"Как стать бандиткой" — мастер-класс от историка

— Ян Андреевич, куда Вы меня тащите?! Мой голос, больше похожий на визг какого-нибудь не очень приятного животного, раздался по всему школьному двору, заставляя учеников и учителей недоумённо осматриваться по сторонам. Когда они находили человека, издавшего этот крик, полный отчаяния и гнева, то в большинстве случаев начинали смеяться. Те люди, которые не попадали в эту категорию, просто останавливались посреди школьного двора с открытыми ртами и смотрели вслед новому учителю истории, который нёс на своём плече собственную ученицу. Ян Андреевич был вполне спокоен, как будто каждый день носил на себе отбивающихся девушек. Я же была на грани истерики, потому что, во-первых, историк мне уже изрядно надоел своим поведением; во-вторых, в некоторых случаях он вёл себя просто отвратительно; в-третьих, такое внимание с его стороны просто недопустимо (но если вспомнить рассказ Яна Андреевича о том, что его чуть ли не силой завели в школу, то эту причину можно убрать). В тот момент я жалела, что не ходила на занятия по боксу. Я насупилась, обхватывая Яна Андреевича за торс стальной хваткой и ни за что не желая упасть головой вниз. Вот когда он меня опустит, то ему не поздоровится. Если честно, меня крайне трудно вывести из себя. Я всегда вела себя спокойно в любой ситуации, но, как можно увидеть, с Яном Андреевичем это невозможно. Он заносчивый, наглый, самоуверенный, с хорошим чувством юмора маньяк. Я абсолютно убедилась в этой мысли, пока Ян Андреевич спокойно продолжал идти, не обращая внимания на смешки и повышенное внимание со стороны всей школы. Когда историк всё-таки соизволил меня посадить на свой мотоцикл, как я узнала позже, то у меня сразу же закружилась голова. Я отправилась в полёт и уже собиралась встретиться с кучей снега или же асфальтом, но вдруг приземлилась на... подушку? — Я предусмотрел такой исход событий, — раздался откуда-то сверху голос Яна Андреевича. — Видишь, какой я заботливый. Никакой благодарности! И когда он только успел подложить подушку? Дьявол. Я сидела на огромной подушке, скрестив руки на груди и смотря на историка исподлобья. Он оставался таким же спокойным. Видимо, его совсем не интересовало, что на нас смотрит полгорода. — Благодарности?! — Я пыталась держать себя в руках, но у меня не очень-то получалось. — Так это вы меня кинули! Историка оскорбили последние мои слова. — Это не я, — убедительным тоном заявил он. — Это всё земное притяжение. Я глубоко вздохнула и принялась мысленно считать до десяти, вставая и держась одной рукой за мотоцикл Яна Андреевича. Когда мне всё-таки удалось встать и даже не упасть, я посмотрела на учителя хмурым взглядом. Один. — Чё ты на меня смотришь? На мне узоров нет. Только татушки... — пожав плечами, ответил он. — Слушай, а ты случайно в фильме не снималась? Два. — Нет. А что? — процедила я сквозь зубы, сжав ладони в кулаки. — Да персонажа ты мне одного напоминаешь... Кота из «Шрека»! — с сияющим видом воскликнул он, подняв указательный палец правой руки вверх. Три. — Такие же блюдца! Я молчала. Мои ноздри раздувались. Ладони уже вспотели, хотя на улице был мороз. В голове сами собой появлялись ругательства без нецензурных выражений. Ян Андреевич всё это время пристально за мной наблюдал. Четыре. — Ну, чё ты свои стаканы на меня вылупила? — тяжело вздохнув, спросил учитель, как будто это его только что несли на плече. — Садись, поедем! Пять. — Куда? — без особого энтузиазма, держась из последних сил, спросила я. Он поднёс ладонь к лицу и закрыл ею глаза, покачав головой. Мне показалось, что он думает, будто я полная дура. Отлично — нечего сказать! Шесть. — Чё ты тупишь? На пасеку! — воскликнул он. После его слов моё терпение лопнуло, а здравый смысл просто убежал прочь с гадкой улыбкой, махая на прощание рукой. Я ответила Яну Андреевичу, чётко отделяя каждое предложение и всё сильнее сжимая кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, причиняя боль: — Я ненавижу пчёл. Ненавижу мёд. Ненавижу пасеку. Ненавижу Вас! Под конец мой голос сорвался на истерический крик, который не произвёл на учителя никакой реакции. Он мигом стал мрачнее тучи, смотря на меня буравящим взглядом, и тихо ответил: — А вот это ты зря, деточка. Не знаю, какими сверхъестественными способностями обладает Ян Андреевич, но ему удалось чрезвычайно быстро посадить меня на мотоцикл, сесть самому, да ещё и рвануть с места так, что я чуть не улетела назад. Я взвизгнула и быстро обхватила руками торс историка, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя, как злость уже прошла. Такие резкие перепады настроения мне не нравились, если учитывать, что раньше такого не было. С появлением Яна Андреевича я стала нервной, хотя он не успел проработать в нашей школе даже недели. Меня пугал вопрос: что же будет дальше?.. Я не знаю, сколько мы так ехали. Я даже не могла сказать, куда Ян Андреевич направлялся, так как мы ехали на бешеной скорости. В этот раз историк решил хоть немного следовать правилам дорожного движения, поэтому иногда он сбавлял скорость. Несмотря на его внимательность на дороге и спокойствие, с которым он вёл мотоцикл, я чувствовала, что его тело было заметно напряжено. Интересно, с чего бы это?.. За всю эту поездку я сделала единственный вывод: Ян Андреевич, действительно, маньяк. Когда мы наконец остановились, а я слезла с мотоцикла, желая припасть к земле и начать её целовать, я заметила, что мы находились во дворе какого-то дома. — Куда Вы меня привезли? — повернувшись в сторону Яна Андреевича, спросила я, чувствуя, как снова становлюсь раздражительной. — Ну, как — куда? — удивлённо спросил он, смотря в мою сторону. — На пасеку! Правда, тут зима. Пчёлки дрыхнут. Но если надо, мы разбудим! У меня больше не было сил сопротивляться шуточкам Яна Андреевича. — А надо? — обречённо спросила я, вздыхая. — Надо-надо, Маргаритка! — Он оказался рядом со мной и щёлкнул меня по носу с довольной улыбкой. Историк обнял меня за плечи и показал рукой в сторону деревянного здания, весело воскликнув: — А вон и банька! Пошли? — Никуда я с Вами не пойду! — взвизгнула я. Спустя полчаса. — Чё такая недовольная, Марго? Я не ответила, злобно посмотрев на учителя, который не обращал никакого внимания на мой гнев. Мне хотелось ему сказать: «Если не брать в расчёт, что я сижу сейчас в одном полотенце, которое еле прикрывает не очень приличные части моего тела, в бане вместе с учителем истории, полотенце на котором готово в любой момент соскользнуть на пол, то всё просто замечательно, Ян Андреевич!» — но я молчала, скрестив руки на груди и насупившись. Здесь было очень жарко и ничего не видно из-за пара, да ещё и историк отобрал очки. Лучше ситуации не может быть. — Ты мне лисёнка напоминаешь из мульта одного! — уже в который раз обнимая меня за плечи, весело воскликнул Ян Андреевич. — Только уха дёргающегося не хватает! — А Вы разве мультики смотрите? — хмуро спросила я. Ян Андреевич тяжело вздохнул. — А у меня приговор пожизненный — младшая сестра. Ты даже не представляешь, сколько мы мультиков пересмотрели! А ещё она у меня от поняшек тащится. Знаешь, Твайлайт Спаркл там... Пинки Пай... Эпплджек... Я знаю их имена, и это ужасно! Услышав отчаяние в голосе учителя, я даже почувствовала некое злорадство и немного улыбнулась, переставая хмуриться. — Вот есть же справедливость в мире! — на радостях воскликнула я. — А ты так сильно не радуйся, — пригрозив мне пальцем, поучительным тоном сказал Ян Андреевич. — Скоро пятый сезон выходит... Можем посмотреть! Я, ты, сестрёнка — рома-а-а-а-антика! У меня задёргался левый глаз. Или мне только показалось? — О, ухи задёргались! — восхищённо воскликнул историк. — Ты точно тот лисёнок! Я заметила некий блеск в глазах Яна Андреевича. Или это всё из-за пара? — Отстаньте со своим лисёнком! — Он не мой. Он общий, — тем же поучительным тоном ответил он. — Хочешь на него посмотреть? — Нет! — Да шучу я! Нам ещё поняшек смотреть! Улыбка учителя растянулась от уха до уха, а его рука, обнимавшая меня за плечи, придвинула меня немного ближе. Мне не нравилась такая близость. Он — учитель. Я — ученица. Ему приблизительно двадцать пять. Мне всего лишь семнадцать. И я ему вовсе не нравлюсь. Он просто шутит. Как и всегда... Я отвернулась от Яна Андреевича. — Эй!.. Ты чего, Маргаритка? — растерянно спросил он. — Если хочешь, можешь не смотреть поняшек! Я же шучу! — Отстаньте от меня, Ян Андреевич, — вырываясь из его объятий, пробормотала я. — Приставайте и признавайтесь в своей ненастоящей симпатии кому-нибудь другому, а меня, пожалуйста, не трогайте. Его, видимо, разозлили мои слова, потому что Ян Андреевич вдруг резко протянул меня к себе за талию одной рукой, а второй поднял мой подбородок так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Его изумрудные глаза блестели. — Слушай сюда, Маргаритка, — серьёзно начал он; меня испугала эта серьёзность. — Хоть я и шут, да и иногда веду себя как какой-то психопат, но словами я не разбрасываюсь, ясно? — Я медленно кивнула, широко раскрыв глаза. — И если ты думаешь, что я пристаю к тебе, потому что нефиг делать, то ты, чёрт возьми, дура. — Я хотела возмутиться, но Ян Андреевич злобно блеснул глазами, заставив меня промолчать. — Хоть я тебя и задолбал своей пасекой и банькой, но я не отвалю, пока ты не начнёшь ко мне нормально относиться. Немного помолчав и всё ещё не отпуская меня, он добавил: — Если будешь называть меня Яном Андреевичем вне вашей дебильной школы, я заставлю тебя смотреть все сезоны поняшек. Он отпустил меня, а я пристыженно опустила глаза в пол, краснея и вцепившись руками в деревянную скамейку, как будто она могла чем-то помочь. Меня насторожили последние слова, прозвучавшие как угроза, но тирада Яна Андреевича, произнесённая перед этим, не позволяла мне называть его больше маньяком. Если говорить начистоту, то я совершенно запуталась и не знала, что мне делать. Вдруг я увидела перед собой чьи-то ноги и подняла глаза. Ян Андреевич улыбался, пытаясь меня подбодрить. Он протянул мне свою ладонь. — Пошли, Марго, я тебе свою скромную обитель покажу. Я неуверенно улыбнулась и вложила свою ладонь в тёплую ладонь учителя. А может, уже друга?..