В твоих глазах

Амори оглядывал в зеркале, стоя в одних трусах, своё тело на наличие синяков, как зазвонил где-то в груде вещей, кинутых на стиралку, мобильник. Омега принялся раскидывать мокрые вещи, ведь звонить ему может только парочка людей. Это оказался папа. – Привет, сынок! – начал он. – Ами, милый, ты прости, не могу сейчас долго говорить… – Да-да, пап, понимаю, говори по делу, – сказал Амори, но всё равно напрягся. Он опёрся о стиральную машинку и накрутил на палец влажную прядь волос, слушая папу. – Твоему брату сейчас нужна передышка от работы, мы еле заставили его взять отпуск… Можно, он к тебе приедет? – спросил папа так, будто это лично квартира Амори, а сам он не папин родной сын. – Ещё спрашиваешь! – постарался радостно произнести Амори, смотря на себя в зеркало: настроение не улучшилось даже после принятия горячей ванны. – Мы с Диланом очень давно не виделись… – а правда, когда они виделись в последний раз?.. – Когда он приедет, не знаешь? – Завтра, – ответил папа. – Всё, у нас собрание, я побежал. Целую! – И я! Пока! Амори кинул побитый мобильник обратно к вещам и, взяв пинцет с полочки, вышел из ванной комнаты к себе: там было зеркало во весь рост, которое по совместительству являлось и дверцами шкафа-купе, хороший свет и окна Коди Форда, выходящие на его квартиру. Амори частенько по вечерам видел Форда, сидящего на подоконнике и втыкающего в ноутбук. Омега начал выщипывать брови. Кто сказал, что, если человек хочет и любит учиться, то не следит за собой?.. Что за глупые стереотипы? Амори любил следить за своим телом: выщипывать брови, делать маски и пользоваться всякими скрабами и кремами, смягчающими кожу. А ещё Амори любил учиться. Наверное, из-за того, что Амори был прилежным учеником и сыном, его оставили одного в квартире, не боясь, что случится пожар в первую же неделю или что омега будет водить сюда альф. Когда в зеркальной глади Амори увидел Форда, нагло разглядывающего его, он подошёл к окну, показал фак, потому что альфа был достоин этого жеста, и задёрнул шторы. Амори дощипал брови в ванной и забросил грязные вещи в стиралку. Решив, что стоит перестать щеголять по дому в одних трусах, Амори надел на себя домашнюю одежду и сел за уроки, всё-таки отодвинув шторы – должен же быть источник света. Было тепло, шумела вода. Кто-то тёр спинку Амори, любовно так, оглаживая ещё свободной рукой и пострадавшую задницу. Амори с удовольствием подставлялся под мягкие руки, а потом повернулся передом, как и просил красивый голос. Омега открыл глаза и увидел лицо Форда, его черные мокрые волосы, накачанное тело… В одном любопытном месте засвербело от вида голого Коди Форда, стоящего перед ним с мочалкой в руках, в пене. Не успел Амори и слова сказать Форду, как голова отчего-то сама опустилась, глаза сами наткнулись на кровь, вытекающую из раны на груди… Амори в панике зажал рану руками, но кровь текла без остановки. Ему хотелось крикнуть Форду, почему тот стоит, как соляной столб, и не помогает ему, Амори, как кто-то толкнул его со всей силы. Амори, подскочив на кровати, тут же принялся шарить руками по своей груди, загнанно дыша и чувствуя, как капелька пота стекает по позвоночнику. Омега откинулся на подушки, переводя дыхание. – Это всего лишь сон, – прошептал Амори сам себе. Глаза слипались, но нужно было поменять футболку – эта вся была мокрая от пота. – Нужно встать и… – но Амори заснул, так и не встав и не поменяв футболку. *** Идя в школу и ощущая спиной прожигающий взгляд ещё не до конца проснувшегося Форда, который часто плетётся за омегой, Амори думал о брате. Он должен приехать. Это известие пугало и радовало одновременно – Амори никогда не встречал человека, обладающего подобным лоханутым рукожопством. Но Амори видел Дилана два года назад (скайп не в счёт – там искажается и картинка, и голос), так что многое могло измениться за это время. Может, брат больше не сбивает всех и каждого на своём пути, когда спешит?.. Может, по ночам, когда встаёт в туалет или попить воды, он не натыкается на углы и прочее в квартире?.. Может, ему вытащили руки из задницы и вставили в плечи, где они и должны быть?.. Так или иначе, Амори всё равно любил брата, но с беспокойством ждал его приезда – мало ли, что учудит этот имбецил под два метра ростом и чуть ли не два метра в плечах. Амори зашёл в класс биологии и разместился на первой парте, зная, что Форд не сядет за парту возле него – он всегда сидел либо в середине, либо в самом конце. Но Форд удивил Амори: скинул свою сумку под парту рядом с омегой и рухнул на стул, тут же положив голову на руки, сложенные на столешнице. Амори хмыкнул, доставая тетрадь, учебник и пенал. Спустя десять минут дрёмы Форда и чтения Амори в заполненный сонными учениками класс зашёл учитель – строгий бета, не терпящий опозданий и того, что дети превращают свои рабочие места в кровати. – Мистер Форд, – он постучал ручкой по парте, – спать нужно дома, а в школе извольте учиться. Форд с невнятным бормотанием поднял голову и вытащил тетрадь и ручку. Он оторвал кусок бумаги и, что-то нашкрябав там, скомкал его и кинул на парту Амори, тихо наблюдающего за ним. Омега с недоверием покосился на клочок бумаги, затем – на ухмыляющегося Форда. Амори развернул «послание» и закусил губу, когда прочёл его. «Это твоё будущее», – и стрелка вверх, на учителя, который стоял посредине класса возле своего стола и опрашивал учеников. Амори хотелось ответить, что нифига он не будет учителем у таких дебилов, как Форд, но вопрос, заданный ему биологом, заставил омегу кинуть бумажку обратно альфе и забыть всё, о чём он думал. На перемене Амори перекладывал книги в своём шкафчике, как его потревожил уже проснувшийся за урок Форд. Амори сначала делал вид, что не замечает сложившего руки на груди альфу, будто выжидающего чего-то, но потом не выдержал и повернул к нему голову, отвлекаясь от своего занятия. – Что? – сухо осведомился Амори, глядя на Форда, отчего-то довольно улыбающегося. – Эмброуз, я тут вспомнил, что ты не ответил мне на вопрос, – сказал Форд, а омега отвернулся к внутренностям шкафчика, вновь начиная перекладывать уже переложенные книги. Ладони вспотели, а сердце забилось где-то в горле, мешая дышать, но Амори пытался не выказывать своего волнения. – Так ты у нас девственник, да? – Форд приблизился к Амори вплотную, как и вчера в заброшенном классе, заставляя его вжаться спиной в дверцу шкафчика. – Хочешь, я тебе помогу с этим? Даже закрою глаза на то, что ты безэмоциональный и, наверное, ещё то бревно в постели. Амори чувствовал руки Форда на своем теле, гладящие его сквозь свитер. Форд смотрел своими карими глазами прямо в душу Амори, стесняя его и насмехаясь. – Я не понимаю, почему тебя так беспокоит моя девственность? – спросил как можно прохладней Амори, пытаясь не показать альфе, что изнутри он просто-таки сгорает. – Знаешь, весело лишать девственности омежек, – усмехнулся Форд, ставя колено между ног Амори; от этого движения омега чуть ли не подавился воздухом. – Ты меня не привлекаешь, как партнер, – произнёс Амори, находя в себе силы и отталкивая Форда. Омега закрыл шкафчик, закинул рюкзак на плечо и хотел было пойти в класс истории – там подождать начала урока и подготовиться к тесту, – но Форд его остановил, схватив за локоть. – А кто же тебя привлекает, как партнер? – прошипел альфа, нависая над Амори. – Вибратор? Или планируешь быть девственником до конца своей жизни? – А если и так, то что? – Амори попытался вырвать руку из захвата Форда, но сделал себе только больней. – Думаешь, твоя задница неприкосновенна? – Для тебя – да, – омеге всё-таки удалось вырвать руку, и он ушёл от явно свихнувшегося Форда, не оглядываясь. На уроке алгебры как некстати вспомнился дурацкий сон. Возбуждение прокатилось волной от макушки до пальцев ног, когда Амори закрыл глаза и представил чертово мокрое тело Форда. «А как на самом деле выглядит голый Форд?», – подумал Амори и испугался своих же мыслей. Он открыл глаза, в панике кинул взгляд на альфу, сидящего невдалеке, и попытался вникнуть в то, что писал на доске учитель. Но мысли снова и снова возвращались к голому Коди Форду и крови, рекой льющейся из раны… «Да, – размышлял Амори, – что не приснится уставшему человеку. Дебилизм чистой воды». Уроки закончились, и Амори с радостью шёл из школы, не обращая внимания на Форда, маячившего впереди в обнимку с каким-то ярким, как попугай, омежкой. Эта маленькая, но громко смеющаяся компания никак не могла испортить хорошего настроения Амори, которому на телефон пришла короткая смс-ка от Дилана в конце последнего урока: «приехал. жду». Амори шел быстро и стремительно, и, когда издалека возле своего подъезда увидел огромный внедорожник и альфу-бугая, стоящего у машины, чуть ли не взвизгнул, но таки сорвался на бег. Улыбка была такой широкой, что щеки болели, а сердце с щемящей радостью ухало в груди. Амори обогнал Форда и его омежку, о которых и вовсе забыл. – АМИ-И-И-И-И! – заорал брат, увидев несущегося ему навстречу Амори, и раскинул руки в стороны. – ДИЛАН! – всё-таки взвизгнул омега, как резина резко рванувшего вперёд автомобиля, и повис на брате, который практически словил его в прыжке. – Заду-у-ушишь, – прошипел Амори, когда Дилан чересчур сильно сжал его в объятьях. Они так стояли, обнимаясь, пару минут: Дилан – согнувшись, а Амори – встав на цыпочки. В один момент Амори приоткрыл глаза и увидел Форда, неверующе пялящегося на них, и показал ему средний палец. Снова. С братом было не страшно это сделать, как, впрочем, и в своей квартире. – Ёпт, мелкий, как ты вырос! – воскликнул Дилан, отпустив Амори и оглядывая его. – Э-э-э-эх! – протянул он, оглядываясь по сторонам. Дилан помахал рукой Форду и его омежке, которые всё так же стояли и смотрели на них. – Тут до пиздеца хорошо… и чё я только уехал в этот сраный Нэшвилл? [1] Там практически в каждой забегаловке играет музыка в стиле кантри. Я уже ненавижу кантри! Наконец, Форд и омежка сгинули, и братья остались одни во дворе, не считая голубей, одного папаши с коляской, то и дело зыркающего с подозрением на Дилана, и редких прохожих. – У тебя же там бизнес, Большой Ди, – захихикал Амори, вспомнив, что как-то раз по скайпу Дилан обмолвился, мол, его в тесных кругах называют «Большой Ди». – Ты прав, мелкий, – сказал Дилан с угрюмостью и положил лапу на плечо Амори. – Идём домой? – Идём, – кивнул Амори и улыбнулся, глядя на грозное лицо Дилана: пару шрамов на щеке, вечно нахмуренные брови, сломанный пару раз, а оттого и кривоватый нос, серые глаза, такие же, как и у самого Амори… Да, он скучал за братом. – Я свои вещи уже занёс, – произнёс брат. – У тебя есть ключи? – У меня всё есть, мелкий… – А гондоны? – ухмыльнулся Амори. – И они… так, нахрен они тебе?! – закричал Дилан, взяв Амори за шкирку, как щенка, нассавшего на ковёр. – Шу-у-утка, – развёл руками Амори, нервно хихикая. Хотя от гондонов, желательно, размера XXL, Амори не отказался: тогда бы он натянул один на голову Форду, чтобы тот больше не приставал. Когда Дилан и Амори стояли перед дверью квартиры, а Амори открывал дверь, брат поинтересовался: – Дома есть чё пожрать? – так серьёзно. – Могу суп приготовить, – пожал плечами Амори и зашёл в дом. – Э-э-э, не, в следующий раз. Сейчас поедем к моему товарищу в ресторан, только у него делают такие охеренные рёбрышки! – сказал Дилан, вытаскивая Амори из квартиры и закрывая её обратно. – Но я не люблю рёбрышки, – пробормотал Амори, но брат его всё равно услышал. – Ты не те рёбрышки пробовал, мелкий! Попробуешь рёбрышки у Армена – больше ничего не захочешь есть! «Сомневаюсь…» – подумал Амори, вздыхая. За братом он, конечно же, скучал и всё такое, но без него, вроде как, было спокойней, а спокойней – значит, лучше. На завтра нужно написать сочинение по литературе и выучить стих. Не помешало бы помыть полы и попросить брата прибить полку на кухне, которая упала ночью пару недель назад… Амори с опаской сел на переднее сиденье внедорожника, пристегнулся. – Ну чё, поехали? – брат врубил музыку, явно рок, и газанул, да так, что Амори вжался в кожаную спинку, а его очки съехали на бок. – Спасибо, пап… – произнёс одними губами омега, вцепившись пальцами в ремень безопасности.