Во имя науки

– Будем составлять протокол, – непримиримым тоном заявил патрульный и кивнул Збышеку. – Садись. К столу, вон туда. Збышек спорить не стал и проковылял к столу. Адреналин почти весь выгорел, и здесь, в уютно обставленной комнате с диванчиками, столиками, стопками журналов и мягким медовым светом все ушибы и царапины вдруг начали нестерпимо ныть и чесаться. В животе заныло – после пережитого желудок требовал пищи, а от запаха выпечки рот наполнялся слюной. На одном из низких столиков стояла источающая невыносимый аромат коробка с красным логотипом "Крендель Бо". Лохматый принюхался еще старательнее и заключил: – С шоколадной начинкой. – Но, как бы между делом заглянув в коробку, вздохнул: – Были. Это... Семен... Игнатьич... А наручники снять можно? – Нельзя, – лаконично ответил Семен Игнатьевич. Сам он пересек комнату, уселся за стол и положил перед собой планшет. Потом скривился и, похлопав себя по карманам, вытащил пакетик с цветными конфетками. – Кхм... – Шапка кашлянул и решился: – Они вроде яблоками пахнут... Первитин там, может... Ну, "ведьмино варево", знаешь... – Я – знаю, – грубо прервал его Семен Игнатьевич. – И очень надеюсь, что ты это знаешь исключительно из теории. – Да как вы могли подумать иначе! – возмутился Лохматый. – Да мы... Семен Игнатьевич саданул ладонью по столу и рявкнул: – А я не знаю! Не знаю, что вы, идиоты, употребляете, что потом такую ахинею творите! Первитин, кокаин, "соломку" или какую личную дурь! Но я вам, – он опасно понизил голос, – детоксикацию обеспечу. За тридцать суток ареста дурь из головы выветрится. И охота геройствовать и рядиться, как клоуны, отпадет! А не отпадет... – Он выдержал паузу и процедил, глядя на Шапку: – Матери скажу, что ты "ведьмино варево" свое прихлебываешь между парами. Шапка побледнел. – Ты совсем, что ли?! – Это ты – едва не "совсем", – уже спокойнее ответил Семен Игнатьевич, разворачивая какие-то окна в планшете. – Едва совсем не закончился. Балбесы. Сядьте и заткнитесь, с вами я позже разберусь. Я – Семен Игнатьевич Камнев, сотрудник Отдела по надзору за порядком. Ваше имя? Пострадавший! – Збышек вздрогнул: он так увлекся перепалкой, пытаясь понять, в чем дело и при чем тут чья-то мать, что не заметил, как внимание полицейского переключилось на него. – Ваше имя, ну? – Збышек... – Это для мамки дома ты "Збышек"... – Камнев прокашлялся. – А в протоколе – по отчеству и при фамилии! – Збигнев Ковальский. – Под тяжелым взглядом Камнева – фамилия подходила ему как нельзя лучше – Збышек спохватился и торопливо дополнил: – Львович. Камнев сделал пометку в электронном протоколе. – Дата рождения. – Девятнадцатое апреля... – А чего ты... вы просто его паспортную карточку не просканируете? – вмешался Лохматый, которого угроза административного ареста и смешное "матери скажу" не очень-то впечатлили. В отличие от пунцового Шапки, все еще стоявшего с недовольным видом посреди комнаты, он, устроившись на диванчике, выглядел почти безмятежно. Камнев смерил его взглядом. – Хочешь поговорить о правилах составления протокола? – и, не дожидаясь ответа, сморщился. – Сенька, сядь уже, не маячь. Шапка, помявшись, уселся рядом с товарищем. – Девятнадцатое апреля какого года? – вернулся к планшету Камнев, но ответить Збышек не успел. Снаружи что-то впечаталось в дверь. Камнев поднял голову и нахмурился. В дверь заколотили. – Да что... – только и успел пробормотать он. Секунду спустя дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла исполинских размеров дама. В одной руке она сжимала искореженный пропуск, в другой – воротник младшего сотрудника полиции; от ужаса бедняга забыл, как разговаривать, и только хватал ртом воздух. Збышек почувствовал прилив праведного негодования: ух, эти мерзкие внезапные посетители!.. А этому несчастному еще потом и выговор влепят... или возьмут и уволят! Взыгравшая солидарность младших служащих даже отвлекла его от дамы, которая стояла в дверном проеме, шумно дыша и меча глазами молнии. – Т-третий... т-третий за месяц... – всхлипнул младший служащий. Дама брезгливо отдернула руку и всучила пареньку уже бесполезный кусок пластика. За который, между прочим, наверняка взимается штраф! Паренек всхлипнул еще раз и, выдавив: – Я п-позову... – уполз за дверь: поднимать на уши Отдел. В отсутствие несчастного молодого сотрудника внимание Збышека неизбежно переключилось на посетительницу. Он обменялся заинтересованными взглядами с Шапкой и Лохматым. Внушительная дама переступила порог, презрительно сморщила нос – то ли на сам запах мучного, то на дразнящуюся пустую коробку – и, тряхнув круглой, как у нелепых матрешек, головой с туго затянутым узлом на макушке, уставилась на Камнева-старшего. Тот медленно отложил планшет и так же медленно выдохнул: видимо, осознавал, что напрягаться смысла нет, ситуация ерундовая и грозит только потрепанными нервами. Но свои нервы Камнев явно старался беречь – с его стилем жизни лишними они не бывали. Збышек прикинул, что, если Камнев встанет, они с гигантшей окажутся одних габаритов. Камнев, словно в подтверждение, встал – едва ли из уважения. Лохматый не сдержал смешок. – Даст она ему прикурить, – прошептал он. – Классическая "семерка"... – Семерка? – переспросил Збышек, и Лохматый охотно пояснил: – Ага. По классификации типовых посетителей. – Хм? – Студенческое творчество, – едва слышно сказал Шапка. В предвкушении отмщения забыв обиду, на брата он смотрел с искренним удовольствием: ну, как выкрутишься, гроза асцеллских негодяев? – Выходит, правда, далеко за границы академии... Семен, зуб даю, в этой мадаме тоже Полифема разглядел... Полифем – это семерка. – Сказочная громадина с ай-кью доски, – фыркнул Лохматый. – Сожрет всех, когда голодна, и шизец тебе, если ноги не унесешь. Камнев громко прочистил горло, не своя глаз с "Полифема". Збышек не сомневался, что это прозвучало вежливое: "Заткнитесь". И не удивительно: в DEX-компани при клиентах обмениваться намеками на пункты аналогичного списка типовых посетителей тоже не приветствовалось. Среди Жлобов, Джентльменов, Мамаш и прочих иногда попадались люди сообразительные. Заканчивалось неприятно – штрафными санкциями. Збышек этими детсадовскими забавами не увлекался – развлечение подходило для сотрудников отдела по работе с клиентами – но иногда клиентов все-таки типировал: когда попадались совсем уж хрестоматийные случаи. – Добрый день, – сипло выдавил Камнев, но вежливость пропала зазря, когда он вдруг скривился и с резким "извините" выдернул из кармана скукоженный платок и громко высморкался. Дамочку, с которой от такой неучтивости мигом сошла вся краска, взял на себя Шапка. – Чем можем помочь? – с интонациями, достойными идущего на премию сотрудника отдела по работе с клиентами, осведомился он. Что возмутило посетительницу больше – наручники на этом "сотруднике", синяк под глазом или уродская шапка, оставалось вопросом, но вместо ответа она поджала губы, задрала подбородок и прошагала к крайнему диванчику, швырнула на него сумку и рухнула следом. – У меня украли, – с места в карьер ринулась она. – И если вы этим не займетесь, я вас затаскаю по судам... Камнев Семен Игнатьевич, – закончила она многозначительно. Но Камнев уже вспомнил, кто он и где. Безжалостно скомкав платок и кинув в мусорное ведро, он твердо ответил: – Заявления принимаются в строго означенном порядке в соответствии с законом. Предмет кражи? – Киборг. – Что-то в непробиваемом лице дамочки дрогнуло, нос картошкой некрасиво сморщился. – Мой киборг. Збышек заинтересованно вытянул шею. Киборг – и кража?! Невероятно! К ним в компанию, конечно с таким иногда обращались, а последние модели даже стали оснащать обновленной противоугонной системой, но похищения что боевых, что бытовых моделей всегда считались нонсенсом. Да легче корабль из космопорта угнать, чем похитить привязанную к хозяину машину – хоть "семерку", хоть древнюю "тройку"! Камнев, однако, интереса не проявил. – Вам, гражданка, не сюда, а в DEX-компани. Ближайший офис по адресу Сосновая улица, дом двадцать пять. Кражами занимаются их юристы и прикрепленные к компании сотрудники полиции. До свидания. Но тут "картошка" окончательно раскисла. Збышек с ужасом уставился на устрашающего "Полифема". Дамочка заморгала и – о нет... – с воем разрыдалась. Камнев застыл истуканом. Крупные плечи дамочки мелко и жалко вздрагивали, спина сгорбилась, ладони упрямо стирали с щек слезы, но поток было не унять. Збышека кольнула внезапная догадка. – А он у вас особенный был, да? – робко спросил он. – Д-да-а-а! – простонала она. – Он бы-ы-ыл... такой... моо-ой! – Насколько я знаю, – неловко почесывая затылок, вклинился Камнев, – компания предоставляет аналогичную модель в случаях поломки, хищения и других... подходящих под страховые. Так что, если нарушений в эксплуатации не было... Дамочка вскинула голову и зыркнула на него так, что он стушевался и промычал что-то неразборчивое. А Збышек, напротив, почувствовал прилив энтузиазма. Недавняя неприязнь к деспотичной в отношении младших служащих клиентке исчезла без следа. Это был счастливый случай, и Збышек не хотел его упустить. Он решительно встал и подобрался к дамочке поближе. – А какой он был? – почти благоговейным шепотом спросил он, усаживаясь на краешек дивана рядом с ней. – Хороший, – всхлипнула дама. – Добрый... – Рыжий? – Н-нет, – она, казалось, удивилась. – Кудрявый... и волосы светлые, как у ангела... – Тройка, – пробормотал Збышек. – Irien-ы чаще всего... Кхм... А он у вас такой... самостоятельный был, да? Любил что-то? – Любил. – Убедившись, что ее слушают и не собираются гнать, дама деловито вытерла глаза и шмыгнула носом. Збышек с удивлением заключил, что "дама" здесь неуместна – да ей, наверное, едва за тридцать! – Меня любил. И груши есть любил. Из книжек – приключения всякие и про войны двадцатого века. А еще нырять любил – на море всегда со дна такие красивые ракушки доставал... Я его Костей звала – это он сам так сказал. А эти... – Щеки ее снова зарделись, но теперь – от гнева. – Эти говорят: нетиповое поведение модели! Вероятность "срыва" высока, заводской брак, простите-извините, мы вам заменим, а этого отыщем и – гады! – утилизируем! Костика! Утилизировать! – Варвары, – подтвердил Збышек. Камнев, Лохматый и Шапка смотрели на них как на умалишенных, но это не задевало. Лика утверждала, что открытое или скрытое неприятие идей, которые не вписываются в парадигму мировоззрения человека – это нормально; Збышек склонен был согласиться. – Мы просто по улице шли, – продолжала дамочка, – гуляли с ним. У восьмого озера... У моста. Там мало кто бывает, места дикие, даже мост навесной, по такому идти-то страшно... Костик мне свою куртку отдал: прохладно было. Мы только с моста сошли, а там эти... На флаере. – Кто? – подал голос Камнев. – Бандиты! Один вперед вышел, какую-то ересь вякнул, Костик ему ответил – и они его как повязали! – Збышек неловко похлопал даму по плечу и получи в ответ исполненный благодарности взгляд. Дама вздохнула и пожаловалась: – А он и сделать ничего не смог! Как тряпка! А мне они ни слова не сказали, раз – и улетели, только выхлопы вдалеке... – А что спросили-то? – теперь уши навострил Лохматый. – Типовой вопрос какой? Я слышал, у них там свои секретики, чуть ли не под сотню диагностических вопросов... Не под сотню, мысленно поправил Збышек, а под три, и разбиты на тридцатки по диагностируемым системам... Дама о типовых вопросах явно слышала впервые. Раздраженно передернула плечами: – Да глупость какая-то, говорю же! Про волка что-то... Кто волка убьет... – Кто волка дерет, – подсказал Збышек. – Кто волка дерет – вопрос. На определение типа модели. Ну, Dex, Irien, Mary... У Mary – коза, у Irien-а – мужик, у Dex-а – черт. А с Bond-ом создатели похохмили, в ответ записали "я". Кхм, ну да... – Збышек вдруг обнаружил, что все взгляды прикованы к нему, и читается в них явная подозрительность. Он откашлялся и нервно пригладил волосы. – Прошу прощения, профессиональные привычки. Старые. Камнев недобро прищурился, но Збышек открыто взглянул ему в глаза. Ну не осудят же его за то, что он работал в компании! Легальная организация! У этого Камнева родственник вон вообще наркотики у дилеров похищает!.. "А все-таки интересно, – думал Збышек, – что это за похитители. Эту хохмистую поговорку-то в киборгов закачивали забавы ради: пользы почти никакой. Хочешь узнать, какой софт закачан – спроси... А чтоб вырубить киборга, это и знать необязательно, вырубится – сам в настройки залезешь и узнаешь... Тьфу, ерунда какая-то". – Только Костик ни про черта, ни про козу ничего не говорил, – вспомнила дамочка. – Он так и спросил: что, дескать, за шутки? А потом его и... – "Что за шутки"? – усомнился Збышек. – Точно? – Ну да, – вздохнула дама. – Он же не какая-то машина безмозглая, чтоб про чертей чушь нести. Не машина, значит. Збышек только кивнул. Не машина – значит, сорванный. До того сорванный, что предписанные реакции в ответ на стимул не запускаются. Интересно. Очень, очень интересно...