The Road to You

Попытавшись отступить подальше от парня, Сын Ри запутался в своих ватных ногах и начал отклоняться назад, инстинктивно прикрыв глаза и ожидая острой боли в спине и затылке, которая вот-вот должна была наступить. И немножко чувствовал себя кретином, потому что вот так тупо споткнуться об собственные конечности, да ещё и перед этим непонятным парнем, было действительно верхом идиотизма. Но, вопреки его не самым радужным ожиданиям, ничего не случилось. Он продолжил ощущать себя крайне неуклюжим, но стабильно в вертикальном положении и с крепкими руками Джи Ёна или как-его-там у себя на пояснице. С его вполне объективной точки зрения, ситуация стремительно приближалась к полному коллапсу головного мозга. А когда его куда-то повели и, он понял, что это вовсе не выход, а самая, что ни на есть спальня незнакомца, его ощутимо затрясло. Ноги, чтоб их, так и не собирались становиться ощутимыми для всего остального тела. Картинка про кролика и удава становилась не такой уж и воображаемой. Кажется, этот мутный господин Квон, совсем не собирался отпускать его. Скорее даже наоборот, придвинулся максимально близко, так, что между их телами осталось всего несколько сантиметров, и недвусмысленно опустил руки на его бёдра. Он слегка дёрнулся, но Джи Ён лишь сильнее сжал руки, начисто лишая его возможности двигаться. В то время как в голове у Ри внезапно всё помутнело, потому что лёгкий аромат дорогого парфюма, смешанный с запахом не менее дорогого алкоголя, до этого казавшийся практически незаметным, стал вдруг удушающим. Жар от чужих рук, чувствующийся даже через одежду, совсем мешал связно думать. Прерывисто выдохнув, Сын Ри вцепился в предплечье парня, стараясь то ли оттолкнуть его, то ли наоборот привлечь ближе. В голове стало совсем пусто и словно в тумане, слишком жарко, как в засушливой пустыне. Это совершенно мешало думать и осмыслить ситуацию в частности. И Сын Ри, поддавшись интересу и наплевав на все возможные последствия, решил пустить всю эту слишком иррациональную и сумасбродную ситуацию на самотёк. Слишком часто он бежал от своих внутренних страхов и желаний иметь незначительные связи на одну ночь. Хотелось давно и часто, но парень боялся привязанностей, а сексом на одну ночь брезговал. Вот, только с такими, как Квон Джи Ён в любовь не играют, а отказаться от ночи с ним было куда страшнее. Потому что другого шанса могло бы и не быть. Поцелуй получился чересчур горячий, с легким привкусом спиртного и чувством, что все идет так, как надо. Как хочется. Хочется до мурашек, до вставших на загривке волосков, чтобы не останавливался, продолжал так же невозмутимо стягивать с Ри одежду, мучительно медленно и должно быть красиво со стороны. Вопросы вроде «зачем я это делаю?» снова замельтешили в голове Сын Ри, но короткий поцелуй-укус в шею, и он находит тысячу причин остаться. «Это приносит удовольствие, в конце концов, и убивать его никто не собирается. Правда же? Да, даже если смерть, не велика беда с такой-то жизнью». Думал Ри, опускаясь на кровать с видом ведомого, завороженного и чуточку потерянного, когда чужие руки оглаживали бока, опускаясь ниже, до бедер и так уверено сжимали тонкие щиколотки, раздвигая длинные ноги в стороны. Можно было подумать, что Квон позволяет себе это на абсолютно трезвую голову, будто мыслями он собран и готов действовать дальше. Приглушенный свет подчеркивал тени и пятнышко кадыка на шее Сын Ри, замершего от напряжения. Он совсем не знал, куда себя девать, пока парень не приблизился к нему совсем близко. Настолько, что дыхание опалило щеку, а наваждение лишь усилилось. Через секунду они остались только вдвоем. Один на один, на этой чертовой, совсем неудобной жёсткой кровати. Как в старых черно-белых фильмах, погружающих тебя в ирреальный мир, где время тянется бесконечно медленно, а каждое мгновение ощущаются как никогда остро. Мгновение, когда та черта, за которую если заступишь, уже невозможно вернуться назад, и перед Джи остался полностью обнаженный парень, весь как оголенные провода, куда не тронь, отзовется блаженным мычанием, потому что сдерживаться нет смысла, когда тебе хорошо. Они понимают это одновременно, и руки Сын Ри потянулись к плечам парня, чтобы притянуть близко-близко, оставить горящие красным отметины на белоснежной коже, но Джи Ён придавил его своим весом и нехорошо резким движением расслабил галстук. А на лице загорелась такая самодовольная улыбка, что Ри однозначно бы послал ее обладателя куда подальше, если бы это было адресовано ему, но сейчас, когда на все плевать, можно и потерпеть. Потерпеть галстук на запястьях затянутый туго, словно наручники, привязанный к изголовью крепким узлом, потерпеть и то потайное, подсознательное чувство подчинения, эту невозможность и безвыходность, что сводят с ума, а теперь еще и руки Джи, тянущиеся вдоль живота, вниз, до той нежной части на внутренней стороне бедра. Вместе с тем холодок пробежал по спине, и захотелось просто забыться с концами. Но сделать это мешает ворвавшийся в сознание голос. Шёпот прямо в ухо. – Тсс, слушай меня, – хриплый голос Джи Ёна казался нереально спокойным. Даже чересчур, для человека, который минуту назад ставил на его теле жаркие поцелуи и засосы. – Подожди меня секунду. И ничего не оставалось, как ждать, ворочаясь на простынях с то ли приятной, то ли нет болью внизу живота, завязью отстукивающей каждую прошедшую секунду, пока Сын Ри слышал копошение и шаги. А потом замер, в удивлении распахивая глаза, стоило ему увидеть в руках Джи Ёна кожаную продолговатую вещицу, очень напоминавшую плеть. Признаться честно, это его напугало. Возбуждение резко сменил страх, покрывающий на пару с мурашками всё тело, до самых кончиков пальцев, позволяя Сын Ри распробовать то чувство, когда дышать становится сложнее, через силу, а подсознание шепчет что-то предупреждающее в саму голову. – Нет, – закричал он прямо в лицо этому извращенцу, хотя понимал, что парень перед ним не многим ненормальнее, чем он сам. Уму непостижимо, ведь он понимал, что ему нравилась мысль подчиниться и позволить незнакомому парню сделать себе больно. Наказать его. Но, знать об этом Джи Ёну совсем не обязательно. – Не надо! Через секунду спокойные кофейные глаза напротив, где медленно зарождались первые огненные вспышки, смотрели с пониманием, а губы приоткрылись, чтобы вобрать побольше воздуха. Затем он снова навис над Сын Ри и его рука легла поверх глаз парня, заставляя его погрузиться в темноту. – Слушай мой голос, – прохладный кончик плети, тот, который с завязью плетенок на конце, двигался вверх от колена, оставляя за собой леденящую полосу. – Расслабься и раздвинь ноги. Он гладил до тех пор, пока Ри не перестал трепыхаться. Гладил, пока парень под ним не выровнял учащенное дыхание и не убедил себя успокоиться. Джи Ён медленно и все так же обжигающее касался губами шеи, смягчив свое шаткое положение на грани доверия и чего-то откровенно пугающего, отталкивающего своей неизвестностью, а его пальцы нежно обвели головку члена, и Сын Ри всерьез стало дурно. Настолько, что первый стон, еще не громкий, но и не такой сдержанный, как казалось бы сорвался с губ. Сам по себе, не спрашивая разрешения и не боясь неправильности такой реакции на неожиданную ласку. Ноги тоже перестали слушаться и разъезжались в стороны. Остатками здравого смысла, Сын Ри представлял, чтобы с ним стало, если бы он доверился кому-то другому с такими же замашками садиста, как у Джи Ёна. Его передёрнуло. Может он готов был смириться со своей жаждой быть наказанным, но признавать себя чьей-то игрушкой для битья, наотрез отказывался. – Я не причиню тебе боли. И Ри верил. – Все будет хорошо. Правда. – Вот так, – слышал Сын Ри, когда осел в руках парня, с тихим выдохом отдавая над собой контроль. Джи Ёна не нужно было просить дважды. Он ухмыльнулся, очерчивая нежную кожу плетью сантиметр за сантиметром. Ребра, ключицы, чувствительные бусинки сосков, по всему проходил шлейф кожаных ремешков, оставляя после себя приятное покалывание. Рука обхватила основание члена, и тот Сын Ри, который просыпался под этой лаской, совсем не похож на ночного безликого странника, которым подрабатывал всю жизнь. Сейчас он был просто парнем, которого хотели научить отпускать все страхи, и достаточно раскрепоститься, чтобы доверить свою бесполезную жизнь кому-то, кто способен заставить его забыть всё. Забыть, что было до этих уверенных рук дарящих ощущение безопасности от неизбежной, желанной боли. И, хорошо, что руки связаны и не мешают получать удовольствие от полной свободы, передачи полного контроля над собой. Хорошо, что Сын Ри не мог дотянуться до желанного тела и испортить всё своей неопытностью. Ри завидовал выдержке и контролю Джи Ёна. Наверное, это невероятно круто держать в своих руках чужое тело, подсознательно чувствовать, когда этому человеку хорошо, и дразнить осязание, касаясь шелка бледной кожи. И это, правда, так, особенно, когда в ответ стоны, как благодарность. Плеть звучно ударила по бедру, и контраст от ощущений просто потрясающий. Двоякое чувство от боли и разливающейся от неё волны удовольствия. От этого безумно хорошо. Странно, но Сын Ри никогда не замечал за собой кайфа от чего-то подобного. Или ему просто никто не показывал, что может быть так хорошо. Он не знал, что это, поэтому позволил себе расслабиться. Было приятно смотреть на красивое лицо, напротив, на котором играли плавные полутени от приглушенного света светильника, делая бессменную ухмылку немного дьявольской. Но совершенно не пугающей, скорее смущающей своей уверенностью. Сын Ри это нравилось. И он сначала по-глупому смущался, но потом решил, что это совершенно не к месту и доставлять парню удовольствие видеть его идиотизм уж точно не собирался, поэтому закрыл глаза и откинул голову на подушку. Теперь Джи Ён касался головки, проводил большим пальцем по уздечке, вызывая глубокий неконтролируемый выдох у парня. Обхватил ствол и размеренно провел по всей длине, и будь Сын Ри хоть немного смелее, чтобы открыть глаза снова, увидел бы, с каким трепетным удовольствием делает это его мучитель. Честное слово, он был готов завыть под этими пытками и сомневался, что долго выдержит, если Джи продолжит над ним так издеваться. – Не думай ни о чем, – настойчиво произнес голос. И Ри рад бы послушаться, перестать накручивать себя и смотреть в чужие глаза, отпуская все, что тревожит, но что-то не позволяет переступить последнюю черту. – Здесь только ты и я. Плеть снова рассекла воздух и ударила чуть ближе к паху. – Слушай меня! Отрезвляющий удар повторился, и Сын Ри почувствовал, как на подбородок легла чужая рука и властно потянула на себя. Сердце замерло в ожидании поцелуя, понимание которого пришло вместе с прерывистым дыханием у щеки. Мягкие, манящие, они больше подходят какой-нибудь дамочке, думается невпопад и смазанно, до того, как поцелуй становится глубже, пошлым и настойчивым. Когда язык проникает дальше, проводит по ряду зубов, делая из поцелуя что-то более развязное. Джи Ёновы пальцы снова прошлись по члену совсем легкими касаниями для того, чтобы Ри почувствовал их контраст со своей разгорячённой кожей, и видимо он точно знал, что делает, когда плавно проник в парня сразу двумя смазанными пальцами. Сын Ри не больно, он был готов и получил долгожданную заполненность. На то, чтобы достаточно разработать, найти ту самую точку у Джи Ёна ушло совсем немного времени, и Ри потерялся в своих ощущениях, когда почувствовал, как по чувствительному телу прошла волна наслаждения, разом затрагивая все нервы и чувства, но, не найдя в себе силы, он отчаянно стонет. – Скажи, что ты хочешь? – раздался где-то в сознании Ри голос. – Я хочу... – это выше его сил, поэтому Сын Ри отвернулся от пристального взгляда и остатками сознания пытался пересилить противоречия в себе. – Я хочу услышать это, – по ягодице ударяла ладонь свободной руки, отчего парень судорожно замотал головой, но со второго звучного удара, его отпустило. – Хочу тебя, – прошептал Сын Ри севшим голосом, стыдливо отводя взгляд, а щеки, кажется, стали в край пунцовыми. – Внутри. Джи Ён впервые просто улыбнулся. Для первого раза все вышло куда более приятно: ласки готовые вскружить голову, чертовски горячие поцелуи, после чего Джи Ён медленно входит в него, и Сын Ри готов назвать себя бесстыжим, потому что стонать из-за этого таким блядским голоском правда стыдно. Но, это забывается за помутневшими от страсти глазами парня, готового потерять контроль только от звуков этих стонов. Он входит резко и на всю длину, выбивая из Ри воздух. Чувства обострены до предела и с каждым толчком становится все лучшее, а от беспорядочных поцелуев Джи Ёна, осыпающих плечи, от пронизывающих комнату стонов и лихорадочного дыхания, мысли перемешались в одно сплошное удовольствие. Насаживаться самому Сын Ри неудобно, приходится немыслимо выгибаться в пояснице, но это того стоит, и он снова подается вперед, наплевав на все на свете, лишь бы было еще глубже. Заласканный, всхлипывающий от каждого толчка Ри видит перед собой ужасно красивое зрелище, как волнующе прикрыты джиеновы глаза, руки желанно гладят его тело, а волосы в беспорядке спадают на лицо. – В тебе так хорошо. Джи Ён уткнулся носом в ключицы парня, вдыхая запах, запоминая. Провел носом вдоль плеча и поцеловал впадинку на шее, жадно прикусывая выпирающую косточку, будто оставляя метку. И если бы Сын Ри было не настолько все равно, он бы удивился такой сентиментальности. Но, сейчас парню хотелось только отдавать, впускать в себя глубже и почувствовать, как спираль в животе расправляется, даруя ощущение полной свободы от мыслей. Они двигались в унисон друг с другом. Внутри потрясающе узко и горячо, отчего Джи Ён понимал, что развязка все ближе. Безостановочные стоны на пару с руками, крепко схватившими узел галстука, это подтверждали. Он взял член парня в руку, размазал выступившую на нем смазку, оглаживая выступающую венку. – Ох, черт, ты такой красивый. Джи Ён сделал последний толчок, вовлекая парня в глубокий поцелуй. Оргазм настиг их сладкой волной, яркой настолько, что перед глазами все поплыло, а Ри бесстыдно промычал и сжал его внутри. В последний он раз рефлекторно повел бедрами навстречу, и Джи повалился на разгоряченное тело под ним, продолжая ему надрачивать. Его рука переползла выше, пачкаясь в сперме пальцами, так и замирая на животе. Сын Ри иступлено прикрыл глаза, наслаждаясь моментом, слыша едва различимый шепот у уха, повторяющий: – Такой красивый. Красивый... Усталый голос Джи Ёна, отпускающего весь контроль, позволил расслабиться, скатиться с парня и улечься рядом, чтобы провалиться в заслуженный сон. Сын Ри не возражал и его даже немного умилило это сосредоточенное спящее лицо парня. Серьёзно, тот был совсем как пятилетний ребёнок, так сразу и не подумаешь, что ещё четверть часа назад размахивал по сторонам плёткой и властным голосом отдавал приказы. Прямо чудо, а не мутный, еле знакомый парень. Ри, немного успокоившись, привёл мысли в порядок и лежал на спине, смотря в потолок. Свободно дышать мешала тяжёлая рука, расположившаяся поперёк живота и решительно не собирающаяся никуда деваться. Собственно, она же и существенно сокращала шансы на незаметный побег, что его несказанно огорчало. Пару минут поразмышляв над тем, что лучше уйти сейчас, не возлагая ни на кого никаких обязательств, чем быть вежливо вытуренным утром и пройти мимо охранников, для которых он пока в ненадёжном статусе "не проститутка", Сын Ри быстренько просчитал все свои невеликие шансы и аккуратно убрал от себя руку, тут же отодвигаясь от Джи Ёна подальше. Уже задребезжавший вдалеке свет победы вмиг погас, когда вроде бы крепко спящий парень резко ухватил его за поясницу и прижал к себе вплотную, уткнувшись холодным носом в пространство между шеей и плечом, и тут же уснул. Зябко поморщившись, Ри чертыхнулся, попытался вырваться, но, потерпев полнейшее фиаско и получив больнейший тычок острым тонким пальцем в бок, успокоился в чужих объятиях, согреваясь теплом тела Джи. Как-то резко не захотелось ни о чём думать, тем более о своём более чем болезненном непонятно откуда взявшемся доверии к этому человеку. Хотелось продолжить сумасшествие и снова расслабиться, отдавая Джи Ёну контроль над ситуацией, что он благополучно и сделал, прикрывая глаза и придвигаясь ближе к парню, устраиваясь поудобнее в его руках. Завтра, он собирается подумать обо всём этом безумии завтра. Всё завтра, а сейчас... свобода.