хейл, — глухо ответил Стайлз.

***

— Он ненавидит меня, — шептал Стайлз, отрешенно глядя в пустоту перед собой и не видя ничего. Ни занявшего кресло напротив Калена, ни сидящего рядом на диване Скотта, тревожно всматривавшегося в его лицо. — Не говори ерунды! — воскликнул он. — Дерек любит тебя. — Он не пустил меня домой, — едва слышно продолжил говорить Стайлз, будто не слыша. — Питер сказал, он не хочет меня видеть. Он ненавидит меня. — Что ты чувствуешь? — спросил осторожно Кален. Им со Скоттом только пару минут назад удалось остановить истерику у Стайлза, в совершенно невменяемом состоянии появившегося на пороге ветклиники больше часа назад. Когда они отвели его на второй этаж и усадили в гостиной на диван, он разрыдался и не мог никак успокоиться. — Ничего. Ничего не чувствую, — ответил он безэмоциальным голосом. — Вообще ничего? — уточнил Кален, и Стайлз качнул головой, выглядя заторможенным, но это, скорее всего, от лошадиной дозы успокоительного, которым его за прошедший час успел накачать кастодиан. — Это нормально? — с беспокойством спросил Скотт. По его стойкому убеждению ничего не чувствовали только покойники. А Стайлз сейчас выглядел не лучше. — Дерек закрылся, — с горечью ответил Кален, — иначе Стайлз бы почувствовал его злость или... ненависть. Не могу сказать, преднамеренно он это сделал или нет. Я многое знаю о волках, но некоторые вещи невозможно понять, не испробовав их на себе. Теоретически я знаю, как работает связь, но практически... — Стайлз, пойдем вместе к Дереку, я заставлю его с тобой поговорить. Я уверен, что он просто расстроен, но точно не ненавидит тебя. Это невозможно, — убежденно закончил Скотт. Он видел, как Стайлз и Дерек любят друг друга (пускай некоторые проявления их любви он бы предпочел не видеть никогда). Такую любовь нельзя было обратить в ненависть за какие-то пару часов, как Дерек узнал от Питера, почему от него несет могильной землей и почему в рассказе опять и снова фигурирует имя его неуемного мальчишки. Ответ Питера ему не понравился. Сидевший в это время на отработке Стайлз почувствовал, как не может дышать: сердце будто сжали тиски, в голове помутилось, но эта боль была не его. Он сорвался под вопли мистера Харисса, сел за руль и через пятнадцать минут, чудом не попав в аварию, был у закрытой двери в лофт. Стучал в нее до тех пор, пока не разбил кулак в кровь и не сорвал голос. Тогда Питер не выдержал и открыл ему. Но не впустил. Извинился, сказал, что Дерек никого не хочет сейчас видеть, но он в порядке, и Стайлзу лучше прийти попозже, но не уточнил когда. Тогда Стайлз приехал к Калену, не зная, куда еще ему идти и что делать. Сегодня был четверг, смена Скотта, и он первым встретил друга в дверях. Клинику пришлось снова временно закрыть для посетителей, и теперь вчетвером они сидели в гостиной. Эрика, устроившаяся на подоконнике, старалась быть как можно тише и незаметней. Про нее все вообще забыли, пытаясь справиться с панической атакой у Стайлза, которая могла стоить ему жизни. — Лучше дать им обоим время успокоиться, — ответил Кален на предложение Скотта, — в таком состоянии никакого продуктивного разговора у них не выйдет. — Вы правы, — нахмурился Скотт. — Расскажешь подробнее, что случилось? — попросил Кален, не зная пока, как помочь обоим. Дереку наверняка тоже требовалась помощь, не такая скорая, как Стайлзу, но точно более серьезная. Не хватало только ему снова сорваться. А Кален уже успел порадоваться, что Стайлз вылечил нестабильность Дерека. Рано радовался. Скотт рассказал Калену все, что услышал, и все, в чем участвовал этой ночью. К концу Кален совсем помрачнел. Проблемы Стайлза и Дерека отошли на второй план. Если то, что сообщил ему Скотт, правда, то у них была проблема куда серьезнее. И не у них одних. Калену нужно было сообщить обо всем Кругу. И Арджентам. Потому что слишком опасно было пытаться справиться с ситуацией в одиночку. — Мне нужно отойти. Я ненадолго, — Кален ушел вниз. — Значит, нас обратил Ричард? — раздался со стороны окна голос Эрики. Скотт вздрогнул, напрочь забыв о Рейес, и обернулся на нее. — Выходит, что так. Эрика, а ты помнишь, как тебя укусили? Волчица покачала головой. — Нет. Я спала. И проснулась от жуткой боли в ноге. Увидела укус, хлещущую кровь... Смогла ее остановить только под утро. Побоялась, что родители начнут орать и ругаться, если не пойду в школу, и пошла... А дальше ты и так знаешь. Я потеряла сознание, а очнулась уже здесь... А ты? Ты видел его? — Нет, — ответил Скотт, — он напал из-за спины, укусил и убежал. Я успел заметить лишь тень и шевеление кустов у обочины. — Бойд и Айзек его тоже не видели, — рассказала ему Эрика, — я спрашивала их. Айзека укусили на кладбище, когда он услышал какой-то шум и пошел проверить. Его сбили с ног, укусили за шею сзади и все. А на Бойда напали, когда он шел из магазина поздно вечером. Как он сказал, что-то пронеслось мимо, а в тот же миг плечо пронзила адская боль. Когда добежал до дома, увидел два глубоких пореза. — Он не укусил его? — поразился Скотт. — Нет, но даже этого оказалось достаточно. Наверное, все дело в слюне. — В ней самой, — вдруг подал слабый голос Стайлз, который, оказывается, слушал их все это время, а не пребывал где-то в своих безрадостных мыслях. — Любые биологические жидкости являются переносчиками ликантропии. Она передается капельным путем. Через слюну, пот, кровь, сперму... Он вновь замолчал, вспомнив, как Дерек говорил ему о цивилизованном способе заражения через бурные половые сношения, и на глаза сами собой навернулись слезы. Как бы он хотел вернуться в то беззаботное время! А теперь… теперь он все разрушил, окончательно испортил. Дерек никогда не простит его. — Стайлз! — испуганно воскликнул Скотт. — Ради бога, только не плачь! Стайлз тут же яростно затер глаза. — Не буду, — твердо пообещал он другу и себе. — Кстати, а мы тоже можем кого-нибудь заразить? — спросила Эрика, которую внезапно взволновал этот вопрос. Ей не хотелось никого случайно обратить. И так проблем хватало выше крыши. — Нет, — ответил Скотт и кратко озвучил то, что когда-то услышал от Дерека: — Только с возрастом появляется достаточно силы для того, чтобы через укус передать дар, все упирается в возможность создать связь за доли секунды. Обычно обращать могут только те ликаны, что стоят во главе стаи или на верхних ступенях иерархии, проще говоря, альфы. Пока ты бета или омега, можешь об этом не беспокоиться. — Скотт, ты сказал, что еще одна могила была пустой, — вспомнила Эрика, что еще ее сильно волнует в данный момент, — чья? — Иден, сестры Дерека, — ответил МакКолл и услышал звук разбивающегося вдребезги фарфора. Он, как и остальные, обернулся на внезапный, громкий звук и увидел стоящего с еще поднятой рукой Калена, который смотрел на него таким взглядом, что прошиб Скотта до костей. Ему захотелось провалиться сквозь землю и больше никогда оттуда не возвращаться. — Что?.. — едва шевеля губами, выдохнул Кален, глядя широко распахнутыми глазами на оборотня. — Иден?.. — Да, — подтвердил за безмолвного друга Стайлз. — Кален, — Эрика подошла к нему, перешагнув через осколки чашки и растекшуюся лужу отвара, и попыталась взять его за руку, но Хиллроу шарахнулся от нее, как от огня, и замер, сам не понимая, что сделал. Не понимая, что вообще происходит. — Господи... — выдохнул он, хватаясь за голову. Стайлз понимал, почему Кален не прыгает от радости, что его невеста оказалась жива. Даже если Иден выжила, она точно сорвалась, как и ее отец, и неизвестно, как существовала все это время и как ее использовали. И он понял, когда Кален с отчаянием выдохнул: — Лучше бы она была мертва.

***

— Я вас оставлю, — галантно сообщил Питер. Он взял свой плащ, телефон и ушел, задвинув за собой тяжелую откатную дверь. Дерек и Стайлз остались в лофте одни. Дерек, скрестив руки на груди, неподвижно стоял у окна. Их со Стайлзом разделял диван, у которого Стилински остановился в неуверенности, нервно заламывая пальцы и не решаясь первым начать разговор. Ему следовало извиниться, но в горле отчего-то встал ком и хотелось разрыдаться пуще прежнего. — И много еще ты от меня скрываешь? — спросил спокойно Дерек, пристально глядя на мнущегося на месте парня. — Ничего! — отчаянно воскликнул Стайлз. — Я ничего от тебя не скрываю. Просто… просто… я знал, что ты будешь против… — Вот именно, я против, — Дерек понизил голос, и в нем зазвучали характерные волчьи нотки. Он все еще был очень зол, но не так сильно, чтобы броситься на Стайлза и убить его. — Ты без разрешения потревожил могилы моих родных. А что, если бы ты ошибался в своих сумасшедших рассуждениях и безумных предположениях? Что, если бы ты разрыл могилы, а их останки оказались там? У Стайлза холодок пробежал по коже. Он нервно облизал губы, во рту пересохло. — Я… я думал об этом, — подавленно согласился он. — Но, Дерек… ты ведь знал. Знал, что это Ричард. — Знал, и велел тебе не влезать во все это! — рявкнул Дерек, его глаза полыхнули голубым. — Ты не понимаешь, как это опасно?! Хочешь нарваться?! Хочешь, чтобы кто-нибудь еще пострадал?! Хочешь сдохнуть сам?! Стайлз задохнулся. Связь открылась, и его обдало вихрем ярости, отчаяния и… страха. Дерек боялся за него, и поэтому злился от собственного бессилия. Он пытался защитить Стайлза, а глупый Стилински сам лез в самое пекло. И что прикажете ему делать с ним?! — Дерек… — Стайлз закусил губу, глядя на волка сквозь пелену слез. — Прости. Прости меня. Через миг его уже обнимали сильными, горячими руками. Целовали в мокрое от слез лицо, хаотично покрывая жаркими поцелуями всюду, куда могли дотянуться жадные губы. Стайлз плакал, ругая себя за то, что он такой болван, который думал, что Дерек ненавидит его, и даже не предполагал, как сильно он переживал из-за него. — Прости… прости… — всхлипывал он, отчаянно цепляясь за футболку на спине волка. Дерек все крепче прижимал его к себе, сцеловывая соленые слезы и грубо целуя в дрожащие губы. Дерек зарылся носом в его волосы, стараясь обхватить руками так, чтобы спрятать Стайлза от всего мира, от проблем, угроз и опасностей. Но он не мог. Не смог. Стайлз затих, слушая, как гулко бьется сердце волка в его груди, к которой он прижимался щекой. В его объятиях было так спокойно, так уютно, он мог бы простоять так вечно. Он хотел бы навсегда остаться здесь. Но он не мог. Потому что им всем грозила опасность, и трусливо спрятаться и сделать вид, что ничего не происходит, не выход. Стайлз отстранился первым. Поднял голову, заглядывая в полные тревоги глаза Дерека, и нежно улыбнулся ему, приподнявшись на мысочки и потеревшись носом о его нос. — Хватит хмуриться. Ты такая бука, Хейл, — сказал он ему. — А ты больной идиот, Стайлз, — в тон ему ответил Дерек, нахмурившись еще больше. — Мы идеальная пара, — удовлетворенно вздохнул Стайлз, обнимая волка за шею. — И я соскучился по тебе. Продолжать смысла не было. Дерек уже подхватил его под зад и понес наверх. Стайлз, дрожа от предвкушения, кусал его за шею, слыша возбужденное порыкивание в ответ. О да, его волк тоже успел по нему соскучиться. Дерек швырнул его на кровать и, стянув через голову футболку, опустился следом. Стайлз, успев скользнуть жадным взглядом по его идеальному телу, раздвинул для него ноги и дернул к себе за пояс. Дерек нетерпеливо поцеловал его, пока Стайлз возился с молнией на его джинсах, у него никак не получалось ухватить не слушающимися пальцами язычок. Стайлз сам не понимал, почему его так трясет, будто они с Дереком первый раз собирались заняться любовью. Но жгучее желание с каждой секундой становилось все невыносимей, усилившись из-за ожившей и вновь пульсирующей между ними связи. — Дерек, погоди… нет! Ах! — Стайлз застонал, когда волку надоело лежать смирно и он толкнулся, потеревшись бедрами о бедра Стайлза, и навалился сверху сильнее, перенося вес с вытянутых рук на локти. — Дерек! — захныкал он, пока волк, оттянув ворот водолазки, безжалостно проставлял на его едва поджившей шее новые метки. — Черт! Сними их! Дерек с досадой рыкнул, оттолкнулся, садясь, и раздел Стайлза за считанные секунды, после чего, наконец, снял с себя свои проклятые джинсы и боксеры. Пока он стоял на ногах, Стайлз быстро сел, ухватившись за его голени и подтянувшись, и провел приоткрытыми губами по внутренней стороне бедра, подбираясь к сосредоточию напряженных вен. Дерек резко выдохнул, схватив коварного Стайлза за волосы, и прикрыл глаза, наблюдая за тем, как тот водит кончиком языка по стволу его стоявшего колом члена, медленно поднимаясь вверх от основания до головки. Он слизнул выступившую капельку смазки и обхватил влажными, горячими губами головку, с чувством ее поцеловав. После чего поднял свои горящие, бесстыжие глаза на тяжело дышащего Дерека, встретив его голодный волчий взгляд. Снизу Стайлзу открывался просто потрясающий вид на все эти играющие под загорелой, гладкой кожей рельефные мышцы, он бы остался так сидеть, любуясь и восторгаясь идеальными Хейловыми формами, сводившими его с ума (ей богу, он скоро начнет на него молиться), но ему пришлось опустить голову, чтобы еще немного поласкать член волка, чувствуя, как тянут пряди сжимающиеся все сильнее на его волосах пальцы. Когда он вспомнил про яички и втянул в себя мошонку, Дерек заревел, окончательно теряя над собой контроль. Он толкнул Стайлза на спину, сел, дернув его к себе за ноги и устроив его бедра на своих и, плюнув на ладонь и размазав слюну по своему члену, вошел в него без всякой подготовки. Стайлз выгнулся, беззвучно закричав, и вцепился в простыни. Он зажмурился, не в силах вдохнуть от резкого спазма, но Дерек дал ему помучиться лишь пару секунд, зная, какой Стайлз мазохист, и зная предел его возможностей, после чего вытянул его боль. Стайлз едва успел вздохнуть, как его уже начали безудержно трахать под восхитительные звуки ударяющихся друг о друга голых тел и хлюпающей дырки. — Ты меня порвешь, — заскулил он, но кого он хотел обмануть? Сама мысль о том, что его могут порвать в пылу страсти, заводила его еще больше. — Заткнись! — рыкнул Дерек в ответ, жадно пожирая взглядом распластавшегося под ним такого безропотного Стайлза, который позволял ему делать с собой все, что волку было угодно. И эта покорность пробуждала в нем нестерпимое желание сделать так, чтобы Стайлз кричал и метался под ним от безумного наслаждения. И Стайлз закричал, пронзенный острым и долгожданным удовольствием, когда Дерек очень быстро нашел заветную точку у него внутри, и Стайлз принялся яростно дрочить свой член, как никогда сильно желая быстрее кончить. — Да, да, да! — подгонял он Дерека, с трудом фокусируя взгляд на его лице. — Не останавливайся, Дерек, пожалуйста, не останавливайся! Волк рычал, ведясь на провокацию, но был не в силах ничего с собой поделать. От Стайлза у него срывало крышу. И когда сладкий мальчик так отчаянно умолял оттрахать его, разве мог он противиться его просьбе? — Дерек! — Стайлз бурно кончил с его именем на устах, судорожно сжав ногами бока волка и его — в себе, но Дерек не сбавил скорости, преодолевая сопротивление мышц и продолжая с силой вколачиваться в него, так что Стайлз на несколько мгновений даже перестал ощущать собственное тело: его вышибло из него оглушительной волной оргазма. Он будто попал под цунами в десять баллов. Ни шанса на спасение. Дерек остановился. Вышел из Стайлза, встал на колени и дернул его к себе за руки. Стайлз только невнятно застонал, когда член волка оказался у него во рту, и послушно раскрыл губы шире, давая войти глубже. Он мутным взглядом наркомана под убойной дозой глядел на Дерека, облизывал и посасывал его член, но выходило у него так себе, потому что волк в каком-то своем рваном ритме толкался в него, удерживая за голову. Стайлз попытался расслабить горло и вобрать его глубже, надеясь, что не сработает рвотный рефлекс, и, дернувшись, Дерек с глухим рыком кончил ему в глотку, заставив проглотить все, прежде чем выпустил Стайлза, без сил повалившегося обратно на кровать. — О боже… — только и смог выдавить он, сглатывая терпкий, мускусный привкус спермы с корня языка. Он не думал о том, что до этого член Дерека побывал в его заднице. Плевать. — Нет, нет, Дерек!.. Блять! Стайлз даже сделать ничего не успел, как его перевернули на живот, раздвинули ноги и натянули по самые яйца. Дерек явно нашел действенный способ выплеснуть накопившуюся за эти дни злость. Бурный секс отлично помогал снять напряжение. Убить Стайлза он не мог, но никто ведь не запрещал ему затрахать его до смерти. Стайлз жалобно и полузадушенно стонал под ним, пока Дерек кусал его за плечи и шею, вдавливая в кровать и входя так глубоко, будто хотел добраться до гланд. Стайлз смиренно принимал свое наказание, зная, что заслужил даже больше, и кончил под волком еще несколько раз, прежде чем Дерек вымотал себя окончательно и упал на кровать рядом. Стайлз с трудом перевернулся на спину, чтобы отдышаться. Из него текло, он попытался сжать анус, но это не помогло. Сперма продолжала вытекать, гадко холодя кожу. Шевелиться было слишком лень, чтобы подтереться. Так что Стайлзу ничего не оставалось, как смириться. — Ты просто чудовище, — сипло сообщил он Дереку. — Рад, что ты, наконец, это понял, — хрипло ответил волк. Стайлз взглянул на него из-под опущенных, трепещущих ресниц. Давненько он не видел волка таким уставшим и довольным. С тех пор, как кончился их медовый месяц. — Мое чудовище, — заурчал Стайлз, подбираясь к нему под бок и пристраиваясь рядом. Он нагло закинул ногу на его бедра, перепачкав спермой (и получив неимоверное моральное удовлетворение при этом), и укусил за мочку уха. — Ты только мой. Никому тебя не отдам. Дерек лениво его обнял. Он тоже не помнил, как давно на Стайлза накатывали такие приступы внезапной любви. — Смотри, как бы попа не лопнула, — хмыкнул он. — Мы уже проверяли. Она не лопнет, — довольно сообщил ему Стайлз, жадно целуя в горячую шею. Боже, какой же кайф! Зацеловал бы и затискал этого вредного, хмурого волчару до смерти. Подождал бы, когда тот срегенерирует, и повторил бы заход. Еще и еще. И так пока не сможет нормально дышать от сдавливающей сердце и переполнявшей его изнутри безграничной нежности. Ради этого не жалко было и умереть.