Prayers

Руки проснулся резко, словно от жесткого толчка в бок, но в комнате было темно, и мужчина догадался, что пока было слишком рано для пробуждения. Пустой желудок издал жалобный звук, напоминающий завывания брошенного кита, и Таканори перевернулся набок, поморщившись, когда старая кровать противно скрипнула под ним. «И подушки здесь даже не ортопедические» - с отвращением подумал Руки, бессмысленно вглядываясь в ночной полумрак. «А одеяла тонкие и воняют чем-то». От собственных мыслей стало смешно, и мужчина глухо хмыкнул, пытаясь разглядеть хотя бы одну звезду на затянутом мрачными тучами небе, больше напоминавшем лужу дешевой краски, вытекшей из пробитого ведра. На душе было тошно, и на секунду в голове Таканори скользнула безумная мысль прогуляться, однако ноющее от боли тело мигом отмело эту глупую идею. Очень некстати вокалист вспомнил, что давно не мазал кожу специальным молочком, а она от этого становилась сухой и противной. Руки снова коротко хохотнул, ощущая, как с каждым своим смешком все глубже проваливается в эту трясину. Какого черта он здесь делает? Этот болван Тсузуку, заносчивый Йо-ка, мрачный Манабу и все остальные – подобному мусору самое место в такое дыре, но он, Таканори, здесь явно лишний. Однако больше вокалиста Mejibray, отношения с которым у Руки не сложились с самого начала, мужчину бесил Юуки: скопление лицемерия и хитрости в одном человеке. Напускная доброта и сострадательность вокалиста Lycaon виделась Таканори обычной пылью, бросаемой остальным музыкантам в глаза, и мужчина с раздражением думал, как мог Койю повестись на эту уловку. «Нахрена ты ему помог, придурок?» - озлобленно думал Руки, поглядывая в сторону кровати одногруппника. – «А меня бы ты кинулся так спасать?» Таканори подумал, что при удобном случае нужно будет обязательно поставить Юуки на место – эта его наивная искренность и напускная робость только выводила из себя. Руки презирал каждого, с кем оказался в этой западне, и все эти два дня думал только о том, как поступит с тем, из-за кого все это произошло, однако время шло, и терзающее душу сомнение все больше обволакивало душу Таканори. Разум упрямо подсказывал, что не случается подобного в нормальной жизни и выбраться отсюда будет не так просто. - Койю, - Руки чуть приподнялся на локтях и шепотом позвал одногруппника. – Ты спишь? Никакого ответа. Но Таканори вдруг понял, что гитарист не спит – что-то в напряженной тишине просто подсказало ему это. Почему-то тот факт, что Уруха не желает с ним даже разговаривать, ударял по самолюбию сильнее, чем все предыдущие мысли, вместе взятые, и Руки тоскливо вздохнул. Да что Койю вообще нашел в этом Юуки? Неужели повелся на тупую наивность и детскую глупость? - Ты серьезно считаешь меня таким куском дерьма? – Таканори снова фыркнул, но вышло довольно неправдоподобно, и мужчина, догадавшись, что находится явно не в лидерах этой игры, поспешил закончить раунд, чтобы поражение не было таким позорным. – Ладно, не отвечай. Я буду думать, что ты на самом деле спишь, хорошо? От собственной глупости становилось тошно. Руки вспомнил, как, рискуя собой, вытаскивал Койю из ямы с насекомыми, и задетая гордость болезненно завыла в груди. «А он ведь даже спасибо не сказал» - устало подумал Таканори, ощущая, как сонливая усталость побеждает голод и раздражение. – «И сдался ему этот Юуки? Поскорее бы тот сдох». * * * - Доброе утро! Казуки, оказавшийся источником столь неуместного приветствия, с напускной бодростью прошел на кухню, и остальные участники Screw с заспанными отекшими лицами нехотя вползли за ним. Другие музыканты уже разместились за столом и с усталым безразличием посмотрели на Казуки – время суток сейчас явно не напоминало утро, а уж тем более «доброе». Утомленные тяжелым вчерашним днем мужчины проспали до самого обеда и проснулись почти одновременно, однако день сразу же начался с ссор: Таканори, на какое-то время даже забыв о Тсузуку, ядовито комментировал почти каждое действие Юуки, из-за чего у того и вовсе все начинало валиться из рук, а Коичи то и дело орал на дрожащего Миа из-за каких-то пустяков. - Здорово, что мы решили оставить немного риса вчера, - только вошедший на кухню Казуки не мог не почувствовать царящей здесь напряженной атмосферы, а потому под скептическим взглядом сонного Манабу попытался скорее разрядить ее. - Очень здорово, - едко отозвался Таканори, порция которого закончилась еще пять минут назад. – Не думал, что придется сесть на такую жестокую диету. - Тебе бы не помешало, - Тсузуку, вновь занявший свое место у подоконника, холодно улыбнулся и окинул Руки презрительным взглядом. – С такими объемами ты здесь долго не протянешь. Таканори мигом побелел и дернулся вперед, словно намереваясь хорошенько впечататься головой в стол: видимо, вокалисту Mejibray удалось задеть его за живое. Пока Руки сверлил мужчину ненавистным взглядом, Йо-ка холодно наблюдал за ними из-под полуопущенных век и делал вид, что даже не интересуется происходящим, хотя Рёга, наблюдающий за ним краем глаза, был уверен, тот вокалист Diaura обдумывает что-то серьезное. Погода сегодня вновь не радовала, хотя день однозначно был лучше, чем вчерашний: вместо свинцовых туч небо закрывало плотное покрывало из густых облаков, а легкий ветер лишь иногда лениво шевелил высокую траву во дворе дома, из-за чего казалось, что между мощных стеблей бегают какие-то мелкие зверушки. Атмосфера на кухне была неуютная, но Рёга вдруг с каким-то удивлением отметил, что в своем воображении сравнивает это странное «утро» с оздоровительными школьными поездками в детстве – тогда он и его одноклассники точно так же собирались на кухне. От этих мыслей мужчина хихикнул, и сидящий рядом Таканори посмотрел на него так, как нормальные люди смотрят на детей с умственными отклонениями. - Есть какие-нибудь планы на сегодня? – Казуки не оставлял своей попытки разрядить атмосферу. Как по команде, все развернулись к Йо-ке, из-за чего тот довольно усмехнулся, и Тсузуку у своего окна только поморщился и демонстративно отвел взгляд в сторону, делая вид, что разглядывает свои костлявые пальцы. Однако не успел вокалист Diaura и рта открыть, как с другой стороны кухни раздался истеричный визг: - Я никуда не пойду! – лицо Коичи исказила недовольная гримаса, из-за чего выглядеть он стал только отвратительнее. – Вы что, еще не поняли?! Как только мы куда-то собираемся, сразу случается какая-то хрень! Да мы скорее сдохнем по очереди, чем выберемся из этого гребаного леса! Тсузуку с интересом посмотрел на одногруппника, насмешливо приподняв бровь. Конечно, в словах Коичи была доля истины: только идиот не догадался бы, что за пределами дома музыкантов не ждет ничего хорошего. Ясно было, что сумасшедший с испытаниями просто так никого не отпустит, но вот… - Можем остаться дома, без проблем, - неожиданно для всех Йо-ка улыбнулся и для наглядности даже развел бледные ладони в стороны, после чего озвучил мысль, что пришла в голову Тсузуку. – Только вот доставка еды на дом здесь не предусмотрена. От страшной догадки Юуки ойкнул. Мысль о том, что теперь для добывания простейшей еды придется жертвовать собой, пугала и заставляла мужчину чувствовать себя героем остросюжетного триллера, смириться с чем никак не получалось. Вокалист Lycaon еще не отошел от реки, в которой чуть было не утонул, а теперь ему говорят, что придется терпеть еще что-то, просто чтобы получить еду? Юуки снова захотелось зареветь. Ну не бывает такого в реальной жизни! - Глупо всем вместе переться черт знает куда, - вдруг процедил Таканори, откидываясь на спинку стула. – Так только больше дерьма огребем. - Не стесняйся, скажи прямо, - несмотря на все умоляющие знаки, которые ему подавал Бё, Манабу не сдержался от очередного язвительного комментария. – Ты хочешь, чтобы кто-то пошел в лес и добыл еду, а потом на коленях преподнес ее тебе, радуясь оказанной чести? - Хоть бы и так, - Руки насмешливо скорчился, но, заметив на себе холодный взгляд Койю, вздрогнул и поспешно добавил. – Я лишь пытаюсь донести до вас то, что идти куда-то вместе будет глупо. Повисло неприятное молчание. В какой-то степени каждый понимал, что, хотя Таканори заботится только о себе, в его словах была доля истины – послушно играть роль наивных жертв-дурачков не хотелось никому. Впрочем, гибель от голода смотрелась бы здесь еще глупее, так что в своем выборе музыканты просто заходили в тупик, а решать хоть что-то нужно было скорее: в этом месте каждая секунда была на счету. Рёга долго смотрел на напряженные лица остальных мужчин: Йо-ка наморщил лоб, явно прокручивая в голове десятки идей, Тсузуку в открытую разглядывал вокалиста Diaura, словно боясь, что тот выскажет дельную мысль раньше, а Коичи просто обводил кухню неприятными блестящими глазами, ожидая, пока кто-то решит все проблемы за него. Наконец, Рёга решился, хотя его идея и была довольно авантюристкой: - Я подумал… еще вчера. Если здесь есть река, то, возможно, в каком-то месте она течет более спокойно. Да и грозы сегодня нет, так что велика вероятность, что там можно найти рыбу… Йо-ка кинул одобрительный взгляд на вокалиста Born, кивая почти с восхищением, и Рёга поспешно перевел любопытный взгляд на безразличного Тсузуку, словно ожидая его реакции, только вот ликование мужчины прервал скептический голос Бё: - Ну, допустим, есть там рыба, - вокалист Screw сделал странное движение рукой, как бы изображая ту самую мистическую рыбу. – Ну, допустим, мы даже придумаем, как ее поймать. Только вот всей толпой идти глупо, а кто-то один вряд ли будет рисковать собой, чтобы накормить всех. Сразу несколько разъяренных взглядом метнулись в сторону Бё и точно убили бы его, если бы взглядом, конечно, можно было убивать: слишком жестоко он разрушил мечтания о сытном обеде, зародившиеся у некоторых музыкантов. Впереди предстояли долгие и нудные споры по поводу того, кто должен идти, как вдруг из противоположного угла кухни раздался меланхолический голос: - Пусть все решит удача. Музыканты растерянно обернулись к Икуме, неожиданно для всех решившему включиться в беседу. Вокалист Reign, несмотря на неглубокую ссадину на подбородке и темные мешки под глазами, вновь невольно притягивал к себе взгляды, хотя ему, как показалось Тсузуку, от этого стало только тошно. Прикрыв лицо узкими ладонями с проступающими на них синими венами, Икума покачал головой, из-за чего светлые волосы рассыпались по его покатым плечам, и сделал несколько широких шагов в сторону растерявшегося Коичи. Безапелляционно отодрав с его пестрой толстовки несколько пуговиц, Икума с таинственной улыбкой обернулся к остальным музыкантам и даже не обратил внимания на поток грубой брани, сорвавшейся с губ басиста. - Две пуговицы красные, остальные – черные. Те, кто вытянут красные, и пойдут искать нам ужин. Идея вокалиста Reign показалась всем довольно заманчивой, хотя неожиданная бодрость апатичного Икумы не могла не пугать – слишком странно блестели его глаза. Но мужчина, не обращая внимания на недоверчивые взгляды, ссыпал пуговицы в широкий карман своего пиджака и для наглядности потряс его за лацкан, насмешливо сложив пухлые губы в трубочку – видимо, его излюбленный жест. Было ясно, что теперь нужно просто довериться судьбе и достать пуговицу, только вот подходить к Икуме никто не спешил: а вдруг придется жертвовать подобием спокойствия и выбираться на недружелюбную улицу? Наконец, Йо-ка, натянув на себя маску ледяного спокойствия, пересилил отвращение к загадочному вокалисту Reign, больше напоминающему оживший труп, и быстро шагнул к нему, за секунду вытащив пуговицу из кармана его пиджака. Сразу после этого Тсузуку, чье настроение сползло еще на несколько ладов вниз из-за того, что он снова уступил Йо-ке, вынул свою пуговицу. Остальные музыканты нехотя повторили эти действия, хотя Юуки и вовсе начинал трястись, даже находясь в одной комнате с апатичным Икумой, а по лицу Коичи было видно, что, попадись ему красная пуговица, он скорее перережет ей собственное горло, чем выйдет за порог дома. Наконец, вокалист Reign достал последний гладкий шарик из своего кармана и, убедившись, что он был черного цвета, насмешливо кивнул и поднял голову. - Ну, - Икума с каким-то неожиданным весельем, никак не сочетающимся с его образом, обвел взглядом всех музыкантов. – Кто не угодил судьбе сегодня? Не говоря ни слова, Йо-ка спокойно продемонстрировал всем белые пальцы с зажатой между ними красной пуговицей. Лицо мужчины при этом не выражало никаких эмоций, и только его брови чуть приподнялись вверх, когда «вторая пуговица» никак не дала о себе знать. Остальные музыканты удивленно переглядывались, явно не понимая, что происходит, а Коичи снова начал истерить и кричать, что он никуда не пойдет, как вдруг Юуки, низко склонив голову, вытянул вперед узкую ладонь: пуговица на ней была красного цвета. * * * Йо-ка и Юуки молча шли рядом, с угрюмым видом разглядывая хлюпающую землю под ногами. На улице сегодня не было так холодно, а между плотных белых облаков изредка проскальзывали клочки синего неба, явно не понимающие, что они вообще забыли в этом угрюмом месте. Ветер по-прежнему гулял среди высоких сосен, но сегодня в нем не было той ярости и холода, что бушевал накануне – напротив, свежие порывы даже проясняли мысли и наводили в голове некое подобие порядка. Даже воздух сегодня все еще пах утром, несмотря на то, что время было весьма не раннее. Однако оценить такой подарок природы двое музыкантов не могли: напряжение между ними было похлеще вчерашней грозы. Вокалист Diaura не мог объяснить себе, почему, стоило им только оказаться на улице, скрывшись от посторонних взглядов, он оказался не в силах даже смотреть на идущего рядом Юуки. Йо-ке было бы гораздо проще, если бы мужчина начал огрызаться и язвить, как Таканори, или хотя бы попытался сделать вид, что находиться рядом с ним, Йо-кой, ему неприятно, только вот вокалист Lycaon лишь молча шел чуть в стороне, растерянно отводя взгляд в сторону. Юуки ощущал себя странно: разум подсказывал, что человека, идущего рядом, нужно презирать, но никакой ненависти или хотя бы отвращения в груди не было. Йо-ка поступил так, как захотел поступить, и вокалист Lycaon был просто не вправе его осуждать – однако душу продолжало терзать что-то еще. Не обида, а легкое разочарование, и дело было даже не в Йо-ке – в первую очередь, в самом себе. Вокалист Diaura выругался, когда носок его ботинка зацепился за очередную ветку, и мужчина по привычки потянулся к заднему карману джинсов, намереваясь закурить, однако и тут его ждала неудача: сигарет-то не было. Йо-ка поморщился. Три дня он прожил без привычного ядовитого дыма, успокаивающего бунтующую душу изнутри, а потому раздражение в вокалисте Diaura росло с каждым часом. Угнетающее молчание между ним и Юуки только подливало масло в огонь, и мужчина вдруг подумал, что хочет просто остановиться и закричать: нервы были на пределе. Вопреки всем убеждениям, которые Йо-ка так усердно вбивал себе в голову в течение этих трех дней, относиться к вокалисту Lycaon равнодушно у него никак не получалось: слишком тот притягивал к себе, не делая при этом почти ничего. Честность и неподдельная искренность Юуки, смешанные с добротой, что иногда бывает слишком безгранична, удивляли Йо-ку, и он никак не мог перестать думать об этом человеке, а потому сейчас: - Послушай… - Я думаю, что мы почти пришли к месту, где вчера свернули, убегая от волков. Река должна быть где-то рядом, - резко перебил мужчину вокалист Lycaon, смущенно отворачиваюсь в сторону. Остановившись, Йо-ка растерянно посмотрел на Юуки с каким-то молчаливым восхищением: только что тот ясно дал понять вокалисту Diaura, что отвращения к нему не испытывает, а значит барьер из удушающего молчания можно рушить. Помявшись еще немного, что было совсем не свойственного его стальному характеру, Йо-ка вдруг признался: - Безумно хочу курить. - Привычка? – понимающе кивнул Юуки, радуясь, что больше не придется молчать и сверлить взглядом землю. В лесу стало еще на несколько градусов теплее, а сквозь облака иногда даже начали пробиваться редкие солнечные лучи, что в этом месте казалось совсем уж парадоксальным – даже сосны теперь стали не такими мрачными. Музыканты вели какую-то незначительную беседу, иногда смущенно замолкая, но уже через секунду продолжая ее вновь – пока еще было тяжело, но, по крайней мере, Юуки, находясь рядом с Йо-кой, больше не ощущал себя так, словно его в одиночку выслали на экспедицию на пустой ледник. - Тебе не кажется, что ушли мы далековато? – Йо-ка вдруг резко остановился, озадаченно оглядываясь. – Может, нужно было свернуть раньше? Вокалист Lycaon, успевший забыть, с какой целью они вообще покинули дом, одернул себя и поспешно вернулся в реальность, пытаясь сориентироваться среди десятков одинаковых сосен. Осознание того, что холодный и равнодушный Йо-ка тоже умеет разговаривать и иногда даже улыбаться, из-за чего в уголках его красивых губ появляются озорные морщинки, приятно пульсировало в висках, а потому Юуки не сразу понял, что в попытке найти вчерашнюю реку сошел с более или менее ровной дороги, поэтому, когда Йо-ка удивленно обернулся на его озадаченный вскрик, вокалист Lycaon уже кубарем катился вниз по пологому склону, заросшему колючей травой. - Твою мать! Не глядя по сторонам, как обязательно поступил бы в любой другой ситуации, Йо-ка кинулся за мужчиной, опасно балансируя вытянутыми руками. Сжавшаяся на земле фигура вокалиста Юуки уже виднелась внизу, и Йо-ка бездумно кинулся к нему, в ужасе думая, что будет делать, если этот горе-вокалист что-то себе сломал. Когда мужчина, пролетев последние метры в каком-то сумасшедшем прыжке, замер над растянувшемся на песке Юуки, тот уже непонимающе оглядывался и осторожно шевелил руками и ногами, прислушиваясь к внутренним ощущениям. - Ну как? – от быстрого бега дыхание Йо-ки сбилось, и на большее его просто не хватило. - Кажется, все в порядке, - тихо отозвался вокалист Lycaon, с интересом разглядывая нависшего над ним спутника. – Тут не очень высоко было. Вздохнув с плохо скрытым облегчением, Йо-ка помог Юуки подняться и, пока тот продолжал отряхаться, огляделся по сторонам и только удивленно приоткрыл рот, когда понял, где они оказались. Дернув вокалиста Lycaon за рукав рубашки, на которой еще после вчерашнего дня сохранились засохшие пятна бурой крови, мужчина кивнул вперед, подумав, что впечатлительного спутника открывшийся вид точно должен поразить. Видимо, нужный поворот с рекой музыканты на самом деле прошли, но, благодаря неаккуратности Юуки, им удалось найти еще один водоем: перед мужчинами раскинулось озеро, больше напоминающее огромное зеркало. Мрачные сосны окружили воду плотным кольцом, и только у самого горизонта оно размыкалось, из-за чего создавалось ощущение, что на краю земли озеро просто обрывается. Ленивые едва заметные волны с тихим шуршанием наползали на берег, лаская бурый песок, а вновь выглянувшее из-за облаков солнце заиграло на зеркальной поверхности воды тысячами цветных бликов. - Как же красиво! – Юуки восхищенно оглядывал место, которое обнаружил таким нелепым образом, и даже сделал несколько шагов в сторону водоема, словно намереваясь искупаться. - Нормально, - буркнул вокалист Diaura, не желая показывать, что огромное озеро и его не оставило равнодушным. – Только бы не вышло, что пришли мы сюда зря. * * * Йо-ка вздохнул и обессиленно повалился на нагретый солнцем, не скрывающимся за облаками почти весь день, песок. Краем глаза мужчина наблюдал, как довольный Юуки, опустившись на корточки рядом с ним, раскладывает мелких рыб размером с его ладонь на самодельные носилки из нескольких крупных веток и какой-то жесткой травы. Йо-ка очень сомневался, что из этого скромного улова, на который они потратили кучу времени и сил, выйдет сытный ужин, но разочаровывать вокалиста Lycaon раньше времени не хотелось: в этом месте даже робкая улыбка была слишком редким явлением. День лениво клонился к концу, и огромный солнечный шар, окрасившийся в кроваво-красные цвета, нехотя закатывался за горизонт, устроив на небе настоящий пожар. Его отражение еще плавало в спокойной воде, создавая впечатление, что мир просто раскололся на две части. С одной стороны на небе еще плясало зарево умирающего заката, но с другой уже подбирались вездесущие сумерки, и уже целый час Йо-ка думал, что еще чуть-чуть, и они точно соберутся в обратный путь. Но слишком приятно было греться и сушить намокшую одежду в последних лучах редкого в этих местах солнца, а живописное озеро притягивало, словно магнит. - Здесь так красиво, - Юуки закатал по колено намокшие джинсы и, грустно вздохнув, опустился на песок рядом с вокалистом Diaura, после чего кинул растерянный взгляд в сторону пылающего озера. – Обещаю, что, если мы выберемся отсюда, я больше никогда не буду ходить в боулинг. Йо-ка озадаченно обернулся к своему спутнику и непонимающе вскинул брови: упоминание о боулинге здесь явно было не к месту. Почувствовав на себе недоуменный взгляд, вокалист Lycaon на секунду задумался, а затем, догадавшись, как странно прозвучала его фраза, не удержался и тихо рассмеялся. - В детстве мама учила меня, что, если ты очень хочешь, чтобы что-то произошло, нужно отказаться от того, что ты тоже очень любишь, - поспешно объяснил он. – Я просто обожаю боулинг. - Да? В таком случае, если мы выберемся отсюда, я не буду курить… полгода, - Йо-ка рассеянно пропустил песок сквозь длинные пальцы, а затем резко встрепенулся. – Нет, это как-то долго. Не буду курить месяц. - Ты что?! – Юуки рассмеялся в притворном возмущении. – Разве тут могут быть какие-то уступки? Вокалист Diaura не удержался и насмешливо фыркнул, поражаясь такой искренней вере спутника в слова, когда-то услышанные от матери. Что-то в этом задело Йо-ку гораздо сильнее, чем он сам того хотел, и мужчина, неожиданно посерьезнев, повернулся к Юуки и, выдержав продолжительную паузу, спокойно произнес: - Тогда, если мы выберемся отсюда, я не буду курить вообще. Возьмешь с меня это обещание? Юуки удивленно поднял голову и столкнулся взглядом с твердым взглядом Йо-ки. Глаза в глаза. Оба мужчины понимали, что ничего особенного сейчас не происходит, но почему-то, сидя в кровавых лучах догорающего солнца, ощущали себя так, будто прямо при них случается что-то чрезвычайно важное. Вокалист Lycaon посмотрел в темные глаза Йо-ки, в которых увидел лишь свое испуганное отражение, а затем тихо ответил: - Я беру с тебя это обещание. Сразу же после этого сам Йо-ка мигом отвернулся, словно забыв о своем собеседнике, и, погрузившись в какие-то свои мысли, поднялся на ноги, на ходу бросив, что пора бы им собираться обратно, ведь дорога займет около часа. Вся необычность момента тут же растворилась в будничном тоне вокалиста Diaura и его безразличном виде, только вот робкая, почти незаметная улыбка, на искусанных губах Юуки никуда не исчезла – даже в этом месте солнце иногда может выходить из-за туч.