"Как стать бандиткой" — мастер-класс от историка

— Да что это такое? — пробормотала я, вырывая очередной листок из тетради и критическим взглядом осматривая надпись: «И он отвёз её на пасеку». Скомкав очередной не пригодный для писания лист, я принялась снова писать сочинение, заданное по русскому языку. Прошло минут пятнадцать, прежде чем мне наконец-то удалось безошибочно дописать последнее предложение, не употребив при этом ненавистное слово «пасека», напоминающее мне нового учителя истории, которого трудно назвать учителем — скорее учеником, которого заставили проводить уроки, надеясь, что таким образом он перестанет вести себя как ребёнок. Ян Андреевич ассоциировался у меня именно с таким учеником, не желающим подчиняться правилам. Я нахмурилась и заставила себя выкинуть из головы нового историка, который целый день пытался заманить меня на свою пасеку. К тому же, не факт, что она существовала на самом деле. У меня были свои представления об уроке истории. В классе должна быть идеальная тишина. На доске написана тема урока. Учитель истории не торопясь рассказывает новый материал, показывая что-либо важное на карте. Ученики внимательно слушают и иногда задают вопросы. Конечно же, это были только мои мечты. На самом же деле уроки истории всегда проходили по-другому... В классе стоял неумолимый гул. На доске написана какая-то фраза, совершенно не связанная с темой урока. Ученики кричат и обсуждают всё, кроме истории. Учитель тоже кричит, пытаясь успокоить класс, однако все попытки тщетны. В конце концов историк не выдерживает и увольняется, заставив учеников ликовать. Я вздохнула, подперев голову руками и посмотрев в окно. Мне показалось, что по дороге идёт Ян Андреевич, улыбается и кричит мне: «Марго, не скучай! Поехали на пасеку!» Я сморгнула несколько раз и нахмурилась. Попахивает сумасшествием, если честно, так как историк никак не хотел выходить у меня из головы, да ещё и эта пасека!.. Чисто случайно мой взгляд наткнулся на настенные часы, показывавшие, что уже пять минут седьмого. Я подскочила на месте, понимая, что опоздала на ужин, причём на целых пять минут! Кому-то моя паника покажется смешной, однако, когда отец буквально помешан на пунктуальности, не до смеха. Он может отругать за опоздание на одну минуту. Что уж говорить о пяти! Распахнув дверь своей комнаты, я столкнулась с отцом, который недовольно посмотрел на меня, скрестив руки на груди. — Маргарита, что-то произошло? — поинтересовался он. Я опустила голову, закусив губу и поправив очки, которые намеревались упасть. — Всё в порядке, — тихо пробормотала я. Отец, изменив своему принципу, положил мне на лоб холодную руку, чем немало удивил и себя, и меня, однако быстро её отдёрнул. — Температуры нет, — заявил он. — Тогда чем же ты занималась? — Писала реферат по истории, — соврала я и сразу же об этом пожалела, так как отец сейчас начнёт расспрашивать о новом учителе, чего мне совершенно не хотелось. Мы последовали в столовую. — Кстати, как тебе новый учитель истории? Он молодой? — спросил отец, присаживаясь на своё место и всячески избегая моего взгляда. Моя внешность была точной копией внешности погибшей матери, которую отец уж слишком любил. Прошло десять лет, а он до сих пор не может смириться. Я поникла, вспомнив улыбку мамы. — Маргарита? Я сморгнула. Нужно было ответить на вопрос отца. Перед глазами услужливо возник образ Яна Андреевича. Ему можно было дать где-то двадцать пять лет. — Ему около тридцати пяти. — Значит, это всё-таки мужчина, — констатировал отец, ковыряя вилкой в омлете. — И как же его зовут? Я ответила, уныло смотря на тарелку и совершенно не чувствуя голода. — Он хорошо преподаёт? — продолжал расспрашивать отец. Я вспомнила журнал и одежду, улетевшие в окно, и рассказ об Иване Грозном. — Ян Андреевич — самый лучший учитель истории, какой только у нас был, — ответила я и тихо вздохнула. Я нагло врала отцу не потому, что покрывала историка, а потому, что он (отец) загрузил бы меня огромным количеством исторических фактов, если бы вдруг узнал, что новый учитель никуда не годится. У меня и так еле хватало времени, чтобы делать уроки, ходить на занятия по немецкому языку и фортепиано, а тут ещё добавятся дополнительные занятия историей с отцом, которые я просто не переживу. — Мне нужно познакомиться с этим Яном Андреевичем. Откровенно говоря, он мне уже нравится. Я подавилась омлетом и тихо откашлялась, с облегчением заметив, что отец витает в каких-то своих мыслях, не увидев моего замешательства. Уныло отодвинув от себя тарелку, я сделала вывод, что скоро моя спокойная и расписанная по минутам жизнь кардинально изменится. Скорее всего, не в лучшую сторону. * * * — Марго! Наконец-то! А то я тебя по всей школе ищу! — закричал Ян Андреевич из одного конца коридора в другой, где как раз находилась я. Я вздохнула и остановилась, понимая, что мне не отвязаться от назойливого историка. Ян Андреевич пробрался через толпу учеников и вскоре оказался рядом со мной, сразу же обняв за плечи. На нём снова был строгий костюм, который, я уверена, вскоре тоже отправится в окно. — Чё такая грустная, Марго? — Нормальная, — пробормотала я, пытаясь ненавязчиво скинуть лапу учителя со своего плеча, однако ничего не получалось. Ян Андреевич хотел что-то сказать (скорее всего, опять предложить поехать на пасеку), но я его опередила: — Откуда Вы узнали, как меня зовут? Историк загадочно улыбнулся и оглянулся по сторонам, словно собирался раскрыть тайну всего человечества. — Я угадываю женские имена, — шепнул он мне на ухо с торжественным видом. Я скептически приподняла одну бровь. — Марго, ты меня оскорбляешь, — возмутился он. — Вот смотри. — Ян Андреевич развернул меня лицом к группе девушек. — Булку зовут Валя. Бревно у нас носит имя Лены. Та, которая с гнездом на голове, Настя. А мужик, переодетый бабой, — это Диана. Я удивлённо посмотрела на Яна Андреевича, однако сразу же призвала себя к спокойствию, желая найти нормальное объяснение сей аномалии. — Вы просто спросили у них — вот и всё. Он пожал плечами. — Зря ты так, детка. Тебя я уж точно не стану обманывать. — Он щёлкнул меня по носу с довольной улыбкой мартовского кота, а потом предложил: — Марго, а поехали на пасеку? Я вздохнула. — Вы уже это предлагали. Почесав затылок одной рукой, а другой снова обнимая меня за плечи, учитель предложил: — Ну, тогда поехали в баньку. Мои глаза расширились в несколько раз. — Ну, на пасеке есть банька. Там пчёлки тебя отбанят. Я откашлялась. — Извините, Ян Андреевич, но у меня на мёд аллергия. Ян Андреевич поучительно ответил, подняв палец вверх: — Так пчёл лизать не надо. Это они тебя будут... Мне показалось, что сейчас мои глаза выкатятся на пол. Ян Андреевич рассмеялся. — Та ладно тебе... С первым апреля! — весело воскликнул он. Насколько я помнила, сегодня было двадцать шестое января. — Но первое апреля будет только через несколько месяцев, — неуверенно возразила я. — Так я заранее! С наступающим! — И Вас тоже, — ошарашенно пробормотала я. Мы подошли к кабинету географии. Я вырвалась из стальных объятий Яна Андреевича и быстро скрылась в кабинете, облегчённо вздохнув. Как только я села на своё место, до моего слуха долетел диалог между Костей Паучковым и Сеней. — Берём наушники, — «шептал» на весь класс Костя, активно жестикулируя, — относим в комиссионку, берём бабло. Потом заваливаемся в ресторан, тусим там. После этого опять идём в комиссионку и закладываем то, что стырили в ресторане. Забираем наушники. Относим их жирдяю (он имел в виду Исполински), тырим у него колонки. Затем идём в комиссионку... А что дальше, ты сам понимаешь! Костя стукнул ладонью по парте и просиял счастливой улыбкой. — Ито гинеильно! — воскликнул Сеня, хлопая в ладоши, как тюлень. — Кигди ничнём? — Прямо сейчас, — заговорщицки улыбнувшись, заявил Костя. В этот самый момент в класс вошёл Рома в огромных наушниках, совершенно не обращая внимания на счастливого Сеню и загадочную улыбку Кости. Эти двое сразу же подошли к Исполински и принялись реализовывать свой план. Я вздохнула и обречённо покачала головой, открывая четырнадцатый параграф. Впрочем, с таким «тихим» классом мне никогда не удавалось повторить домашнее задание. Когда прозвенел звонок, весь класс был в сборе, даже недовольный Семечкин, который несколько минут назад стоял рядом с Костей и уверенно кричал Роме: «Дай мне свои наишники, пижилуйста». Исполински удивлённо ему отвечал: «Какие нахрен гаишники? Сеня дурачок у нас, мозг свой смыл он в унитаз». Ларисы Юрьевны, учительницы географии, всё ещё не было. Я оглянулась, осматривая весь класс. Гена и Костя что-то активно рисовали в атласе (наверное, план по захвату мира). Димка Йовбак спал на первой парте, спрятав лицо за своими длинными волосами. Жорик-мажорик что-то яростно строчил в телефоне, кидая томные взгляды в сторону Вики, общающейся с Ларионовым. Фиников читал новую книгу. Исполински слушал музыку в наушниках, которые всё-таки остались у него. И вот появилась Лариса Юрьевна, и начался урок, первые двадцать минут которого прошли без происшествий, однако... — В чём дело? — взвизгнула учительница, подскочив на месте, когда дверь внезапно распахнулась. Ян Андреевич серьёзно смотрел на Ларису Юрьевну, скрестив руки на груди. Я вздохнула, заметив, что на нём уже были рваные джинсы и новая футболка с надписью «Fuck You Bitch». — Здрасьте, Крыса... Лариса Юрьевна. Вас там к директору вызывают, уволить хотят. — Что?! — взревела учительница и кинулась прочь из кабинета, ураганом сметая всё на своём пути. Когда она исчезла из поля зрения, Ян Андреевич облегчённо выдохнул, а затем закатил глаза к потолку, сказав: — Вот дура! — Ян Андреевич, чё Вы тут забыли? — ошарашенно спросил Ларионов. — Тебя, дорогуша, — язвительно ответил историк, показав бедному Вите средний палец. Я закрыла глаза ладонью и покачала головой. Теперь ещё и на географии он не даёт нам покоя. Что за человек? — Ваще я пришёл по двум причинам, — заявил деловито Ян Андреевич и подошёл к учительскому столу. Он нашёл сумку учительницы и закинул туда какой-то предмет, напоминающий мышеловку с сыром. Историк довольно улыбнулся. Потом он заметил на столе тот самый журнал, который ещё вчера выбросил в окно. — Чё, всё-таки отобрали у бомжа эту штуку? — поинтересовался у нас Ян Андреевич. — Ага, — ответил ничуть не удивившийся Костя. — Мы с Генкой помогали трудовику. — Это точно, — подтвердил Гена. — Правда, напористый бомж попался: никак не хотел отдавать. — Но они справились, — уверенно заявил Жорик-мажорик, отрываясь от своего телефона. — Я им в этом помог. — А Лариошка чё в этот момент делал? — хитро сузив глаза, спросил Ян Андреевич. Витя буравил учителя ненавидящим взглядом. Вика тихо вздыхала, переводя взгляд своих чёрных глаз то на учителя, то на своего друга. — А Лариошка и был тем бомжом, — заявил Димка, который проснулся после вопроса Яна Андреевича. Все засмеялись. Йовбак опять уснул. Витя злобно сверкал глазами, тяжело дыша, но не отвечая на пакость со стороны Яна Андреевича. А я вздохнула, понимая, что в пятницу на уроке истории всё будет намного хуже, ибо Ларионов захочет отомстить... — Так, дегенераты, вы мне должны. Я вас спас от крыски, — заявил историк. Ян Андреевич уже собрался уходить. — А какова вторая причина Вашего визита? — поинтересовался Фиников, с видом министра поправив очки. — Ай, точно! — Ян Андреевич хлопнул себя по лбу. — Молодец, Сеня, что напомнил. Два тебе. — Но за что? — негодующе воскликнул Вася. — Потому что умный слишком. — Он обернулся ко мне и сделал жалобные глаза, чем напомнил кота. — Марго, поехали на пасеку, а? Я всё ещё пребывала в шоке, да и не знала, как ещё больше намекнуть Яну Андреевичу, что я не хочу ехать на пасеку. А уж тем более с ним. Мне казалось странным, что он так настойчиво хочет увезти меня отсюда. Взять хотя бы тот факт, что мы знакомы с ним от силы два дня. Вдруг Исполински очнулся и сочинил новое стихотворение, которое мне нисколько не понравилось: — Марго, Марго, Маргошка, старая ты кошка. Блох с собой приносишь и очки ты носишь! Ян Андреевич вдруг взбесился. Он подлетел к Исполински и скрестил руки на груди, будто бы пытаясь успокоиться, хотя его глаза сверкали гневом. Он быстро проговорил: — Ромка, Ромка, негодяй! Ты вонючка и жирдяй! Рома удивлённо поднял голову, ошарашенно посмотрев на историка. Он вскочил со своего места и поднялся на цыпочки, пытаясь дотянуться хотя бы до плеч Яна Андреевича, однако еле доставал ему до груди. Тогда Исполински с трудом взобрался на стул, пыхтя и проклиная всё на свете. — Ян, Ян, купи себе баян. Будешь в цирке выступать, за слонами убирать! Рома победоносно улыбнулся, смотря на историка презрительным взглядом, однако Ян Андреевич не растерялся: — Ромка, Ромка, ты дебил, выглядишь, как крокодил. В луже ты валяйся, бензином обливайся. Я с подарочком приду, для тебя я спичечку найду. Будем мы с тобой играть, Масленицу отмечать! Мы все внимательно слушали и наблюдали за этой борьбой. Я смотрела на Яна Андреевича удивлённым и несколько восхищёнными взглядом, а до моего мозга медленно доходило, что он защищал меня таким специфическим способом. Мне стало немного приятно. Пока я думала, Исполински уже сочинил новое стихотворение: — Ты вонючая сосиска. И вошел ты, как редиска! Больше видеть не хочу. Лучше в космос полечу! Ян Андреевич злобно рассмеялся: «Га-га-га!» От этого смеха мы вздрогнули. Он ответил, размахивая руками: — В космосе тебе не полетать. Ни одной ракетой не поднять. Невесомость не поможет. К тебе прийти она не сможет! Рома сжал ладони в кулаки и хотел что-то ответить, но его прервал крик Гены: — Крыса на горизонте! Все сразу же превратились в послушных ангелов и принялись писать в тетрадях, когда в кабинет влетела злая Лариса Юрьевна. Она заметила Яна Андреевича и хотела подойти к нему, но историк быстро поднял ладони вверх, призывая её к спокойствию, и вышел из кабинета, кинув напоследок: — Будем мы тебя пытать, колбасу с тебя рубать! Обольем тебя бензином и поджарим керосином! Учительница удивлённо смотрела вслед удаляющемуся историку, в то время как Рома недовольно ворчал, слезая со стула. * * * На улице шёл снег. Маленькие дети весело смеялись, валяясь в снегу, а старшеклассники или играли в снежки, или брезгливо морщились, стараясь поскорее выбраться из школьного двора. Большая часть школы толпилась около огромной горки, горя желанием поскорее с неё съехать. Среди этой толпы я заметила Яна Андреевича и Димку, который радостно и нетерпеливо прыгал около историка. Я стояла на крыльце и с наслаждением вдыхала морозный воздух, подняв голову к небу. Всегда любила зиму, а снег придаёт пейзажу какой-то сказочности. Я взглянула на наручные часы и быстро сошла с крыльца, направляясь прочь из школьного двора. Когда я проходила мимо горки, то услышала сзади крик: — Марго, подожди! Я приказала себе не оборачиваться и продолжила свой путь. Справа от меня находилась та самая горка, и вдруг я заметила боковым зрением, что Ян Андреевич съезжал вниз на своей сумке, а сзади него сидел Димка, весело махая мне рукой и широко улыбаясь. Когда они скатились, историк нагло сбросил моего одноклассника со своей сумки и быстро побежал за мной. — А где моя благодарность, Маргаритка? — широко улыбаясь, поинтересовался Ян Андреевич, преграждая мне путь. Я остановилась и угрюмо посмотрела на учителя, поправив очки. — Почему Вы меня преследуете? — прямо спросила я. — Нравишься ты мне, — пожав плечами, заявил он. — Мы знакомы два дня, — хмуро возразила я. — И чё? Я вздохнула. С ним бесполезно разговаривать. — Мне нужно идти. — Так давай я тебя подвезу! — оживился Ян Андреевич, хватая меня под локоть и выводя из школьного двора. Он указал рукой на свой мотоцикл. — Нет! — взвизгнула я, пытаясь вырваться от учителя. Ян Андреевич грозно на меня посмотрел. — Я не горю желанием тебя шантажировать, Марго, но ты не оставляешь мне выбора. Или ты едешь со мной, или я ставлю тебе двойку — выбирай, — нагло заявил историк. Я вздохнула и нехотя согласилась ехать с Яном Андреевичем.