В твоих глазах

У Армена, грузина-беты средних лет, был ресторан под названием «Лисья нора». И чтобы зайти в полутемное помещение, им пришлось проехать полгорода, не меньше! Амори настороженно осматривал грубый интерьер «Лисьей норы» – стены из тёмного дерева, доисторические люстры, похожие на букеты из факелов, рыжие шкуры, камин с потрескивающими поленьями… и непонятно откуда появился тот самый Армен и принялся расцеловывать и тискать несопротивляющегося Дилана. – Дилан! Радной! Какими ветрами тебя сюда занесло? – с явным грузинским акцентом произнёс Армен. – Как там твой бизнес поживает? Хорошо? Много бабок рубишь, друг, а? А Дилан всё кивал на расспросы Армена. – Обана! – хохотнул Армен и посмотрев на Амори, который стоял возле брата. – Ты кто такой, сладкий? Кто это, Дилан? – Это мой брат, Амори, – сказал Дилан. – Амори, это Армен, и у него готовят самые лучшие рёбрышки! Омега кивнул, надеясь, что это вскоре всё закончится: уроки ещё никто не отменял. Но всё только начиналось. Армен провёл их за большой деревянный стол, и Амори уселся на пушистый мех убитой лисы. Осознание того, что, возможно, эта лисичка недавно бегала по лесам, заставила Амори спросить Дилана: – Это была живая лиса? – Амори указал на шкуру, на которой разместился. Ответил за брата Армен, околачивающийся рядом и дающий советы, что заказать из еды, какое вино лучше выбрать для «нежного омеги»: – Живой была эта лиса! Да! А потом её чикс – и нет! – глаза грузина блестели, а сам он улыбался. – А, – качнул головой Амори, - ясно. Амори испытывал странную жалость ко всему живому и бедненькому. Наверное, он заботился даже о Форде, если бы тот попал в аварию. – Какое вино хочет маленький красивый, будто роза, омега? – спросил Армен, подобравшись к Амори поближе. От этого он вздрогнул и заморгал, приоткрыв рот, не зная, что заказать. – Белое?.. – даже не сказал, а спросил Амори, действительно не зная, что он любит – он пил шампанское, и то пару раз и давно. – У нас есть отличное белое вино! Всё для красивого Амори! – воскликнул Армен так, что некоторые посетители, которые всё-таки были, обернулись на него. Амори чувствовал себя неловко. Умом он понимал, что это добрая душа Армен назвал его красивым. На самом деле он просто симпатичный, как думал сам Амори. Он симпатичный, да, может, немножко обаятельный, но уж точно не «красивый, будто роза». – Сначала закуски и напитки, потом – наши фирменные рёбрышки, – подвёл итоги Армен. – Сейчас всё будет, радной! – и, хлопнув по плечу Дилана, а Амори подминув, Армен ушёл. – И как же ты с ним познакомился? – растерянно спросил Амори, чувствуя себя неуютно в ресторане – всё-таки «Лисья нора» разительно отличалась от привычной школы или не менее привычного дома. – Да так, вытащил из одной передряги, – сказал Дилан. – Он до сих пор мне благодарен за это. У Амори хватило благоразумия не спрашивать о той самой передряге – мало ли, какая она была, передряги зачастую бывают ужасными. Они сидели молча. Амори ковырялся зубочисткой в зубах от нечего делать, а Дилан просто втыкал в пространство. Амори было до безумия интересно, о чём подумал Форд, когда увидел его обнимающегося с Диланом. Вспомнил ли альфа брата Амори, или же подумал, что это его «друг»?.. Сто процентов, завтра Форд подойдёт и снова начнёт выяснять отношения, которых нет. И что же его так девственность Амори беспокоит? Почему не даёт покоя зад омеги? Наверное, нужно смотреть за Фордом в оба глаза – он может всякое натворить. – Закусочки пришли, дорогие мои, – вырвал из размышлений звучный голос Армена, и Амори положил зубочистку на салфетку, понимая, что занимался глупым делом. Официанты расставили тарелки и напитки и ушли, а Армен сказал: – Кушайте, пейте, рёбрышки скоро будут готовы! И Амори кушал. Но не пил – пригубил вино, ему не понравилось. «Фу, – думал он, – и как это пьют люди?» Дилан же хлебал виски, как воду, не замечая мрачного взгляда Амори и его просьб не пить много – ему же всё-таки садиться за руль. Когда притащили рёбрышки, Амори попросил апельсинового сока. Он впился в рёбрышко, перед этим осмотрев его со всех сторон, и медленно начал пережёвывать. «А что, неплохо», – мысленно вынес вердикт омега, запивая принесённым соком. Наевшись до сытой икоты, Амори спустился вниз, в туалет. Придя в зал, за свой столик, Амори никак не ожидал увидеть ещё более красную рожу брата и Армена, сидящего рядом, кивающего и лакающего виски. Стоя в сторонке, Амори слушал речь Дилана. – Сволочь эта… да, сукин сын… ик!.. нагадал мне… шесть лет… ик!.. назад… – Дилан замолк, положив голову мимо тарелки остатками рёбрышек. – Что, радной? Продолжай, – похлопал его по коротко стриженному затылку Армен, и Дилан со стоном поднялся. – Нагадал, с-сц-цука, что встречу свою любовь…ик!.. – Как? – Встречу… если буду нелегально там… ик!.. тыры-пыры… ну, ты понял, – махнул рукой брат. – Понял-понял, – покивал Армен. И тогда Амори решил действовать. Он попросил счёт, расплатился деньгами Дилана (бумажник он вытащил из кармана косухи брата), хоть Армен был против, глотнул противного вина, содрогнувшись всем телом и зажмурившись до белых пятен, и прокряхтел, стаскивая брата с лавки: – Большому Ди нужно домой… эх! – тело бухнулось на пол, зашевелилось и встало, пошатываясь. – Нахуя? – спросил Дилан, дохнув на Амори виски. – Баиньки! – воскликнул Амори и повёл Дилана на выход. Выйдя на улицу, Амори понял, что не знает, как поступить. Вызвать такси или… или самому повести машину?.. Когда-то Дилан учил водить, два года назад, буквально за месяц до отъезда, на джипе, только поменьше в габаритах. Амори решился. Он вытащил ключи из кармана Дилана, разблокировал машину и впихнул на задние сидения брата. Садясь за руль, на место водителя, Амори нервничал так, что был уверен – они разобьются. – Это плохая идея, – прошептал Амори, вжимая педальку газа и выезжая на дорогу. Они ехали со скоростью беременной черепахи, Амори то и дело рассматривал знаки, встречающиеся на дороге, и боялся, как бы их не заметила полиция. Конечно, мало вероятности, что за рулём увидят хрупкого омегу: всё-таки вечер, темно, тем более стекла-то тонированные. Доехав, наконец, к родному подъезду Амори чуть ли не закричал от радости, охватившей его. Он сделал это! Он довёз их – себя и Дилана – к дому! И обошлось без ДТП, в котором Амори был уверен! Амори вышел на улицу и открыл дверцу, ведущую на задние сидения. Там, свернувшись, лежал Дилан, наверняка заснувший от мягкого передвижения машины по дороге. – Эй, – Амори потормошил брата, но ответа не последовало. – Эй, Дилан, мы приехали, – тело всё так же продолжало лежать, не шевелясь, и пахнуть бухлом. – Кому сказал, мы приехали! Домой идём! – заорал Амори, треская брата по плечу. И это подействовало на, казалось бы, безжизненную тушку. – Иду, иду, – пробормотал Дилан. – Чё орёшь-то, ёпт?.. Дилан самостоятельно выбрался из машины и поплёлся к подъезду. Амори же заблокировал внедорожник и кинул беглый взгляд на окна Форда – свет горел, фигура на подоконнике была… Амори вздохнул. Позже с этим отморозком разберётся, сначала нужно со своим разложить всё по полочкам. «И полку не забыть прибить», – сам себя напомнил Амори, подойдя к шатающемуся брату и вызвав лифт. Дилан отрубился на кровати в своей старой комнате, как и был, – в обуви и одежде. Амори посмотрел на брата-придурка, покачал головой и ушёл на кухню. И потом снова вернулся к нему – поставил на прикроватную тумбочку открытую бутылку воды. Омега опасался ставить стакан – вдруг, брат не рассчитает и смахнёт его рукой? А убирать ночью осколки – дело дурацкое, всё равно утром обнаружишь море стекла. Амори сделал из уроков всё, что смог, – поездка на внедорожнике отняла много сил и эмоций. Было девять двадцать вечера, но Амори переоделся в пижаму и лёг спать, утомлённый сумасшедшим днём. Но поспать ему спокойно не дали – в четыре часа ночи Амори подпрыгнул на кровати, как ошпаренный, оттого, что брат чересчур громко всхрапнул. Всё-таки омега привык спать в тишине, а храп Дилана разносился, казалось бы, по всей округе. Амори ещё долго крутился, слушая переливы храпа Дилана, и уснул снова только к шести часам утра. Конечно же, Амори проспал. Конечно же, он побежал в школу сломя голову, невзирая на то, что он не сделал бОльшую часть уроков и что дома лежит Дилан, который, когда проснётся, точно начнёт буянить…