Заполучивший

      У Дивы сегодня не такое длинное платье и юбка попышней. Она до жути приторно пахнет нафталином ибо платье хранили специально для нее, всего полдня назад бережно развернув из коробки. — Ка-а-арл! — капризным тоном тянет Дива, кладя по-детски тонкую лодыжку сидящему в изголовье шевалье прямо на плечо. Вторую ее ногу он уже поднимает сам, бережно стягивая с ее ноги вначале чулок, и лишь потом шлепая с прицокивающим звуком кружевными туфлями о паркет.       Стоит ему придвинуться поближе, как эти воздушные слои юбки накрывают его с головой. Он слышал, что раз его покойный брат Григорий был священником, значит, он знал, как правильно накрывают голову пришедшего на исповедь, чтобы он каялся. Как похоже на ее милость! Кого любит, того и больше приближает. Чью шею сжимает между ног, тому и нужно быть с ней поласковей. Ей так нужно. Карлу душно, почти стыдно (кабы она сама не была против того как ему хорошо от бешеной нехватки воздуха он бы несколько смутился), влажно на половине лица, приятно… Не хочется ее огорчать, не стоит отплачивать за такое леностью и неблагодарностью.       Дива начинает с заливистого и совсем не смущенного смеха. Стонет полнозвучно, тянется тонкими пальцами к опирающимся на шитые золотом простыни ладоням. Сжать бы их, притянуть игрушку к себе… В прошлый он прижался сильней, так, что хрустнули аккуратные запястья в девичьих ладонях. Как это мило!       У него такой смешной вытаращенный взгляд, такая напуганно-извиняющаяся улыбка за покряхтывание после сломанной руки! Ведь он правильный, не такой хрупкий. С ним можно позабавиться опять. Еще, еще! И здесь…       Стоит Диве откинуться на подушки, как она устало издает нечто среднее между обрывком стона и обычным смешком. Карл сосредоточненно глядит, как опускается-поднимается её грудь: понравилось ли? Он всё сделал правильно? Хоть в этом она довольна? — Ч-что-то еще? Я, — он пытается говорить как можно ровней и мягче, выражая эту бескрайнюю преданность даже в голосе, — могу. — Тогда иди сюда. Время перекусить, — уже легче переходит на обычный насмешливый тон Дива.       Карл послушно подходит, любуясь на эту сияющую от голода радужку. Хозяйка голодна, а он не может позволить ей страдать от голода. Дива предвкушающе тянется, словно выспавшаяся тигрица. В роли лакомства, разумеется, он. Разумеется, это весело! И сладко, сытно… — Хм-м, знаешь, — Дива улыбается еще оживлённей и дает шевалье опереться лишь на одну ладонь, убирая вторую со стены, — у меня есть кое-что новое! Хочу совместить еду с приятным! Закрой глаза и будь старателен!       Прежде чем укусить, Дива зажимает ладонь «сына и возлюбленного» между бёдер. Карл так и не приноровился к боли, но так даже лучше: королеве сегодня нравится его крик. Лучше может быть только то, что он претворяет в жизнь сейчас.