Мой гений за соседней партой

POV Амадей. — Я, конечно, очень рад, — заикнулся директор, суетливо роясь в столе, ища моё личное дело. — Но всё-таки, причина вашего академического отпуска до сих пор мне не ясна. Я глубоко вздохнул, и мой взгляд невольно скользнул по двери, за которой меня ждал Антонио. — Это были личные проблемы, герр директор, — сдержано и вежливо ответила Ненни. Я с благодарностью взглянул на неё. Она приехала в Вену утром, мы встретились, чтобы уладить проблемы с моим внезапным уходом и столь же неожиданным возвращением. И сейчас, сидя в почти уж забытом кабинете директора, под строгим, пусть и спокойным взглядом гера Глюка, я, признаться, чувствовал себя неуверенно. Наннерль при встрече, первым делом всыпала мне подзатыльник. Так что сейчас мой затылок немного ныл. Директор ещё минут пять копался в бумажках, пока наконец, не заполнил какой-то документ, который подтверждал моё возвращение. Ненни расписалась, аналогично поступил я, директор кратко выдал что-то типа: «И в следующий раз предупреждайте!» и мы, наконец, выплыли из кабинета. — Я рад вашему возвращению, Вольфганг, — обратился ко мне Глюк, прежде чем испариться в лабиринте коридоров. — И искренне надеюсь, что у вас и, правда, были веские причины. Жду вас на занятиях. Я смущённо улыбнулся. Причин было много… Во мне горело желание броситься Сальери на шею, как только я выйду из кабинета, но присутствие герра учителя и Ненни неплохо меня остужало. Но лишь на время. — С возвращением, дорогой Карлосон, — усмехнулся Антонио, потрепав меня по волосам. Я с трудом сдержался не мурчать в присутствии сестры. — Вольфганг, ты уже привёз вещи в общежитие? — спросила Ненни, когда мы уже стояли в парке. Ей было уже пора возвращаться на вокзал. — Вещи приедут вечером, — ответил я, пересиливая себя, чтобы не взять Антонио за руку. — Привезут? — сощурилась сестра. — Ага, — ответил я беспечно. — Ну смотри у меня… А ты, Антонио, — она ткнула пальчиком в сторону Сальери. — Следи за ним! — Будет сделано! — бодро отозвался он. Я хмыкнул. — Ами, береги, пожалуйста, мой подарок. Я понимаю, он не самый лучший, но он стоил денег, — цыкнула напоследок Ненни. Я кивнул и похлопал по рюкзаку, где хранился мой первый собственный ноутбук. Сестра подарила мне его сразу после того, как врезала и обняла с душевным воплем: «Ещё раз так сделаешь — прибью!» Это был немного потрепанный, но довольно элегантный небольшой ординатор, чёрного цвета. Я был очень рад, ибо за время моего обитания у Макса, понял, какая же всё-таки это крутая вещь — интернет. — Ладно, будь умницей! Смотри, другой раз я тебя не прикрою. Ну…нет, прикрою, но так легко ты не отделаешься! — Ненни поцеловала меня в щёку, а затем выпорхнула из парка. — Замечательная у тебя сестра, Вольфганг, — вздохнул Антонио и взял меня за руку. Даже от такого просто прикосновения, мне стало очень приятно. — Знаю, — хмыкнул я, сощурившись. — Но явно не круче меня, праааавда? — Ну конечно, — развёл руки Сальери. — Пойдём гулять? — Куда? — встрепенулся я. — Давай в кафе? Заскочим к ребятам, — предложил он, пожимая плечами. — Точно! Сегодня ведь Макс и Перо играют дуэтом! — Ой, только секунду, ладно? Я даже не успел ничего спросить, Антонио обнял меня за талию и слегка приподял,  целуя в губы. Я, не сдержавшись, тихо застонал сквозь поцелуй и обнял его в ответ, поглаживая по спине. Мне начинало казаться, что он должен целовать меня минимум раз в день, иначе я просто не смогу совершать какие-либо действия! Как вообще после такого, я мог оставить его одного?! Но что поделаешь, если каждый его поцелуй действовал на меня, как чистейший энергетик? У меня словно ток пробегал по позвоночнику, мозг вспыхивал, а сердце начинало стучать, как бешеное. А это ведь лишь дневные поцелуи! Его язык осторожно, словно спрашивая разрешения, прошёл по моей губе. Я замурчал, отвечая ему, и чувствуя себя на седьмом небе. Но Антонио внезапно оторвался от меня, резко вдыхая этот чёртов кислород. В его взгляде виделось смятение, и какая-то отрешённость. Что-то не так? — Что с тобой? — удивился я, всё ещё переводя дыхание. — Ничего, — ответил он, одёрнув своё чёрное пальто. Мда… пока я был в бегах, Алоизия стаскала-таки Антонио в магазин одежды и полностью обновила его гардероб. От этого, он стал ещё красивее… Чёрт! — Пойдём? — спросил он, резко схватив меня за руку, и до боли её сжав. — Пойдем, — пискнул я. Он словно всё ещё боялся, что стоит ему отвернуться, я снова растворюсь в воздухе. Похоже, так и было. *** — Какие люди в нашем чёртовом Голливуде! — воскликнула Клэр, вскакивая из-за стола. Мы, судя по всему, немного прогадали со временем, ребята либо ещё не начали, либо уже закончили. Во всяком случае, застали мы их, сидящими за столиком у окна, а не на сцене. Всю дорогу до кафе, Антонио вёл себя странно. Говорил сдержанно и тихо, но руку сжимал до боли, то и дело отводил взгляд. Меня это настораживало, если не бесило! Что такое? Ещё десять минут назад, я буквально плавился под его властным, но таким нежным поцелуем, а теперь он превратился в какую-то истеричку! По-другому просто не сказать! Что я сделал не так? Почему он отдаляется? Он мне не верит? .. Я тряхнул головой. Неприятно было думать о таком, но непрошеные мысли сами лезли мне в голову. — Вольфи, чего заглох? — фирменный подзатыльник от мамзель Перо быстро вернул меня к реальности. Я потёр уже дважды покалеченный затылок. — А? — откликнулось эхо моим голосом на непонятно какой вопрос. — Я спросила, как у вас дела? — возмущённо просопела Клэр, сверля меня недовольным взглядом. — Вернулся в академию? — Ты же знаешь, что да, — ответил я с усмешкой. — Вы же мне вечером помогаете вещи в общежитие перевозить. — Надо было удостовериться! — с невозмутимым пафосом ответила девушка. — Ты ведь прекрасно понимаешь, — спокойно усмехнулся Макс. — Его желание присоединить нас к последней погрузке вещей — это простое желание устроить последнюю пирушку в нашей тесной компании. Клэр скривилась. — Весь сюрприз испортил, — буркнула она. — Ну, мы ведь будем видеться и в учебный год тоже, — немного неуверенно произнёс я, косясь в сторону Антонио. Уйдя в раздумья, мой кавалер явно пребывал между двух миров и слушал меня в пол-уха. — Будем конечно, — улыбнулся Макс. — Просто реже, чем раньше. У меня начинается подработка, я решил вернуться в кафешку, исполняя соло, так что меня ты будешь видеть чаще. — У меня работа плюс институт, — кивнула Клэр. — Но я тоже буду прибегать. Да и наши обалдуи наверняка не бросят наше маленькое солнце! — У него теперь есть защитник, — хмыкнул Максимилиан, кивая в сторону Сальери. — Кстати, — начал было я… — Ами, ты не будешь против, если вечером, я не присоединюсь к вашим посиделкам? — внезапно обратился ко мне Антонио, от чего я вздрогнул. — У меня дела. — Ну, конечно…- ответил я, чувствуя, как на душе скребутся кошки. Он не хочет быть со мной. Не сейчас. — Извините? — меня осторожно тронули за плечо. Я обернулся, мой взгляд упал на незнакомую мне девушку, лет восемнадцати. — Да-да? — улыбнулся я. Со стороны Антонио наблюдались малые признаки жизни. — Я видела Вас на концерте вчера. Вы ведь пели «Хищника»? — она явно смущалась, да и я невольно покрывался румянцем. — Вы играете? — Помаленьку, — ответил я. — А…ну… — она замялась на мгновение, а затем выпалила. — А Вы не сыграете ещё? — А? — офигел я. — Ну, в смысле, что-то ещё… Мне просто так понравилось Ваше исполнение! — залепетала незнакомка, краснея как томат. — Вольфи, что надо сделать, когда тебя просит такая милая леди? — едва слышно обратился ко мне Макс. Толерантно, что сказать. — Хорошо, почему бы и нет? — ответил я, кивнув. Девушка просияла. — А Софи не будет против? — Я только за! — хозяйка кафе вынырнула из неоткуда и бодро хлопнула меня по плечу. — Сцена сейчас свободна, так что хоть трио, хоть поодиночке! Пойте, мои славные! — Антонио, ты не против? — я обернулся к нему и тут же заметил, как пристально он смотрит на меня. Что такое? — Вы будете петь? — тихо поинтересовался он. Почему-то меня передёрнуло от его голоса. — Кстати, Антонио! — встрепенулась Клэр, глядя на него. — А ты поёшь? — Ну… — замялся он, тут же теряя свою сдержанность, и краснея. Я хихикнул. Какой же он всё-таки милый! – Пою. Немного… — Он лучший на курсе вокала, — брякнул я, не сообразив. Но этого оказалось достаточно… — Спойспойспойспой! — тараторила Перо, монотонно раскачиваясь в разные стороны, явно пытаясь загипнотизировать Сальери. — Ну пожаааалуйса! — завыла она, как сирена. — Ладно, — сплюнул он, закатывая глаза. — Я писал когда-то пару песен. — Правда? — вот тут уже удивился я. — Ты реально пишешь песни? — С недавних времён, — выразительно ответил он, от чего я почувствовал себя не лучшим образом. Ясно, с того времени, как я исчез… — Ребяяята! — торжествующе взвыла Клэр, вытаскивая Антонио на сцену. — Вы помните, нашего прекрасного маэстро «Хищника»? Зал зашумел, к сцене начал стекаться народ. На секунду я потерял Антонио из виду, но даже она показалась мне вечностью. — Представляю вам нашего новичка, очень хорошего парня и наверняка, талантливого исполнителя! Антонио, даже находясь перед всей этой публикой, отнюдь не выглядел напуганным. Напротив, в его взгляде читалось превосходство. — Антонио, — Перо демонстративно поклонилась, пропуская Сальери к микрофону. Он кивнул головой и осторожно снял его со штатива. — Рад, что вам есть дело до меня, — хмыкнул он. Я ошалел от таких первых слов. А вот публика была явно заинтригована. — Я бы хотел посвятить эту песню одному человеку. Я не буду называть имя, или говорить, есть ли этот человек среди вас. Я просто хочу спеть это для него. Я в предвкушении приблизился к сцене. Сальери сел за фортепьяно, размещая перед собой микрофон. — Я могу окомпанировать на гитаре! — выкрикнул какой-то смельчак, и все тут же уставились на меня. Я выругался, но заткнуться не смог. — Я поймаю ритм! — Как пожелаешь, — Антонио изогнул бровь и усмехнулся. В этот момент он показался мне таким… сексуальным. Я легонько шлёпнул себя по руке, призывая всё моё существо к спокойствию. — Убийственная симфония, — выдохнул Сальери, когда я занял место. — Я начну, а вы подхватите, «маэстро», — он снова хмыкнул. Я прикусил губу. В эту ночь Невыносимая бессонница Меня подстерегает, Я убегаю сам от себя. Я подчиняюсь Этой какофонии, Которая разрывает мне голову Бессмысленной гармонией. Меня просто ток прошиб, когда он запел! Пальцы задрожали, по телу прошла горячая волна, а в горле пересохло. Она мне говорит, Что я заплачу за все свои преступления, Которые совершил, Тянем свои цепи, Свои огорчения. Голос Антонио звучал глубоко и немного надрывно. Мне казалось, он наслаждается собственными стихами. Собственной болью. Я посвящаю свои ночи Симфонии Реквиема, Убивая с досадой то, Что сам посеял. Я посвящаю свои ночи Симфонии И кощунствам Я признаю, — я проклинаю Всех тех, кто любит. Я понял. Я уловил суть, умоляю, не продолжай! Нет, пой ещё, чёрт тебя возьми! Я не выдержал, проводя пальцами по струнам. Я тоже вступаю. Враг, Затаившийся в моем разуме, Празднуй мои поражения, Без промедления бросай мне вызов. Я отвергаю Фатальную ересь, Которая терзает меня изнутри. Я хочу возродиться, Переродиться. Инструменты звучали громко и надрывно, Сальери с силой ударял по клавишам, а я выжимал всё из несчастной гитары. Я тонул в его песне, в его чувствах, во всём его безумии. Оплакивают скрипки моей жизни Насилие моих желаний — Мелодия симфонии, Обескураживающий концерт, Я играю, не касаясь прекрасного, Мой талант играет, как подделка. В этот момент перед глазами мелькнула чёрная вуаль. Я резко вскинул голову. Но это была не графиня Ночь. Зависть, ненависть, граничившая с безумной любовью. Я утоплю скуку в меломании, Я убиваю свои страхи в дисгармонии. В этот момент, из его горла вырвался сдавленный рык, от чего я задрожал. Остановись! Я посвящаю свои ночи Симфонии Я признаю, — я проклинаю Всех тех, кто любит… Антонио резко остановил игру, от чего я добавил последний аккорд сам. В голове взрывались фейерверки, перед глазами всё плыло. Отзвуки его голоса эхом разлетались по моей черепной коробке. Я не мог поверить, что это он. Это его стихи, его мелодия, его голос, мать вашу! И всё это смешивалось в поразительную, глубокую и такую красивую песню, которая просто разрывала мою душу. Прости меня, Антонио! Прости, что ты так страдал из-за меня! Я развернулся и тут же понял, что Сальери уже давно покинул место за пианино. А ещё через секунду я понял, что аплодисменты гремят со всех сторон, заглушая любые мысли, которые я ещё собирался подумать. Сальери стоял передо мной, вежливо кланяясь публике. Народу было ой как предостаточно, так что ещё через минуту, я снова потерял его в толпе. Не могу! Не могу позволить ему уйти! Я больше никогда не отпущу его! Он мне не верит? Будет! Я резко спрыгнул с табуретки и, буквально прорываясь через толпу, бросился за ним. Схватив его за запястье, и одновременно возвращая Максу гитару, я выволок моего ненаглядного из кафе. Забежав в ближайшую подворотню, я резко развернулся к нему. — Амадей, что за…- начал он, прежде чем я заткнул его поцелуем. Внутри меня сейчас была шаровая молния, которая разрасталась всё сильнее. Я и не знал, что так приятно ласкать его губы не в ответ, а проявляя инициативу. Он замычал, явно протестуя, но я лишь сильнее прижался к нему, слегка прикусывая губу. Чёрт возьми, это шикарно! Наконец, он понял, что сопротивляться бесполезно, ибо я был маленьким репейником, и наконец-то ответил мне. В итоге, мы оторвались друг от друга, только когда кислорода стало катастрофически мало. — Ами…- снова начал он, пытаясь успокоиться. — Я люблю тебя, — оборвал я его, обнимая за талию и утыкаясь ему в плечо. — Я не знаю, как плохо тебе было, но я прошу прощения за всю ту боль, которую причинил тебе. И как бы прекрасно ты ни пел, ни одна песня этого не стоит, — выдохнул я. Он обнял меня в ответ, но всё равно я чувствовал неуверенность в его действиях. Он всё ещё сомневается. Мда… надеялся, что сразу наступит хэппи энд? А вот фиг Вам, герр Моцарт, извольте добиваться вашего избранника. Я усмехнулся. Я буду стараться, Антонио. Я люблю тебя. *** POV Сальери Господи, ну что не так у меня с головой?! Желал найти Амадея — материализовался прямо передо мной. Хотел, чтобы мы с ним стали парой — ТА-ДА! Так почему же я не могу просто расслабиться и насладиться долгожданным хеппи эндом? Я сидел в спальне и просто ждал, когда Вольфганг снова войдёт в эту дверь с чемоданом. Чувствуя себя не комфортно от того, что, по сути, я просто сбежал, я невидящим взглядом сверлил потолок. Однако, несмотря на то, что сейчас я в общем-то, ничего не делал, голова у меня гудела от переизбытка мыслей. Мне казалось, что ещё немного и у меня череп расколется надвое, столько противоречий сейчас в нём вертелось. Я прекрасно понимал, что своим поведением я лишь отталкиваю и пугаю своего новоиспечённого парня, но поделать с этим ничего не мог. Почему я так поступаю? Ответ был прост для меня: я просто не могу поверить в это. Всё, что твориться вокруг — слишком хорошо, чтобы быть правдой! Я начал встречаться с парнем, которого я люблю и это взаимно, меня, возможно, ожидает успешная карьера певца, ибо у меня начался явный просвет в поэзии… Я обречённо повернул голову в сторону тумбочки, на которой примостился лист с моей новой песней «Я не умею». Согласен, название странное, но что есть, то есть. Может, стоит всё-таки позвонить Дову? Я тряхнул головой. И опять, всё слишком хорошо идёт! Есть, конечно, пара вещей… То, как Ами начал сам проявлять инициативу, начало меня немного пугать. Я понимал, что просто должен уже ответить ему и не испытывать его терпение понапрасну. Но я просто не могу так легко это принять. Он выставил всё так, словно для него в это было так легко и элементарно, что мне порой просто не верилось, что он любит меня. И его крышесносные поцелуи, увы, не были самым лучшим подтверждением, хотя и были чертовски приятными. — К чёрту, — буркнул я, поднимаясь и глядя на часы. Всего полдевятого вечера. Амадей появится часам к десяти, а то и позже, Сесилию он уже предупредил. Ну… Мой взгляд невольно зацепился за мою тетрадь, одиноко лежащую на письменном столе. Моцарту очень понравилась моя «Убийственная симфония». «И как бы прекрасно ты ни пел, ни одна песня этого не стоит», — нежный и обеспокоенный голос мальчишки приятно зашелестел в моей голове, точно весенний ветерок. Но наперекор ему, словно подстрекая мой разум, шёл другой голос. Нежный, тягучий и слащавый. Пока Моцарта не было, на самом деле, было не так уж и много вечеров, когда я был один. Пусть внутри я и был одинок, но со мной была она. Алоизия… Я медленно перевёл взгляд на дверь, за которой слышалась непрерывная болтовня сестриц Вебер. Наплевав на всё, я решил навестить Эли и спросить у неё совета. В конце концов, отношения у нас ой какие свободные, к тому же, мне необходимо сказать ей всю правду. Она будет очень расстроена, ведь на самом деле, она любит меня. Я передёрнул плечами и осторожно постучал. Дверь мне открыла Станца. — О, понятно-понятно! — тут же выдала она, напрямик сверля меня взглядом. – Эли, это к тебе! Я пойду в соседнюю, думаю, Тамара ещё не спит, — с этим заявлением, девушка выскочила из комнаты. Я, офигев, прошёл в комнату. Эли сидела на кровати и в предвкушении разглядывала пространство вокруг меня. Всё с Вами ясно. — Давно не виделись, — хмыкнул я, подмигнув. Чёртова привычка… — Ох, как давнооо, — улыбнулась Эли, подходя ко мне и обвивая мою шею руками. — Эли, есть разговор, — вздохнул я, выворачиваясь из её объятий. Если решать, то сразу! Она распахнула глаза и взглянула на меня с лёгким шоком. — Вот те на, — на выдохе произнесла она. — Я была уверена, что однажды это произойдёт. Я сощурился. — Была готова? — Забей, — отмахнулась девушка, увлекая меня на кровать. Мы сели и она тут же подтянула к себе коленки, в упор глядя на меня. — Итак, что тяготит тебя, mon cher? — Эли, — неуверенно начал я. — Помнишь, в наше первое утро, ты сказала мне, что все твои страдания будут понятны, и ты готова пострадать ради мига наслаждения? И ты согласилась быть со мной, зная, что я не люблю тебя. В её глазах мелькнуло что-то, похожее на гнев, но она только кивнула головой. — Ты отпустила меня на концерт одного. Не знаю, была ли это твоя ошибка или судьба, но на том концерте я встретил Амадея. Она глубоко вдохнула. — Ясно… — Оказалось, что он был одним из солистов той группы. Я выловил его после концерта, чтобы поговорить. Алоизия словно меркла на моих глазах. — Поговорили? — тихо спросила она. Я сглотнул. — Да. Ну… В общем… Он признался, что любит меня. Она подняла на меня взгляд. В нём сквозила горечь и гнев. Я был прав, что причиню её боль. Но девушка внезапно засмеялась. Немного надменно, но абсолютно искренне, словно я брякнул что-то смешное. «Да что вы все ржёте, как припадочные?!» — мелькнуло у меня в голове, но вместо этого, я спросил: — Что с тобой? — Я уже и не верила, что твой благоверный однажды это признает! — выдавила Эли, сквозь смех. — Хотя, по нему это было заметно, едва ли не с первых дней вашего знакомства, но он продолжал всё отрицать. Ну пенёк же! Миленький пенёчек! — Но дело ещё вот в чём, — продолжил я, решая идти до конца. — Хоть он и сказал мне это, я всё ещё сомневаюсь. — В нём или в себе? — спросила девушка, сощурившись. — Не знаю, — честно ответил я. — Тони, — она осторожно положила руку на моё плечо. — Мы уже разбирались с этим когда-то. Не торопись, это самое главное. Но и не испытывай его зря, а не то, он может совсем неправильно всё понять. Но если ты чувствуешь, что ты реально нашёл своё счастье, просто посмотри, сможет ли Вольфганг это подтвердить. — Спасибо, — кивнул я, улыбнувшись. — Думаю, стоит попробовать. — Вот и умница, — улыбнулась девушка. — Только не залюби его досмерти! — она снова прыснула. — Эли! — щёки у меня запылали. — Прости-прости… — Значит, ты…не сердишься? — произнёс я, не зная, чему больше удивляться. — Я же знала, на что подписываюсь, когда признала, что втрескалась в гея, — вздохнула Алоизия, успокаиваясь. Я почувствовал, что покрываюсь краской вдвойне сильнее. — К тому же, — девушка пододвинулась ближе ко мне и выдохнула прямо в ухо. — Ты подарил мне несколько незабываемых ночей, так что, у меня останутся ооочень приятные воспоминания об этом времени. — Значит, ты не будешь…вредить Вольфгангу? — осторожно спросил я. Она только усмехнулась. — Не держи меня за стерву. Нет конечно. Даже наоборот… — Ты о чём? — тут же насторожился я. — Ни. О. Чём, — делая акцент на каждое слово, тонким голосом пропела Эли с улыбкой. Мне стало страшновато, но я решил не думать об этом сейчас, и просто улыбнулся. — Ладно, я тогда пойду. Моцарт должен скоро приехать… — Подожди! — окликнула меня Алоизия, когда я уже стоял в дверях. Она быстро подошла ко мне и в последний раз поцеловала. И теперь, чувствуя разницу, я понимал, что эти пухлые губы, покрытые блеском, не шли ни в какое сравнение с нежными и немного сладкими губами Амадея. — Вот теперь ты свободен, как птица в полёте, — рассмеялась девушка, отпуская меня. — Лети, мой орёл! Назад я шёл, думая над тем, как же долго я буду сомневаться в собственных чувствах. Действительно. А сможет ли Амадей вообще доказать, что то, что он чувствует ко мне — правда? И если он будет доказывать, смогу ли я принять это? Смогу ли я ему поверить? — Антонио! — едва я вошёл, меня крепко стиснули в объятиях. Мальчишка кинулся мне на шею, прижимая к себе. — Я буквально минут пять назад приехал, а тебя нет! Где ты был? — Да так, — улыбнулся я, обнимая его в ответ. Не знаю, долго ли я буду сомневаться. Но я постараюсь свести эти сроки к минимуму. Я буду стараться, Вольфганг. С возвращением...