Незабудки на его руках

Курту было холодно. Он, широко улыбнувшись, пожал плечами и руку к Блейну протянул, чтобы обнять, но тот схватил его за запястье и в дом затащил. — Ты мокрый, — обеспокоенно пробормотал Андерсон, смахивая снежинки с волос Хаммела, а тот от теплоты чуть покраснел. Потом голову склонил, из-за спины букет доставая, и Блейн, услышав за спиной голос матери, запрокинул голову, едва не простонав. — Какая прелесть, это мне? — выглянула из-за спины сына Пэм. Блейн просто обрадовался, что отец остался сидеть в гостиной, и медленно к матери повернулся. Она не могла прочитать слезливо-недовольное «серьёзно» в его глазах, просто не могла. — Простите, — неловко пробормотал Курт. — Но нет. И обежал Блейна, вручая ему красные и жёлтые розы почти торжественно и целуя в щёку. Блейн спрятал лицо в цветах. Перед мамой было как-то... не так. Он хотел обнять Курта, сказать ему кое-что, но миссис Андерсон стояла рядом и уходить, похоже, не собиралась. Но Хаммел эту проблему исправил, доставая из пакета, который принёс с собой, орхидею в горшке. — А вот это вам, — подступил он изворотливо к Пэм, протягивая ей цветок. — О, спасибо, — поблагодарила она. Блейн вздохнул облегчённо: к матери Курт подход нашёл, половина дела сделана. Жаль, что лишь меньшая половина. — Пожалуйста, — лучезарно ответил Курт, — он будет прекрасно смотреться у вас на кухне. — И правда, — согласилась миссис Андерсон. А потом повернулась к нему, перестав рассматривать орхидею. — Откуда ты знаешь? — Эм... Я... — замялся Хаммел, но Блейн твёрдо сжал его плечо. — Он проводил меня до дома, когда у меня не было зонта, и я напоил его чаем. Мам, — вежливо попросил он, — дашь нам минутку? Мы сейчас подойдём. Пэм нахмурилась, но кивнула, а потом прижала к себе горшок с цветком. Ушла на кухню. — Ох, я рад тебя видеть. Я же не сказал ничего лишнего? — обеспокоенно протараторил Курт, избавляясь от шапки и пальто. Повесил их на гостевую вешалку у двери, взгляда с Блейна не сводя, и тот кивнул. — Нет, всё хорошо. Ты тоже надел свитер? — удивился он. — Чтобы... — Ну, я выгляжу не очень представительно со всеми моими татуировками, — поджал губы игриво Курт, сплетая свои пальцы чуть неловко, а Блейн провёл пальцами по тонким листам роз, улыбаясь. — Хорошая идея. Спасибо за цветы, я понял, — кивнул он. Курт нахмурился. — Что понял? Блейн неторопливо приблизился, осторожно ладонью по шее Курта проводя, и немного отвернул воротник его свитера, открывая ту самую татуировку. — Красные и жёлтые розы с ножницами, — довольно подметил он, и Хаммел коснулся его ладони своими тонкими пальцами. — Ты помнишь мои татуировки? Блейн, это... трогательно, — покраснел он на сей раз из-за смущения, глаза в пол опустил. — На самом деле, эти два цвета просто хорошо сочетаются. — Так это случайность? Хотя... Какая разница, они всё равно будут напоминать мне о тебе, — влюблённо коснулся Блейн губами букета, воротник Курта поправляя, и тот сам уже натянул его чуть ли не до носа. — Ты тоже в свитере, — оглядел он своего парня. — Мне нравится, выглядишь мило и по-домашнему. И красиво, — приобнял Курт Андерсона мягко. — Мне кажется, или ты говоришь мне, что я хорошо выгляжу, независимо от того, во что я одет? — понизив голос, поинтересовался Блейн. Это ведь была правда. Курт восхищался каждой его бабочкой, радовался каждому явлению Андерсона народу в блейзере Соловьёв, а теперь... свитер. — Я же не виноват, что у тебя прекрасный вкус, — шёпотом ответил Хаммел. — Блейн. — Да? — Я... Я должен о чём-нибудь соврать?.. Андерсон замер, хватаясь за перила деревянной лестницы, что вела наверх, и прижал красно-жёлтый букет к груди. Он не стыдился Курта. Но боялся, что именно это его отец может счесть постыдным. — Я… Я думал сказать, что мы встретились в кафе. Если вдруг спросят, — опустил он глаза на столь живые ещё, ещё дышащие розы, и усмехнулся печально. — Но… Потом решил, что правда важнее. — Я скажу так, как ты хочешь, — серьёзно произнёс Курт. Он всегда был немного романтичнее, немного нежнее, немного… Будто младше Блейна. Такой лёгкий и непосредственный, Курт оставался таким будто с четырнадцати — хотя тогда, наверное, он не так много улыбался. Блейн просто не мог насмотреться на него — но, когда было нужно, Курт становился серьёзным. Он был ответственнее Блейна во многих вещах. Блейн был, если не скрывать, раздолбаем и папенькиным сынком — пусть и хорошим. Курт — нет. Блейн ничего не ответил, только кивнул и пробормотал: — Я поставлю цветы в вазу и вернусь. Когда Блейн спустился, Курт всё так же стоял около лестницы и ждал его. Возился в мобильнике, который то и дело вибрировал; спускавшийся вниз Андерсон заметил, что пишет он Мерседес, но это было не очень важно в этот момент. Блейн тихо Курта под руку подхватил и повёл на кухню, где уже уселись отец и мать. Они ждали только их — Курт приметил, что его орхидея стоит как раз на том месте, которое он приметил для неё в прошлый раз. Да-да, на том самом подоконнике. Он надеялся, что миссис Андерсон будет ухаживать за ней подобающе и столь прекрасный цветок не погибнет от неумелого обращения. Курт неловко присел, будто делая реверанс, и вцепился тонкими пальцами в спинку стула. — Здравствуйте, — улыбнулся он лучезарно, — я Курт. — Андерсон, — встал из-за стола отец Блейна и протянул ему руку. Курт сначала неловко почесал у себя за ухом, быстро поправляя причёску, а потом пожал ладонь мистера Андерсона. — Очень приятно. — Крепкое рукопожатие. Для гея, — попытался, очевидно, быть приветливым тот, и Блейн отодвинул свой стул, садясь за стол. Курт, отпустивший главу семьи, последовал его примеру, и все оказались уже за столом. Как, впрочем, и еда. — Так, Курт. Расскажешь о себе? — с интересом потянулся за бутылкой вина мистер Андерсон, себе наливая немного, а потом потянулся к бокалу Курта. Тот неловко взмахнул руками. — Простите, я предпочитаю лишний раз не употреблять. — Похвально, — согласился отец Блейна. — Так ты всё-таки… — Да, конечно, — кивнул Курт. — Я в курсе условия, которое вы поставили Блейну, так что понимаю, что должен… Ладно, — замолк он, когда Блейн наступил ему на ногу. — Я… Меня зовут Курт Хаммел, мне восемнадцать. — В какой школе учишься? — подала голос Пэм. — Учился в МакКинли, но на данный момент я уже выпустился. — Колледж? — Не нашёл своего призвания. Сдал все экзамены и сразу, но… Я просто не знал, куда идти. Решил отложить на пару лет, — честно ответил Курт. — Сейчас я работаю. Блейн смотрел на него. Курт сделал всё, чтобы понравиться его родителям — даже серёжки надел совсем простые, гвоздики, даже все татуировки скрыл, чтобы казаться самым простым парнем, самым обычным. Его немного выдавала причёска — но что же ему, парик было надевать? Блейн думал, что это просто неправильно. Менять себя ради людей, которые тебе безразличны. Курт был дорог ему таким, каким был — и то, что он… вот так специально — наверняка долго! — вертелся перед зеркалом, ломая голову, как бы показаться самым обычным, самым скучным, самым неподозрительным… Это не устраивало Блейна. Весь чёртов мир был болен тем, что старики называли социально приемлемым поведением. Конечно. Мужчина не может поцеловать мужчину; женщина не может позволить себе татуировку или сделать аборт, ведь это так аморально и ужасно. Но вот вино, пиво и прочее — это абсолютно нормально. Как и то, что детям ещё в школах вбивается мысль о том, что ни в коем случае нельзя отличаться чем-то от серой массы, неспособной быть собой. — Многие выпускники, не поступившие в колледж, едут путешествовать примерно на год. Почему ты решил работать? — поинтересовался мистер Андерсон. Курт отвёл взгляд. — У моего отца не очень много денег, почему бы не подзаработать? Знаете, — приложил он ладонь к сердцу, — это похоже на собеседование. Блейн прикрыл глаза. «Это и есть собеседование, Курт. Собеседование на роль моего приличного и безопасного парня». — Кем ты работаешь, Курт? — начала резать мясо миссис Андерсон. Блейн тоже принялся за еду, он нервничал, а еда была одним из лучших способов справиться со стрессом. — Компьютерщик? Ты похож на сисадмина или программиста, знаешь? Он знал это по себе. Курт рассмеялся, беря в руки вилку. — Спасибо, конечно, но нет. Я… человек творческий. — Поёшь? — изогнулась бровь мистера Андерсона. — Не совсем. Я тату-мастер, — достал Курт телефон и быстро перелистнул там пару страниц, протягивая единственную фотографию Пэм и её мужу. Отец Блейна покосился на смартфон, а вот мать с большим интересом всмотрелась в изображение. — Это… На всю спину?.. — поинтересовалась она, и Курт кивнул. — Да. Эта девушка — фотомодель, она рекламирует нижнее бельё, — пояснил он, — может, слышали, Линда… — Линда Уортингтон, — закончила за него Пэм. — Это правда она? Дорогой, посмотри, — протянула она телефон Курта мистеру Андерсону, и тот неловко взял его. — Мне немного неловко смотреть на спины других женщин, — усмехнулся он, а потом коснулся ладонью губ. — Очень красиво, Ке… Кевин? — Курт, — поправил его Хаммел беззлобно. — Прости. — Ничего, — любезно ответил он, изящно рукой поведя, и наконец-то попробовал мясо. — М, миссис Андерсон, очень вкусно! Вы добавили розмарин? — Ты определил это по вкусу? — изумилась мать Блейна, который всё это время задумчиво ел ужин. Он просто боялся вставить слово, потому что — чёрт возьми! — Курт нашёл подход к его родителям. Боже, Блейн был дураком. Ну кому может не нравиться Курт, кому? Он же «самый лучший на свете». Последняя мысль прострелила голову Андерсону-младшему, и он замер, поражённо вглядываясь в лицо Курта. Он был… так расслаблен, так спокоен и непринуждён, что и Блейн вздохнул спокойнее. Если у Курта всё под контролем, волноваться было не о чем. Курт что-то говорил про вкус мяса, а потом Пэм вежливо поинтересовалась, где они с Блейном познакомились. Этот вопрос точно должен был бы всплыть когда-нибудь, не было выхода из ситуации никакого… И Блейн почувствовал, как рука Курта, скользнувшая под стол, чуть дрожаще находит его ладонь, будто спрашивая. Блейн сжал её мягко, согревая в своей, и улыбнулся своему избраннику — а тот, глянув мельком в его золотые глаза, губы свои мягки облизнул. — Блейн… пришёл делать татуировку к нам в салон. Я его отговорил, но потом мы стали видеться, и… Мне кажется, это была просто судьба. Мистер Андерсон тяжело вздохнул. — Ты собирался делать татуировку? — Пап, не сделал же, — торопливо ответил Блейн. — Но мог. Спасибо, что отговорил его, — весьма строго для благодарности сказал он Хаммелу, и тот пожал плечами. — Это повредило бы карьере будущего юриста. Курт с интересом повернулся к Блейну, ногу на ногу закидывая. — Ты хочешь идти в юристы? — Я не… Я не знаю, — нервно дёрнулся Блейн, — я не решил ещё. — Но если ты станешь юристом, глупая татуировка может помешать тебе работать, — поставил локти на стол мистер Андерсон. — Погоди, он же может пойти, куда хочет, он ещё не решил даже, — вступилась за сына Пэм. — Но если будет такой вариант… — У меня с историей не так всё хорошо, пап, — поморщился Блейн. — Вряд ли. — Но ты должен подумать. — Куда я денусь… — пробормотал он, чувствуя, как Курт успокаивающе по руке его поглаживает. Он всегда был рядом в такие моменты — и даже сейчас. Блейну показалось это пророческим. Курт просто должен быть с ним всегда. Везде. Так они смогут быть… Счастливыми. Нетронутыми. Непобедимыми. — Мистер Андерсон, я не позволю ему сделать яркую или провокационную татуировку, не беспокойтесь, — заверил его отца Курт. — Я старше, я несу за него ответственность. — Рад это слышать, — скрипнули зубы мистера Андерсона. — Надолго планируется поездка? — А? — не понял Курт. — На Рождество. — О, — вздохнул тот рвано, — о, я… Не знаю пока. Но не меньше трёх дней. Это же каникулы, так что сам бог велел, — улыбнулся он чуть-чуть неуверенно, — Блейн будет со мной в порядке, я обещаю. Ужин Пэм приготовила знатный. В этом была вся она — сделать что-то настолько прекрасное и простое по своей сути, именно подобные качества были в ней похожи на Курта. Курт тоже был особенным, а особенно — для Блейна. Когда они закончили есть, а Курт начал одеваться, он не выдержал, своё пальто схватив. — Куда ты? — поинтересовался отец, внимательно следящий за обоими, и Блейн обернулся. — Я на пару минут. — Я и сам могу дойти, — пробормотал Курт. — Я правда на пару минут, — заверил и его Блейн, намеренно делая большие глаза, и Курт, миг всматривавшийся в них, кивнул, губы поджимая. А на улице они отошли совсем недалеко от крыльца, всего на метров шесть — и встали под большим раскидистым деревом, от которого даже без листьев падала тень. Остановились. Курт протянул руки к своему Андерсону, игриво на плечи запрыгивая, и Блейн обнял его, чувствуя дыхание горячее на своих губах. — Похоже, ты всё-таки поедешь со мной на Рождество, — кончиком носа коснулся он носа Блейна, потираясь, словно котёнок, и тот вздохнул радостно. Отец сказал, что подумает. Он не сказал «нет». Блейн мягко, осторожно губ Курта коснулся, целуя нежно его и совсем невинно. Тепло. Сладко — и глаза прикрывая, желая лишь Курта в своей вселенной оставить. Блейну нужен был только Курт — и теперь он понял это окончательно и бесповоротно. — Если не разрешат, я сбегу с тобой, — прошептал он счастливо, чувствуя, как тонкие пальцы Хаммела вплетаются в его волосы. С неба падал снег, опускаясь на плечи и светло-каштановые волосы Курта, исчезая в них, но ему было всё равно — он так и стоял, ловя дыхание Блейна, будучи не в силах оторваться, и прижимался к его груди. — Знаешь… — Курт, — прервал его Блейн. Курт открыл глаза. Голубые, как и всегда. Самые прекрасные, как и всегда. — Да? — улыбнулся он с какой-то лёгкой надеждой во взгляде, с искренностью, с… полным очарования сердцем. — Я люблю тебя, — прошептал радостно Блейн, к себе Курта прижимая чуть сильнее. — Люблю тебя. Он смотрел, как на длинные ресницы Курта опускаются снежинки — ледяные, резные, такие красивые и неповторимые, как и он сам, как чуть розоватые губы удивлённо раскрываются, как глядят на него голубые глаза. — Я… Я тоже тебя люблю, — пробормотал Курт в ответ немного испуганно. — Я не шутил. Я сбегу с тобой, — разлилось счастье Блейна по всей его душе, и показалось ему на миг, что за спиной появились крылья. — На это Рождество. Если понадобится. — Я могу тебя сам похитить, — пошутил Хаммел, а потом замолк. Снег светился золотым в свете фонарей и падал, падал, падал. — Я люблю тебя, — повторил еле слышно Блейн. «Всем сердцем, всей душою. Я все песни посвящу тебе». — Я счастлив, — ответил Курт, неловко улыбаясь. И они замолкли, взгляд друг друга ловя.