"Как стать бандиткой" — мастер-класс от историка

— Вы маньяк. — Ты же никому не расскажешь? Он подмигнул. Я угрюмо смотрела на Яна Андреевича, изредка поглядывая на его «железного коня», к которому больше не подойду даже на пушечный выстрел. Никто ни за что не заставит. Даже за огромную библиотеку. Ян Андреевич попросту не знал, что такое правила дорожного движения и ограничители скорости. Также он не знал, как это — вести себя культурно и не хамить каждому встречному человеку. За эту единственную и «самую весёлую» поездку в моей жизни я узнала столько нецензурных выражений, сколько бы не услышала за всю свою жизнь. Сам же историк выглядел вполне довольным. Видимо, ему такие поездки были не в новинку. — Вы слишком добры для маньяка, — противореча самой себе, заявила вдруг я. Ян Андреевич довольно улыбался, польщённый таким вниманием со стороны моей скромной персоны. — В гневе я страшен, я тебя уверяю! Моя бровь скептически взметнулась вверх. — Ну, ладно. Ты меня раскусила... — нехотя добавил историк. — Я не страшнее хомячка. Вторая бровь последовала примеру первой. — Хомячка-мутанта. А так я вполне безобиден, — заметив мою реакцию, лениво добавил он. Я вздохнула и заметила, что это уже вошло в привычку. А вообще меня несколько удивляло и даже смущало, что мы с историком так спокойно стоим практически возле моего дома и разговариваем о всякой всячине. К тому же иногда я позволяла использовать себе не очень лестные выражения в сторону Яна Андреевича, однако ему, видимо, это даже нравилось. А вот я никак не могла понять, почему мне так с ним интересно, хотя он вечно шутит и норовит пойти против правил. Скорее всего, он привлекал меня потому, что был полной моей противоположностью. Я нахмурилась и слегка встряхнула головой, призывая себя избавиться от всяких ненужных мыслей. Изредка я бросала взгляды на соседний подъезд, пока Ян Андреевич или рассказывал что-либо «интересное», или любовно гладил свой мотоцикл, или просто молчал, хитро улыбаясь. Я намеренно попросила историка остановиться около подъезда, соседнего с моим, чтобы отец вдруг случайно не заметил, что его дочь общается с каким-то незнакомым парнем. А если бы он увидел мотоцикл Яна Андреевича, то наступил бы так долго прогнозируемый конец света... Вдруг историк прервал молчание: — Марго... — Он замолчал, всё ещё улыбаясь; мне его подозрительная улыбка нисколько не понравилась. — А называй-ка меня Яном и «тыкай» мне, сколько влезет! — Ян Андреевич, это... Он не дал мне договорить, злобно сверкнув глазами и подняв руку вверх. — Ян! — настойчиво повторил он. — Это непедагогично, — пробормотала я. Ян Андреевич громко рассмеялся, схватившись за живот. Я вздрогнула. У него был необычный смех, что я заметила раньше. У нормальных людей получается что-то вроде: «Ха-ха-ха!» А у него было нечто странное. Как будто вдруг прибежала стая гусей и начала кричать на весь город: «Га-га-га!» Надеюсь, Ян Андреевич не часто смеётся. Он утирал слёзы, всё ещё хихикая и снимая шапку (я понятия не имела, зачем он вдруг убрал сей предмет гардероба в сумку). — Ой, Марго, насмешила ты меня, — проговорил он сквозь смех и добавил более-менее нормальным тоном: — У меня даже образования нужного нет. Так... Мимо вашей школы проходил, а меня как ваша директриса схватит за руку, вцепится зубами и потянет в это адское здание учить таких дебилов, как вы. Я смотрела на учителя огромными от удивления глазами, а он, увидев мою реакцию, довольно продолжал: — Напялили на меня какой-то костюм ниндзя, удавку эту нацепили, как будто я собачка им какая, и потащили, огласив учителем истории. А я чё? А мне в падлу было отказываться. Халява всё-таки. Я беспомощно вынула руку из кармана пуховика и хотела что-то возразить, но просто не нашла аргументов. — Ага. У всех моих друзяк такая же реакция была, — согласился Ян Андреевич, а потом широко улыбнулся. — Так что я просто Ян, ясно? Он грозно потряс кулаком, но казался уже не таким страшным. Меня очень удивила беспечность директрисы. Впрочем, это вполне можно объяснить: администрации просто надоело искать учителей истории с крепкими нервами, поэтому они взяли первого попавшегося. И совершенно не важно, что он не знает истории! Главное, чтобы ученики его не выжили в первый же день. Мне казалось, что Ян Андреевич станет легендой, если продержится в нашей школе до конца этого семестра. Я вдруг вздрогнула, вспомнив о времени и посмотрев на часы. У меня оставалось пять минут, чтобы поскорее избавиться от... то есть попрощаться с Яном Андреевичем. — Мне пора. До свидания. Я хотела уже уйти, но учитель схватил меня под локоть и спросил с ангельским выражением лица: — А поцеловать? Я поперхнулась воздухом. — Ян Андреевич, Вам не кажется... Он скрестил руки на груди, возмущённо фыркнув. — Ну, всё! Я обиделся, Марго. Он отвернулся. «Ведёт себя как ребёнок», — пронеслась в голове мысль, которая заставила меня вздохнуть. — И чё с этого? Не всем же быть такими унылыми какашками, как Лариошка, — заявил Ян Андреевич, немного смягчившись. — Вы читаете мои мысли? — с сомнением спросила я, пряча руки в карманы, так как на улице становилось морозно. Учитель просиял и уже, казалось, совершенно забыл о своей «обиде». — Да их даже Лариошка сможет прочитать! Хотя нет... Насчёт Лариошки я переборщил. — Ян Андреевич задумался на мгновение. — Вот даже такой слоупок, как Вася, сможет всё понять по твоей роже! К-хм... По лицу. Я покачала головой, не понимая, как Ян Андреевич может так быстро менять своё настроение. Видимо, эта мысль снова отразилась на моём лице, так как учитель озадаченно почесал затылок и, нахмурившись, пробормотал: — Мне кажется, я опять чё-то забыл... Марго, чё я забыл? — Вы на меня обижены. Он хлопнул себя по лбу, а потом снова скрестил руки на груди и, фыркнув и отвернувшись от меня, пробормотал: — Вечно чё-то забываю... Я просияла, даже немного обрадовавшись, что учитель на меня «обиделся». Может, хоть сейчас Ян Андреевич перестанет заманивать меня на пасеку и упрашивать поцеловать его. — До свидания! Я развернулась и даже прошла несколько метров, что удивительно, зная переменчивое настроение историка, а потом вдруг услышала, как он фыркнул за моей спиной и в мгновение ока оказался передо мной, недовольно пробурчав: — Всё всегда приходится делать самому! Он резко наклонился и мягко прикоснулся своими губами к моему лбу. Мои глаза расширились в несколько раз. Сердце жалобно забилось. На глаза навернулись слёзы. Снова воспоминание. Снова она... — Спокойной ночи, милая. Поцелуй в лоб. Тёплая улыбка мамы, согревающая душу. Мягкое прикосновение её пальцев ко лбу. — Спокойной ночи, мамочка... Я слишком резко отскочила от Яна Андреевича, бегая взглядом где угодно, но только не останавливая его на историке. Мне вдруг стало очень жарко, как будто на улице стояла невыносимая жара, от которой хочется умереть. Быстро пробежав мимо несколько удивлённого историка, я оказалась в родном подъезде, прижимаясь спиной к холодной стене и пытаясь остановить слёзы, привести себя в порядок, заставить подняться на нужный этаж и войти в квартиру как ни в чём не бывало. Но руки тряслись, слёзы не останавливались, мысли никак не могли сосредоточиться на чём-то одном: проносились какие-то отрывки фраз, понять смысл которых я была не в состоянии. Я ненавидела воспоминания, однако они, будто бы сговорившись, преследуют меня везде: в каждом слове, в каждом движении, в каждой улыбке, в каждом прикосновении. Мне иногда казалось, что сам Дьявол злобно смеётся, видя мои страдания, и потирает с довольным видом ладони, заставляя вспоминать ещё и ещё, и ещё, и так до бесконечности. Мне иногда казалось, что воспоминания скоро закончатся, что скоро я вздохну с облегчением, однако находилась ещё парочка моментов, а потом снова, снова и снова. Наверное, каждому человеку кажется, что судьба специально играет только с ним, подарив другим людям безграничное счастье. Это не так. Возможно, эти люди, счастливые с виду, скрывают внутри все переживания, всю боль. Возможно, они уже пережили страдания и теперь живут спокойной жизнью. И может быть и такое, что страдания ждут этих людей впереди, а пока они просто наслаждаются жизнью и радуются, что несчастье их обошло. Наверное, я не относилась ни к первому, ни ко второму, ни к третьему типу людей. Понурив голову и совершенно забыв о том, что меня ждёт отец, я медленно побрела по лестнице на свой этаж, пытаясь забыть родного человека, оставшегося в прошлом. К сожалению, навсегда. * * * Я удивлённо оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что здесь, собственно, происходит. В школьном дворе никого не было, кроме нашего 11 «А» класса и учителя истории. Меня удивляло несколько явлений. Во-первых, наша школа горела. Да-да, горела, и почему-то мне казалось, что здесь не обошлось без участия нашего класса и Яна Андреевича, ибо у него был уж больно довольный и хитрый вид. А чёрные очки, как у Джеймса Бонда, и скрещенные на груди руки, да ещё и развивающиеся на ветру не такие уж и длинные волосы, придавали картине ещё большей эпичности. Во-вторых, меня смущал тот факт, что наш класс разделился на две части: ту, которая стояла рядом с Яном Андреевичем с таким же довольным видом, и ту, которая находилась немного поодаль от нашей «геройской» группы, недовольно окидывая взглядом историка. В-третьих, я не могла понять, почему стою рядом с историком в таких же чёрных очках! Ладно, некоторых личностей ещё можно оправдать, к примеру: Паучковы (тут можно обойтись и без комментариев); Димка, который теперь «тащится» от Яна Андреевича и постоянно ходит за ним; Жорик-мажорик (хотя он, если уж следовать не существующей в данной ситуации логике, должен быть в другой группе, так как Ян Андреевич довольно-таки грубо отказался от предложенной помощи с пасекой) и Сеня, найти причину пребывания которого рядом с историком я не могла. Я обернулась и заметила, что к нам неуверенно подошёл Фиников и робко водрузил чёрные очки на нос, посмотрев на школу с неким злорадством во взгляде. — Молодца, парень! — довольно воскликнул Ян Андреевич, хлопнув Васю по плечу. Историк вдруг обернулся ко мне с довольной улыбкой и щёлкнул меня по носу. — Пора просыпаться, Маргаритка. * * * Я проснулась в холодном поту, с ужасом всматриваясь в темноту, царившую в комнате, и ожидая в любой момент увидеть Яна Андреевича, который рассмеётся своим странным смехом и опять начнёт заманивать меня на пасеку или предлагать спалить школу, или заставлять поцеловать его... Слава Богу, мои страхи не воплотились в реальность. Я снова уснула.