В твоих глазах

Амори несся по лужам, перепрыгивал их и мысленно, как мантру повторял «лишь бы не упасть». Серое безрадостное небо скакало перед запотевшими очками, сердце отбивало чечётку где-то в области печёнки. Омега залетел в школу и, пробежав ещё с десяток метров, остановился, оперевшись ладонями о коленки. Амори поправил сползшие на кончик носа очки, вытер испарину со лба и, постепенно приходя в себя, поплёлся к своему шкафчику. Он засунул туда свою куртку и захлопнул его. Посмотрел на экран телефона. Судя по времени, началась и шла уже как минут пятнадцать литература, по которой сочинение Амори так и не смог родить вечером. Амори было стыдно заходить в класс. Он чувствовал себя до безобразия неуверенно и виновато, хотя в том, что он проспал, его вины не было. Ну, как не было. Был виноват ещё и храп Дилана, которого и перевернуть на бок невозможно, и разбудить тоже, чтобы он перестал изображать работающий трактор. Но как это объяснить учителю? «Простите, брат надрался в драбадан, а я проспал из-за того, что не спал полночи из-за его храпа», – так, что ли, сказать? Амори не был уверен, что учитель – пожилой альфа – оценит его признание. – Простите, можно войти? – пошкрябавшись в дверь, Амори приоткрыл её и втиснул голову, смотря на мистера Эшли. – Мистер Эмброуз? – с удивлением спросил учитель: наверное, не верил в то, что Амори, примерный ученик, опоздал, да ещё так серьёзно. – Проходите, – всё-таки разрешил он. – Спасибо, – пискнул Амори, заходя в класс и глазами шаря на наличие свободного места. И он нашёл место. Одно. Возле ухмыляющегося Форда. Амори со вздохом поплёлся к парте. «Хорошо, что они одиночные», – с грустью подумал он, садясь на стул и вытаскивая нужные ему вещи. Только Амори выпрямился и начал слушать мистера Эшли, в него прилетел кусок ластика. Амори вытащил его из волос и кинул на пол, даже не посмотрев на Форда, который запустил «снаряд» в него. Ещё один кусочек попал в волосы омеги, несколько упали в раскрытую тетрадь. Амори всё же психанул, когда огрызок ластика каким-то чудным образом ударил ему по стёклышку очков. – Да что ты от меня хочешь, блять?! – прошипел Амори, повернувшись к Форду и сощурив глаза. Общение с Диланом почему-то всегда развязывало язык никогда не матерящегося Амори, так что Форда он удивил – тот смотрел на него огромными глазами, будто не веря, что слово «блять» слетело с губ отличника и хорошего, послушного мальчика. – Что вытаращился, будто яйца отдавили?! – снова зашипел омега, поглядывая на вещающего что-то и не замечающего страстей на задних партах учителя. – Отъебись наконец-то, долбогрёб! После этих слов Форд не трогал Амори целый урок. Настроение омеги упало и лежало где-то под плинтусом. Он не слушал, что говорил мистер Эшли, но после урока, когда все сдавали тетради с сочинениями, Амори подошёл к нему. – Мистер Эшли, – сказал Амори, стискивая лямку рюкзака, – понимаете, тут такое дело… я не успел сделать домашнее задание… – он понизил голос. – Ко мне брат просто приехал… – О! – глаза мистера Эшли заблестели, он, наверное, вспомнил своего бывшего ученика. – Как там Дилан поживает? – Хорошо, – протянул Амори, не зная, говорить ли учителю, что Дилан знатно нажрался, «отмечая» поездку в родной город. – Я вам потом тетрадь занесу, ладно? И стих как-нибудь позже расскажу, только не сегодня… – Да-да, Амори, я тебя понимаю, – улыбнулся мистер Эшли. – Ты иди, готовься к следующему уроку. Амори кивнул, поджав нижнюю губу, и вышел из класса. Он хотел было зайти в туалет, но по дороге его перехватил Форд. – Эй! Что ты делаешь? – воскликнул Амори, упираясь, как баран: Форд куда-то вознамерился его тащить. – Что, обнаглел с приездом братишки? – ухмыльнулся Форд и всё-таки запихал негодующего омегу в подсобку. – Ты что творишь! – взвизгнул Амори, оказавшись в кромешной темноте и чувствуя чужие руки на своей талии. – Ого, ты сегодня такой эмоциональный, Эмброуз, – прошептал Форд, и Амори, открывший было рот, чтобы наорать на альфу, закрыл его. Нет уж. Он будет себя вести так же сухо с одноклассником, как и раньше. – Что с тобой случилось, Эмброуз? – спросил Форд, вжав своим телом Амори в стенку. Омега внутренне дрогнул от такой близости, в паху разлилась странная нега. – Кто тебя подменил? Такой злой сегодня, ещё и домашку не сделал… – ладони Форда блуждали по телу Амори, но не залазили под свитер. – Я и не знал, что ты умеешь материться… а что ты ещё умеешь, Ами-и-и-и? – шепнул Форд на ухо Амори и сжал руками его задницу. Амори задохнулся от противоречивых чувств: удовольствия и возмущения. – Ты… ты!.. Вообще охренел лезть ко мне?! – заорал Амори, не в состоянии сдерживать свои чувства. – У тебя гарем из омежек, еби их, меня не трожь! – Амори оттолкнул от себя Форда, пихнул его куда-то локтём и вылетел, как пробка из бутылки, из подсобки. И оказался в туалете для омег, в кабинке. Сердцебиение зашкаливало, коленки дрожали мелко-мелко, голова шла кругом, а джинсы натянулись в области паха. Амори осел на грязный пол, бегая глазами туда-сюда. Как так? Он что, возбудился? Оттого, что Форд близко стоял и лапал его? А ещё этот его запах – он чуть ли не расплавил все мозги к чертям… Амори решил, вставая и расстёгивая джинсы, что не дело это – со стояком ходить. Нужно было с ним расправиться. Выходя из здания школы после последнего урока и проклиная всех и каждого, Амори хотел дойти до дома спокойно: всё-таки его там ожидал большой и воняющий сюрприз под названием «надравшийся брат – последствия пьянки на одного». – Эмброуз! Коди сказал, что ты вытащил острый язычок из своей задницы! – Удивительно, ботан заговорил! – Ага, на понятном языке! Его окружили, как собаки, пять альф: четыре дружка Форда и сам он. Форд стоял, сложив руки на груди и криво ухмылялся. Его глаза непонятно что выражали, и Амори не знал, хочет одноклассник его убить или просто поиздеваться. Несмотря на все фразы подпевал Форда, посыпавшиеся на омегу, Амори стойко держался: молчал, стискивая зубы и сжимая кулаки. Он и так уже два раза за день сорвался – обматерил и наорал на Форда, что раньше себя не позволял, так как считал, что показывать эмоции – это удел слабых. Амори, которому надоело стоять в полумесяце из альф, решил по-тихому свалить – может, никто из этих отморозков не заметит?.. Но его заметили и вернули обратно. – Куда намылился, ботан? – Мы тебя не отпускали! Вдруг взвизгнули невдалеке колёса, что-то загрохотало – явно музыка – и хлопнула дверь. Амори насторожился: у него было плохое предчувствие. – Пацанва, – проговорили знакомым голосом, и нос защипал запах перегара. – Амори Эмброуза не видели? Такой худенький, светленький, умный до пиздеца… А, вот он где! – тут-то Амори увидел помятую рожу Дилана и его красные, как у кролика, глаза. – Спасибо, пацаны, – и брат, схватив его за куртку, как провинившегося котёнка, потащил к машине, криво-косо «припаркованной» под самыми воротами школы. – Так, – сказал Амори, когда они остановились возле машины, – во-первых, отпусти меня, и живо! – Дилан его отпустил и погладил виновато по курточке. – Во-вторых, ты чего выперся из дома?! Детей маленьких пугаешь! – воскликнул омега, увидев, как со страхом на него посмотрело пара ребятишек, наверное, ожидавших своих родителей у ворот. – И в-третьих, машину ты, имбецил, не поведёшь! – Ну чё ты так орёшь, – пробормотал Дилан, склоняясь к Амори и обнимая его. – Прям как папка наш. – Отпусти меня, вонь ты ходячая! – Амори лягнул брата, не опасаясь за него – его покалечить крайне сложно. – Хорошо, Ами, папочка, я иду в зад, – произнёс Дилан и полез на заднее сидение, перед этим разблокировав машину и отдав ключи Амори. На этот раз Амори был настроен решительней, чем вчера, да и то, что Дилан не пьяный в говно, тоже радовало и вселяло надежду. Амори завёл внедорожник, музыку, ударившую по перепонкам, сделал потише и вырулил на дорогу, чувствуя себя и волнительно, и окрылённо. Он бросил взгляд на альф, всё так же стоящих у школы, и отметил, что они изумлённо на него пялились, в особенности, Форд. – Выкусите, сучки, – прошептал Амори, улыбаясь. Они медленно доехали к дому, не нарушая правил, и Амори, когда они поднимались на лифте, спросил Дилана: – Зачем ты припёрся за мной в школу? Я пришёл бы через десять минут. – Ну… я это, – он почухал затылок, опуская взгляд к полу, – аспирин не мог найти. Сердце Амори ёкнуло: не зря брат сделал такую паузу и опустил глазки. Амори, переступив порог квартиры, боялся вдохнуть в себя её воздух – мало ли?.. Но всё-таки вдохнул – и закашлялся. Воняло перегаром и чем-то сгоревшим. – Я хотел… это… завтрак того, но что-то не вышло… – виновато-убитым голосом произнёс Дилан, а Амори поспешил на кухню. Сказать, что на кухне был бедлам – ничего не сказать. В ней будто устроили дискотеку гиппопотамы и забыли за собой убрать. Сначала Амори просто пялился на разведённый срач – на таблетки, бутылочки, валяющиеся, где угодно, на разбитые яйца, прочие продукты, на кастрюлю и явно сгоревшую сковородку, покоившиеся в раковине… А потом Амори застонал и пошёл в ванную. У него на плохую погоду часто болела голова, и аспирин стоял на полочке над умывальником. – Вот, – сказал Амори, вручив Дилану таблетки. – Мог бы просто мне позвонить. Омега, зайдя в свою комнату, тут же повалился на не заправленную кровать – прямо лицом в подушки. И ему было плевать на очки. – Это пиздец, – проговорил Амори в подушку, не представляя, как он сможет всё Это убрать.