The Road to You

Снова. Снова Сын Ри судорожно сжимал побелевшими от усилия пальцами руль и сидел так прямо, словно проглотил линейку, стараясь не смотреть назад. От напряжения на лбу парня вздулись вены, а на спине и шее выступил холодный пот. Сейчас все его силы были направлены на то, чтобы не выказать никакой заинтересованности пассажиром, но получалось откровенно хреново, и от этого он чувствовал себя ещё паршивее. На самом деле, он думал, что уже вполне себе привык к присутствию вечно молчаливого и надменного блондина на заднем сидении, но, похоже, это было не совсем так. Или совсем не так, если уж совсем на чистоту, но Сын Ри был полностью уверен, что это только сегодня и вообще из-за пасмурной погоды. Говорят же вроде, что метеозависимые ведут себя странно при таком климате. И ещё что этими самыми метеозависимыми не становятся по желанию, но он предпочитал не вникать так далеко в дебри науки и остановиться на самом удобном варианте из всех нереальных. В голове у Ри вообще была каша из мыслей, которые он никак не мог собрать воедино. Сильно мешало ещё и то, что приходилось ко всему прочему следить за дорогой и одновременно выглядеть для Джи Ёна спокойным, как тибетский монах. Ему действительно не хотелось думать о том, как себя ведёт этот богатенький сынок миллионера, каковы причины его поведения? Однако мысли упрямо вертелись в сознании, вроде как и не сильно надоедая по отдельности, но всем скопом создавая такую какофонию из ощущений, воспоминаний и звуков, что хотелось прямо на ходу выпрыгнуть из машины, подальше от непосредственно главного героя этих раздумий. Но пока здравый смысл побеждал, и парень целенаправленно ехал по одной из немноголюдных улочек, с упрямством танка продираясь сквозь возникшую небольшую пробку. В конце концов, ему ведь можно хотя бы думать о Джи Ёне - этого пока никто не запрещал. Главное, чтобы мысли не высвечивались на лбу, как неоновые буквы на футбольном табло, чего Сын Ри сам себе гарантировать не мог, но очень надеялся, что его мега-конспирация пройдёт успешно. А ведь на самом-то деле, парень не был машиной, роботом или чем-то вроде того. И поэтому неплохо было бы признаться даже самому себе, что чувства ему, как и всем живым разумным существам, присущи, и при том в полном их разнообразии. Так что то смятение, та растерянность, что он чувствовал рядом со старшим после Той (именно с большой буквы, так и звучало в голове у Сын Ри) ночи, были вполне обоснованными и объяснимыми. Ри вообще по натуре своей привык держать всё, что хоть сколько-нибудь касалось его жизни, под строгим контролем. Он не любил пускать дело на самотёк, предпочитая всегда знать, чего стоит ждать в следующий момент. Но с Джи Ёном вообще уверенности не было. То есть ну вообще никакой. Ни в чём. Он понятия не имел о намерениях старшего насчёт него, да и были ли они вообще – тоже. Понятия не имел, кем вообще являлся для представителя особо золотой молодёжи, и от этого, в принципе, с самого начала и стоило начинать, однако что-то сдерживало Сын Ри даже от простого прямого взгляда в сторону пассажира. Да и он, видимо, находил пейзаж за окном намного интереснее водителя, что даже глаз от окна оторвать не мог. Наконец вырвавшись из пробки, последствиями которой оказались пополнившие словарный запас таксиста витиеватые выражения и потеря множества нервных клеток, Сын Ри, прибавив скорость, поехал по одной из самых тихих и благоустроенных улочек города. Только сейчас, в относительной тишине и без сигналящих постоянно раздражённых водителей, парень понял, как он устал. Причём скорее морально. Это действительно утомляло. Он вообще неизвестность ненавидел, а когда она терзает уже какой день, то вообще уже можно голову хоть на полку класть – там от неё будет примерно столько же пользы, что и в нынешнем состоянии на плечах. Голова гудела, словно по ней ежесекундно кто-то невидимый и очень назойливый долбал здоровенным молотом. Глаза слипались, а тело, находящееся в постоянном напряжении, уже привычно ныло. Он чувствовал себя почти марионеткой – знал, что в таком состоянии только глянь на него пронзительными карими глазами с необычным прищуром, и он готов. Готов непонятно на что, но Ри был уверен, перехвати он сейчас этот пристальный взгляд с заднего сиденья, и сделал бы всё, что хотелось. От усталости думать о том, что это вообще как-то не круто, было сейчас совсем бесперспективно, да и о том, что, в общем-то, так и до скорого помешательства недалеко – тоже. Ведь он уже почти привык. Только чуть ли не заснув за рулём и в последний момент успев вырулить и объехать неизвестно откуда взявшихся на дороге до ужаса напуганных такими манёврами древнюю старушку и ораву её малолетних внуков, Сын Ри наконец сдался. Красная лампочка, уже почти перегоревшая, со звоном лопнула, осыпавшись мелкими осколками, и перед глазами разлилась темнота. К чёрту. С силой ударив раскрытой ладонью по приборной панели и даже не поморщившись от тупой боли, не слушая гневные и возмущённые крики Джи Ёна, он резко затормозил у обочины. Ри выскочил из машины, в лучших традициях драмы хлопая дверью. Далеко от машины он уйти никак не мог, а эмоции требовали выхода, поэтому он, не обращая внимания на шарахающихся от него прохожих, подлетел к перилам, и, под шокированный взгляд проходившей мимо пожилой пары, со всей силы вдарил по ледяной поверхности ребром ладони, тихо шипя сквозь зубы от резко прошедшейся от костяшек пальцев к плечу боли. Старики поспешили уйти, постоянно оглядываясь на странного парня и взволнованно спрашивая друг друга, что происходит и не вызвать ли полицию, а Ри, засунув руку в карман и стараясь не светить содранными костяшками, принялся ходить взад-вперёд мимо машины. Людей на мосту стало значительно меньше, а те, кто остались, предпочитали обходить парня стороной, но Сын Ри, который немного успокоился, было плевать на это. Ему хотелось прямо сейчас за шкирку вытащить Джи из машины, как это показывалось в старых скучных американских боевиках, и потребовать объяснений. Хотелось знать всё, что терзало уже столько времени, и не важно, каким способом. Может, даже заехать по самодовольной холёной роже, так, для успокоения собственных чувств. Это было бы очень эпично и вообще… Вообще. Только вот сейчас своей правой рукой Сын Ри не смог бы даже комара убить, не то, чтобы здорового парня насильно откуда-нибудь вытащить. Костяшки пальцев нещадно жгло, и ими вообще было затруднительно двигать. Сейчас Ри ненавидел себя за импульсивность и чувствовал себя мальчишкой, ни на что не способным против сильного и уверенного в себе мужчины. От этого скверное ощущение только усиливалось, и от бессилия хотелось рвать на себе волосы. Пребывая глубоко в своих далеко не радужных мыслях, и занимаясь посыпанием головы пеплом, Сын Ри не сразу заметил, как совершенно спокойный Джи Ён вышел из машины. Элегантно облокотившись об неё, парень ловким привычным движением достал из кармана пиджака пачку сигарет с логотипом известной фирмы на боку и блеснувшую в лучах солнца золотом зажигалку, и закурил. Проходивший мимо в этот момент Ри резко вдохнул горьковатый едкий запах и закашлялся, моментально приходя в себя. Он остановился напротив старшего, в нескольких шагах от блондина, и исподлобья уставился на него. - Что ты… - И долго ты здесь собрался себе зад морозить? – перебил его Джи, кривовато ухмыляясь. - Наистерился уже? Почему ты ведёшь себя, как маленькая импульсивная девчонка? У Ри заалели уши, и Джи Ён, усмехнувшись, в последний раз затянулся и, подойдя к нему ближе, выдохнул дым прямо в лицо младшему. Тот резко отшатнулся назад, инстинктивно размахивая руками перед лицом, стараясь разогнать горький смог. Блондин на это только ухмыльнулся и, взяв его правую руку в свою, недовольно рассмотрел припухшую ладонь. - Что?! Что за... - начал было уязвлённый таким вниманием парня Сын Ри, но, глубоко вдохнув и чуть ли не закашлявшись снова, заставил себя успокоиться. Всё-таки отвратительные сигареты курит этот богатей. - Почему ты такой идиот? Блондин снова усмехнулся, заставляя Сын Ри понять, что его выпад снова не попал в цель. От собственного бессилия перед этим богатеньким мальчиком таксист невольно сжал кулаки и досадливо закусил губу. - Может, потому что мне нравится смотреть на твою реакцию? – Джи Ён шкодливо улыбнулся, и, в мгновение ока оказавшись слишком близко к Ри, схватил его за подбородок тонкими холодными пальцами. Подняв его лицо вверх, Джи внимательно посмотрел в горящие возмущением раскосые глаза с необычно длинными ресницами. Его забавляла эта детская непокорность и упёртость младшего. - Больше никогда так не делай! Я запрещаю тебе причинять себе боль. - Слушай, а не пошёл бы ты, хён? – ядовито прошипел Сын Ри, гневно сощурив глаза, и резко убрал руки парня от своего лица. - Почему бы тебе просто не оставить меня в покое, а? - Я так не думаю, - спокойно проговорил блондин, потирая запястье. - Поехали, тебе нужно обработать руку. Это не обсуждается. Он сел в машину, оставив Ри стоять на улице одного со всеми своими возражениями и несогласиями. Сын Ри сжал зубы, за время короткой перепалки он почти забыл о ноющих костяшках. И совсем забыл о том, что он всё-таки сейчас на работе, и просто так бросить сейчас Джи Ёна и уехать он не мог. Почему-то парень был уверен, что сделай он так, блондин обязательно позвонит шефу, и тот, наконец, найдёт, на ком срываться после долгого стрессового рабочего дня. Или, как он любил это делать, урежет зарплату до минимума и оставит в нерабочее время заполнять никому не нужные, но с чего-то крайне важные шефу бумажки. Ри совершенно не прельщало такое развитие событий, и поэтому он, наступив на горло своему задетому самолюбию и гордости, молча залез в машину. Джи Ён, который, кажется, даже и не ожидал какого-то другого развития событий, всё так же, не отводя взгляда от окна, спокойно продиктовал адрес, и они снова тронулись в путь.

***

Сын Ри из последних сил сидел в неудобном кресле ровно. Ему так и хотелось заёрзать на месте, попытаться найти более удобное место, или, в конце концов, встать и не мучиться, но Джи Ён, который спокойно сидел на своём месте и с каким-то даже достоинством ел что-то безумно дорогое под винным соусом, держал его на одном месте, как якорь. Не привыкший вообще сидеть ровно, и по долгу службы ежедневно вынужденный горбиться на водительском сидении, Ри неуютно повёл плечами, стараясь игнорировать ноющую от одного положения поясницу. Он так и не притронулся к еде, заказанной старшим, потому что уже успел отвыкнуть от всех этих разномастных вилок и ножей, и ему совершенно не хотелось показаться идиотом перед старшим, который в окружении всего этого безумия столовых приборов чувствовал себя вполне уютно. Да и во всей царящей вокруг атмосфере роскоши – тоже. Вообще, Сын Ри бы тут тоже понравилось. Просторное светлое помещение, огромные окна от пола до потолка, распахнутые сейчас, так что можно было наслаждаться видом на море. Массивные столы, расставленные на приличном расстоянии друг от друга, настолько большие, что, чтобы дотянуться до сидящего напротив человека, нужно будет взобраться на столешницу и проползти полметра, кажется. Такие же большие деревянные кресла с широкими подлокотниками и высокими спинками, обитые мягкой материей, от которой у Ри почему-то чесались руки. Шикарные люстры, увешанные множеством подвесок из хрусталя и золота, которые давали приглушённый свет. На светлых стенах висели вперемешку разного размера чёрно-белые фотографии и абстрактные картины в кованых рамках. В зале преобладали бежевые, голубые, шоколадные и чёрные цвета. Официанты, одетые в строгие костюмы, сновали туда-сюда, повинуясь всем приказам Джи Ёна, и словно предугадывая их. В целом, всё это выглядело очень элегантно и дорого, стильно и со вкусом. И ещё жутко неудобно и непрактично. Сын Ри боялся дёрнуться, чтобы не уронить на до блеска начищенный пол тарелку или бокал. Он никак не мог выбрать удобную позу в громоздком кресле, а осознание того, что это самое кресло стоило, как годовая зарплата Ри, его коробила. Да и вся эта кричащая дороговизна буквально давила со всех сторон, заставляя то и дело неуютно ёжиться. Ри и раньше не любил такие вот топовые рестораны, которые могли себе позволить только богачи, а теперь и подавно чувствовал себя не в своей тарелке. Но ещё более заставляло нервничать отсутствие людей во всём ресторане. То есть вообще. Кроме них, сидящих за столом у окна, зал был полностью пуст. Сначала, да, вокруг бегали официанты, но потом, когда вся заказанная еда оказалась на столе, Джи Ён отпустил их всех. И это было действительно странно – Ри чувствовал себя, словно загнанный в клетку зверёк. Рука всё ещё немного саднила, поэтому он цеплялся за эту боль, пытаясь оставаться спокойным. С одной стороны, он прекрасно понимал, чем может закончиться этот вечер, и помнил, что хочет разобраться во всём этом, но Сын Ри что-то останавливало от желания немедленно встать и, добежав до машины, скрыться в неизвестном направлении. - За что выпьем? Вопрос прозвучал так неожиданно, что Ри, слишком задумавшись, вздрогнул и удивлённо поднял на Джи Ёна глаза. Тот уже разлил по бокалам вино какого-то редкого сорта – Сын Ри никогда не умел разбираться в винах – и теперь выжидающе смотрел на младшего. Сглотнув и натянув на лицо как можно более надменное выражение, парень с заминкой ответил: - Может… Может за то, чтобы ты научился нормально отвечать на заданные вопросы? Отлично, Ри, куда за полчаса ты сумел засунуть весь свой хвалёный сарказм? И что это за тон вообще? Блондин усмехнулся. Отставив в сторону полупустую тарелку, он наклонился вперёд. Из-за размеров стола ему не удалось оказаться вплотную к младшему, но Джи Ён оказался намного ближе, чем Сын Ри рассчитывал. Парень отшатнулся назад, но не смог оторвать взгляда от внимательных потемневших глаз, на дне которых, казалось, тлели угли. - Некоторые вопросы не требуют ответов. Ри, заторможено кивнув, словно потерялся в пространстве, и не заметил, как Джи Ён, встав со своего места, оказался вплотную рядом с ним. Поэтому когда тёплые, чуть шершавые губы, коснулись мочки уха, а горячее дыхание опалило и без того алую щёку, он чуть ли не подскочил на месте, только чудом оставшись сидеть. Сердце мгновенно подпрыгнуло в горло и уже там билось так, словно вот-вот собиралось выскочить. - Но, только ради тебя, я могу попробовать. Что ты хочешь узнать? Сын Ри снова с трудом сглотнул, и, собрав всё мужество в кулак, спокойно проговорил: - Почему? – сил повернуться к такому близкому сейчас лицу Джи Ёна и заглянуть в эти тёмные омуты глаз не было, да и Ри чувствовал, что при всём желании – именно сейчас – не смог бы. Он чувствовал себя идиотом, самым настоящим, и понимал, что выглядит примерно так же. Краснота с щёк медленно перебралась на уши и шею, а по спине пробежались целые толпы мурашек. - Почему я всегда должен слушаться тебя? - Потому, что ты хочешь доставить мне удовольствие? - блондин улыбнулся и осторожно провёл пальцами по щеке младшего. Вроде бы ничего необычного, но Ри на секунду подумал, что начнёт задыхаться. - Потому, что ты уже устал всегда сам решать, что правильно, а что – нет? Сын Ри не выдержал этого шёпота и вскочил с кресла, отталкивая удивлённого такой резкостью Джи Ёна. Сердце билось, как бешенное, своим стуком заглушая все звуки, кроме чёртова голоса блондина, и это слишком нравилось Ри, но было не самом худшим. Худшим было то, что он вдруг отчётливо понял, что блондин был чертовски прав во всём. Сын Ри действительно нравилось просто плыть по течению, быть ведомым, если не зависимым, это было его свободой. И такая свобода ему нравилась. И ещё, к некоторому смятению Ри, ему понравилась та ночь в отеле, и он хотел повторения больше, чем чего-либо сейчас. И то, что Джи Ён знал обо всём этом, пугало Ри, словно старший вдруг смог пробраться к нему в голову и читать мысли. Именно поэтому парень решил сбежать и подумать об этом потом, а лучше никогда, но успел сделать только несколько шагов до того, как его грубо остановили и уложили на рядом стоящий стол, попутно смахивая миниатюрную стеклянную вазочку. Сын Ри успел бросить удивленный взгляд на Джи Ёна, который крепко держал его за бедра, удобно устроившись между его разведенных ног. Блондин навис над Ри, расправляясь с пуговицами на его рубашке и поношенным ремнем. Парень послушано приподнял бедра, когда с него стягивали штаны вместе с нижним бельем, а потом обхватил ногами талию Джи Ёна, приподнимаясь. Вместо рубашки на плечах появились тяжелое дыхание, отчего тело коротко вздрагивало, будто получая короткий электрический разряд. Ри повалился обратно, откидывая голову и больно ударяясь затылком об стол. Прерывисто выдохнул, когда его внутренней стороны бедра коснулась ладонь. Пальцы медленно чертили незамысловатые узоры на коже, оставляя после себя обжигающие следы и толпы мурашек на подрагивающем теле. Эти плавные и спокойные движения никак не сочетались с теми, что порождали губы Джи Ёна. Они с жадностью терзали соски парня, заставляя того метаться на столе, увеличивая неприятное трение спины с белоснежной тканью скатерти. Болезненные укусы горели на каждом сантиметре участка кожи вперемешку с чувствительными поцелуями. Сын Ри пытался хоть как-то совладать с тем спектром эмоций, который затягивал его в беспамятство, будучи как воронка черной дыры, но у него ничего не получалось – Джи Ён был слишком рядом и слишком везде, чтобы он мог нормально воспринимать реальность. Сын Ри машинально потерся об Джи с разочарованным вздохом, осознавая, что тот еще был в одежде. Грубая ткань царапала, заставляя младшего на несколько жалких секунд вынырнуть из своего забытья, а потом снова утонуть и задохнуться от нарастающего возбуждения. Приподнявшись, парень протянул руки к ремню блондина, но пальцы ранее раненой руки не слушались, как и другой тоже. Кое-как стянув с Джи пиджак и рубашку, он психанул и стащил брюки с него, так до конца их и не расстегнув. Тут же послышалось сдавленное шипение около уха, а в следующую секунду острые зубы сомкнулись на плече Ри под его вскрик, прокусывая кожу до крови. Горячий язык прошелся по пульсирующей ранке, слизывая маленькие алые капли. Сын Ри блаженно замычал, когда соленые губы накрыли его. Преодолев слабые препятствия, язык Джи оказался во рту младшего, оставляя на его языке его же металлический вкус, словно, желая что-то показать ему. Ри запоздало ощутил, как пальцы Джи коснулись его ануса и проникли внутрь, даря болезненные нотки и дискомфорт. Плавные немного грубоватые движения растягивали и массировали нежные стенки, изредка задевали чувствительный комок нервов. Парень стонал в чужие губы, дергая бедрами и сильнее цепляясь пальцами за крепкие плечи. Его голова полностью опустела, когда Джи Ён перестал кусать его губы и переключился на ключицы и шею, оставляя цепочки ярких красных отметен, которые, по мнению самого Джи, идеально гармонировали с цветом кожи парня, оставляя некое собственническое клеймо. Сын Ри сдавленно выдохнул, когда пальцев внутри него стало больше. По виску скатилась капелька пота от царивших жары и напряжения. Вспотевшие пальцы цеплялись за скатерть, но ткань не желала попадать в плен рук Ри и была, словно, прибита к столу. Джи Ён с неохотой отстранился от груди любовника, подхватил его под коленки и провел возбужденным членом по сжатому колечку мышц. Тот захныкал, елозя на столе и пытаясь притянуть ближе к себе блондина. В один момент в голове Сын Ри прозвучал звон той разбившейся вазочки со стола, который он не услышал сначала. Множество осколков хрупкого стекла разлетелись по сторонам и сейчас лежали в прозрачной воде, украшенные умирающими цветами. Боль поднималась снизу вверх и отдавалась в висках парня, когда Джи Ён толкнулся вперед, растягивая тугие мышцы. Блондин чертыхнулся сам, ощущая болезненные нотки, и поспешил перехватить ноги Ри и занять другое положение. Парень на столе метался, не зная, что ему больше хочется: податься на встречу или же оттолкнуть от себя его. Но все вопросы улетучились, когда член скользнул по заветной точке, посылая сладкие судороги по телу Сын Ри. С его губ срывались мелодичные протяжные стоны, а короткие ноготки царапали спину Джи Ёна, который вернулся к терзанию губ и ключиц любовника. Скосив взгляд к окну, Сын Ри увидел розовеющее небо и зажмурился от размашистых толчков, отправлявших его в экстаз. Пальцы на его бедрах все сильнее вжимались в упругую плоть, оставляя после себя наливающиеся кровью синяки. Повернув голову, Ри взглянул на Джи. Его взъерошенные выбеленные пряди неаккуратно спадали на лоб и глаза. Напряженная шея и красивая грудь, различимо блестела от пота. А черные глаза дьявольски поблескивали, позволяя увидеть парню все чувства мужчины, находившиеся уже на грани терпимого. Расслабленный Джи Ён навалился на млеющего от оргазма Сын Ри, утыкаясь носом его в ключицу и еле ощутимо целуя. Тот зарылся пальцами в его волосы, лениво поглаживая кожу и чувствуя тепло от бешено бьющихся сердец. Закат за окном окрашивал небо в медовые краски и Сын Ри, откинув голову, смотрел, как солнце неторопливо скрывалось за горизонтом, погружая его в медленный, глубокий сон. На задворках сознания, он неосознанно потянулся ближе к блондину, находя его объятия теплее привычного для него одеяла. Ему не хотелось никуда бежать или думать о том, почему он засыпает на столе дорогущего ресторана, а рядом с ним был практически незнакомый человек. Ему просто было тепло. И он просто уснул.