***
Сангвинэм был огромен — как-никак, правила в нём третья основательница, Крул Цепеш. Однако охраны в городе, как таковой, не наблюдалось. Максимум было пару-тройку патрульных на каждый отдельный сектор подземного города, по которым ходили обращённые — лениво, неохотно, шпыняя скот и громко смеясь, якобы издеваясь над своими товарищами. Кажущиеся строгими и страшными, на самом деле зазнавшиеся трусы, тупые идиоты — иначе Юичиро назвать их не мог. Стражники вызывали отвращение. Они, думавшие, что, обретя долгожитие, обрели вместе с тем беззаботность и безграничную мощь, считая, что теперь могут особо не напрягаться. Показушно сразиться за Королеву, отдать честь, незаметно испить кровь прямиком из человека — это ещё не полный список дел, совершённых такими вот простыми обращёнными. Они вызывали отвращение у необращённых — тех, кто терпеть не могли аристократов, но тех, кто готовы были отдать свою жизнь во спасение Королевы и её верных подручных. Однако именно эта самоуверенность со стороны Цепеш помогла братьям придумать план того, как бы они могли сбежать из Сангвинэма. И не одни — прихватив с собой подполковника Лунной Демонической Армии Ичиносэ Глена. Поначалу Хакуя не знали, как можно было бы воплотить его в жизнь. Предполагая десятки вариантов, всякий раз приходилось их отбрасывать: слишком опасные, безрассудные, немыслимые. Риск быть пойманными превышал всякую планку разумного, отчего необращённые, зарываясь пальцами в волосах, тотчас отбрасывали любые мысли и выстраивали новые. Ступив на один шаг вперёд, они не могли повернуть назад. Первым делом было решено поговорить с человеком. Узнать его мнение по этому поводу. Именно из-за этого Юичиро вышагивал в сторону тюрьмы, придерживаясь за стену, стараясь не соскользнуть и прислушиваясь ко всяким посторонним звукам. Нельзя было, чтобы его кто-то заметил — это тотчас вызовет подозрения, ненужные слухи, ведь поглядите! Любимчик Королевы то и дело бродит по подземельям, да далеко не просто так! Ненужная, простое лишняя морока. Они должны были действовать как можно тише и незаметнее. — Юичиро, так ведь тебя зовут? Я не ошибся? Парень посмотрел на стоящего рядом с решёткой мужчину. Расплывшийся в полуулыбке, с прищуренными блёклыми глазами, не вызывающими ни капли доверия. Но серафим привык к подобному, зная, что даже за такой личиной может скрываться тот, кто прикроет спину куда лучше того вечно улыбающегося придурка. — Глен, — ответил ему необращённый, замечая удовлетворительный кивок: приветствие на данном окончилось. — Правда или ложь? Ответь мне: как я могу верить? — Тогда и ты ответь мне: зачем мне лгать? — Ичиносэ развёл руками, показывая, в каком положении находится. — Человек, простой смертный, разве что с демоном могу управляться. Обмануть ради свободы? Ради того, чтобы выбраться, и там, в штабе, закрыть вас в клетках, дабы вы не сбежали? Опрометчиво, не думаешь так, мелкий? Против силы серафима пойдёт разве что самоубийца. Юичиро сощурил глаза. Он не сомневался, не зная почему, но верил словам человека с самого начала. Или просто хотел верить. Уцепившись за возможность всё изменить, парень не мог смотреть ни на что иное. Это стало смыслом, стало тем, ради чего можно жить и стараться. И ему не хотелось так просто отбрасывать от себя хотя бы малую долю надежды на то, что это правда. Пусть это будет стоить им жизни! Разве жить так, как делают это они, правильно? Нормально? Нет. Хакуя так не считал. — У нас есть план, — выдал наконец Юичиро. — У вас? — переспросил Глен. — Ты ввязал в это дело ещё кого-то? — Моего брата. Он тоже… Такой же, как и я. Или что? Это проблема? — Нет, что ты, никаких проблем, — мужчина удовлетворительно кивнул. — Как скажешь. Так что за план?***
«Первое, что нам нужно сделать, это выбить место на патруле около главных ворот, выводящих на поверхность» Микаэль не верил в то, что их план безупречен, как не верил в то, что у них всё получится. По природе своей трусливый и боязливый, старший брат хоть и пытался выглядеть храбрецом, защищая семью, но то у него никогда не получалось делать хорошо. Нелепый, улыбающийся в любой ситуации, старающийся сгладить все углы мирным путём. Какой из него воин? Тактик, это максимум. И именно ему пришла странная идея подговорить других вампиров поменяться постами, дабы иметь возможность выбраться на поверхность. К счастью, на примете был один такой… безмозглый и излишне наивный обращённый. В подземном городе братья-Хакуя враждовали если не со всеми, то с большей частью так точно. С кем-то открыто, иные старались обходить серафимов стороной, зная, что это может стоить им жизни. Но был один дуэт, который в наглую напирал на необращённых, стараясь принизить до обычного скота и выражаясь крайне нелестными словами в их сторону. Или хотя бы одна вторая часть этого дуэта так делала. Рене и Лакус были, пожалуй, худшими воплощениями вампирского рода. Симм, к великой радости как Юичиро, так и Микаэля, которому надоело удерживать младшего, дабы тот не ввязывался в неприятности, стойко молчал — лишь по одному его взгляду можно было прочесть, насколько сильно его неуважение к стоящим напротив неполноценным. Мрачный и невзрачный, больше молчащий и весьма расчётливый, Рене был прекрасным солдатом, хладнокровным, не делающим лишнего. Посему Мика мог даже сказать, что уважает его, как воина. Точнее, мог бы сказать, не будь они с ним врагами. С его партнёром, а именно с Уэльдом, дела обстояли куда хуже. Ведь этот низкорослый вампир, явно не покинувший своего детского облика все добрые десятилетия пребывания на земле (или под ней), старался навязать на себя как можно больше конфликтов. Мало того, что его не любили почти все вампиры в Сангвинэме (виной тому было его странное чувство юмора, которое могло стоить жизни паре-тройке сородичам), так он ещё и всякий раз пытался навязать своё глупое и необоснованное мнение. А, завидев на горизонте двух братьев, рвался к ним, чтобы в очередной раз доказать своё превосходство. Доказывать он не доказывал, но нервы трепал знатно. Однако, в отличие от младшего, от Микаэля не уходила одна деталь: Лакус всякий раз срывался именно на Юичиро, избегая кучерявого, лишь изредка переводя в его сторону взор. Надеясь, что то не будет замечено, вампир прокололся почти сразу же, и юноша это заметил. Заметил, возможно, и Рене, который одаривал старшего Хакую не самыми приятными взглядами сверху. Мика знал, что это очень хороший способ выиграть место на патруле. Только вот о подробностях Юи знать было не нужно. Всего лишь подслушать пару разговоров и найти место, которое иные вампиры обходят стороной. Микаэль умел это, пожалуй, лучше всех его так называемых недосородичей и быстро нашёл цель, которая была нужна ему. Через пять дней упорного обсуждения плана… они были готовы действовать. — Ты сегодня без своего друга? Лакус нашёлся почти сразу. Он, кидая камни в воду, вытекающую из водосточных труб и протекающую где-то под ногами, через мосты, сидел на невысоких, но широких перилах, мотая ногами, точно малое дитя. Хакуя часто видел его в подобном расположении духа, только всегда обходил стороной. Сегодня же ему нужно было добиться своего. Однако вампир, кажется, не оценил такого внезапного подхода со стороны необращённого. Заслышав голос за спиной, Уэльд уже было хотел отсмеяться, послать нарушителя покоя куда подальше или просто разрубить его на мелкие куски. Зачем лишние хлопоты? Только вот, наткнувшись на внимательный взгляд голубых глаз, мелко вздрогнул, прикусив язык и сдержав язвительную фразочку, так и норовящую вырваться у него из глотки. — Хакуя-кун… — криво улыбнувшись, проговорил Лакус. — Не ожидал увидеть тебя здесь. Одного, без любимого братца. А как же неразлучный дуэт? — А разве не вы с Рене тот самый неразлучный дуэт? — задал встречный вопрос кучерявый, заставляя собеседника недовольно надуться. — Так или иначе, ты потревожил мой покой, — продолжил вампир, искоса посмотрев Микаэля, — поэтому убирайся, пока я не превратил тебя в фарш. — Но ведь я пришёл сюда не просто так… — Да кого это волнует! Не хочешь уходить? Хорошо, тогда уйду я. Мелкие камни полетели в воду, после чего вампир, упершись руками о перила, развернулся. С громким стуком каблуков встал на влажную каменную дорожку, отряхнулся и, вновь окинув взглядом незваного гостя, пошёл вдоль дороги. Однако Мика, смотря ему в спину, коротко усмехнулся, но не отступился — также пошёл дальше, под один ритм шага, не отставая и медленно нагоняя свою так называемую жертву. Первое время они преодолевали свой путь в тишине, но уже через минуту Лакус не выдержал, — терпением, как было ясно уже при знакомстве с ним, тот был хорошенько обделён, — нахохлился, точно обиженный, и заговорил, стараясь не оборачиваться на своего преследователя: — Что тебе от меня нужно? Какого чёрта увязался следом? — Я же говорю, мне с тобой нужно кое о чём поговорить, — довольно спокойно ответил ему Микаэль, не переставая легко улыбаться: мило, по-детски невинно. Как не крути, а старший из братьев был неплохим актёром, умеющим скрывать истинные эмоции, когда того требует ситуация. — И что же? Лакус посмотрел на него через плечо, но, выдохнув, несколько раздражённо и рассерженно, остановился, разворачиваясь к собеседнику лицом. Тот встал в нескольких шагах от вампира, смотря в глаза внимательно и пристально. Уловка клюнула, это уже большой шаг. — Ваша группа ведь дежурит на этой неделе у главных ворот? — начал тогда Хакуя. — Я бы хотел предложить тебе поменяться со мной местами. — Это ещё зачем? — Уэльд сощурился, показывая своё недоверие. Однако то не остановило упёртого неполноценного. — Мой патруль приходится на центральную площадь, а она, как ты понимаешь, кишит вампирами. Слушать их каждый день, поверь, не очень приятно, и иногда так хочется побыть в тишине… у ворот ведь никогда не бывает толпы? Туда, разве что, собираются отряды, готовые выйти наружу, на войну, да смена дневных и вечерних патрулей. А тебе распугать от себя других вампиров не составит труда, не так ли? — Хочешь отлынивать от работы, усевшись в тихом уголке и не разнимая особо буйных? — Лакус расплылся в усмешку, махая рукой в знак протеста. — Не выйдет! Я так просто не отдам это место. «Грёбанный вампир», — пронеслось в голове у Микаэля, оскалившего клыки, стоило его собеседнику развернуться к нему спиной, продолжая свой путь. Оставалось только одно, и хотя ему не хотелось прибегать к данному пути… Преодолев расстояние между ними в пару широких шагов, необращённый схватил удивлённого вампира за плечо, резко разворачивая того к себе лицом и, толкая вперёд, прижимая к стене. Лакус глухо охнул от удара, но быстро поднял взгляд алых глаз вверх, тотчас натыкаясь на голубые: глядящие на него слишком близко, мелко подрагивающие, глубокие, уверенные. Микаэль не мог отступить от своей цели, ведь того хотел Юичиро. А ради него он был готов на всё. Пальцы стиснули плечо, и Мика шагнул вперёд, буквально вжимая тело Лакуса в прохладную поверхность своим, заставляя того зажмуриться, отвести взгляд, лишь бы не смотреть в глаза. А затем, наклонившись и остановившись лишь в паре сантиметров от лица вампира, Микаэль заговорил: негромко, чуть хрипловато, опаляя горячим дыханием холодную кожу давно умершего. — Не отдашь просто так? Хочешь сказать, этого нужно добиться? — Что ты несёшь? Лакус стиснул челюсть, говоря сквозь зубы, но не предпринимая попыток вырваться: просто замер, несколько испуганно и растерянно смотря на Микаэля снизу-вверх. Ещё никогда необращённый не видел его таким, и это не могло не вызвать смешок. Однако юноша себя сдержал. Потерять образ, выстроенный им самим, было несколько опрометчиво. — Думаю, мы оба понимаем, чего хотим, — довольно просто изъяснился Хакуя, проводя свободной рукой от бедра и выше, сжимая длинными пальцами по-детски худую талию Уэльда, который от этого вздрогнул всем телом. — Ну так что? Согласен на обмен? Испугается? Сбежит? Не согласится? Лакус в данном состоянии был слишком непредсказуем. Не улыбающийся, не брызгающий ядом и язвительными шуточками направо и налево. Скованный, чуть ли не сжавшийся, сжимающий пальцами рубашку Микаэля в области груди и даже раскрасневшийся. Вампир чуть опустил голову, нервно сглатывая, и звук этот в устоявшийся между ними тишине казался оглушительно громким, что смутило Уэльда лишь ещё больше. И Мика почти смирился со своим проигрышем, пытаясь придумать новый подход, новый вариант, однако, когда на него посмотрели глаза обращённого, юноша понял, что то ему не нужно. — Хорошо, — сказался тогда Лакус. И, вновь сглотнув скопившуюся от волнения слюну во рту, добавил: — Я согласен. Микаэль расплылся в широкой улыбке.***
«Вторым делом будет незаметно провести тебя через улицы Сангвинэма» — С тобой точно всё в порядке? Юичиро выпрямился, поворачивая голову в сторону и тут же замечая обеспокоенный взгляд голубых глаз. От него по груди расплылось тепло, и парень, мягко улыбнувшись, легко кивнул, показывая тем самым, что он в норме. Микаэль же, улыбнувшись в ответ, отвёл взгляд в сторону, смотря на высокие двустворчатые двери. А в груди зародилась тревога. Он понимал, что ходить в это место перед выполнением плана было плохой затеей. Но иначе… иначе они все погибнут. Двери в огромный зал открылись, и взгляды необращённых тотчас пали на восседавшую на троне Королеву. По бокам стояли двое вампиров, а рядом, в безопасном для обоих расстоянии, — кому физическом, кому моральном, — расположился Фелид, сверяясь с часами и, проговорив «По секундам!», резко захлопывая их. Мика и Юи подошли ближе к трону и, присев рядом с ним на одно колено, поприветствовали Крул. Не совсем обязательная операция, — даже сама маленькая Королева говорила, что они могут так более не делать, — но вошедшая в привычку. И сейчас такая отдача чести была им на руку — отвести подозрения, сделать вид, что всё нормально; что они не предатели. — Встаньте, — приказала им Цепеш, на что серафимы послушно повиновались. Девчушка окинула их внимательным взглядом, а затем, расплывшись в широкой улыбке, развела руками. — Рада, что вы решили заскочить ко мне вместе! — продолжила тем временем она. — В последнее время ты избегал прихода сюда, не так ли, Микаэль? — Это неправда, — ответил ей голубоглазый. — Просто… не выдавалось возможности. Приношу свои извинения. — Ну что ты! Всё замечательно! — А ты умеешь подлизываться, Мика-кун, — хохотнул в стороне Батори, но, уловив на себе прожигающий взгляд больших, детских, но угрожающих глаз, умолк, лишь тихо хохотнув себе под нос. Звякнула шкатулка, негромко зашипел шприц — выпустили воздух. Крул, подойдя к своим воспитанникам, дождалась, когда Юичиро оттянет ворот формы, а затем ввела препарат под кожу в области шеи. Резкая боль, покалывания, проходящие от плеча по всей руке, но парень смог сдержаться. В последнее время получалось у него это как никогда хорошо, что радовало абсолютно всех стоящих в этом помещении: очередного приступа неконтролируемого гнева им бы не хотелось лицезреть. Когда процедура была закончена, а Юичиро выпрямился, приводя свой внешний вид в порядок, Цепеш, поддавшись странному, но тёплому чувству, забытому вот уже сколько лет, но пришедшему к ней вновь, стоило этим детям появиться в её жизни, подошла к ним ближе. Встала на носочки, помогла младшему из братьев справиться с одеждой, с которой тот, как ей казалось, не справлялся. После посмотрела на Микаэля и, коротко улыбнувшись, положила маленькие ладошки им на головы, чуть встрепав волосы. — Вы уже такие большие. Голос Крул был несколько задумчив, мечтателен. Словно мать, осознавшая, что её чада уже не маленькие и беспомощные: взрослые, самостоятельные, способные отстоять свою жизнь и право. Редко этой хладнокровной особы касалась подобная черта, и в такие вот моменты аристократка теряла всякое величие — сама становилась хрупкой и беспомощной. Юичиро, сам того не осознавая, дорожил такими моментами: оставшись без семьи, уничтоженный и ослабленный, не знающий, как защитить мало того, что себя — брата. Только Цепеш помогла ему подняться, обрести силу. И только благодаря ей он стоит здесь, он всё ещё жив, он тот… кто есть на самом деле. «Гнусный предатель», — невольно проскользнуло в мыслях, заставляя парня крепко стиснуть челюсти. Он даже не успел заметить, как сильно стала дорога ему эта жизнь, этот мир. И что расставаться с ним будет неимоверно больно. Крул была ему дорога. И предавать её… было равносильно предать свою семью. Микаэль, заметив выражение лица брата, почувствовал, как грудную клетку сжимает тоска. Ему было больно смотреть на страдания Юи, он всегда старался потупить их, делая всё возможное, лишь бы он был счастлив. Только вот юноша понимал, что каждое счастье может стоить им тысячи несчастий. Каждая мечта, витающая во снах, будет стоить десятки трагедий. Нельзя оставить при себе всё — можно лишь выбирать. Но есть ли… Есть ли выбор у самого Микаэля? Сжав ладонь Юичиро в своей руке, старший Хакуя поймал на себе благодарный взгляд. Улыбка Юи была измученная, болезненная, но в глазах его витала та непоколебимая уверенность, передающаяся и самому кучерявому. Только вот, стоило посмотреть в сторону седьмого основателя, как она тотчас улетучилась, заменяясь смятением, неуверенностью, тревогой. Неделя подошла к концу.