Prayers

- Я точно слышал хлопок двери, - настойчивым шепотом повторил Тсузуку, с напряжением вглядываясь в мутную темноту. – Говорю тебе. - Конечно, - Рёга ехидно хмыкнул, однако на его лице все равно проступила плохо скрытая озабоченность. – Уверен, что здесь есть много любителей ночных прогулок по лесу на пустой желудок. Вокалист Mejibray непонимающе посмотрел на своего соседа по комнате, в ночном полумраке казавшегося синеватым призраком, после чего снова развернулся к окну и коротко выплюнул: - Придурок. Если резко оскорбление и задело Рёгу, то вида он не показал: только молча отвернулся и, не говоря ни слова, прошел к своей кровати, вновь попытавшись комфортно устроиться под тонким одеялом. Тсузуку ошарашенно следил за действиями мужчины, то открывая, то закрывая рот от такой неслыханной наглости – этот Рёга что, серьезно почти послал его? Какое-то время вокалист Mejibray просто стоял на одном месте, осмысляя случившееся, а затем, когда привычная дерзость вернулась, он подошел к кровати соседа и бесцеремонно пнул его ногой в бок. - Придурок, - снова повторил Тсузуку, с трудом сдерживая желание просто скинуть наглого собеседника с кровати и вышвырнуть из его окна. – Ты понимаешь, что только что кто-то просто свалил на улицу черт знает зачем? Кто-то из наших свалил на улицу – понимаешь, что это значит? - Что у тебя паранойя, - устало отозвался Рёга, ощущая, как раздражение по отношению к этому самовлюбленному идиоту разгорается в его душе все сильнее. – Сам подумай, кому это нужно? Поджав губы, Тсузуку резко отошел в сторону и, бросив на вокалиста Born высокомерный взгляд, демонстративно подошел к двери и около минуты повертелся около выхода из комнаты, после чего, убедившись, что проявлять внимание к нему по-прежнему не собираются, дернул ручку на себя и бесшумно выскользнул наружу. В тесном коридоре, окутанном ночным мраком, самоуверенность Тсузуку чуть поубавилась, однако мужчина, быстро отшвырнув сомнения в сторону, направился к лестнице. Казалось, что темнота проглотила все существующие в мире звуки, и из-за этой оглушающей тишины возникало ощущение, что кто-то наблюдает за тобой издалека, тщательно контролируя все твои действия. «Не может быть так тихо» - напряженно подумал Тсузуку, мысленно прикинув, что вот-вот должен подойти к лестнице. – «Они что, все сдохли?» - Твою мать! Вокалист Mejibray уже поставил ногу на первую ступень, как вдруг чьи-то сильные пальцы вцепились в его обнаженное плечо и настойчиво сжали нежную кожу. Тсузуку рывком обернулся и по инерции размахнулся свободной рукой, однако Рёга, успевший привыкнуть к реакции соседа по комнате, вовремя сумел блокировать удар. - Успокойся, это я, - почему-то даже сейчас вокалист Born говорил напряженным шепотом. - Нахуй поперся за мной? – даже самому Тсузуку показалось, что его напускная грубость выглядела наигранно и неправдоподобно. – Я же параноик и идиот. - Идиота не было, - Рёга усмехнулся, однако вовремя одернул себя, вспомнив, что лишний раз вспыльчивого мужчину лучше не заводить. – Совесть не позволяет оставить в одиночестве человека, который из-за странных шорохов выскакивает на улицу без рубашки посередине ночи. Вокалист Mejibray запоздало коснулся холодными пальцами собственной обнаженной груди и кончиков волос, с которых до сих пор стекали капельки воды, однако возвращаться обратно уже было слишком поздно. Как бы сильно мужчина ни пытался изображать недовольство, вызванное компанией Рёги, с его появлением Тсузуку почувствовал странное облегчение, что самому ему очень не понравилось. В этом месте лучше не надеяться ни на кого, кроме себя, однако погибать в ночи с кем-то будет не так грустно, как если бы тебя убили одного – так рассуждал вокалист Mejibray. - Пошли, - быстро сориентировавшись, он продолжил спускаться, тщательно прислушиваясь к каждому звуку. – Здесь слишком тихо: вряд ли кто-то вошел. Рёга закатил глаза, однако от своего невольного спутника отставать не стал и с интересом отметил, что чем грубее и жестче ведешь себя с Тсузуку, тем больше внимания тебе он начинает уделять. Рёга не особо верил в то, что кто-то на самом деле мог покинуть относительно безопасный дом в столь поздний час, однако желание еще немного побыть с вредным Тсузуку пересилило здравый смысл, хотя вокалисту Born не особо нравился тот факт, что импульсивному мужчине снова удается им манипулировать, пусть и в довольно своеобразной форме. На первом этаже стояла абсолютная тишина, поэтому мужчины сразу направились к выходу, решив не тратить время на осмотр длинного кишкообразного коридора. Несколько раз решительно шагающий вперед Тсузуку, плохо ориентируясь в темноте, налетал на углы и пороги, но на усталое предложение Рёги вернуться обратно отвечал ехидными комментариями и недовольным бурчанием. Ночная улица встретила мужчин неприветливо: дождь уже закончился, однако высокая трава под ногами все еще блестела от влаги, а воздух вокруг пах сырой землей и непривычной после спертого запаха пыли свежестью. Мрачные сосны, затаившись в темноте, чуть покачивались на легком ветру, из-за чего постоянно возникало ощущение, что между их отяжелевших от влаги раскидистых ветвей кто-то прячется. - Простудишься же, - веско заметил Рёга, с напряжением вглядываясь вдаль. - Будет лучше, если меня прирежут ночью, пока я буду спать? – холодно отозвался Тсузуку, непослушными пальцами растирая заледеневшие плечи. – И вообще… Смотри! Не успел Рёга понять, куда ему нужно смотреть и что он вообще должен увидеть, как вокалист Mejibray сорвался со своего места и стрелой полетел куда-то в лес, на ходу раздвигая сырую траву. Чертыхнувшись, Рёга кинулся за ним следом, но влажная земля постоянно уезжала из-под ног, из-за чего бежать стало почти невыносимо. Ветер свистел в ушах, а острые иголки цеплялись за одежду, будто намеренно мешая пробираться вперед, однако он все равно сумел не потерять из виду бледную полоску спины Тсузуку и, когда тот все-таки остановился, замереть точь-в-точь рядом с ним. - Там, - судорожно заглатывая ледяной воздух, вокалист Mejibray указывал куда-то вдаль. – Я видел кого-то! Поверь, там кто-то был! Кое-как восстановив дыхание, Рёга устало посмотрел на Тсузуку: его впалая грудь ходила ходуном, а бледная, почти синяя кожа покрылась крупными мурашками. Влажные волосы мужчины прилипли к его лицу и шее, покрасневшей после быстрого бега, однако прищуренные глаза Тсузуку горели обжигающим пламенем азарта. Собрав в кулак все остатки самообладания, вокалист Born осторожно положил руки на плечи мужчина и чуть сжал их, после его заговорил, старательно подбирая каждое слово: - Я тебе верю. Нихрена не вижу, а почему-то верю. Но сейчас мы не сможем его догнать, даже если очень захотим. Тсузуку, мы совсем не знаем этого леса, здесь холодно и темно, а этот человек может оказаться опасным. А если это очередная ловушка? - И что ты предлагаешь? Глаза Тсузуку потемнели: мужчина привык всегда добиваться своего, но сейчас он понимал, что слова вокалиста Born звучат в сотню раз разумнее, хотя и очень его не устраивают. Упрямость поддразнивала мужчину, нашептывая ему вырваться из теплой и уверенной хватки и вновь ломануться в лес, но почему-то он не спешил этого делать. - Вернуться домой, - Рёга вдохнул. – Даже если там правда кто-то был, это будет разумнее всего. Тсузуку с раздражением посмотрел на своего спутника снизу вверх. Хотелось кричать, топать ногами и с пеной у рта доказывать свою точку зрения, но почему-то в самый ответственный момент мужчина вдруг растерял все силы и вспомнил, как же устал за день. Тогда он кинул на вокалиста Born холодный взгляд и, сбросив его руки со своих плеч, развернулся и устало двинулся обратно к дому, с отвращением отшвыривая от себя сырые ветки сосен. Рёга вздохнул и, не пожелав оставаться в одиночестве, направился за своим спутником, вскользь подумав, что он мог и не выходить из дома вовсе – Тсузуку бы просто набегался по лесу и вернулся домой ни с чем. - Нужно выяснить, кто это был. - А? – потерявшись в своих мыслях, Рёга меньше всего ожидал, что с ним решат заговорить. - Нужно выяснить, кто это был, – раздраженно повторил вокалист Mejibray, перешагивая через поваленное бревно и сонно зевая. – Кому понадобилось сваливать из дома сейчас? Разбудим всех и узнаем, кого нет. Рёга снова тяжело вздохнул. Там, в лесу, Тсузуку почти удалось убедить его, что среди кустов на самом деле кто-то скрывался, однако сейчас, замерзнув и промокнув до костей, мужчина вновь вернулся к своей первоначальной теории: его соседу по комнате просто что-то померещилось. Долго время вокалист Born не решался заговорить вновь, понимая, что в любом случае наткнется на гнев своего спутника, но вот из-за сосен показалась просевшая крыша дома, и Рёга понял, что беспринципный Тсузуку на самом деле собирается всех будить. - Слушай, - устало начал вокалист Born, растирая замерзшие ладони. – Не было там никого. Пойми, если бы кто-то ушел из дома, то остались бы какие-то следы, а… - Не доверяешь мне? – Тсузуку резко остановился перед дверью дома и, сощурившись, словно хищная кошка, развернулся к своему спутнику, с которым чуть не столкнулся. – Зачем тогда вообще поперся со мной? Чтобы мешаться под ногами и бесить? Поверь, ты делаешь это, даже когда тебя нет рядом! - Да пошел ты. Нервы сдали. Не удержавшись, Рёга отпихнул мужчину с дороги и, чертыхаясь, направился к входу в дом, мысленно пиная себя за такую мягкотелость и податливость: надо было послать Тсузуку еще в начале вечера. Однако не успел мужчина и коснуться дверной ручки, как за его спиной вдруг раздался оглушительный звон стекла, за которым сразу же последовали вскрик вокалиста Mejibray и звук тяжелого удара. Рёга резко обернулся, приготовившись обороняться, но увиденная картина ввела его в ступор: выплевывая кучу ругательств, Тсузуку барахтался на земле, распластанный под чьим-то безвольным телом. - Блять, что ты стоишь?! – перепуганный мужчина бросил на Рёгу яростный взгляд. – Он меня сейчас раздавит, я не могу дышать! Ничего не соображая, вокалист Born подбежал к клубку из двух тел и попытался оттащить второго человека в сторону. Голова мужчины упала набок, и Тсузуку, едва успевший принять вертикальное положение, вскрикнул вновь: упавшим на него человеком оказался Йо-ка. Висок вокалиста Diaura был рассечен осколком стекла, а лицо мужчины было неожиданно бледным и безэмоциональным, как… у покойника. Тсузуку удивленно поднял голову и заметил разбитое окно на втором этаже, из которого, видимо, и выпал Йо-ка. - Куда ты смотришь? – Рёга кое-как подхватил внезапно легкое тело вокалиста Diaura и кивнул ошарашенному Тсузуку. – Открой дверь, нужно занести его внутрь. Не говоря ни слова, мужчина неожиданно покорно кинулся исполнять приказ, и Рёга сумел пронести безвольное тело в гостиную, где с возможной осторожностью опустил его на диван. Шум от разбитого стекла и криков получился приличный, потому что в комнату уже начали стекаться остальные музыканты. Гостиная наполнилась непонимающим перешептыванием и сбивчивым дыханием: было ясно, что что-то произошло. Казуки догадался взять с собой свечу, и в ее неровном прыгающем свете Рёга увидел, что руки и грудь Йо-ки были покрыты многочисленными синяками и ссадинами. - Йо-ка? – Юуки, что в первые минуты лишь сонно щурился и растирал заспанные глаза, вдруг вздрогнул и кинулся к дивану, на коленях опустившись рядом с головой мужчины. – Йо-ка! Что с ним? Он жив?! - Это, блять, у вас нужно спрашивать, - устало сев прямо на пол, Тсузуку откинул с лица влажные волосы и оглядел собравшихся вопросительным взглядом. – Что за хрень тут произошла? Остальные музыканты неуверенно переглянулись и удивленно пожали плечами: было понятно, что ничего особенного здесь не происходило. Вид бледного Йо-ки, перепачканного в крови, вгонял всех в ступор, а потому заговорить первым никто не решался. Наконец, тяжелую тишину сумел нарушить замерший в проходе Манабу: - А что вы вообще делали на улице? - Сейчас это так важно? – Тсузуку сразу же огрызнулся и скривил пухлые губы. – Трахались. Полегчало? Манабу побелел. Было понятно, что новой перепалки не избежать, как вдруг неуютную тишину, царящую в гостиной, нарушил хриплый кашель: по телу Йо-ки прошла судорога. Резко раскрыв опухшие глаза, он рывком сел и обвел мутным непонимающим взглядом темную комнату, после чего поморщился и коснулся ссадины на своем лице. Убедившись, что умирать прямо сейчас мужчина не собирается, Юуки облегченно вздохнул и попытался сжать его руку, однако Йо-ка тут же заорал от боли и одернул пальцы. - Можно считать, что ты готов давать показания? – Тсузуку усмехнулся и с завидной наглостью уселся на подлокотник у ног вокалиста Diaura. – Что произошло? - Что? – голова Йо-ки раскалывалась, словно весь прошлый день он беспрестанно пил, и мерцающий вдалеке огонек свечи превратился для мужчины в жуткий раздражитель. – Что за… Неожиданно музыкант побелел еще больше, хотя казалось, что это уже невозможно, а затем, еще раз обведя плавающим взглядом всех собравшихся, он вдруг отпихнул Юуки в сторону и, скорчившись от боли, кинулся к лестнице, бросив напоследок раздраженное: - Забудьте. Мужчины, большая часть которых до сих пор так и не поняла, что произошло, проводила его ошарашенными взглядами, а затем снова обернулись к Тсузуку и Рёге, словно они могли дать ответы на все вопросы, свинцовой тяжестью повисшие в спертом воздухе. Юуки кинулся было за Йо-кой, однако, почувствовав на себе любопытные взгляды, сконфузился и замер у стены рядом с Урухой. Тот обратился к вокалисту с какой-то успокаивающей фразой, но мужчина только посмотрел на него невидящим взглядом и снова уставился в сторону. - Ну и ночка, - неожиданно Тсузуку расхохотался и повалился на диван, развалившись на нем так, что у других возможность сесть отпала напрочь. – Он свалился на меня черт знает откуда, а я должен просто забыть! Повисла неловкая пауза. Спросить хотелось о многом, но никто не знал, как начать и к кому вообще обращаться: было понятно, что все здесь находятся в равной обстановке ничего неведения. Тени от догорающей свечи весело плясали по стенам, из-за чего казалось, что комната расширилась до размеров вселенной, а потому, когда Икума заговорил, никто не понял, откуда доносится безразличный хриплый голос. - Наказание, - равнодушно бросил он. – Ему обещали наказание – он его получил. Расходимся, шоу закончилось. Не дожидаясь ответа, Икума ухмыльнулся и, чуть пошатываясь, направился к выходу из комнаты, на ходу чуть не врезавшись в дверной косяк. Музыканты проводили его сомнительными взглядами, а затем Манабу вновь повторил свой вопрос, причем голос его стал звучать натянутее: - Что вы делали на улице? Тсузуку снова попытался огрызнуться, но на этот раз Рёга перебил его и честно выложил, чем они занимались в течение последнего часа. Факт того, что кто-то может бродить около дома, не понравился никому, а Коичи снова начал хныкать, из-за чего Тсузуку бросил на него неприязненный взгляд и насмешливо принялся изображать поскребывание в дверь. Еще какое-то время музыканты обсуждали последние события, но ни к каким выводам никто, конечно, не пришел, а потому через полчаса Бё устало сообщил: - Вы как хотите, а я иду спать. Идею мужчины поддержали все. Коридор снова погрузился в густую тишину: даже свеча Казуки почти догорела, а потому веселое потрескивание и хоть какой-то свет сошли на нет. - Кто здесь? В коридоре натянутый голос Манабу заставил всех подскочить от неожиданности, однако через минуту, когда ночная темнота перестала быть такой непроглядной, музыканты успокоились, узнав в темном силуэте вокалиста The Gazette. Стоя в проходе, он щурился, пытаясь понять, что происходит, но никаких вопросов задать не успел: Манабу его опередил: - Где ты был? - Здесь, - Таканори сразу же принялся огрызаться. - А поподробнее? - В доме. В комнате. В кровати. Достаточно подробно? – мужчина раздраженно поморщился и вскинул острые брови, чуть склонив голову набок. – Что за допрос, я снова в чем-то виноват? - Я не видел тебя в гостиной, - в голосе Манабу сквозило открытое подозрение. В воздухе повисло ощутимое напряжение. Рёге показалось, что он буквально чувствует, как Таканори ощупывает их всех презрительными взглядами. Однако что-то казалось вокалисту Born неправильным, что-то выбивалось из общей картины… Первым почувствовать неладное удалось Тсузуку: - От тебя пахнет сигаретами, - процедил он, принюхавшись. - Конечно! – Руки хрипло рассмеялся и принялся наигранно шарить по карманам разодранного кардигана, притворно охая и вздыхая. – Вышел покурить, пока у вас снова происходила какая-то хуетень. Прости, не оставил сигаретки тебе! - Не придуряйся, - голос Тсузуку больше напоминал рык разъяренного дикого животного. – Где ты был, пока мы все сидели в гостиной? Не было только тебя. Выдержав на себе тяжелый взгляд вокалиста Mejibray, Таканори презрительно скривил губы и, жестко пихнув Коичи в сторону, первым прошел к лестнице, где, остановившись лишь на последней ступени, обернулся и насмешливо прошептал: - Я спал.