Незаброшенный лагерь

      Спал я плохо. Поначалу долго не мог заснуть, ворочаясь в постели или тупо уставившись невидящим взором в потолок. Мысли роились в моей голове, тревожа и беспокоя, не давая заснуть. В голове неустанно прокручивались события сегодняшнего дня и вечера. Особенно вечера. Я тихо скулил от собственного бессилия, стучал кулаком по стене, пока костяшки, еще не зажившие, не начали болеть.       Заснуть мне, наконец, удалось ближе к полуночи. Да и сном это не назовешь. Я просыпался каждые десять минут в холодном поту. Снов я не помню, мне мерещился какой-то бред. Я то куда-то бежал, то метался из стороны в сторону, то должен был что-то делать, хотя не понимал что. И я просыпался снова и снова. Это превратилось уже в какую-то муку.       Одеяло казалось мне слишком жарким, подушка слишком жесткой, матрас слишком пружинистым. Меня всё бесило и раздражало. Я старался вести себя тихо, чтобы не разбудить спящего в другой стороне домика Жмура, но меня буквально раздирало.       Плюнув на всё, я встал, быстренько оделся и вышел на улицу. Луна ярко освещала весь лагерь, так что я мог не бояться наткнуться в темноте на какое-нибудь дерево. Свежий, слегка прохладный ночной ветерок обдувал лицо и тело, успокаивая меня. Я набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Давно я не чувствовал себя столь паршиво.       Прогулка на свежем воздухе показалась мне замечательной идеей, тем более что я уж точно не продержался бы еще ни минуты в душном домике. Засунув руки в карманы и хмуро насупившись, я побрел по тропинке, куда глаза глядят. Действительно, чистый воздух чуточку привел меня в чувство.       Времени было примерно три часа ночи, лагерь, разумеется, спал. Не спал, похоже, только я. Что ж, это даже хорошо. Сейчас мне хотелось побыть одному. Совсем я нервный стал последнее время. Конечно, ситуация неприятная, но вряд ли я бы так переживал раньше. Старею...       Горько усмехнувшись собственной шутке, столь нелепой и неуместной, я огляделся вокруг и обнаружил, что нахожусь на площади. Здесь по-прежнему оставались декорации со вчерашнего вечера, за тем лишь исключением, что убрали электро-гарнитуру, видимо, побоялись, что пойдет дождь. Гирлянды висели на деревьях, но уже не горели и не светились, словно их покинула жизнь. Совсем недавно оживленная и полная веселья площадь сейчас погрузилась в сон, как и весь лагерь.       Даже безмолвный Генда в свете луны казался слегка уставшим от веселья. Создавалось ощущение, что он не поправляет очки, а протирает заспанные глаза, чтоб посмотреть на незваного гостя, решившего нарушить ночное спокойствие. Я поднял руки вверх, извиняясь за причиненное беспокойство, и поспешил убраться с площади.       Вскоре ноги сами занесли меня на пляж, где два дня назад я вместе со Славей смотрел на закат, а позавчера купался и дремал. На меня накатила неясная грусть при воспоминании о проведенном с ней времени. Всё складывалось так идеально, и надо же было мне все испортить…       Я огорченно покачал головой и присел на песок. Вода была спокойной и гладкой, ничего не тревожило её мирное существование. Лишь бледная луна и мириады звезд отражались на водной глади, приковывая мое внимание и навевая терзающую душу тоску. Я тяжело вздохнул.       Жалость к себе, охватившая меня вчерашним вечером, уже давно ушла. Сейчас же я только думал о том, что правильно, а что нет. Что я сделал так, а что не так. Что могло бы быть иначе, поступи я по-другому.       Но, как говорится, знал бы где упаду – соломинку бы подстелил. Глупо, пожалуй, корить себя за то, чего уже никогда не изменишь. Надо думать о будущем, о том, что мне делать завтра. Но думать о будущем я не люблю настолько же, насколько не люблю копаться в прошлом. Я живу настоящим. И кто же виноват, что у меня дерьмовое настоящее.       - Всё страдаешь? – раздался знакомый веселый голос Матвея позади       - Ты чего не спишь?       Он подошел ближе и присел рядом со мной       - Да увидел случайно в окно, как ты гулять направился. Подумал, что ты нужду справить, но тебя больно долго нет. Заволновался. Оказалось, ты тут сеансы самотерапии проводишь.       - Спасибо за беспокойство – буркнул я и вновь уставился на водную гладь       - Дело в Славе, да? Что-то не поделили?       - Ха, скорее, это меня не поделили – горько усмехнулся я       Матвей приподнял бровь и заинтересованно склонил голову, показывая, что внимательно слушает       - Да нашло что-то на меня, сам не знаю. На дискотеке вчера с Леной пообщались, я её танцевать пригласил, а тут Славя…       Матвей хотел было усмехнуться, но, очевидно, понял, что сейчас не лучшее время. Чуть слышно хмыкнув, он, наконец, сказал:       - Да, дела… И ты поэтому так маешься?       - Да сам не знаю…       - Ясно…       Мы замолчали на несколько минут. Матвей, видимо, обдумывал, что мне сказать и как меня поддержать, а я просто смотрел на воду. Верно говорится, что в мире можно бесконечно смотреть на три вещи. В том числе на воду.       - Так расскажи поподробней, что вчера приключилось.       - Сидел я на лавочке, увидел Лену, решил подойти. Слово за слово и, в общем, я пригласил её на медленный танец. Вдруг Славя появилась, хотела со мной потанцевать. А я что-то растерялся и… сказал, что уже с Леной танцую.       - А Лену-то зачем пригласил танцевать?       - Да не знаю, нашло что-то.       - Любовь нашла на тебя?       - Да не знаю я! Мне вроде Славя нравится, а тут… не знаю даже       - Да что ты всё заладил «не знаю», да «не знаю».       - Не хотел я Славю обижать, понимаешь. Но и Лену расстраивать не хотел.       - Чего же ты вообще хочешь?       Я поднял на него глаза и некоторое время смотрел. Спустя достаточно продолжительную паузу, я, наконец, выдохнул.       - Я не знаю. Хочу, чтоб было всё просто.       - Просто ничего не бывает       - Я понимаю…       - Ладно, Славон, не парься. Всё будет хорошо.       - Как у тебя с Мику так всё легко получилось?       - Наверно, мы просто идеально друг другу подходим       - Мы со Славей тоже друг другу подходим       - И у вас всё было легко! Подумай: вы ведь так быстро нашли общий язык, так беззаботно проводили время друг с другом! Разве ты прилагал какие-либо усилия для этого? Нет. Потому что вы друг другу подходите! Ну поругались вы немного, и что? Что ты нюни сразу распустил? Соберись, тряпка!       Матвей вскочил и, рывком подняв меня на ноги, принялся трясти за плечи. Я улыбнулся. Тоска и печаль, сидевшие в моей душе, были буквально вытрясены.       - Так-то подумать, – продолжал Матвей – что случилось? Ну потанцевал ты, ну и что дальше? Тварь ты дрожащая или право имеешь? Извинишься разок-другой и снова под деревьями ворковать будете!       Оптимизм и бодрость Матвея вселяли уверенность и прогоняли уныние. Действительно, проблемы, минуту назад казавшиеся мне вселенскими катастрофами, теперь же выглядели не больше какой-нибудь житейской неприятности.       - Блин, да тебе психологом надо устраиваться!       - Ну что, решили твою маленькую проблемку?       Он специально выделил слово «маленькую» и задорно подмигнул.       - Да, но… - улыбка немного сползла с моего лица – Как же Лена?       - А что Лена?       - Я ей, похоже, нравлюсь.       - И что? Славе ты тоже нравишься.       - Ну… некрасиво как-то.       - Слушай, ну и что, что она в тебя влюбилась? Тебе что, разорваться из-за этого? Ты у нас парень завидный, статный, вот все на тебя и западают. Вот только, как говориться, много девок красивых на свете, а жена одна.       - Ну да, наверное, ты прав. Просто… неудобно как-то теперь с ней общаться. Вроде и на танец пригласил, а тут…       Матвей приложил ладонь к своей щеке и покачал головой.       - Что ж ты за чудак-человек, совсем жизни не ученый! В нашем российском, в данном случае советском, обществе не принято иметь больше одной девушки, понимаешь. Конечно, я тебе не запрещаю, никто не запрещает. Вадима Алексеевского помнишь? Так он как-то сразу с шестью девушками встречался, даже имен их запомнить не мог. Только вот знаю я, что ты не такой.       - Ладно-ладно, проехали.       - Тебе бы с одной своей зазнобой разобраться бы, потом уже думай о других. Вот молодежь пошла!       Матвей карикатурно насупился и чуть выпятил нижнюю губу, как это всегда делал старик Степаныч, сторож деревенского магазина продуктов. К слову, Матвей любил иногда пародировать старика, причем получалось у него это всегда отменно       - Вот в наше время, при царе Горохе, такого не было!       - Ладно, Матвей, кончай прикалываться.       - Ну, короче, суть ты уловил. Она за ночь остынет, поймет, что жить без тебя не может, да и сама на коленях приползет. Шучу, конечно, но всё-таки действительно проблемы из этого раздувать не стоит. Извинишься, да и помиритесь тут же.       - Матвей, а ты в свахи податься не хотел?       - Ага, здравствуйте, с вами я, Матвей Матросов, и это телепередача «Давай поженимся». Сегодня у нас в гостях видный молодой человек Вячеслав Нахимов и две девицы Славя и Лена. Какой бы вы ни сделали выбор, Вячеслав, мы вас поддержим!       Я что есть силы расхохотался. Обожаю Матвея за его непринужденность и веселость. Всегда и поддержит и поможет и развеселит. С ним пообщаешься – и море по колено!       - И я искренне желаю, чтобы любимый человек сказал вам: давай поженимся       - Ладно, Матвей, хорош.       - В общем, не унывай, Славон. Ты же знаешь – я всегда рядом, всегда поддержу – он похлопал меня по плечу – Время уже позднее, засиделись мы тут что-то. Пойдем, или ты еще посидишь?       - Иди, я тут пока еще немного побуду.       - Ну как знаешь. Спокойной ночи.       - Давай       Матвей встал, стряхнул с себя песок и, помахав на прощание рукой, скрылся в небольшом пролеске, разделявшем пляж от лагеря. Я вновь остался один, но теперь абсолютно ничем не тяготимый. На душе вновь стало спокойно и легко. Будущее уже не представлялось мне в темных и мрачных тонах, а, наоборот, разговор с Матвеем вселил в меня уверенность, что всё будет хорошо. Главное – что я люблю Славю, и что она любит меня. Я должен извиниться.       Закинув руки за голову, я лег на песок и уставился в бесконечную гладь темного неба, на котором словно какой-то неряха рассыпал миллионы светящихся стеклышек и откуда на меня смотрела бледная луна, уже почти скрывшаяся за горизонтом. Небо только-только начало светлеть, хотя до рассвета было еще не меньше трех часов. Ночь еще старалась продолжать борьбу с наступающим утром, желая урвать хотя бы еще минутку-другую.       Но издревле заведено так, что утро так или иначе наступает, раз за разом прогоняя тьму, чтобы вечером снова сдать ей позиции. И так до бесконечности, неизменно и навеки. Так заведено. Так было, так есть, и так будет. Всегда…