Забвенный мир

      Небо окрасилось в багряные цвета: похожий на кровь, залившей собой всю землю. Металлический запах ударял в нос, щекотал глотку, заставлял нередко отвлекаться, что давало фору противнику, который, замахиваясь своим оружием, наносил всё больше новых ударов. Юноша, уклоняясь от них, умело парировал, ставил подножки и, выводя противника из строя, пронзал его тело своим клинком, лезвие которого было залито красным. Глядя на то, как человек умирал, захлёбываясь собственной кровью, вампир внезапно отвлёкся, устремляя взгляд небесно-голубых глаз на потасовку, разросшуюся чуть поодаль.       Всюду велась бойня: люди храбро отстаивали свои земли, жизнь и честь в смертельном бою с вампирами, вышедшими из-под земли. Это противостояние велось уже долгие годы: долгие восемь лет разрушений и безжалостных смертей, бесконечных драк и сражений за право главенствовать в этом мире. Вампиры были сильны. Но люди смогли найти оружие, способное им противостоять. И они отстаивали свою честь! Отстаивали, если бы на стороне кровососов не было секретного и чертовски опасного оружия.       Среди кучи сражающихся было непонятно, кто и кем является: каждый вампир, не считая пары аристократов, был укутан в белый мешковатый плащ, не позволяющих различить их друг от друга. Однако голубоглазый быстро нашёл взглядом того, кого искал. Молодой вампир с изумрудными глазами, сверкающими в свете заходящего солнца, был жесток и беспощаден. Ловок и быстр, он несся в бой не жалея никого: ни мужчин, ни женщин, отрубая им головы, конечности или же пронзая насквозь, и тогда на его клинке сливалась вампирская и человеческая кровь. Встряхивая своё оружие, темноволосый начал искать новую жертву глазами, совершенно не замечая того, что к нему заходят со спины.       Человек, сумевший пробраться к нему сзади, когда тот не ожидал, пронзил его своим орудием — демоническим клинком, способным убить любого вампира. Пусть, может, и не сразу, но если начало положено… Так думал и этот Лунный солдат, победно усмехаясь, однако, когда на него воззрились глаза, налитые чёрным цветом, его уверенность сразу выветрилась, а затем и голова полетела с плеч, стоило вампиру взмахнуть своей катаной.       Сплюнув сгусток тёмной крови, он пару раз моргнул и покачал головой, глядя на мир своими привычными ярко-зелёными глазами. Только вот голова жутко разболелась, отчего парень схватился за неё, сжимая в пальцах пряди чёрных волос. И, заметив это, к нему поспешил кучерявый блондин, расталкивая мешающихся на пути людей и пронзая парочку своим кликом: так, чтобы наверняка.       — Юи! Ты как? — спросил голубоглазый, подходя к своему товарищу. Тот, глянув на него, измученно улыбнулся, а затем, положив руку на плечо, коротко кивнул.       — Всё в порядке, Мика. Давай уже поскорее закончим с этим. — Юичиро вновь посмотрел на бойню, и его брат согласно кивнул.       Двинувшись с места вместе, почти синхронно, они вновь направились в бой, и уже совсем скоро ослабевшие, израненные люди, крича и подзывая за собой, стали отступать: не все, лишь те, кого не взяли в плен или не убили. Вампиры, громко хохоча, кидали им обидные слова в спины, а затем, радостно завывая, поздравляли друг друга с очередной победой. Братья, глядя на это со стороны, раздражённо переглянулись: ни один из них не поддерживал мнения вампиров. Не поддерживал, но толком не говорил об этом. Уже просто надоело кричать, зная, что никто не услышит.       Юичиро сидел на обломке какого-то камня, свесив ноги и наблюдая за тем, как мимо проходят вампиры, заламывая руки людям, взятых в плен: тех, кто не успел покончить с собой. Микаэль, стоя рядом, смотрел на заходящее солнце: туда, где не так давно скрылись отступившие люди. Скорее всего, вампиры, выдвинувшиеся за ними вслед, уже не жильцы. Опрометчиво предполагать, что сотня не справится с десятком. Мика знал об этом, но ничего не сказал, когда аристократ, довольно хохоча, провожал непутёвых воинов взглядом. Какая разница? Они просто пешки. В любой момент можно сделать новое войско!       Кстати, если говорить о смеющемся аристократе…       — Ах, Мика-кун, Юи-кун, вы справились сегодня как никогда хорошо! — проговорил седьмой основатель, подходя к своим воспитанникам. Склонив голову набок, он уловил на себе уставшие, но всё так же по-обычному искрящиеся раздражением, взгляды подростков, что вызвало лишь очередную усмешку на губах вампира.       — Фелид, ты пустил третий отряд на самоубийство. Для чего? — несколько холодно поинтересовался Микаэль, на что Батори, громко расхохотавшись, подошёл к нему, чуть приобнимая за плечи. Юноша зло оскалил зубы. Но не воспротивился.       — Понимаешь, Мика-кун, — начал тогда аристократ, — среди нас тоже есть крысы. Крысы, отдающие информацию не в те руки. Наша маленькая Королева приказала избавиться от предполагаемых доносчиков, а я всего лишь выполняю её приказ.       — Это мерзко, Фелид, — сказал Юичиро, упершись локтями в колени и положив на руки подбородок. — При учёте того, что главная крыса Сангвинэм — ты.       Фелид вновь рассмеялся, но, сверкнув глазами в сторону зеленоглазого, чуть понизил тон.       — Но никто ведь об этом не знает, верно? — он тихо посмеялся, а затем, потрепав Мика по волосам, направился в сторону уходящих. — Поторопитесь, пока не пришёл новый отряд с демоническим оружием! Скоро здесь может стать опасно.       Микаэль, пригладив растрёпанные волосы ладонью, посмотрел в сторону Юичиро, который, пожав плечами, одним ловким движением спрыгнул с обломков, вставая на землю твёрдыми ногами. И, кивнув брату, они выдвинулись вслед за остальными, обратно в подземный город. Обратно во тьму, в сырость, к тем, кого они всем сердцем ненавидят и не могут терпеть, но, к великому сожалению, в единственное место, куда на самом деле могут вернуться.       С того злополучного дня прошло четыре года: четыре года настоящего Ада и попыток выжить в диком и новом для ещё детей мире. Казавшиеся всем людьми, забредшими не туда маленькими мальчишками, всякий вампир очень удивлялся, когда кто-то из них, — чаще всего это, конечно, был именно Юичиро, — скалил свои тонкие клыки, посылая «кровососа» на все четыре стороны света. Никто не понимал, почему эти ребята, отчаянно рвавшиеся в бой, не перевоплотятся в вампиров? И как вообще выживают в этом мире, где без крови выжить просто невозможно? Тогда на помощь приходил Фелид, который, разгоняя назойливых вампиров, говорил, что они — это маленький секрет его госпожи Крул Цепеш. По сей день не каждый житель подземного города осмеливался вести с ними беседу… особенно с младшим.       Безжалостный и злостный Юичиро Хакуя и его брат, трусливый, но, порой, холодный и беспощадный, Микаэль Хакуя. Эти двоя были воспитанниками седьмого основателя, Фелида Батори, и Королевы токийских вампиров — Крул Цепеш. Обращённые самой Королевой, бесстрашно-непобедимые воины, сравниться с которыми не мог никто, кроме самих аристократов. До каких-то пор мальчишек держали в тени, воспитывая и делая из них настоящих воинов, и теперь… и теперь они вырастили тех самых воинов: с чёрными глазами и кровавыми крыльями за спиной. Серафимы. Прекрасные существа, не имеющие жалости ни к людям, ни к вампирам.       Микаэль не имел такую силу, как его брат, и Юичиро, сказать честно, этим его пугал. Как это и было в детстве, старший брат остался «мозговым центром» их команды, переминая всю физическую нагрузку на младшего. Никто из них не был против, но при первой попытке «призвать» Серафима, Юи чуть было не прибил не только Мика: аристократы, — третий, седьмой и тринадцатый основатель, — чуть было также не погибли от рук взбесившегося и совсем неконтролируемого ещё тринадцатилетнего мальчишки. С тех пор прошло три года. И Юичиро более или менее научился контролировать монстра внутри себя. Но иногда это выходило из-под контроля.       Серафим требовал много сил, крови, энергии, физически и морально истощал. Именно поэтому сейчас Юичиро, вышагивая позади толпы вампиров, чувствовал себя, сказать честно, паршиво. Хоть он и не пользовался им на полную, но голову сковала мигрень, а рана, образовавшаяся в животе с левой стороны, не хотела зарастать привычно-быстро, из-за чего колкая боль разрасталась по всему телу мелкими разрядами тока. Его тошнило. Казалось, что он ляжет на землю прямо здесь, наплевав на то, что по их следу может выдвинуться кто-то из «Лунных Демонов». И, заметив это, Микаэль, идущий рядом, помог своему брату, перекидывая его руку через своё плечо и идя чуть медленней, чем было до этого, улыбаясь в ответ измученному, но благодарному взгляду.       Вступив в светлое помещение перехода в Сангвинэм, вампиры поморщились от яркого света, слепившего после тёмных подземных коридоров. Воины тотчас разбрелись по своим норкам: в казармы или отводя «скот» в их новое место пребывания. Микаэль думал, что Фелид ещё что-то скажет им, распорядится или даст поручение, однако внимание аристократа было приковано к одному из пленников, который, скаля зубы, чуть ли не плевался в сторону своего врага. Но тот на это лишь громко хохотал, по-дружески хлопая человека по плечу. Хотя, именно это обрадовало парней: они могли вернуться к себе и отдохнуть после утомительного боя.       Братьев Хакуя боялись иные обращённые вампиры, которые ни в коем случае не хотели приходиться им сожителями: ходили слухи, что иногда один из них может и вовсе свихнуться, и тогда ляжет в могилу каждый, кто попадёт под руку. Именно из-за этого, хоть и через «не хочу», но серафимов поселили в небольшом домике в аристократическом «районе»: более ухоженном, чем скотские посёлки, но не менее сыром из-за влажности под землёй. Из-за факта того, что, выглянув в окно, можно увидеть роскошные и, на самом деле, непривычные для такого места дома Крул или же Фелида, их дорогой «папочка» часто наведывался в гости к своим ненаглядным «деткам», что-то рассказывая им, показывая, пытаясь научить.       Они ненавидели Фелида. Всем сердцем и душой, и факт того, что он вампир, и ладно так — чистокровный! Это заставляло ненавидеть его ещё больше. Но главной причиной являлась та безжалостность, с которой он расправился с их семьёй, а затем и с Микой. Юичиро не мог его простить. Микаэль тоже. Но они не могли отрицать того, что аристократ, как-никак, помог им выжить в этом мире: мире, полном монстров и кровососущих тварей, готовых убить детей в любом удобном случае. Если бы не он, заступающийся за них, если то понадобится, они наверняка уже давно были бы мертвы. И доля чувства благодарности оседала где-то на самом дне их сознания. Но гнев, — чистый, беспросветный, — затмевал любую попытку на понимание.       В отличие от Батори, Крул они одарили большей благосклонностью: хотя бы за то, что она их спасла. Так называемая «мать», показавшая не все плохие стороны этого мира. Строгая, горделивая, больше похожая на младшую сестрицу, но стоит взглянуть ей в глаза — здесь любой серафим окажется беззащитным щенком. Хотя бы на первый взгляд. Именно Цепеш, пусть и в своих интересах, но открыла в них ту самую серафимовскую силу, которая теперь помогала им в выигрыше войны. Они понимали, что идут против людей. Понимали, что помогают тем, кого ненавидят. Но что Хакуям ещё оставалось делать, кроме как подчиниться? Хотя бы в знак какой-то благодарности… или привычки.       Аристократы заменили им родителей, но даже при этом братья держались лишь друг друга. По своей натуре трусливый и сломленный где-то глубоко в душе Микаэль и вспыльчивый, до безрассудства храбрый Юичиро. Странный дуэт, и при мысли об этом Юи, покосившись в сторону старшего брата, тащившего его по мокрым от воды водосточных труб каменистой дороге, невольно усмехнулся. Мика, услышав смешок, покосился в его сторону.       — Ты чего смеёшься? — спросил старший Хакуя, глянув себе под ноги, чтобы случайно не поскользнуться.       — Да так. Вспомнил кое-что, — покачав головой, ответил ему Юичиро.       — Кое-что? — переспросил белобрысый, на что получил удовлетворённый кивок. — И что же это?       — Прошлое. И от этого ситуация, сложившаяся сейчас, кажется абсурдной.       Микаэль чуть запнулся носком о выступающий камень и, тихо чертыхнувшись, продолжил свой путь: крыши аристократических домов ясно выделялись на фоне тёмной пещеры, заменившей им небо.       — Вся наша жизнь один сплошной абсурд, — сказал тогда голубоглазый.       — Между прочим, ты не разрешил мне снести голову Фелиду, когда тот уснул на нашем диване, — возразил о давнишнем случае Юичиро, заставляя Мика подавиться слюной и стыдливо покраснеть.       — Это… он просто тогда обещал научить меня обращаться с мечом…— попытался оправдаться тот. — Ты ведь меня этому не научишь.       — Ты всегда защищаешь Фелида!       — А ты всегда защищаешь Крул, но я ведь помалкиваю в тряпочку! — в тон ему возмутился юноша, и оба, отводя взгляды, замолкли. Аргументы себя исчерпали.       Оставшуюся дорогу они провели в молчании. Были слышны лишь кряхтения Микаэля, тащившего на себе тушу изрядно расслабившегося брата, да болезненное дыхание Юичиро, придерживающегося за рану на животе. Та всё ещё болела. Но уже хотя бы не кровоточила.       Открыв дверь небольшого, по сравнению со стоящими рядом, домика, Мика щёлкнул свободной рукой по выключателю, и светлая прихожая озарилась ярким светом. Полупустая, совсем не заставленная мебелью, — разве что одинокой вешалкой, на которой покоилась какая-то, по сути, ненужная им одежда, — она почти сразу ослепила собой, даже несмотря на то, что улицы аристократического района были несколько светлы, по сравнению с остальным Сангвинэм. За спинами захлопнулась дверь, и парни, наплевав на то, что от их сапог остаются грязные следы, прошествовали дальше, прямиком к лестнице. Проходя мимо тёмной гостиной, вверх по ступеням, а затем входя в очередную небольшую комнату, не включая в ней свет.       То была спальня: не слишком просторная, заставленная мебелью и какими-то личными вещами проживающих здесь. Шкаф с одеждой, полки до краёв забитые книгами, письменный стол, стулья, две некогда раздельных, но теперь составленных вместе кровати. Полумрак комнаты освещался фонарным столбом, находящимся за окном и просачивающимся своими лучиками меж плотной занавески, которую, казалось, не раскрывают никогда. Кажущаяся в темноте ещё меньше, но по-своему уютной и даже, наверное… родной. Конечно! Жить в ней уже добрые два года — ещё бы она не прижилась им.       Пройдя внутрь, они оставили тёмные следы на ковре, но, всё же добравшись до кровати, Микаэль скинул с себя тяжкий груз, и Юичиро, почувствовав под собой мягкость заправленной постели, просто обессиленно повалился на неё, прикрывая глаза и откидывая руки в разные стороны. Старший брат, стоя над ним, пытался отдышаться: всё же, парень был тяжелым, да ещё и навалился на него всем телом, тыча ножнами катаны прямо под колено. Возможно, там остался синяк, которого не будет через какое-то время, но всё же… ощущения были не самыми приятными.       В данный момент хотелось лишь одного — лечь и заснуть. Но перед этим Микаэль планировал сходить в душ. Только вот, проведя ладонью, облачённой в белую перчатку, по лицу, он уже собрался покинуть комнату, как его схватили за запястье, останавливая. Юичиро, приподнявшись на локтях, смотрел на брата снизу-вверх, и взгляд его, так знакомый Мике, нисколечко не нравился голубоглазому вампиру.       — Юи, я устал, — на выдохе произнёс белобрысый, опуская плечи от изнеможения.       — Я не пил уже неделю, — возмутился младший брат, чуть дёргая того на себя. — У меня рана заживает до невозможности медленно и болезненно.       Микаэль, упершись коленями в мягкий матрас, перевёл задумчиво-усталый взгляд на Юичиро. Уголки его губ были опущены вниз, весь его вид показывал, что это последнее, что он сейчас хотел, но, выдохнув, он согласно кивнул: негоже оставлять его в таком состоянии. Мало ли, рана от демонического оружия — вещь довольно таки опасная.       — Только выпить крови, — сказал тогда Микаэль, растягивая застёжку на плаще и скидывая тот на пол.       Глаза Юичиро блеснули голодом, когда Мика, расстегнув несколько верхних пуговиц на чёрной рубашке, оттянул ткань в сторону, открывая бледные ключицы, шею и плечо. Упершись коленями по обе стороны от тела, старший брат сел ему на ноги, обхватывая руками и чуть наклоняясь, так, чтобы Юи было удобнее. И, стоило белобрысому отклонить голову в бок, зарываясь носом в тёмной ткани рубашки, как тонкую кожу на шее проткнули клыки, отчего Мика, зажмурившись, болезненно оскалил зубы. И всё же, он никогда к этому не привыкнет.       Место укуса пульсировало болью, и Микаэль чувствовал, как кровь из него уходит, но её место тотчас занимает новая, вырабатываемая быстро бьющимся сердцем вампира. Юичиро пил большими глотками и жадно, сминая ткань рубашки на талии старшего Хакуи и прижимая того к себе ближе, словно, стоит ему отпустить того, как он сорвётся с места и уйдёт, не выдержав этой муки. Кровь у Мика была сладкая и вяжущая рот, а вот у Юи, напротив, немного горчила и напоминала по вкусу больше алкоголь, нежели «сладкий сок», — как любил выражаться младший брат, всякий раз смущая старшего. Однако Микаэлю нравилась его кровь или, быть может, это просто всё те же привычки давали о себе знать, ведь иного пить он не мог.       Когда Юичиро оторвался от шеи, он провёл по месту укуса языком, а руки, до этого сжавшиеся в кулаки, задрали ткань рубашки, проводя холодными пальцами по худым бокам бледнокожего. Микаэль, почувствовав это, попытался отстраниться, но его сильнее прижали к себе, несильно прикусывая передними зубами кожу на шее, чуть выше нового укуса, оставляя на ней небольшое багровеющее пятнышко — завтра непременно будет синяк.       — Мы ведь договорились, что только кровь… — сквозь сжатые зубы проговорил голубоглазый, а затем громко выдохнул, когда пальцы прошлись по рёбрам, пересчитывая их.       — Прости, но устоять просто невозможно, — сказал набравшийся сил Юичиро, прикусывая кожу на ключице. Оставляя ряд мелких поцелуев вдоль шеи, поддевая клыками подбородок, одной рукой он заставил Мика наклониться, заглядывая тому в глаза, а затем проговорил ему в самые губы: — Кто виноват, что ты, раскрасневшийся, можешь быть таким сексуальным?       — Идиот, — только и смог проронить юноша, прежде чем его заткнули грубым, пылким поцелуем.       

***

             Проснувшись утром, Юичиро что-то недовольно промычал, накрывая голову подушкой: свет от фонаря светил прямо в глаза. И кому приспичило трогать эти занавески?! Сон из-за этого словно рукой сняло, поэтому он, чуть привстав, взглядом полуприкрытых глаз осмотрел комнату, тормоша торчащие во все стороны волосы. Внимание тотчас привлёк спящий под боком Микаэль, который, обняв его руку, точно какую-то игрушку, спокойно сопел. Бледные тонкие губы чуть приоткрыты, длинные светлые ресницы мелко подрагивали: видимо, ему снился хороший сон.       Проведя рукой по волнистым светлым волосам, Юи наклонился к тому, коротко целуя в висок, и Мика, пробормотав что-то из разряда «Отстань от меня!», перевернулся на другой бок, обнимая теперь край одеяла и мгновенно проваливаясь обратно в сон. Младший Хакуя, глянув на него, не смог сдержать улыбки, но решив оставить того в покое, откинул от себя одеяло, зевая и направляясь в сторону выхода из комнаты. Привести себя в порядок перед выходом будет вполне неплохо.       Вернувшись обратно в комнату из душа, Юичиро, сняв с головы полотенце, обнаружил, что Микаэль всё ещё спит. Ну и пусть. Иногда каждому требуется отдых: а тем более Мике, который и так слишком много на себе тащит. Хотя бы назойливого и эгоистичного младшего брата. Покачав головой, осуждая самого себя, Юи поднял с пола одежду, оценивая масштаб её испорченности, и, поняв, что теперь это разве что сгодится на тряпки, вновь откинул её в сторону, залезая в шкаф за другой парой светлых брюк и тёмной рубашки. Как-никак, а форма у всех была одна. И не нарушал её даже такой разгильдяй, как Юичиро.       Схватив со стула плащ, он кинул последний взгляд на спящего юношу, после чего покинул комнату, тихо прикрывая за собой дверь. Спустился вниз, осматривая всё такую же тёмную гостиную и светлую, почти ослепляющую своим белым цветом, прихожую. Натянул на ноги сапоги, тихо кряхтя и ругаясь на тех, кто вообще придумал делать их, такие высокие и без застёжки?! А затем, выключив свет, покинул небольшой домик, шествую по светлым улицам аристократического района прямиком к центру Сангвинэм. Сегодня он решился наведать «мать», которую не навещал, наверное, уже около двух недель: просто не было времени с этой бесконечной войной. А ему, как-никак, это было нужно.       Преодолев сырые и тёмные улочки подземного города, Юичиро старался игнорировать взгляды проходящих мимо вампиров, которые ни то с опаской, ни то с презрением смотрели в его сторону. Он был выше их: по силе, по взглядам. Поэтому, зная, что толку скалить зубы почём зря никакого, просто высоко вздёрнул голову, важно вышагивая в сторону главного здания, игнорируя фырканья и плевки со стороны. Его не любили. Он не любил их в троекратном размере. И когда-нибудь каждый из этих кровососов падёт от его рук. Хотя бы… хотя бы хотелось в это верить.       Главное здание представляло из себя огромный особняк, больше похожий на дворец. Светлый, искрящийся своим изяществом, обвешанный дорогими картинами и украшениями, чудом спасёнными из того, людского мира. Что-что, а искусство Королева любила, несмотря на то, чьими руками сотворено это самое искусство было.       Вышагивая по красной ковровой дорожке, он шёл к центральному залу. Именно там обычно и заседала Крул, на своём излюбленном позолоченном троне, глядя на всех высокомерно и свысока. Когда-то они, будучи простыми мальчишками, только что обращёнными и, вроде бы, даже сломленными, сидели у её ног, слушая крики о том, что они должны выпить крови, чтобы стать полноценными. И как же была удивлена Королева, узнав про то, что те нашли способ выжить в этом мире! Такого лица, наверное, никто и никогда не видел на лице маленькой Королевы. И не увидит. Ну, так хотя бы казалось.       Прямо перед дверьми в центральный зал Юичиро остановился, поправляя свой плащ: всё же, заявиться к Королеве в неопрятном виде было как-то некрасиво даже что ли. Однако стоило парню протянуть руку, дабы отворить дверь, как та открылась перед его носом, и из зала вышли двое: вампир и человек, которого тот вёл на цепях. В одеждах скота, побитый, испачканный в пыли и крови. И Юичиро узнал его: это был тот самый мужчина, которого вчера уводил за собой Фелид. Что же… что же Крул ему было от него нужно?       Вампир хотел повести пленного вперёд, но тот, внезапно остановившись, удивлённо посмотрел на Юичиро: фиалковые глаза незнакомца распахнулись в удивлении, не скрываемом за тёмными, испачканными в крови, прядями.       — Ты ведь… человек? — спросил хриплым голосом мужчина, совершенно обескуражив парня.       Юичиро хотел было что-то ответить, но только открыл рот, как незнакомца толкнули в спину, говоря злостное «Пошёл!», и зеленоглазому оставалось лишь провожать его удивлённым, ничего непонимающим взглядом.       Его часто называли вампиром. Монстром. Полукровкой. Неполноценным. Но человеком… ещё никто с того самого дня не видел в нём того самого человека.