"Как стать бандиткой" — мастер-класс от историка

— Скажи «триста». — Триста. — Абстрагируйся от мира, достигнув с ним единства. — Оригинально, — заметила я, наблюдая за смеющимся историком. Ян на долю секунды перестал издавать странные звуки, издалека похожие на смех, и попытался что-то сказать, но, заметив моё выражение лица, снова покатился со смеху. У него, определённо, никогда не бывает плохого настроения: историк или смеётся, или шутит, или комбинирует всё вместе. А сегодня он даже заявил: «Я пессимист в квадрате. Вот теперь стой и думай, чё это значит!» Почему-то догадаться, что он оптимист, было не трудно. На улице было прохладно. Люди практически не встречались. Конец марта — это странная пора: вроде не зима, но ещё и не лето. Под ногами — слякоть, над головой — тяжёлое небо, и кажется, будто в любой момент может пойти снег. Но снега не было, не было даже намёка на него. То ли из-за погоды, то ли из-за усталости, однако мне постоянно приходилось останавливаться. А Ян, хоть и нёс около трёх пакетов с одеждой (я до сих пор удивляюсь, зачем он купил так много), оставался бодрым. Когда я в очередной раз остановилась, историк не выдержал, кинул в меня пакетами, которые я неожиданно для самой себя словила, и поднял на руки. Я взвизгнула, одной рукой обхватив Яна за шею. — Я тяжёлая. — Ну, уж точно легче Исполински, — хохотнул учитель, украдкой поглядывая на моё раскрасневшееся лицо. Я потупила взгляд, не зная, куда смотреть. — Марго, а скажи «триста», — лукаво попросил он. — А вот и нет! — прозвучало в ответ. Ян сделал обиженное выражение лица, продолжая меня нести. — Злая ты. — Я слишком долго была хорошей. Изумрудные глаза вспыхнули одновременно удивлением и восторгом. Историк улыбнулся на короткий миг, остановился и закружился вокруг своей оси. Дома, деревья, яркие вывески, небо и земля — всё смылось в один сплошной калейдоскоп разнообразных красок. Я крепко зажмурила глаза, предварительно взвизгнув, и рассмеялась, когда услышала голос Яна. Я не знаю, что он говорил. Просто в тот момент стало очень тепло и спокойно, и радостно. Мы продолжили свой путь, разговаривая всё это время о всякой ерунде. Общение было лёгким. Мы без труда переходили с одной темы на другую. Казалось, будто они никогда не закончатся. Да и если бы мы вдруг замолчали, то, я уверена, это молчание не было бы противным, заставляющие смущаться и хаотично искать темы для разговоров. С близкими людьми даже молчать приятно. Глупо, правда? Сама знаю. В этой части города людей стало больше, и вскоре Ян опустил меня на землю, кряхтя: — Ты супер-атомная копилка. Ты спасаешь мир от атомных монет. А супер-атомные копилки умеют летать. Лети, Марго! Я стояла напротив учителя, держа пакеты в руках, глупо моргая и ничегошеньки не понимая. — Не моргай — улетишь в Новгород, — назидательно заметил он. — Почему в Новгород? — ещё больше удивлялась я. Видимо, полдня шоппинга не прошли даром: я перестала что-либо понимать и окончательно растратила все силы. — Потому что новый. Нам старьё нельзя подсовывать! — Кому это — «нам»? Ян вздохнул, закатив глаза. По-моему, он считает меня тупицей в некоторые моменты. — Ёлкам, блин... Я бы продолжала стоять на месте и понимать всю комичность и глупость ситуации ещё долго, но вдруг в толпе незнакомых людей я заметила знакомое лицо. Если бы не линзы, этого не было бы, поэтому можно смело благодарить Яна за подарок. В тот момент я думала только об одном. — Прячься! — Марго, сейчас не время играть в прятки. И вот мы уже стояли в тёмной подворотне. Я прижималась спиной к холодной стене здания, а напротив меня, слишком близко, стоял историк, внимательно разглядывая моё лицо. Что в нём такого особенного-то? Не важно. — Там отец, — сглотнув, прошептала я. — Какой нафиг оцет? — возмутился историк и фыркнул, выходя на улицу. Я попыталась его удержать, но было уже поздно. — Ян Андреевич? Пришлось быстро нырнуть обратно в темноту, оставив учителя наедине с отцом. Лишь бы только он ничего не натворил. — О, здрасьте! — радостно поздоровался Ян и развернул своего собеседника ко мне спиной. — Извините за любопытство, но... что Вы делали в подворотне? Он попытался обернуться, но Ян резко хлопнул отца по плечу, заставив того подпрыгнуть на месте. Учитель махнул свободной рукой и хохотнул, ответив со странным спокойствием: — Да вот с Вашей дочерью от Вас же и прячемся. Я распахнула глаза, затаив дыхание. В голове пронеслись все проклятия, нецензурные выражения и стихотворения Исполински, направленные на историка. Я, определённо, слишком долго была хорошей. Нужно исправляться. Меня отрезвил смех историка. — Вы, чё, поверили? — Не особо, — буркнул в ответ отец и поспешил распрощаться. Подождав несколько минут, пока он уйдёт прочь, я выскочила на улицу, испугав при этом незнакомую женщину. Я сразу же накинулась на историка с криками: — Ты ненормальный?! Он пожал плечами со спокойным выражением лица. — У меня мыслей нет. И мозга. Всё место занимают тараканы. Из-за них пришлось выбросить. Тесно им, чёрт возьми, было. Так что не удивляйся, Стрекоза. В ответ я буркнула, зарываясь носом в собственный шарф: — Уже давно перестала. * * * На следующий день я убедилась, что Ян всё ещё не перестаёт меня удивлять. Наш класс собирался возле школы, возле которой уже находился огромный комфортабельный автобус, подготовленный историком. Обычно бывает как? Все стоят на улице, общаются, некоторые даже начинают баловаться, но всё же ждут остальных одноклассников на улице. У нас всё было, как всегда, по-другому. Некоторые уже давно сидели на своих местах и спали, мысленно проклиная нового классного руководителя за слишком раннее время поездки. Другие занимались всякой ерундой на улице. Кто-то убежал в магазин. Особый тип людей и вовсе ещё не явился. Но самое забавное и удивительное одновременно, что к последним относился Ян. Я стояла на улице, кутаясь в шарф, купленный вчера, и вздрагивала от холода, но заходить в автобус не спешила. Поодаль курил Кабан, назначенный нашим водителем. Я ему доверяла. Да и как можно не доверять байкеру, который гоняет на мотоцикле уже лет пятнадцать?.. Паучковы пронеслись мимо со злобным смехом, а следом за ними засеменил недовольный Ларионов. Буржуинов и Ковалевская ворковали возле автобуса, улыбаясь и изредка смеясь. Димка, Исполински и Фиников уже находились внутри. Я думаю, легко догадаться, кто из них что делал. Сени, как и учителя, всё ещё не было. — Бу! Я вскрикнула, зажмурив глаза, и быстро обернулась, уже занеся руку для удара. Некто сильный перехватил мою кисть. Человек громко цокнул. — Чё-то мне уже начинает не нравиться, что ты становишься бандиткой... Я открыла глаза и хотела ответить, но Ян увидел пробегающего уже во второй раз Ларионова и схватил его за капюшон, потянув назад. Витя чуть не упал, но всё же удержался в вертикальном положении. Он недовольно смотрел на учителя, который жизнерадостно объявил: — А сейчас мы тебя, Лариошка, привяжем к крыше автобуса! — Чё? — непонимающе переспросил одноклассник. Ян удивлённо на него посмотрел. — Будешь мигать и орать: «Виу-виу-виу!» — Зачем? — Чтоб нас быстрее пропустили! Витя недоверчиво смотрел на историка. Судя по всему, что делал Ян прежде, можно было предположить, что его слова станут реальностью, но этого, к счастью, не произошло. Спустя двадцать минут мы уже сидели на своих местах. Не хватало только Семечкина; несмотря на это, Ян отдал команду отправляться, что его друг моментально выполнил. Получилось так, что я сидела вместе с учителем (этого и стоило ожидать) на самом первом месте, находящимся за сидением водителя. Сзади расположился Димка. Справа от нас — Исполински. Все сидели отдельно друг от друга, даже Вика и Буржуинов, которые, скорее всего, поссорились в очередной раз. Ян безропотно стоял около Кабана. Они общались, как вдруг раздались крики: — Стийте! Стийте! За автобусом, как я узнала позже, бежал бедняга Сеня, уставший, раскрасневшийся, с расстёгнутой курткой и огромными глазами. Ян, медленно ко мне обернувшись, задал вопрос: — И чё с этим Васей делать? Может, пусть пробежит пару километров, а? По моему взгляду историк понял, что лучше так не делать. Вздохнув с грустным выражением лица, он нехотя попросил Кабана остановиться. Сеня пулей влетел в автобус, а когда у него спросили, почему он настолько опоздал, то в ответ прозвучало отчаянное: «Биба Фрися зидиржила!» Всего лишь за полчаса нашего путешествия успели произойти некоторые события. Димка уснул, что для всех не стало новостью. Так как у Яна снова было приподнятое настроение, то он решил сделать «приятное» своему любимому ученику со словами: «Ну, зря ты заснул, Димка!» Кто же мог подумать, что Йовбаку, когда он проснётся, понравятся многочисленные косички на голове... Затем я стала свидетелем следующего диалога между Буржуиновым и Ковалевской. — Пошли... пошалим, — игриво предложил одноклассник, подсев к Вике, и добавил оскорблённым тоном, заметив её огромные глаза: — Ну, чё ты так смотришь? Я кораблики имел в виду! — Фу, да ты извращенец, — фыркнув, заявила девушка и отвернулась. — Ноу-ноу, я эротический шутник! К слову сказать, после этого они помирились и остаток пути провели вместе. Когда я сидела на своём месте, наблюдая за сменяющимися картинами за окном, ко мне обратился историк. Правда, сначала он просто сел рядом, задумчиво уставился в одну точку, о чём-то размышляя, а потом, видимо, сдался. — Марго, никак не могу вспомнить, как того чувака знаменитого зовут. — Какого именно? — поинтересовалась я. Ян задумался. — Ну, который ещё картину назвал по-странному... Как же там... «Мона лизануть»?.. Я прыснула, улыбнувшись. — Может быть, «Мона Лиза»? Он хлопнул себя по лбу, радостно вскрикнув. — Её написал Леонардо да Винчи. — Точно! Леонардо Дай Винчик! Я покачала головой. Если наш класс начинает попадать в приключения в одном только автобусе, то что же будет в деревне?