Узор судьбы

- Салливан значит? Ланселоту казалось, что он ощущает через телефонную трубку, что держала его Мастер, как герр Эберхард потирает подбородок в крайней задумчивости. - Отец, ты можешь что-то сказать о ней? - Сложно сказать, кто именно ваш соперник. В роду Салливанов имя Анна было довольно распространено. Но, вероятнее всего, ваш соперник – последний представитель династии. Но я опираюсь лишь на стиль одежды. Её Мастер мог намеренно облачить её в платье девятнадцатого века, чтобы скрыть конкретную личность. - Хорошо. Предположим, что это именно та Анна Салливан. Что ты можешь сказать конкретно про неё и про весь род? Эберхард чуть помедлил, выуживая из глубин памяти необходимую информацию. - Салливаны были одним из древнейших и сильнейших ведьмовских родов Европы. Женщины этого рода регулярно возглавляли ведьмовские ковены Франции, так как по происхождению они француженки. И не покидали родную страну даже во времена инквизиции. Но Анна перебралась в Германию около тысяча девятьсот двадцатого года, после исчезновения своей дочери. Забавно, на берлинский ковен было совершено нападение первого мая сорок пятого года. Абсолютно весь ковен был выжжен. По дошедшим до нас сведениям, Анна была среди них. Неизвестно что стало с её дочерью, но принято считать, что род Салливанов прерван, хотя, упомянутая тобой Арчер может быть в родстве с ней, хотя бы по признаку совпадения имён. - Это может быть дополнительной проблемой? - Они явно знали друг-друга. Но в какой степени родства или иных отношений они были узнать не возможно. Поэтому про Арчер судить не возьмусь, но Кастер стоит опасаться. Одно то, что её фамильяр наделён разумом, даёт повод думать о её мощи. Она была неофициальным лидером берлинского ковена, а это, как ты знаешь, более почётно, чем быть официальным лидером. Истинное уважение куда как почётнее, чем низменное чинопочитание. Да и было за что её ставить выше всех. Она сильный и умелый элементалист, владеющий всеми пятью элементами в совершенстве. Но мало кто знал о способности манипулировать не только огнём, почему-то этому элементу отдавалось предпочтение. - Постой, ты хочешь сказать, что она маг эфира? - Именно; одно это делает её серьёзным противником. Да и не будь этого, она всё равно была бы серьёзной помехой на пути. Она умна, хитра и сведуща во многих областях магических искусств. На месте её Мастера, я бы у неё поучился. Ларреллин задумчиво наматывала телефонный провод на пальчик. - Есть информация о Яне Хельнборге? - Нет, ни о самом Яне, ни о его семье. Но знаешь, это его звание штурмшарфюрера, и руны… возможно он отпочковался от одной из тайных организаций третьего рейха, которые всё же достигли определённых успехов. Но щит, поставленный Арчер, показал, что все их достижения яйца выведенного не стоят. Поэтому, стоит опасаться Кастер, а не этого паренька. Ларреллин кивнула, для себя принимая к сведению полученную информацию. Но по иной причине взгляд её мгновенно стал мрачным. - Как мама? В трубке повисла напряжённая тишина. Не обострись состояние госпожи Айнцберн, Эберхард не бросил бы детей в столь роковое для них время. И не откажись от неё врачи, он бы в жизни не вернулся в тот проклятый семейный замок, где была величайшая магическая мастерская, какую только видывал свет. Малинальда от рождения страдала от синдрома Hermansky-Pudlak и Chediak-Higashi: оба эти синдрома были нередкими спутниками альбинизма, коим была больна фрау Айнцберн. Впрочем, проблемы со здоровьем не помешали ей родить двоих детей от любимого мужа, которые теперь переживают за мать, которой не помогало даже семейное искусство целительства. Но отчасти именно из-за родов её состояние окончательно подкосилось. Дефицит естественных киллеров, почечная недостаточность и другие заболевания осложнялись каждодневно. И, если честно, то состояние матери было главной причиной, почему Ли всё же решилась принять участие в Войне. Но отец решил всё же попытать удачи в семейной лаборатории. - Никогда не думал, что наработки Джубахтсейта могут пригодиться. Думаю, если изменить некоторые манипуляции, то… хм, пожалуй, можно обойтись без перестройки тела. Просто некоторые манипуляции с цепями, пусть и с риском ослабления магических способностей. Пустить часть их на восстановление физического тела. А вообще, вариантов много. Хотелось бы найти самый щадящий по отношению к Малин. Да и про этику не стоит забывать. Так что, да, шансы есть. И очень хорошие. - Это замечательно! Хотелось бы, чтобы вы успели к выпускному. Эберхард, впервые за разговор, расхохотался. - Не хотелось бы и бал пропускать. Но что поделаешь. Ларрель, не хотелось бы тебя обременять, но не могла бы ты проведать брата? Нам, Айнцбернам, надо быть особенно осторожными во время Войны. Но я не всегда могу до него дозвониться. - Хорошо, отец. Удачи вам. И маме привет. - Конечно, Ли. Берегите себя. Ларреллин, несколько приободрённая, положила трубку. Но вскоре лицо её стало серьёзным. Ланселот знал от Филиппа, что старший брат его Мастера не самый приятный человек. Особенно в отношениях с семьёй. И сейчас, глядя на своего прекрасного Мастера, сердце Сейбера болезненно сжималось. Как можно было пренебрежительно относиться к женщине, что родила тебя, к отцу, что воспитывал, и к искренне любящей сестре? Но за одно можно было благодарить Ритера. Только при упоминании его, лик Ларреллин становился так благородно печален, что она казалась хрупкой статуей, выплавленной из серебра. До этого встречал он женщин рода Айнцберн, прекрасных внешне, и сильных и благородных внутренне. Но созданных. Идеальных во многом, но лишённых права выбора. Несомненно, Джубахтсейт изрядно попотел, чтобы создать деда Ларреллин. Интересно, что он обладал так мало присущей даже людям силой воли, чтобы действительно жить, а не просуществовать отведённый ему срок. И лучшие его черты достались его сыну, а потом и внукам. Ларреллин была удивительно прекрасна, будто именно она была творением Пигмалиона, в которое Афродита вдохнула жизнь. Фигура её была столь миниатюрна и хрупка, что напоминала изысканный бокал из хрусталя, до которого было страшно коснуться, не то что испить из него. Кремовая кожа была чиста и, казалось, была тронута лишь только лунным светом да нежным дыханием роз, что окрасили нежные щёки да полные губы юной девы. Длинные ресницы обрамляли удивительный, такой непривычный для Айнцбернов взор сапфировых глаз. Достоинство прекрасных дев сего дома – их длинные косы. Мягкие локоны Ларреллин спадали к бёдрам светлыми, как лунь, волнами. Пожалуй, реши уйти Селена на покой, Ларреллин смогла бы заменить ночную деву, и даже затмить яркое в своей вульгарности солнце. Увы, рядом с Ларреллин, он, первый рыцарь, осквернённый безумием и им же изменённый, чувствовал себя уродом, недостойным находиться рядом с прекрасной девой, которая при каждом взгляде на него так доверительно и успокаивающе улыбается ему. А меж тем тонкие пальцы лунной девы вновь тянутся к телефону. Пробегают по кнопкам. Но взгляд её замирает в пугливом ожидании ответа, которого нет пугающе долго. - Ритер фон Айнцберн слушает. Чуть хрипловатый со сна голос полон профессионального официоза, привитого в университете. Но даже такой безликий голос брата вызывает робкую улыбку на устах сестры. - Братец! Восторженный возглас сестры явно застаёт брата врасплох. Но тот быстро берёт себя в руки. - Ларреллин, рад тебе, но в столь же ранний час. - Уже обед. - Но ведь воскресенье. Ларреллин хихикнула. В честь поступления сына в университет родители купили ему квартиру поближе к учебному заведению. За эти три года брат редко навещал семью, ссылаясь на плотный учебный график. Знание о любви Ритера ко сну фактически стёрлось. - Ритер? - Да? - Ты же знаешь, что Кембриджский колледж устраивает бал в ночь с тридцатого апреля на первое мая? - Ли, я сам выпускался из CATS. Я знаю о бале Вальпургиевой ночи. - Вот я и хочу - ты же не только выпускник колледжа, но и мой брат, - чтобы ты сопровождал меня на бал. В телефонной трубке повисла тишина. Вероятно, Ритер был удивлён приглашением сестры. Его замешательство чётко ощущалось даже через телефонную трубку. И на какой-то миг могло показаться, что он согласится. Но в трубке послышался тяжёлый вздох с явными нотами сожаления. - Извини, у меня в пятницу важный семинар по гражданскому праву. Пригласи Филиппа, он же тоже выпускался из CATS . Или пойди с Сейбером. Его не стыдно показать в свете. Только, боюсь, придётся тебе отбиваться от расспросов. Извини, сестрёнка, но я выключаюсь. И я говорю не про технику. В трубке послышались короткие гудки, и Ли с явным сожалением положила трубку. - Всё же он истинный студент DulwichColledge . Никаких навыков общения с девушками. Сейбер, хоть на тебя-то я могу положиться? - Думаю, миледи, ваш брат прав. Из-за меня у Вас будут проблемы. Попросите Филиппа сопровождать Вас. Он не откажет Вам. Ларреллин поморщилась от этих чопорных «выканий». Но тут же просияла. - А Филипп придёт с Кухулином. И школьный бал приобретёт явную нотку загадочности, когда на нём появятся два прекрасных незнакомца. Да и тебе компания будет. *** Бальный зал колледжа сверкал мягкими переливами неверного света свечей. Неяркие огоньки трепетали на ветру, доносящемуся из открытых арочных окон, выходящих в роскошный сад, засаженный распускающимися розами, орхидеями, сиренью и жасмином. В эту праздничную ночь цветы были главным украшением торжества. Цветочные гирлянды, перевитые лентами, овивали колоны, уходящие в тьму сводчатых потолков. Лепестки цветов душистым ковром устилали пол. А для Ларреллин Ланселот сплёл лёгкую корону из гибкого плюща и трёх белоснежных роз. И сейчас двое Слуг укрывались от настойчивых дев, которые крайне заинтересовались «кузенами» свей сокурсницы, наблюдая за лунной девой, что кружила в танце, овеянная белым шёлком расшитых одеяний. Её белое платье было необычно коротко для времён Слуг, и открыто. Плечи были обнажены, и сейчас блистали чистой белизной, как и белоснежные икры. Иногда из под подола пышной юбки выглядывало аккуратное колено, заставляя рыцаря стыдливо зардеться. Ларрель уже давно скинула босоножки, и сейчас походила на речную нимфу, кружащую свои ритуальные танцы вокруг чёрной демонической тени, которой сейчас казался Филипп. Он был подвижен и пластичен. И чёрен. Нередко он терялся в полутьме зала, и появлялся слишком неожиданно даже для Слуг. Подогнанный по фигуре чёрный костюм-"двойка" с жилетом и чёрная рубашка подчёркивали производимый Филиппом эффект демонического зверя. И если бы сейчас Мастер Лансера снял очки, то непременно кто-то из суеверных учителей вызвал бы экзорциста - такой пугающе привлекательной была его сила. - Мы два идиота. Лансер лениво качнул бокалом с вином. Ответом ему был вопросительный взгляд Мечника. - Вокруг столько привлекательных девушек, а мы, как зачарованные, смотрим на танцующую пару Мастеров. - Они и в самом деле прекрасны. Словно лебеди. Белый и чёрный. Как невыразимо сильно они подходят друг-другу. - Да, эта связь была послана им свыше. Столь сильное духовное родство даже не со всеми родственниками можно ощутить. Надеюсь, что помолвка всё же не состоится. Брак сильно помешает их дружбе. Мечник нехотя кивнул. Кухулин был прав, но долг перед семьёй был свят. Лансер вновь обратил своё внимание на бокал вина. - А вообще, если мы ещё немного постоим тут, то упустим все возможности увлечь какую-нибудь деву. Кухулин перевёл взгляд на одинокую деву, стоящую под балконом на террасе. - Почему бы не развлечь вон ту одинокую красавицу? Поэтому, мой тост за женщин. Сланта! Но бокал так и не достиг губ Лансера. Рука замерла на полпути, и уже не смеющийся взор вернулся к деве, осматривая её более внимательно. Дева стояла спиной к балкону, широко раскинув руки по каменному парапету террасы. Со спины она казалась невероятно притягательной. Белоснежное платье со шлейфом, напоминающим резные лепестки лилии, было выткано из тонкого кружева, обрисовывающего аппетитные формы. Тонкую талию охватывал пояс из тонкой шёлковой ленты. Глубокий вырез на спине открывал шею и спину до самой поясницы. Собранные в тугую "улитку" вьющиеся чёрные волосы скреплялись серебряной заколкой в форме ажурного цветка в алмазной пыли. - Арчер. Злобное шипение проталкивалось сквозь сжатые зубы Лансера. Конечно, он рассказывал о своём печальном опыте общения с представителями данного класса. У Мечника этот опыт тоже был не самым позитивным. И в самом деле, чего стоит ждать от Слуги, который практически независим от Мастера? У Кухулина подобные личности, явно вызывали настороженность. - Ты же не собираешься к ней идти? - Собираюсь, ещё как собираюсь. Отвлеки Мастеров, незачем им портить праздник. Мечник покинул Лансера с явной неохотой, но отговорить товарища явно не считал возможным. Тем более, что тот уже спрыгнул с балкона на террасу. - Я не тебя ждала. - Какая ты невоспитанная, Арчер. Сначала принято здороваться. - Какой смысл, если диалог изначально не должен был состояться. - Тогда что ты здесь делаешь? Только когда со стороны входной двери послышался голос Фила, поспешившего выйти вслед за куда-то спешащим Слугой, Арчер обернулась. - Мне нужна Ларреллин. - Нет. Кухулин отрицательно мотнул головой, отчего его серьги тихонько звякнули. Арчер насмешливо глянула на него. - Это был не вопрос, а констатация факта. - Только через мой труп. Молодая женщина насмешливо дёрнула уголком губ. Вытянула руку и без какого-либо напряжения нарисовала в воздухе пылающую руну, напоминающую солнечную свастику. - Что ты, дикарь, можешь мне противопоставить? Филипп хотел было остановить своего Слугу, славящегося своей вспыльчивостью. Но тот лишь спокойно поднял руку и небрежным жестом стёр пылающий знак. - Руническую дуэль. Не дожидаясь согласия женщины, он начертал в воздухе «ансуз», управляющую огнём, что устремилась к Арчер. Но раздался тихий шелест ткани, с которым Арчер отдалилась в сад. - Я ожидала большего от полубога. Насмешка быстро сошла с губ женщины, стоило только Кухулину сделать несколько шагов к ней. Пожалуй, лишь тогда поняла она, как просчиталась, выступив против быстрейшего из Лансеров, класса, что славились своей скоростью. Но палец её начертил на бедре сияющий знак, в виде перечёркнутой «Z», и вот она с возросшей скоростью отошла к огромной круглой клумбе, оставив соперника по другой стороне её. - Твою мать! Прекратите, оба! Вас могут увидеть! И вновь огненная руна Копейщика устремилась к женщине, но руна, напоминающая петлю, растянувшись, поглотила пламя. Но на смену защитному узору вновь появился осквернённый нацизмом знак солнца. Но лишь улыбку вызвал он на устах полубога, который начертал щит из восемнадцати рун, что защитить был способен от более сильных атак, что уж говорить про довольно заурядную руну огня. Слуги скользили по кругу, отделённые лишь цветником, который рисковал погибнуть под шквалом пламенных атак, или ледяных «кеназ». Они то ускорялись, то замедлялись, то отбивали атаки друг-друга. Оба были опытны в управлении чарами. Но была эта не битва умов, а проверка на стойкость. И Арчер явно сильно уступала Копейщику, который в пылу боя призвал свой лёгкий доспех. Шлейф платья уже порядком истёрся, заколка была сбита одним ледяным залпом, чёрные волосы непокорной гривой разметались по плечам. И на какой-то момент Лансер замер. Всего на миг. Чтобы, как истинный ценитель, испить красоты с девы, разгорячённой битвой. Пальцы девы дрогнули, когда стремительно очертили ромб, начинающий смертоносную «тотен», но затем замерли, так и не решаясь повторить почерпнутое у трусливого нациста. Но Кухулин лишь за попытку был готов её растерзать. И лишь за мгновение он стал зверем, загнавшим дичь в «Атхн Габла». Женщина молниеносно начертала руну-молнию над сердцем. И Филипп увидел, как мана, что была ею накоплена, впивается в плоть, усиливая её, прежде чем стремительно выгореть. Но тщетно: толчок плечом в живот отбрасывает женщину спиной на древний дуб, на самую границу поля, созданного разъярённым Лансером. И вот в неё, зажатую в углу, летит копьё, только что бывшее в руках хозяина. - ЧТО. ЗДЕСЬ. ПРОИСХОДИТ? Острие копья, дрогнув, вонзается в дерево, касаясь виска тяжело дышащей женщины. Серебряные глаза панически смотрят в винные, в которых затухает ярость, уступая место ясной злобе. Но на Ларреллин взгляд обращается спокойный. Подобный кобальтовому взору его Мастера. Лишь Ланселот печально качает головой, глядя на вытоптанную траву и на помятые бутоны, боясь взглянуть на Филиппа, которому он обещал держать лунную деву вдали от опасного столкновения. Но дева гневно сияет очами, под взором которых рассыпается проклятье в прах. И Арчер чувствует свободу. - Истерик! Она откидывает от лица острие копья и отскакивает от Копейщика за дерево, окидывая всю компанию разочарованным взглядом. - Я пришла поговорить. И в результате выяснила, что мой Мастер не зря о вас столь низкого мнения. Адекватности здесь немного. Арчер ещё что-то пискнула, прежде чем вновь входящий в раж Кухулин не сделал к ней несколько шагов с явно написанным на лице желанием заткнуть женщину. Но та, сделав несколько шагов назад, растворилась в воздухе. Сейбер свёл брови. - «Скрытое Присутствие»? Филипп отрицательно покачал головой. - Похоже. Но нет. Она явно не Ассасин. Ассасины в открытую не наступают, а тем более не выходят «поговорить». Ларреллин осуждающе смотрела на мужчин. И так хорошо у неё это выходило, что все трое дружно кинулись оправдываться. - Ларреллин, она сказала, что ей нужна ты. - Ага, и поэтому она нас спасла в первый раз, чтобы самой меня прикончить. Вот только на дуру она не похожа. Все трое поникли, где-то глубоко признавая правоту Ларрель. Первым согласно кивнул понурой головой Сейбер. - В любом случае вышло нехорошо. Кухулин согласно кивнул, утомлённо опуская голову на грудь. И запоздалое чувство вины накрыло Лансера, когда его взгляд упал на лежавшую у его ног серебряную заколку в виде ажурного цветка в алмазной пыли.