Дни сменялись один за другим, а осенние ливни уступили место температуре чуть ниже нуля и крупному снегу, красиво кружившему в воздухе и вызывавшему восхищение у маленького мальчика, который с восторженным выражением лица смотрел в окно, мечтая оказаться на улице и попробовать нежные белые снежинки на вкус. Акияма Сота сидел на небольшом подоконнике у себя дома и, прислонив к холодному стеклу маленькие ручки и нос, раздумывал, как уговорить папу, оставшегося с ним этим вечером, выйти в такой волшебный снегопад из квартиры. Сам мошенник с крайне серьезным видом восседал за рабочим столом, что стоял справа от окна, и изредка бросал внимательный взгляд на малыша.
— А когда мы пойдем гулять? — Не выдержал мальчик и повернулся к отцу, говоря наивным детским голоском.
В такие моменты он очень напоминал Нао, что вызывало слабую улыбку на губах Шиничи. Его забавлял факт, что двое его самых близких людей наивны до безумия, хотя сам он отличался редким цинизмом, эгоистичностью и недоверчивостью. Однако, даже несмотря на то, что эта наивность нередко доводила Акияму до белого каления, он бы никогда не променял их на кого-нибудь более здравомыслящего.
— Когда придет твоя мама. Мы же не можем уйти, не дождавшись ее, правильно, Сота? — Психолог оторвал взгляд от монитора ноутбука и добро улыбнулся сыну. — Подожди немного.
Ребенок надул губы и сел на подоконник, сложив руки на груди, что вынудило мошенника тяжело вздохнуть и, закрыв ноутбук, подойти к окну, критично выглядывая на улицу.
— Когда вернется мама, снег перестанет идти, — буркнул Сота, смотря на папу снизу-вверх. — Пойдем сейчас, а то мы все пропустим!
Шиничи строго нахмурился и взглянул на наручные часы. Осознание того, что Нао, уехавшая с утра в Сайтама к страдавшему от несчастной любви Фукунаге, вернется только через несколько часов, убедило мужчину в том, что ребенок прав. Малыш и так несколько дней подряд сидел дома под присмотром родителей, потому что девушка боялась того, что угрозы будут исполнены, и сын может пострадать. В конце концов, нельзя портить его психику заточением, поэтому Акияма, подумав, согласился:
— Не надолго, не хочу, чтобы твоя мама волновалась.
Сота в ту же секунду неловко спрыгнул с подоконника под предупреждающий возглас отца и подбежал к входной двери, даже не удосужившись надеть куртку, но в этот момент раздался настойчивый стук, заставивший малыша замереть, а Шиничи подозрительно прищуриться.
— Сота, иди на кухню. — Распорядился мужчина, подойдя к двери.
Мальчик, крайне раздосадованный тем, что его прогулка не удалась, медленно вышел из гостиной с миной величайшей обиды. Мошенник, удостоверившись в том, что ребенок действительно послушался, резко открыл дверь, готовясь встретиться лицом к лицу с главным виновником их переживаний в последние дни, но на пороге стоял лишь старый знакомый. Йокоя Норихико опирался на дверной косяк и с приторной улыбкой сверлил взглядом бывшего врага.
— Добрый день, Акияма-сан. — Вежливо поздоровался он, но не стал утруждать себя поклоном, зато в глазах мелькнула хитринка. — Подстригся? Ну, так-то тебе явно лучше, не могу не отметить.
Шиничи, не ожидавший увидеть бывшего владельца маркетинговой пирамиды и врага по совместительству, сразу заподозрил что-то неладное.
«Сначала Алиса и послание из Секретариата, а теперь Йокоя? Что происходит?»
— Пришел поговорить о моих волосах? — Серьезным тоном спросил психолог, преграждая светловолосому путь в квартиру, куда тот хотел было войти. — Что тебе нужно?
Норихико провел языком по внутренней стороне щеки, но слабую ухмылку с лица не стер. Миллиардер и не надеялся, что его спокойно пустят в дом, тем более, если он принадлежит Акияме Шиничи — человеку, который ненавидит его больше всех прочих врагов.
— Брось, предлагаешь обсуждать дела, стоя в коридоре, где каждый может приложить ухо к своей двери и подслушать? — Промолвил Йокоя тихим тоном, чтобы донести всю важность его визита. — Это не серьезно и крайне опасно, вынужден отметить.
Мошенник скрипнул зубами, но, выжидательно посмотрев на мужчину пару секунд, сделал шаг назад, впуская светловолосого в квартиру. Тот не преминул воспользоваться приглашением и тут же вошел внутрь. Его глаза с любопытством изучали каждый уголок: простенький темно-коричневый диван в гостиной соседствовал с несколькими полками, на которых стояло множество книг, легкие светлые шторы занавешивали большое окно, рядом с ним находился рабочий стол с закрытым черным ноутбуком. Посмотрев направо, Норихико оценил кухню, какой она выглядела на расстоянии трех метров: светлая кухонная мебель, большой стол и… большие испуганные глазки маленького мальчика, который выглядывал из-за открытой двери.
— А ты, должно быть, Сота-чан? — Йокоя приблизился к кухне и присел на корточки, смотря на ребенка. — Какие знакомые глаза…
— Я уже большой, меня надо называть Сота-кун! .. — Попробовал воскликнуть малыш и даже вышел из-за двери, становясь напротив гостя. — Сота-чан — это совсем для малышей!
Светловолосый рассмеялся и кратко склонил голову в знак приветствия, после чего погладил мальчика по волосам. Ребенку это понравилось, он любил, когда к нему относятся хорошо и всегда отвечал взаимностью, поэтому сразу же улыбнулся незнакомцу.
— Простите меня за невежество, Сота-кун. — Встал с корточек Норихико, не отрывая заинтересованного взгляда от мальчика. - Или, может быть, Сота-сан?
— Прекращай цирк, — ледяным тоном Шиничи прервал его беседу с малышом. — Сота, пожалуйста, посиди в гостиной, я закончу разговаривать с нашим гостем, и мы пойдем гулять.
Сота пожал плечами и прошел мимо нового взрослого, но, тем не менее, с любопытством на него оглянулся: таких белых волос он не видел никогда, разве что в мультиках, но увидеть подобного человека в живую было куда как интереснее!
— Твой сын очень общительный и дружелюбный, но эти черты ему достались не от тебя явно. — Саркастично произнес Йокоя, поворачиваясь к хозяину квартиры. — Кстати, где же Нао-сан? Я так надеялся ее сегодня увидеть.
— Надежды не оправдаются. — Промолвил все тем же прохладным тоном мужчина, складывая руки на груди. — Говори, зачем пришел.
Норихико неодобрительно покачал головой и присел на стул, удобно развалившись на нем. Акияма же не сдвинулся с места и выжидающе смотрел на гостя в ожидании ответа, сдерживая желание вышвырнуть его без промедления.
— Где твои манеры, Акияма? — С упреком и чувством превосходства спросил светловолосый. — Всегда удивлялся, за что такому наглому типу как ты, досталась наша милая Нао? Впрочем, к делу это не относится, — поспешил Йокоя сменить тему, когда заметил, что кулак мошенника от нетерпения зачесался. — Я слышал про твои успехи на последней Игре Лжецов два года назад. Хотел, конечно, к тебе присоединиться, но, увы, у меня слишком много денег, чтобы заниматься подобными глупостями.
Шиничи усмехнулся и, оглянувшись на малыша, вновь залезшего на подоконник, прикрыл дверь в кухню. Любопытный мальчик мог подслушать разговор, который породил бы у него множество вопросов и опасений, и мужчина хотел избежать этого любыми способами. Хватит и того, что Нао несколько ночей подряд не могла уснуть из-за страха, что с сыном может что-то случиться. Благо, что Акияма умел работать над столь сильным чувством тревоги, и к утру девушка засыпала крепким сном, а вот сам психолог - нет. Над его страхом некому было поработать, а здравый смысл подсказывал опасаться всего, что даже потенциально может нанести вред ребенку.
— Рад за тебя, хоть кому-то эта чертова игра принесла пользу. А ты, я смотрю, заработал на ней миллионы. — Попытался отвлечься от непрошеных мыслей мошенник.
—
Миллиарды, — поправил его Йокоя, широко улыбаясь. — Хотя с тобой бы я с удовольствием сыграл даже без приза, спортивный интерес, знаешь ли. Может, в следующий раз?
Шиничи отрицательно покачал головой и решил, что пора прекращать затянувшиеся рассуждения врага, который, очевидно, успел почувствовать себя как дома.
— Следующего раза не будет, ни я, ни Нао не будем участвовать. — Отрезал мужчина, отделяясь от стены. — Если ты пришел побеседовать о прошлом, то тебе пора.
Норихико убрал с лица улыбку и с полной серьезностью встал со стула, жалея о том, что ему придется сказать.
— Они
убьют его, Акияма. — В голосе не осталось ни грамма бахвальства или смеха. — Сота стал для них целью номер один, не успеешь оглянуться, как Секретариат превратит твою жизнь в Ад. Твой сын…
Мошенник в одно мгновение оказался перед светловолосым и схватил его за грудки, не давая закончить монолог. Ярость вскипела в нем со страшной силой и грозилась обрушиться на ненавистного врага, однако тот предупреждающе поднял руки вверх, показывая, что не имеет к этому никакого отношения.
— Никто не приблизится к нему или к Нао, я не подпущу, понятно? — Процедил сквозь зубы Шиничи, отталкивая гостя к стене. — Проваливай!
Йокоя оскорбленно поправил белую рубашку и пригладил светлые волосы, выбившиеся из-за внезапной встряски. Он и не ожидал, что психолог может так резко выйти из себя, но отчасти понимал такую реакцию: семья — это все, что у него есть, и за них он порвет любого, в том числе и его.
— Я пришел тебя предупредить, а не угрожать. Успокойся, мне самому не хочется, чтобы с Нао-чан или с мальчиком что-то случилось. — Четко выговорил Норихико, рассчитывая, что смысл его слов дойдет до мошенника. — Я на твоей стороне и готов сделать все, чтобы обеспечить их безопасность.
Недоверчивость Акиямы не позволяла ему воспринимать всерьез предложения Йокои Норихико, особенно, если учесть всю историю их взаимоотношений. Несмотря на то, что у миллиардера и было много способов защитить его семью, мошенник не мог доверять такому, как он. Предатели могут быть на каждом шагу, а неверно принятое решение может стоить жизни Соте или Нао. Шиничи не мог этого допустить.
— Твоя помощь мне не нужна, я сам в состоянии защитить свою семью. — Громко ответил психолог, открывая перед гостем дверь в гостиную. — Никто им не навредит.
Норихико горько усмехнулся и вышел из кухни, проводя рукой по беспорядочно уложенным волосам, слыша, как следом идет старый враг, буквально дыша ему в спину. Подобная самонадеянность веселила Йокою, заставляя в очередной раз убеждаться в том, что Акияма Шиничи хоть и гений, но привязанности заставляют его слепнуть. Так и сейчас: он совершенно отказывался признавать свое бессилие.
— Не переоценивай себя, Акияма. Ты не можешь быть каждую секунду рядом с родными, а Секретариат может. Они и так следят за каждым их шагом, а уж Сота, считай, почти в их руках, стоит тебе на секунду отвлечься. — Светловолосый встал посреди гостиной, говоря достаточно тихо, чтобы его не услышал любопытный малыш, который вновь обратил свое внимание на загадочного гостя. — Где сейчас Нао, ты знаешь?
Вопрос застал психолога врасплох, и его мозг начал судорожно анализировать каждую деталь поездки в Сайтаму, о которой ему рассказывала несколько часов назад жена, добравшаяся до дома Фукунаги.
— У Фукунаги, а тебе что? — С вызовом спросил Шиничи, но, тем не менее, внутри него закрался страх.
Йокоя громко расхохотался, да так, что соседи сверху прекрасно услышали каждый смешок из-за тонких стен, пола и потолка, но еще большее удивление ждало Соту, который слез с подоконника и приблизился к хохотавшему светловолосому, желая узнать, что же его так позабавило. Как только мужчина отсмеялся, он уставился на хмурого Акияму, смакуя момент. Нет, он не радовался тому, что жизнь девушки сейчас, возможно, под угрозой, но ему нравилось знать что-то, о чем не догадывался даже заклятый враг.
— Серьезно? Она с Фукунагой? — С усмешкой выговорил миллиардер, засовывая руки в карманы белых брюк. — Этот чертов предатель вызовет себе подкрепление из ТИЛ, и спустя пять минут ты Нао-чан не найдешь. Видишь, о чем я говорю? Ты не можешь уследить за всем!
Маленький мальчик взволнованно посмотрел на папу, чье лицо резко стало белее мела, и испуганно надул губы, подбегая к нему. Его очень огорчили слова гостя о том, что с мамой может что-то случиться, и теперь он пытался найти опровержение у отца, однако тот судорожно вытащил телефон из кармана, не обратив внимания на расстроенного малыша, и быстро нажал на вызов, звоня жене. Сота посмотрел снизу-вверх на ухмыляющегося Йокою, который не сводил глаз с его папы, и пробормотал:
— Где моя мама? Почему папа ее не найдет? — Голос ребенка звучал плаксиво и напугано, но Норихико не ответил, подарив ему лишь краткий взгляд. —
Где моя мама?!
Мальчик сорвался на крик, заставляя мошенника вспомнить о том, что в комнате, где обсуждалась столь пугающая тема, находился еще и малыш. Психолог, вслушиваясь в длинные гудки в телефоне, поспешил опуститься вниз, оказываясь на одном уровне с сыном, и ободряюще погладил его по волосам, делая вид, что ничего не произошло. Он очень надеялся, что на ребенка его ложь подействует.
— Сота, все в порядке, она скоро приедет домой. — Успокаивающим голосом произнес Акияма, не убирая телефон от уха.
Малыш потер глазки, на которые успели навернуться слезы, и отрицательно покачал головой, чувствуя, что что-то не так. Если бы все было хорошо, разве говорили бы взрослые так громко, да еще и о том, что мама может исчезнуть? А если она, и правда, больше никогда не вернется? Сота не хотел думать об этом, но чересчур взволнованный отец и стоявший столбом гость наталкивали лишь на плохие мысли.
— Нет, я хочу, чтобы мама была здесь, где она? Что с ней случилось? — Хныкал ребенок, топая маленькой ножкой по полу.
Акияма готов был оторвать Йокое голову за то, что вздумал сболтнуть лишнего при сыне, но пока что ограничился лишь полным злости взглядом и нажал на «отбой» на телефоне, поняв, что звонить бесполезно. Никто не отвечал.
— Что, без моей помощи не выкрутиться, да? — Самодовольно спросил Норихико, вытаскивая собственный мобильный. — Скажи, куда она поехала, и мои ребята ее вмиг найдут. Нет в этой стране такого места, где бы не было моих проныр.
Шиничи сжал челюсть, планируя послать врага далеко и надолго, но плачущий малыш вынуждал его подавить свою гордость и сделать так, как будет быстрее и проще. Мошенник потер висок и отыскал в телефоне адрес Фукунаги. По крайней мере, надеялся он, этот адрес был единственным звеном, через которое сейчас можно было связаться с Нао. Другое дело, стоило ли доверять подобное Йокое?
— Если ее не будет здесь через полчаса, я тебя… — Начал было угрожать Акияма, приближаясь к Норихико со сжатыми кулаками, но продолжения не последовало, поскольку в квартире раздался звук открывающегося дверного замка.
Мужчины разом повернули головы в сторону входа, когда дверь отворилась и в квартиру зашла замерзшая и румяная Нао, прижимающая к груди большой пакет с продуктами. Девушка непонимающе воззрилась на Йокою Норихико, которого не видела уже больше четырех лет, напуганного, к ее удивлению, Шиничи и… плачущего сына, который, едва увидев маму, прошмыгнул под ногами взрослых, подбегая к ней. Девицу явно застала врасплох странная ситуация, поэтому, когда возле нее запрыгал малыш, она только открыла от удивления рот.
— Йокоя-сан… добрый вечер, — прерывисто поздоровалась Нао, даже не способная поклониться из-за виснувшего у нее на ноге ребенка и тяжелого пакета. — Почему вы все так на меня смотрите?
Акияма первый пришел в себя и закрыл глаза от облегчения, потирая переносицу. Он почувствовал себя дураком, которого обвели вокруг пальца, и кто? Йокоя или собственная жена?
— Просто наш гений решил было, что тебя похитили, какой-то он у тебя параноидальный, не кажется? — Отшутился Норихико, подходя к освободившейся от пакета девушке, которая принялась успокаивать разволновавшегося Соту.
Шиничи промолчал, отворачиваясь от троицы и сел на диван, откидываясь на спинку и не открывая глаза. Чувство облегчения соперничало со злостью и страхом, поэтому, чтобы не сказать ничего лишнего, он постарался абстрагироваться от всего происходящего вокруг: от радостного смеха малыша, который повис на шее мамы и не желал ее отпускать, от дешевых и глупых шуток миллиардера, и от робкого бормотания Нао о том, что ей очень приятно видеть последнего в своем доме. Медитация длилась всего несколько минут, но к тому моменту, когда Акияма открыл глаза, Йокои Норихико в квартире уже не было.
Девушка сняла с себя теплое голубое пальто, оставаясь в плотном, но абсолютно девчачьем платье, и, поцеловав малыша Соту в лоб, опустила его на пол. Ребенок с неохотой отошел от мамы, все еще напуганный словами гостя, но отправился к пакету, в поисках какого-нибудь сюрприза для него. Нао подошла к дивану и забралась на него с ногами, внимательно смотря на оскорбленное лицо мужа, который остановил свой взгляд на входной двери, не обращая никакого внимания на поглаживающие его волосы женские пальцы.
— Ты правда подумал, что со мной что-то случилось? — Милым голосом спросила девица, подсаживаясь еще ближе.
Акияма медленно повернул к ней лицо и вытащил из кармана мобильный телефон, открывая список последних звонков. Нао виновато прикусила губу, когда увидела, что в журнале рядом с ее именем стояла цифра семь.
— Это
не игра, Нао. — Тихо произнес мошенник, бросая телефон в сторону и вновь отворачиваясь. — Если они доберутся до тебя, я об этом даже не узнаю в нужный момент.
Психолог посмотрел на Соту, радостно доставшего из пакета свои любимые конфеты и сок. Истерика по поводу отсутствия мамы была забыта и вытеснена более приятными воспоминаниями. Шиничи жалел, что не может сейчас отвлечься точно так же.
— Прости, — виновато прошептала Нао на ухо мужу и положила голову ему на плечо. — Но ведь все хорошо, никто не пострадал.
Акияма нерадостно хмыкнул, но девушку не оттолкнул, наслаждаясь ощущением, что она рядом, а не потеряна им посреди огромного города. Это больше напоминало бы самый страшный кошмар в его жизни.
— Я прошу тебя быть внимательной и не доверять всем подряд, в противном случае, это может навредить нам всем. — Мошенник был крайне серьезен, так что Нао ничего не оставалось, кроме как послушно кивнуть и виновато потупить взгляд.
Получив молчаливое согласие, психолог прохладно поцеловал девицу в уголок губ и встал с дивана, направляясь к выходу.
— Куда ты? — Взволнованно спросила девушка, поднимаясь следом за ним.
Шиничи взял с вешалки черное пальто и надел, параллельно открывая входную дверь. За своей спиной от услышал, как жена подбежала к нему, а в следующую секунду она крепко обняла его сзади, не желая отпускать.
— Мне надо обсудить одно важное дело, — ответил Акияма и повернулся к Нао, слабо и неуверенно улыбнувшись. — Приеду через несколько часов, и, прошу тебя, отвечай на мои звонки.
Девушка заметно погрустнела, когда поняла, что мужчину что-то гложет, и принялась обдумывать возможные варианты облегчения его положения, но не успела: крепкий поцелуй впился в ее губы, а руки прижали к себе настолько сильно, что Нао с трудом могла дышать, приподнимая грудную клетку. Мошенник еле заставил себя выпустить из своих рук девицу, памятуя, что на них смотрит Сота, а за дверью его ждет суровая реальность, мириться с которой он не собирался.
— Скоро вернусь, присматривай за Сотой и не открывай никому. — Шиничи открыл замок и погладил жену по волосам, прощаясь.
Дверь в квартиру захлопнулась, подгоняемая сквозняком, и девушка поправила свои растрепанные волосы, еле отводя взгляд от выхода. Ей совершенно не нравилось, что в их спокойную жизнь вмешивалось прошлое, угрожая самым близким. Нао обняла себя руками и повернулась к малышу, который уже открыл упаковку конфет и поедал одну за другой, пользуясь тем, что родители его не останавливают. Какие конфеты, когда на кону судьба всей семьи?
За окном давно стемнело, но снег, не переставая, падал на землю, словно собирался создать непроходимые сугробы. Девица подошла к сидящему на подоконнике мальчику и нежно погладила его по щеке, заставляя обратить на себя внимание. Сота поднял на нее свои доверчивые глазки и улыбнулся, протягивая маме конфету. Однако та слишком нервничала, чтобы изображать счастье и радость, а ребенок был слишком чуток к притворству, так что Нао даже не стала пытаться. Маленький мальчик подвинулся, освобождая уголок подоконника для матери, которая тут же присела рядом и крепко обняла его, целуя в макушку.
— А почему папе не нравится тот дядя, у которого белые волосы? — Полюбопытствовал Сота, смотря в окно вместе с мамой.
Нао широко улыбнулась, вспомнив, как радовался Йокоя, встретив ее после стольких лет разлуки. Она не могла поверить, что этого человека считали бездушным и эгоистичным, заслуживающим только ненависти.
«Не бывает на сто процентов испорченных людей, всегда есть шанс кого-нибудь спасти!» — Так она убеждала всегда саму себя и окружающих. В конце концов, Акияма Шиничи тоже был мошенником, отсидевшим в тюрьме, но, пройдя столько испытаний, показал себя в лучшем свете. Теперь у него была семья, а что бы у него было, если бы не вера в людей, исходящая от жены?
— Глупости, они просто редко общаются, малыш. — Длинные пальцы девушки перебирали черные детские волосы. — Они хорошие друзья, но… сами еще об этом не знают.
Сота непонимающе посмотрел на маму и захлопал глазами, ожидая, что она продолжит, но девица смотрела в окно, замечая темный силуэт психолога рядом с домом. Он то и дело кивал, разговаривая с кем-то, чье лицо и даже одежда были скрыты в ночи, но разговор был явно деловой и крайне серьезный.
— Мне кажется, тот дядя — плохой, он сказал, что ты больше никогда не вернешься домой! — Пожаловался малыш, не обращая внимания на то, что мысли Нао заняты другим. — Папе это тоже не понравилось.
Девушка увидела, что двое мужчин отошли от дома в сторону незнакомого джипа, припаркованного близко к выезду, и, одновременно оглянувшись, сели в него. Уже через несколько секунд автомобиль завелся и уехал в сторону загорода, оставляя беззащитную Нао и маленького Соту без какой-либо защиты. По крайней мере, так подумалось ей.
***
На улице была глубокая ночь, которую не освещал даже лунный свет, когда в небольшой квартире раздался грохот, за которым один за другим последовали ругательства. Молодая девушка, спавшая до этого, мигом открыла глаза и села на большой кровати, пытаясь сообразить, что произошло. В ее голове тут же пронеслась мысль о том, что кто-то пробрался в дом ради обещанной мести, поэтому Нао вылезла из-под плотного одеяла и ступила на пол небольшими ступнями. Не удосужившись даже надеть сверху тонкий халат, девица быстро вышла из спальни в одной белой ночнушке, подгоняемая съедающим ее страхом. Она не чувствовала ледяной холод под ногами, он мерк по сравнению с тем холодом, что царил внутри нее, пока девушка по темной гостиной пробиралась к детской.
Нао вскрикнула, когда к ее запястью прикоснулись замерзшие пальцы, и отскочила в сторону, смотря своими расширенными глазами на мужской силуэт в комнате. Однако он был слишком знаком девушке, чтобы и дальше продолжать думать, что в квартиру пробрался преступник. Она быстро отыскала выключатель на стене, и уже через секунду гостиную озарил блеклый свет лампы, освещая и недовольное лицо стоявшего посреди комнаты мошенника.
— Шиничи, это ты, я так испугалась! .. — Прошептала девица, изучая взглядом темные круги под глазами мошенника, бледную от холода кожу и даже слегка посиневшие губы. Акияма, судя по всему, провел немало времени на улице, не особо беспокоясь о себе. — Тебе надо сейчас же согреться.
Сказав это, Нао ринулась в ванную, не дожидаясь ответа мужа, и как можно скорее открыла горячую воду в душе, а затем подготовила мягкое махровое полотенце, однако психолог не следил за ее перемещениями по квартире. Он открыл дверь в детскую комнату и тихо зашел внутрь, ища взглядом все, что могло вызвать подозрение. Мягкий игрушечный Тоторо? Вряд ли. Целая детская коллекция машинок и самолетов? Маловероятно. Тяжелая, но небольшая музыкальная шкатулка, которая играла девятый опус ноктюрна Шопена?* Шиничи не мог вспомнить, откуда она вообще появилась в их доме, поэтому с осторожностью взял ее с полки, стараясь не разбудить малыша, закутанного в теплое одеяло, который мирно спал.
Стоило мошеннику приоткрыть крышку, как в детской раздалась тихая, но несколько зловещая мелодия, вынудившая его резко закрыть шкатулку обратно и с беспокойством посмотреть на сына. Тот по-прежнему крепко спал и даже не пошевелился. Акияма взял шкатулку с собой и вышел из комнаты, притворив дверь, после чего, не обращая внимания на окоченевшие пальцы, присел на диван и открыл ее вновь. Тонкая музыка вновь заиграла в квартире, проникая в каждую клеточку его тела. Она была красива, но, одновременно с этим, данная красота несла угрозу, причем далеко не немую, мужчина тут же это понял.
Нао в ночнушке вышла из ванной, где уже стоял пар от горячего душа, и застыла посреди комнаты, смотря на вслушивающегося в мелодию шкатулки мужа. Его лицо превратилось в маску, которую девушка видела впервые за четыре года: суженные темные глаза, отсутствие мимики, искривившиеся губы, а длинные пальцы с ненавистью сжимали деревянную коробочку с изысканной резьбой. Девица была уверена, что еще несколько секунд и шкатулка полетит на пол, прекращая свое пение.
— Шиничи, что-то случилось? — Нао аккуратно встала напротив Акиямы и положила руку на его плечо, тут же ощутив, что даже пальто заледенело.
«Не удивительно, что он сам почти синий», — пронеслось в голове девушки. — Уже очень поздно, тебе надо согреться и отдохнуть, дорогой.
Мошенник с громким хлопком закрыл шкатулку и отставил ее в сторону, поднимая глаза на обеспокоенную жену. Та выглядела столь же хрупкой и слабой, как и шесть лет назад, ничего не изменилось в ее внешности, за исключением отросших длинных волос, даже ее добрая и светлая душа не ожесточилась. Психолог поднялся с дивана и направился в ванную, даже не удостоив девушку ответа, что вызвало удивленный возглас с ее стороны. Немного обиженная, она слабо надула губы и взяла шкатулку в руки, пристально изучая ее в свете лампы, однако не заметила ничего необычного.
«Почему бы ему не поделиться со мной своими мыслями? Неужели так обижен, что я не отвечала на звонки?» — Начала копаться в себе Нао, а затем осмотрела гостиную, вспомнив, что слышала шум, из-за которого и проснулась.
Причина, породившая грохот, обнаружилась сразу: небольшая башня из кубиков, которую так долго строил малыш Сота, разрушилась почти до самого фундамента, разбросав вокруг себя пластмассовые «кирпичики». Как и предполагалось, Акияма, все-таки, умудрился сломать игрушечное строение, хоть и не нарочно. Скорее всего, пробираясь по темной квартире, он наткнулся на башню, возвышавшуюся до его пояса, и тут же выругался от громкого шума, который мог разбудить жену или сына.
Нао наскоро собрала с пола кубики и сложила их в ящик с игрушками, после чего взяла деревянную шкатулку и отправилась с ней в спальню, не желая будить мальчика, ради того чтобы вернуть ее на место. Едва девица поставила коробочку на прикроватный столик, как в комнату зашел согревшийся Шиничи с мокрыми волосами в темно-серых пижамных штанах.
— Откуда она у нас в доме? — Требовательным тоном спросил мужчина, заставляя Нао испуганно подпрыгнуть от неожиданности.
Девушка обернулась к мужу и пожала плечами, закусывая губу. Его нервное поведение и непонятно откуда возникшая жесткость заставили ее волноваться.
— Ее подарил Танимура-сан, когда родился Сота. — Ее голос звучал виновато, хотя причин тому она не видела. — Он сказал, что это очень старая вещь и обязательно принесет счастье малышу.
Мошенник задумчиво посмотрел в сторону, а Нао послушно стояла напротив, ожидая, что он произнесет еще что-нибудь, но секунды шли одна за другой, а психолог не собирался говорить ни слова.
— Куда ты ездил? Почему ты такой уставший? И так разговариваешь… — Решилась первой заговорить девушка из-за преследующих ее опасений. — Ты все еще злишься на меня?
Акияма перевел удивленный взгляд на жену и приподнял брови, разом теряя свою маску.
— Что? Злюсь? — Переспросил он, подходя к смотревшей в пол Нао. - Нет. Конечно, нет.
— Тогда почему ты такой? Зачем тебе это шкатулка? Почему вернулся так поздно? — Засыпала его вопросами девица до тех пор, пока крепкие руки не прижали ее к себе, прерывая словесный поток.
Шиничи простоял так несколько минут, успокаивающе поглаживая ее по волосам, пока дыхание не выровнялось, а пальцы не перестали впиваться в кожу на его голой спине от волнения.
— Я ездил к людям, которые руководили старой Игрой Лжецов, их, кстати, осталось не так много. — Вымолвил, наконец, мошенник, отстраняясь от девушки. — Хоть они и не связаны никак с нынешним руководством, они в курсе последних новостей и приказов, поэтому по старой дружбе… — психолог невесело улыбнулся, — рассказали мне о том, как именно следят за Сотой.
Канзаки приоткрыла рот, собираясь было спросить, но Акияма опередил ее, присаживаясь на край кровати:
— Их люди везде. В детском саду, в магазинах, среди врачей, словом, всюду, где возможно присутствие ребенка. — Он нахмурился и посмотрел на севшую рядом с ним побледневшую жену. — Они наблюдают за ним даже дома.
— Но… как? Почему? — Чуть не закричала Нао, но была остановлена приложенным к ее губам пальцем.
Взгляд мужчины скользнул с нее на шкатулку, стоявшую на столике, прозрачно намекая девушке на то, что сейчас лучше помолчать и слушать. Девица затихла, но дрожь из ее тела не ушла, наоборот, лишь усилилась.
— Тише, успокойся. Теперь все не так плохо и безысходно, как было несколько часов назад. — Психолог понизил голос и потянулся за коробочкой, открывая ее вновь. — Шопен не для детских ушей, не находишь? Слишком много переживаний в его произведениях, хотя они, бесспорно, великие. Скорбный девятый опус ноктюрна не подходит для подарка в честь рождения ребенка.
Нао слушала тихий голос мужа, который смешивался с нарастающей мелодией польского композитора. Один порождал чувство защищенности и спокойствия, а второй рушил своими тяжелыми нотами всякую надежду, отчего девушка сжалась и закрыла глаза, будто в ожидании приговора.
— Именно такую реакцию и порождает это произведение: беспокойство, чувство опасности, незащищенности. — Акияма закрыл шкатулку и перевернул ее, осматривая дно. Ловкие пальцы нащупали неровность и ухватились за нее, отделяя поддон от коробочки. В свете настольной лампы мошенник заметил небольшое устройство, обвитое проводами, и вытащил его наружу, пристально осматривая. — Не знаю, сколько еще в квартире подобных жучков, но я перерою ее, и найду каждый.
Шиничи крепко сжал в руке хрупкое чудо техники, не разжимая ее до тех пор, пока тихий хруст не нарушил тишину в комнате. Психолог раскрыл ладонь, показывая Нао разломанный на кусочки крошечный жучок.
— Я раздавлю этих людей, не сомневайся. В эту игру я хорошо играю. — На этот раз мужчина говорил громко, но фраза была адресована не столько расстроенной девушке, уткнувшейся в его плечо, сколько людям, которые подслушивали их разговор. — Любой, кто осмелится дотронуться до тебя или Соты, пожалеет.
***
Женщина в черном одеянии наблюдала за своим заклятым врагом на экране монитора, который с кривой ухмылкой смотрел прямо в камеру, расположенную в вентиляционном отверстии в спальне. Угрозы Акиямы Шиничи не произвели на нее впечатления, но заставили заинтересоваться.
«Ты хорошо играешь лишь в одну игру — Игру Лжецов, но лишь потому, что привык обманывать», — с презрением подумала Омега, пока мошенник в собственном доме принялся утешать Канзаки Нао, напуганную его речью. —
«Блестящее представление, Акияма-сама, вот только я тебе не верю!»
— Нужно похитить мальчишку, завтра же. — Распорядилась женщина, поворачиваясь к девочке, стоявшей в дверях большого темного зала.
Алиса постаралась скрыть свое неодобрение, смотря на переживающую девицу в объятиях Короля Лжецов.
«Она почти на грани. Если нанести удар сейчас, Акияма Шиничи будет ослаблен, потому что Нао не сможет выступать его неизменной поддержкой. Страх за сына — их слабое место», — решила девочка, кивая Омеге.
— Вы правы, сейчас самый подходящий момент, но… могу я поинтересоваться, госпожа, что вы сделаете с Сотой-кун? — Спросила она, жалея, что единственная камера в квартире, наблюдавшая за ребенком, была обезврежена.
— Что за глупые вопросы? Разве тебя это касается? — Прошипела женщина в черном, бросая раздраженный взгляд на помощницу. — Я сделаю так, как посчитаю нужным, большего тебе знать не нужно.
Алиса с возмущением посмотрела на госпожу, вспомнив беззащитного и невинного мальчика, которого встретила в магазине. Она видела в нем большой потенциал, который можно было развить и сделать из Соты настоящего гения, такого же, каким являлся и его отец, но… при всей потенциальной гениальности, он оставался малышом, по-прежнему верящим всем окружающим. Это было бы удобно использовать, чтобы подобраться к нему ближе, но девочка чувствовала, что за внешней доверчивостью скрывалось нечто еще, что не даст ей так просто одурачить мальчика и поменять белое с черным местами в его голове.
— Надеюсь, вреда вы ему не причините. — Покорно ответила Алиса и поклонилась, открывая тяжелую дверь. — Я распоряжусь о том, чтобы все подготовили, не беспокойтесь, госпожа.
Омега кивнула и перевела взгляд с закрывшейся двери на мониторы, где Акияма Шиничи шептал что-то на ухо своей союзнице. Девушка, до этого сидевшая белее мела на грани срыва, слабо улыбалась каждому слову, а ее пальцы, прежде впивавшиеся в руку мужа, теперь покоились на его плечах. Женщина в черном одеянии поморщилась и выключила монитор, заметив, что утешения переросли в горячие поцелуи, и громко выдохнула, пытаясь избавиться от ярости в своей груди.
— Ничего, скоро, очень скоро, Акияма-сама, вы будете умолять меня. Я вас заставлю. — Прошептала Омега, а после встала с кресла и подошла к двери. — Настала моя очередь побеждать.
