Незабудки на его руках

У Блейна тряслись руки, когда он отправлял рассылку каждому из Соловьёв — кроме Себастиана. Это казалось единственным выходом: Себастиан был способен испортить всё, всё, что Блейн хотел сделать, всё, в чём хористы были готовы помочь ему, всё, на что Блейн был готов каждое мгновение своей жизни положить. Он никогда не был склонен к максимализму, да только вот кое-какие чувства действительно окрыляют — а ещё заволакивают разум сахарным туманом, столь сладким, как будто это — сахарная вата. Это как кленовый сироп: поначалу горьковатый, но потом, когда тебе говорят «да», когда ты пробуешь его на вкус впервые, губами касаясь, ты не представляешь, как мог без этого жить. Блейн был готов летать. — Экстренное собрание? — чуть удивлённо поднял голову Майкл, взгляд от телефона отрывая, и поправил свой галстук. Блейн кивнул: они стояли в коридоре Далтона вдвоём, так что сообщение отправилось всем, в том числе и Майклу; что же, это не должно было стать проблемой. — Да. — Что-то случилось? — поинтересовался тот. — Можно и так сказать, — кивнул Блейн, а потом, увидев тревогу на лице одноклассника, торопливо добавил: — Нет-нет, всё хорошо, просто мне нужно кое-что сказать хору. Пальцы Майкла побелели, когда ремень сумки сжали, но он всё-таки пошёл следом за Блейном. Когда они вошли в хоровую комнату Соловьёв, все уже были на месте, и Блейн, пропустив Майкла вперёд — тот сразу подбежал к парням, пристраиваясь позади диванчика, — закрыл за собой дверь, удостоверившись, что никого рядом нет. — Привет, ребят, — склонил он голову, но его вполне ожидаемо перебили: — Всё в порядке? — Это связано с отборочными? — Региональными? Вопросы посыпались один за другим, и кто-то из хористов заметил: — А где Себастиан?.. Гул голосов тут же нарос, и это было ожидаемо: в прошлый раз, когда Блейн созывал экстренное собрание, Санни сломал ногу и не смог выступать. Андерсон понимал, что они сейчас чуть испуганы, но в то же время и заинтересованы: место Себастиана мог занять любой, а отсутствовал именно он. Блейн поднял руку. — Ребят, — сказал он спокойно, а потом повторил громче: — Ребят! Соловьи, тише! Несколько десятков глаз устремились на него в немом вопросе, и они очевидно требовали ответа. — Всё в порядке, никто не пострадал, и — нет, списки наших противников на региональных ещё не пришли, — поспешно он ответил на вопрос Йорека, который застенчиво показал ладонь миру, — а Себастиана здесь нет потому, что он немного смахивает на злодея. — Это немного нечестно, — пискнул сидящий неподалёку альбинос, и Блейн понимающе голову склонил. — Ребят, всё и правда хорошо. Я собрал хор — без Себастиана, — чтобы попросить вас об одолжении. Помните, вы когда-то собрались за моей спиной без моего ведома, чтобы помочь Себастиану произвести на меня впечатление?.. — I’m on the top, there’s no luck… — тут же припомнил кто-то из задних рядов, и Блейн нервно вцепился пальцами в ножку стола, около которого стоял. С другой стороны послышалось уже три голоса: — Never turned around to stop… Блейн понял, что пора использовать власть председателя сейчас, иначе будет слишком поздно. — Ребят, не надо повторять! Мне не понравилось, если вы помните!.. — прикрикнул он, наблюдая, как снова в аудитории воцаряется тишина, и довольно обвёл взглядом всех Соловьёв, покорно притихших. — Спасибо. Так, дело вот в чём. Я бы хотел попросить вас сделать… Подобное. — Для Себастиана?.. — полное надежды проронил Йорек. Блейн покачал головой: в их школе с показательной толерантностью отчего-то до сих пор считалось, что геи, знакомые ближе, чем по переписке, обязательно рано или поздно станут парочкой. Блейну это не нравилось, но вот действительно многие перешёптывались о том, что рано или поздно Андерсон сдастся и упадёт в объятия Смайта… Он мотнул головой, отгоняя неприятные для себя мысли. — Мне нравится один парень. Очень… нравится, — прижал ладонь Блейн к груди, чувствуя разливающееся под ней тепло. — Это не Себастиан, но Себастиан может всё испортить. Я боюсь, как бы он не… — Приревновал, — вновь подал голос Йорек, и Блейн скрипнул зубами. — Дай мне сказать, — сощурился он, на хориста глядя, и тот закивал, сворачиваясь на диванчике, как броненосец. — Но, в принципе, да. Я не хочу, чтобы у этого… парня, — вывернулся он, — были проблемы из-за Себастиана. А он может их доставить, вы знаете. — Нехорошо так говорить о товарищах, — пробормотал Санни, сжимая костыли. — Но Блейн прав. Себастиан и правда имеет мстительные и собственнические черты характера, — возразил ему Джонни, стоявший как раз позади него, и мягко сжал его плечо. — Это разумно. — Вы… Вы должны пообещать, что не скажете Себастиану, — обратился Блейн к хору. Соловьи ему пообещали. Себастиан не был злым, но типом всегда казался Блейну неприятным. Поговаривали, что в средней школе он даже умудрился травмировать парня, который ему нравился — случайно, конечно, потому что он пытался подставить девушку этого самого парня, — но это уже говорило о многом. Себастиан был опасен, и Блейн не сомневался: накосячь Смайт, из Далтона вылетит пулей. Да только вот изменить ничего нельзя уже будет. Серьёзно, какая разница будет Блейну, где шляется Себастиан, если Курт отвернётся от него? Андерсон-младший сам рано или поздно тогда к нему приползёт. От этой мысли мутило, но Блейн, собираясь тайно с Соловьями, никак не мог выкинуть её из головы. Иногда появлялась идея рассказать всё Смайту и понадеяться, что он будет порядочным; но здравый смысл спешил её отмести. И, наконец, Блейн и Майкл столкнулись с Себастианом в кофейне. — Какие люди. Майкл, а ты давно гей? А то бы я начал прицениваться, — ехидно поинтересовался тот, сжимая в руке моккачино. Майкл ожидаемо надулся, на что Себастиан поспешил среагировать: — Я могу поговорить с Блейном, или ты тоже теперь в нашей лиге? Майкла как не бывало. Блейн вздохнул, предвидя что-то неприятное, и поправил шарф, окутывавший его шею поверх чёрного пальто. — Что ты хочешь, Себастиан? — Хм, — не замедлил с ответом тот, — давай посмотрим. Хор репетирует без меня уже неделю… Не на основных репетициях. Ты готовишь что-то… без меня. Что-то это напоминает, не так ли? — Себастиан… — Мне просто интересно, ты считаешь меня злодеем? Что же, я могу им быть. Если захочу. А если захочу — могу и хорошим парнем остаться, — отпил немного кофе Смайт, чуть морщась. — Боже, никогда не буду больше брать здесь моккачино. — А мне нравится, — тут же попытался увести тему в другое русло Блейн. Не вышло. — Я его знаю? Мне интересно просто, — поинтересовался Себастиан. — Я не хочу, чтобы ты навредил ему или всё испортил, — предельно честно ответил Блейн. — О, я чувствую, как моя злая половина всё больше берёт верх над моим разумом с каждой твоей неосторожной фразой, Андерсон, — улыбнулся тонко Смайт. — Ты точно не хочешь сказать, кто это? — Я не уверен, — попытался отвести взгляд Блейн. — Точно? Глаза Себастиана сузились, как у голодного суриката, и Блейн нервно отпил кофе из своего стакана. Всё же татуировка, сделанная Куртом, идеально подходила этому напыщенному подхалиму. В голове Блейна скользнула шальная мысль: если бы он сказал Себастиану, что этот парень — он, всё стало бы проще… Ненадолго. Потому что Себастиан бы не забыл. Себастиан никогда подобного не забывает, и отчасти Блейн был способен его понять. — Да, ты его знаешь. И я прошу тебя не пытаться выяснить, кто это, для твоего же блага. Себастиан приблизился. От него веяло холодом, и Блейну это решительно не нравилось; что же, без риска не видать шампанского. Его дыхание около уха Блейна даже немного оглушало, но от этого сердце начинало биться быстрее — из-за адреналина в крови, наверное. — Ты сейчас подумал обмануть меня, да? Сказать, что это я, — произнёс Себастиан тихо, а потом рассмеялся сухо. — Скажи мне сам, кто это, и я не буду выяснять. Обещаю. — Если ты навредишь ему или испортишь что-либо, я позабочусь лично о том, чтобы тебя вышвырнули из Далтона с позорным клеймом, а в обычных школах геев забивают до смерти, — скрипнул зубами Блейн. — В этот раз я сделаю исключение для тебя. Всё-таки ты весьма горячий парень, и устоять перед тобой сложно, — отстранился Себастиан и подмигнул ему. Блейн вздохнул. Если он сейчас выберет не ту сторону, можно будет сразу готовить себе гроб. — Это Хаммел. — Кто? — сощурился Себастиан, а потом его ладонь легла на плечо, где прятался под одеждой свэговый сурикат. — А, татуировщик? Господи, он же смазливый, — махнул он рукой, едва кофе не разливая. — А ты думал, альтернативой тебе может быть только Барроумен? И Курт не смазливый. Он, вообще-то, с ног до головы… — Покрыт цветами, — поморщился Себастиан. А потом вздохнул. — Хотя дело он своё знает, ничего не скажешь. Кстати, вот как его имя — Курт… Я запомнил, Андерсон, — подмигнул он Блейну, уже собираясь эффектно удалиться, но Блейн резко шагнул к нему, за локоть Смайта хватая. — Ты обещал! — Как я и сказал — в этот раз обещание сдержу. В этот, — отпил моккачино Себастиан, руку вырывая. И ушёл. Майкл возник рядом тут же, а Блейн вздохнул с облегчением. Похоже, он сделал правильный выбор: оставалось только надеяться, что Себастиан — вовсе не такой злобный, каким кажется на первый взгляд. Наступила среда. День этот у Соловьёв не был сильно загружен; эти две недели после отборочных казались расслабленной сказкой, быть может, поэтому помочь Блейну согласились все парни — кроме Санни, потому что его нога всё-таки мешала. Он сам отказался участвовать, заявив, что команда командой, а в таких случаях всё должно выглядеть идеально, и калека на костылях будет вовсе не кстати… Но он всё равно пришёл и принёс магнитофон. Довольно старенький, на самом деле, и потому минус песни пришлось переписывать на диск — слава богу, что не на кассету. Что же, у таких вещей были свои плюсы: Блейн знал, что такие магнитофоны — штуки громкие, и музыка из него точно не будет тише птичьего пения. Это обнадёживало, но руки его всё равно тряслись, нервно поправляя галстук — наконец, Майкл одёрнул товарища. — Чувак, ты выглядишь великолепно. Блейн помнил, что окна с этой стороны тату-салона вели не в кабинет Курта, и это обнадёживало, но, похоже, сборище несовершеннолетних около такого места всё-таки привлекло внимание. Из двери салона к ним выскочила азиатка. — Что вы тут забыли? Вы отпугнёте посетителей! — взмахнула она руками довольно грозно, и Блейн даже обмер. Несмотря на своё невероятно красивое чёрное платье и изящные татуировки от кончиков пальцев до локтя, девушка выглядела устрашающе — нет, не потому, что не была некрасива. Она просто была действительно воплощением… Тьмы?.. — Азиатская ведьма, — прокатился слушок позади Блейна, и он неловко подошёл к озлобленной леди. — Здравствуйте, меня зовут Блейн, — начал он, но наткнулся на непонимание: — Уходи, Блейн, и банду свою забирай, — не то махнула она, не то попыталась ударь Андерсона в челюсть, и тот поразился уровню её ярости к незнакомцам. — Я… Вы работаете здесь? — Да, а теперь валите, — повторила она. — Я хочу сделать сюрприз одному вашему мастеру. Спеть серенаду, — снова потянулись руки Блейна к галстуку, и он ничего не смог с собой поделать, — если точнее. — Оу, — скривилась та. Или посерьёзнела? Блейн не был расистом, но мимика этой девушки правда была странна. — А-а! — воскликнула она неожиданно. — Ты же тот парень, с которым гуляет Курт! — Эм. Да. — Тина, — немного небрежно протянула руку «ведьма», и Блейн осторожно пожал её. — Тогда… О, боже, мне нужно написать об этом в твиттере, — рванула он обратно к двери, но Андерсон крепко удержал её, тонкую руку не отпуская. — Нет, стой! Курт тоже, наверное, читает твой твиттер. Подожди немного. Пожалуйста. Прошу, — пробормотал он. — Прошу, Тина. Я быстро. Обещаю. Он, кажется, услышал, как хрустнуло что-то в её шее, и она обернулась, выворачиваясь из цепких объятий Блейна. — Но ты можешь вывести его сюда, — у девушки зазвонил телефон, и она вытащила его из маленького кармана — карман в платье?.. — на боку. Блейн краем глаза увидел, что это сообщение от некой «М. Джонс». Вот чёрт. Мерседес всё-таки проболталась, не выдержала. — Ребят, он работает, — пробормотала Тина. Блейн отпустил её, и азиатка обернулась. — Подождите минут пятнадцать ещё, он должен скоро закончить, и я вытащу его за шкирку сюда быстрее, чем он схватится за мобильник. — Ну, может, не стоит прям тащить… — Я ещё в школе с ним так делала, — небрежно повела плечами Тина. Блейн отчего-то запомнил это. Прошло десять минут, двадцать. Андерсон глянул на часы: парням было прохладно в блейзерах, в конце концов, осень начала отдавать права зиме, но они терпеливо ждали. Он обернулся к своей команде: все Соловьи уже чуть-чуть — мягко говоря — скучали. — Завтра принесу всем горячего шоколада, — пообещал он. Йорек радостно воскликнул: — Да! — а потом спросил: — А сейчас?.. — А сейчас у него денег на это нет, — Блейн обернулся: чёрт возьми. Чёрт. Возьми. Себастиан. — Я пришёл посмотреть, а не поучаствовать. Как и обещал, — развёл руками он, выходя из-за спин Соловьёв, и те пристыженно отвели глаза. — Ребят, вам стыдно? Ой, ну что вы, — обернулся он к ним, — я почти не обижен. Ладно, шоу что-то запаздывает, — глянул он на часы. А потом Блейн обернулся на скрип двери. — Привет, — округлились глаза Курта, и Блейн неловко проронил: — Здравствуй. — А что происходит? — протянул Курт, руками себя обнимая, и попятился. Наверное, его немного пугали большие компании: он же учился в самой обычной школе, так что, наверное, ассоциации с дружными группами парней в одинаковой форме у него были не очень хорошие. Но Блейн-то был хорошим. Для него. Он так хотел стать для Курта хорошим. — Кое-что, что тебе должно понравиться. И Санни, сидящий на клумбе неподалёку, включил свой магнитофон. Блейн набрал в грудь воздуха побольше. Ему было страшно, он не был уверен, но… Он должен был. Ведь в этом была вся его суть. — You think I’m pretty without any make-up on, you… /Ты считаешь меня красивым, даже когда я не накрашен, ты…/ — едва не сбился он, к Курту шаг делая, — think I’m funny when I tell the punch line wrong… /считаешь меня забавным, даже если я перевираю анекдот…/ «I know you get me, so I’ll let my walls come down…» /Знаю, ты овладел мной, так пусть моя оборона падёт…/ И в глазах Курта Блейн увидел нежное счастье, а в его улыбке — то, что все страхи развеяло. Блейн подумал, что вот так, для Курта, для Курта одного, он готов петь вечно и сколько угодно — сколько он захочет. Если попросит — Блейн споёт. Вновь и вновь, вновь и вновь, он будет петь для Курта, пока его улыбка не угаснет. Чтобы она засияла ещё ярче. И даже, наверное, не нужны были Соловьи — но Блейн был им правда благодарен. Ведь они пришли. Поддержали его. Помогли увидеть Курта радостным, но смущённым. Блейн, кажется, и правда попал в подростковую мечту. А Курт, услышав последние звуки песни, неловко попятился от подошедшего Блейна — и тут же резко его обнял. Рассмеялся. — Ты хотел услышать, как поют Соловьи вживую, — почти прошептал Блейн. — Если Курт Хаммел не идёт к Соловьям, Соловьи идут к Курту Хаммелу, — пробормотал он сбивчиво, Блейна аж до боли в рёбрах сжимая, и тот болезненно выдохнул. Обнял Курта в ответ и осторожно вывернулся из изящных, но сильных рук. Заглянул в голубые глаза — рискнул и ладоней мягких коснулся, скользнул по запястьям, кончиками пальцев чувствуя завитки и лепестки цветов, на предплечьях Курта распустившихся. — Курт Хаммел пойдёт на свидание с Соловьём Блейном? — дрогнули его губы. Ещё никогда Блейну Девону Андерсону не было так страшно. Ещё никогда он не ощущал, что может потерять всё, что имеет, за миг. — Скажи «нет»! — послышался едкий вскрик сзади, и Блейн болезненно обернулся. Ну да, кто бы это ещё мог быть. Как будто имелись варианты. Себастиан никогда не успокоится, видимо, пока его в свои сети не заманит хотя бы на пару месяцев. Курт дёрнул Андерсона за воротник блейзера, заставляя на себя опять внимание обратить, и пробормотал, пока кончик его носа бледнел: — Невежливо отворачиваться после такого вопроса, — и вцепился в плечи Блейна дрожащими руками. Как дрожали его руки, боже — Блейн накрыл бы их своими, если бы Курт дал ему ответ. — Я… Да, конечно, — кивнул тот много-много раз, а потом снова бросился Блейну на шею. — Я… Ты — моя мечта подростка, Блейн. Когда я был в школе, я мечтал… о ком-то вроде тебя… — Значит, всё хорошо, — обнял его Андерсон. Он лишь надеялся, что его взгляд правда тёплый. Он лишь надеялся, что его голос правда мягкий. Он лишь надеялся, что его объятия радуют Курта, а не удерживают его насильно. А Тина, «азиатская ведьма», за спиной Курта записывавшая всё это на мобильник, наконец, закончила это делать и вскинула руки к небу в громко-радостном крике «Йей!», радуясь за простого смертного.