Трансильвания: Воцарение Ночи

III. БЫТЬ ХРАНИТЕЛЕМ АРХИВОВ ГЛАВА 13 — ДВЕ МИНУТЫ ДО ПОЛУНОЧИ Тщеславие губит порой даже королей… Яркое солнце слепило глаза. Я чувствовала его тепло кожей и всеми органами чувств, что даже успокаивало, не смотря на то, что раньше я избегала летних лучей, и на то, что сознание упускало из памяти нечто важное. Я резко села на кровати и коснулась ладонью лица. Лоб горел. По венам неслась раскаленная огненная жидкость. Сердце яростно билось в груди, а учащенный пульс мешал дышать, стуча в голове. Грудь сдавливало так, что все внутренние органы будто бы сжимались, словно я находилась под могильной плитой. Огненной могильной плитой. Я оглядела себя с головы до ног. На мне была надета розового цвета ночная рубашка с серебристыми оборками, а кровать подо мной смутно напоминала кровать Андреа. Оторвав взгляд от себя и подняв голову, я придирчиво осмотрела стены помещения, и убедилась в том, что это была пещера моей подруги окончательно. Рядом с кроватью, на которой я спала, стоял прикроватный столик, а, напротив, старенькая раскладушка Дерана, никем не занятая. Я поднялась на ноги, и тут же мою грудь пронзила насквозь резкая боль, словно изо всех сил сердце проткнули кинжалом. Дэна солгала. Избавление не снизошло на меня, как было обещано. Мои чувства остались там же, где и были до полуночи. Полночь… Дэна нашла меня и притащила сюда. Боже мой… Мы… Мы были вместе. Если она забрала меня, одному Богу известно, что она с ним сделала. Преодолевая боль в груди и во всем теле и резкий взбрык тахикардии, я пробежалась босиком по комнате до двери. При попытке открыть ее, я потерпела фиаско. Автоматическая система сканирования вместе с идентификатором личности и вместе с блокирующимися на выход дверьми возобновили работу, так как прежняя владелица вернулась, и больше ей не было необходимости бежать. Никакие ключи и отмычки не помогли бы мне выбраться из места моего заточения. Дверь могла быть открыта только снаружи внутрь и только хозяйкой пещеры. В доме своей лучшей подруги я оказалась заложницей и пленницей, еще и не зная, что случилось с моим мужем, которого я должна была разлюбить, приняв силу, которую мне передавала Дэна после полуночи. Но не разлюбила. Я приподняла руку и уставилась на ладонь. Огонек с уже еле различимой литерой 'K' горел спокойным оранжевым светом. Видимо, что-то пошло не так. Владислав говорил, что когда произойдет переход сил от Тефенсен ко мне, и я захочу убить каждого вампира, которого увижу, метка станет черной. Но, однако же, она не стала. Сердце, исполнившись ледяным ужасом, застучало чаще. Мне мешал этот назойливый звук. Даже в нем было что-то неестественное, как и во всем, что меня сейчас окружало. Что с моим мужем… Если она что-то сделала, Богом клянусь, я ее уничтожу… Со злости я трижды пнула закрытую металлическую дверь и смела с прикроватного столика все приборы, что стояли на нем. Затем снова ударила в дверь, только теперь обеими руками, от бессилия громко выругавшись. Проделав все эти немыслимые манипуляции, краем глаза я случайно зацепила свое отражение в зеркале. Что-то в нем насторожило меня, и на негнущихся ногах я подошла ближе, устремив взгляд в отражавшую меня гладь. Из зеркала мне в глаза смотрела веснушчатая рыжеволосая девочка лет двенадцати на вид. Ее волосы едва доставали до лопаток. Все, чего у меня не отняли от прошлой жизни — это мои глаза. В них, изумрудных, блестевших от слез, сейчас жила целиком и полностью и Лора Уилсон, и Лора Дракула. Внешне же ни с той, ни с другой меня ничего не связывало. Я была худощавой, плоской и хрупкой девочкой-подростком с тонюсенькими руками и ногами. В ярости я чуть не разбила зеркало. Эта тварь забрала у меня мое тело, красотой которого я гордилась почти так же, как браком и короной. Пока я выдыхала огонь, осознавая реальность, в которой лишилась любимого мужчины, наших детей, своей короны, как бы это мизерно ни звучало, но своего гардероба, которым я тоже гордилась, и, в конце концов, своего совершенного шестнадцатилетнего тела, взамен получив комнату в пещере в пару квадратных метров и внешность пигалицы, послышался едва различимый щелчок, и дверь отворилась с внешней стороны. На пороге оказалась Дэна, пребывавшая в, на удивление, отличном расположении духа. Искренне улыбнувшись мне, вышеупомянутая подошла к окну и рванула занавески в стороны. Яркий неразбавленный солнечный свет кипящим потоком на скорости ворвался внутрь комнаты, заставив меня пронзительно взвизгнуть и вжаться в пещерную стену. — Милая! Что за реакция? Чего ты боишься? — С кривой ухмылкой спросила девушка. В зеленых глазах Тефенсен плясали бесенята, а полуприщуренный взгляд насмешливо изучал меня. — Дэна, ты совсем ополоумела? Спалить меня решила? Что ж. Вперед. Может, хотя бы так я избавлюсь от тебя. Девушка-дракон только фыркнула. — Я перетащила тебя через границу с реальным миром, вернула обратно и немного поработала над твоей внешностью и физиологией. Во-первых, ты больше не вампир, не проклятое создание ночи, которому билет в один конец до вечности в шкуре живого трупа, но ты могла это и без меня понять по пульсу в теле и по учащенному сердцебиению, которое я даже отсюда слышу. Теперь ты можешь радоваться солнцу, как и когда-то, в смертной жизни. Со временем ты обвыкнешься и поймешь, какой это дар, снова не быть проклятой. Твое существование конечно. Ты можешь умереть. Но к тебе вернулась душа, радость, обычные земные чувства. Во-вторых и в-третьих, об остальном — чуть позже, хотя, вижу, что новое тело ты уже успела оценить. На самом деле, ты заставила меня понервничать. Я уже думала, что не смогу тебя найти, и придется претворять в жизнь угрозу, данную мной вчера, но потом я нашла этих райских птичек. Обняв друг друга так, словно ничто не сможет разлучить их, они сладко дремали под вязами. Пришлось попотеть, чтобы оторвать тебя от этого вампирского выродка ночи. Твои пальцы так вцепились в его рубашку, что я уже думала, что придется тебя без рук забирать. Я побелела, сцепив руки в замок под подбородком и с шумом выдохнула, прикрыв глаза, контролируя гнев из последних сил. — Что было потом? — Ничего интересного. Перетащила тебя через границу, поманипулировала с магией и вернула в свою пещеру. А что? — Дэна изумленно на меня воззрилась. — Меня не интересует, какие пакости ты проделала с моим несчастным телом. Я не об этом сейчас спрашиваю. Что было сразу после того, как ты решила утащить меня? — Я буравила ее яростным взглядом, в котором метались поминутно лед и пламя. — Что ты с ним сделала? — Ах, ты про это. Ну у нас с тобой был пакт. Я вернула его из преисподней, пока тебе было до него дело, но ты начала новую жизнь без чувств к нему. Есть достойный кандидат, исполнив свою миссию Хранителя Архивов, за которого ты выйдешь замуж и родишь ему детей. Все крестьяне ненавидят короля и всегда готовы к переизбранию властей, а единственная, кому он еще был нужен, твоя экс-дочь, принцесса Анна, напоролась на оборотня в Травенсе и отдала так называемую душу Дьяволу. За ненадобностью король умер. Да здравствует новая власть. Еще помню тепло его сердца в своей руке. Сдох, как миленький. Отметим? Ненависть к вампирам, наверняка, ликует в тебе сейчас всепоглощающим огнем. Я отвернулась от нее, еще раз с шумом выдохнув, и села на кровать Андреа, спиной к девушке-дракону. Черный яд потек по венам, разжижая все хорошее, что во мне было. Он просто играл мне на гитаре на берегу озера. Он уже не хотел никого убивать и никому мстить. Но эта прогнившая насквозь дрянь отняла у него жизнь. Отняла у меня… Плечи мои задрожали, нервный жар пронзил меня насквозь с головы. — Да ты какая-то подозрительная, любовь моя. Дай-ка мне ручку. — В мгновение ока, я даже не успела понять, что происходит, Тефенсен очутилась со мной рядом и выкрутила мне клейменную руку назад, уставившись на спокойно горевшую оранжевую метку на ладони. — Ах ты ж, дрянь поганая. Метка должна быть черной. Понятно почему сидишь, слезки пускаешь. Отвергла мою силу, значит, да? Отказалась? Да ты была обязана Родину продать, мать забыть, от всего на свете отказаться, пока я передаю тебе силу! Что с тобой, мать твою, а? Я пытаюсь избавить тебя от пагубного влияния этого придурка, а ты что? Так ты мне платишь за добро? Я почувствовала себя с утра плохо, думала, процесс передачи сил дурно сказался, и от нехватки энергии я полностью обессилена. А нет же. Такого быть не должно. Я, наоборот, почувствовала бы себя обновленно, если бы передача состоялась, а ты… Ты ударила меня моей же силой. Сука… Дэна наотмашь одарила меня пощечиной по лицу рукой в кожаной перчатке, и я упала на пол, на колени. Боль ударила в голову. Мое вампирское тело на подобное бы даже не отреагировало, но человеческое, к моему горю, чувствовало каждую мелочь. Щека горела, предательски полыхая огнем, и я подняла взгляд на нее, исполненный мрачной ненависти. В нем не было ничего человеческого. — Я вырву из тебя жизнь по нерву, а когда ты уже будешь задыхаться от боли, убью. В словарях таких слов еще не придумали, чтобы описать, как я тебя ненавижу, Тефенсен. — Еще бы ты не ненавидела. Твое 'хочу' всегда было для тебя важнее всего на свете. Даже дружбы. И хоть голову разбей… Даже не знаю, кому уместнее, глядя на тебя. Себе или тебе. До каких пор это будет продолжаться? Где кончается твое безумное желание подчиняться и подстилаться под бездушного монстра только потому что он красивый? Ей-богу, я однажды зашла в замок по делам. Уже не помню ради чего я пришла, но хотела с тобой поговорить. Дошла до двери вашей спальни. Ты ноги ему омывала перед сном. Распластавшись перед Его Величеством на полу и склонившись над тазиком, словно служанка, а не жена. Я отказываюсь это понимать. У вас слуг столько, что можно ничего самим не делать. Но нет. Тебе бы ему ножки мыть да в коленку целовать потом. Мне стало тошно, и я ушла. Не думай, что я ничего не замечаю. Все, кто с тобой общается, знают, во что ты превращаешься под его тошнотворно-тлетворным влиянием. Это девиантное поведение, милая. Отклонение от нормы. — Тефенсен выдохнула и сменила гнев на милость, усевшись на кровати, подогнув под себя ноги, протягивая мне руку. Все еще с ненавистью глядя в глаза девушки-дракона, я вспыхнула и подняла голову выше, пытаясь смотреть на нее максимально надменно. — Если для тебя это девиация, спешу тебя поздравить, у тебя не все дома. Могу встать и без твоей помощи, не тяни ко мне свои грабли. Когда любишь человека всей душой, всем телом, всем мозгом, сердцем и кровью, любишь каждую клетку его организма. Все, к чему он прикасается, тебе дорого. В этом вся суть. Если ты этого не понимаешь, ты ущербная и обделенная в эмоциональной сфере по жизни, которая что угодно всегда сведет к сексуальной теме и подчинению. Мне тебя жалко, Дэна. Какой же пустой жизнью ты живешь. Тебя никто никогда не полюбит по-настоящему. Довольно с меня. Я не желаю тебя видеть. Меня тошнит от тебя. Поищу себе крышу над головой в другом месте. Я не останусь в стенах убийцы. Убийцы без причины на убийство. Только потому что ей захотелось забрать жизнь, и она это сделала. Я встала с пола, развернулась в сторону выхода и почти переступила порог, когда тихий вкрадчивый надломленный голос меня остановил. — Я проверяла тебя. Тест на эмоциональность, который ты с треском провалила. Я ничего ему не сделала. Забрала тебя и ушла, пока он спал. Ну, может, разве что сонное заклятье применила, потому что так вы бы оба без боя друг от друга не оторвались. Я не такое чудовище, каким ты меня считаешь. Я никогда не ударю спящего в спину. Это низко даже для меня. Если я издевалась, поступала жестоко, на то была причина. Без причины я даже такого монстра, как он, трогать бы не стала. Вчера он не заслуживал смерти. Тут ты права. Он давно проснулся и уже дома. Успокой свое больное сердце, дурочка… Все с твоим номером один в порядке. Я знала, что эти чувства все равно прорвутся. Была уверена, что что-то пойдет не так. Я не хочу, чтобы ты умирала и загнивала душевно, поэтому я дарую ему жизнь. Но условия остались те же. Во-первых, я избавила тебя от того тела, которое рождало в твоем бывшем муже зверя. Гибкость, пластичность, высокая грудь, изгиб поясницы, бедра. Он сам не понимает до конца почему так яростно на тебя реагирует, подчиняет, подвергает пыткам, что толкает его издеваться над тобой. Он стал заложником своих мрачных желаний. Они хоть и иначе, чем тебе, но расплавляют ему мозг не меньше. Я убрала возможность бурной реакции. Теперь у тебя тело девочки-подростка без намека на порок. Твоя душа прекрасна, и в своей красоте она вполне обойдется и без телесных изгибов, волнующих умы сластолюбцев типа твоего бывшего. Во-вторых, ты больше не вампир. Ты избавлена от необходимости влачить существование во тьме, не видя солнца. А самое главное, что вряд ли тебе понравится, благодаря моей магии ты — снова девственница. Я забрала все порочное, что в тебе было. Стремление убивать, жажду крови, безудержный секс и возможность привлекать мужчин. Сейчас тебе это будет абсолютно не нужно, у нас иная программа на настоящее время. Сначала я тебя подготовлю к пониманию того, что есть бытие Хранителем Архивов, в процессе этого ты начнешь забывать его, а когда будешь готова, я передам тебе силы снова. И все сложится. Но теперь слушай меня внимательно и запоминай. Я дала ему жизнь, но каждое воспоминание о тебе стерто, высушено, мертво. Если хочешь, чтобы король жил, даже не смотря на то, что ваши жизни теперь пойдут порознь, принимай к сведению, что ты должна оставаться невинной до тех пор, пока не исполнишь миссию Хранителя Архивов. В чем она состоит, узнаешь, когда придет время. Следить за тем, чтобы ты оставалась непорочна, будет добрый, красивый и прекрасный молодой человек — Аарон Виллипет. Он из твоего мира, и Хранители Баланса Измерений натаскивают его, чтобы он тоже стал Хранителем Архивов. Когда вы оба исполните то, для чего предназначены и станете Хранителями Баланса Измерений, тогда, по достижению тобой двадцати трех лет, вы поженитесь и создадите собственную семью. Измерение для проживания выберете сами. Захотите — останетесь здесь, захотите — переберетесь в родной мир. В жизни с Аароном тебе не придется даже отказываться от своей семьи. Ты сможешь навещать родителей, чего не могла сделать, будучи кровожадным вампиром и живя со своим Владиславом. Критичные правила насчет соблюдения непорочности действуют только на Хранителей Архивов. Хранители Баланса Измерений устанавливают уже свои порядки и живут, как хотят, поддерживая баланс и контролируя все существующие миры, затыкая за пояс даже сильнейших. Есть, правда, во всем этом один нюанс. Аарон проследит, как будущий муж, чтобы ты оставалась благодетельна. Но проблема в том, что он не вездесущ. Ему нужно есть, отдыхать и спать. Если каким-то непостижимым способом ты встретишься со своей альфой и омегой, и, Бог тебя упаси, сделаешь что-то, после чего он узнает тебя… Если оставшись с ним наедине, ты потеряешь контроль, и вся твоя невинность полетит к чертям, тогда его шкура за это ответит. И больше я в ад не спущусь. Об этом тебе тоже необходимо помнить. Такого, конечно, не должно произойти. Для него тебя никогда не существовало, и сейчас он должен уже искать себе королеву для нашего мира. Сохрани благоразумие, милая, ибо ты прекрасно знаешь, как я буду смаковать каждый его последний вздох, а потом, если ты еще раз подставишь меня, каждую минуту твоих тренировок я буду напоминать о твоем бывшем, рассказывать подробности последних минут его жизни в наичернейших красках. И это будет ад на земле. Я не запугиваю тебя, просто предупреждаю о вреде безответственного отношения к своей невинности. Помни еще и о том, что я всегда вижу и знаю все, что происходит, на территории нашего мира. Держи его нежные маньячные ручки подальше от себя, иначе вскоре придется надеть черное платье. Сегодня ты отдыхаешь, это твое право. А завтра с утра — на тренировку. Вся необходимая тебе одежда в шкафу. Начинаем рано. В седьмом часу. Советую лечь спать пораньше и выспаться. Вижу, ты что-то хочешь возразить и оспорить, но это не обсуждается. И не заставляй меня шантажировать тебя. Никаких отказов я не приемлю, а куда надавить, чтобы ты была на все согласна, знаю. Нет необходимости все это произносить вслух. Я, в любом случае, своего добьюсь. Не по-хорошему, так по-плохому. Вечер спустился, по моим подсчетам, слишком быстро, а за ним следом явилась ночь. Уговаривая себя уснуть и убеждая в том, что могло бы быть и намного хуже, и, что хоть мы и не вместе, но все еще живы, я понемногу погрузилась в забытье, а потом отключилась… *** Утро заставило меня вынырнуть из сна с криком. Я села на кровати, держась за голову в лихорадочной тряске всего тела. Затылок неистово горел, душу и вовсе будто поджаривали на нескольких кострах одновременно. Выдохнув и отерев пот со лба, я только сейчас умудрилась заметить, что с раскладушки за мной наблюдает пара изумрудных глаз. Обладательница очей, золотоволосая девушка-дракон, раздраженно и безнадежно покачала головой, с шумом выдыхая. — Что? Что опять не так? Я с человеческой жизни нервно-больная. Сюрприз? — Раздраженно буркнула я, не отпуская голову, которую будто зажали в стальных тисках и давили бесконечно долго. Рыжие волосы оказались влажными от холодного пота, объявшего меня с головы до ног. Выдохнув, я воззрилась в зеленые глаза подруги. — Безнадежная ты, а не нервно-больная. Все у тебя в порядке: и интеллект сохранный, и речь богатая, и чувствуешь себя идеально, когда наркотик рядом. Мне уже мозги себе высверлить хочется, чтобы не видеть и не слышать этого. Опять всю ночь металась по кровати в лихорадочном бреду и кричала, звала его. Этому конца не будет. Я смертельно от тебя и всей этой маниакальной связи устала. — Так что тебе мешает отпустить меня, чтобы проклинать, молча, вдали от меня? Я поселюсь на какой-нибудь окраине села, и тебе не придется меня видеть и угнетаться из-за этого. — Да ты спишь и видишь тот миг, в котором я от тебя отвяжусь и позволю тебе вновь скатиться в рабыни. Можешь не надеяться, этого не произойдет. Твой жар, подскакивания по ночам и нервное состояние сейчас — просто абстиненция, и не более того. Но я не видела, чтобы синдром отмены длился всю жизнь, если жить в отрыве от наркотика или алкоголя. Пострадаешь. Прекратишь. Забудешь. Вытравишь. Обещаю. Собирайся на тренировку. Уже почти семь утра. — Легко все списывать на абстинентный синдром? — Злобно воззрилась на нее я, утирая вновь набежавший пот. — Я с наркоманами иначе не общаюсь. Как эти фрики платят за то, чтобы купить себе смерть в пакетике, так и ты себе смерть в плащике покупаешь ценою души своей. Еще раз повторяю: готовься к тренировке. Я жду тебя на поляне перед входом. Доставай одежду, и в бой! Дэна покинула комнату, громко хлопнув дверью, но щелчка за этим не последовало. Выход оставался незаблокированным, чтобы я могла покинуть пещеру. Проклиная себя и весь белый свет, я подошла к шкафу в углу комнаты и открыла его… Очень долго придирчиво изучая ассортимент, я, наконец, выбрала бежевые шорты и белый топ на широких бретелях. Зашнуровав кроссовки, я вышла на улицу и окинула взглядом Дэну, приступившую к разминке мышц. Золотоволосая девушка-дракон была прекрасна. Ее изящная фигура теперь вызывала во мне ярость. Превращение в подростка совсем не входило в мои планы. Даже всерьез собираясь стать Хранителем Архивов, я не могла и подумать, что придется пережить подобные трансформации. Тефенсен, вдобавок, намеренно лишила меня даже родного цвета волос. Да, быть может, кто-то и мог считать рыжих прекрасными ведьмами. Я же с этим цветом волос становилась невзрачной девушкой-дурнушкой. Моя подруга оделась также, как и я. Единственными тремя отличиями было то, что ее одежда была салатовых и зеленых тонов, облегала ее стройную фигуру, а на руках у нее красовались черные перчатки без пальцев. В порыве приступа зависти я мысленно прокляла ее трижды за то, что выглядит, как девушка, а я — как ребенок, представ перед ней решительной, уверенной, исполненной сил со сведенными бровями. — Я здесь. — Нагло вздернув подбородок, я с вызовом посмотрела подруге в глаза. — Это, конечно, прекрасно, но, увы, этого мало. Надо посмотреть на что ты способна. Без своей вампирской мощи. Драться умеешь? — На то, чтобы лишить тебя нескольких зубов и сделать из них себе ожерелье, чего уже давно хотела, моих навыков борьбы хватит. Меня тренировали в Институте. Я ходила на курсы подавления агрессии. Там нас учили справляться с гневом, разбивая рукой кирпич. Не вижу, что бы отличало тебя от кирпича. Единственная разница в том, что кирпич не принесет столько вреда, даже свалившись на голову. А Селена уже здесь учила меня охотиться и сражаться с охотниками. Все в порядке с моим умением драться. — Скрежетнув зубами, съязвила я. — Как скажешь. Тогда начали. — Дэна сначала потерла руки, затем размассировала колени, выгнула позвоночник и с удивлением воззрилась на меня. — Не планируешь делать разминку? — Тебе и без разминки не жить, когда я за тебя возьмусь. Ее лицо озарилось кривой ухмылкой. — Самоуверенная до ужаса. Давай, прояви себя. Я выставила правую ногу вперед, перенесла на нее вес всего тела и крепко сжала руки в кулаки, выпрямив спину так, что сейчас она напоминала лезвие меча. Я напрягла все мышцы в теле, закрыла глаза, совершила глубокий вдох и также глубоко выдохнула. — Наступай. Совершай выпад. — Сказала Дэна, скучающе зевнув и даже не занимая оборонительной позиции. Я молниеносно, как мне казалось, совершила выпад. Мой кулак просвистел в сантиметре от ее носа. Обойдя противника сзади, я попробовала ударить со спины. Это был мой танец с заранее запланированным поражением. То снова близко, то опять далеко. От каждого моего выпада, не прилагая особых усилий, Тефенсен нарочито медленно уворачивалась со скучающим выражением лица. Минут двадцать спустя я окончательно выдохлась и опустила руки с максимально кислой миной. — Ну что ж. Раз все резервы исчерпали себя, и тебе совсем нечего мне предложить, пожалуй, моя очередь. — Все еще зевая, произнесла Дэна. Нападение девушки-дракона оказалось внезапным и стремительным. Совершив пару ложных выпадов, чтобы сбить меня с толку, Тефенсен стремительно обошла меня сзади и нанесла оглушительный удар ладонью по позвоночнику. С величайшим трудом удержавшись на ногах и восстановив равновесие, я, однако, не уследила за своими ногами, и одна ловкая и коварная подножка уложила бы меня, если бы Дэна не перехватила и не перенаправила мое падение в другую сторону, носом в землю. Но с ее «доброй» руки я обрушилась на спину. Боль была внезапной и ошеломляющей. Она ударила мне в голову и лишила чувств на какое-то время. Тяжело дыша, я чувствовала только, как мое сердце рвет грудную клетку тахикардическими ударами, а также, как сознание заволакивает черная непроглядная пелена. Издав нечеловеческий стон, я свернулась калачиком. Боль казалась невыносимой. За последние годы я уже успела забыть, какие неприятные ощущения вызывает малейшее телесное повреждение. Я была неуязвима и не чувствовала боли. Разве что когда пыталась отравиться ядом 'VW'. Или когда муж сек меня серебряным кнутом. — Поднимайся. — Раздался сухой голос сверху, и Тефенсен пренебрежительно пнула носком кроссовка меня в бок. — Хватит себя жалеть себя. — Я… Я… — Голос прервался дважды. — Не могу. Мне больно. — Больно — это когда тебе наносят полсотни ударов посеребреным хлыстом. Но ничего не случилось. Встала с алтаря и пошла. Без чьей-либо помощи. — Словно прочитав мои мысли, произнесла Дэна. — До чего же омерзительное зрелище. Совсем расклеилась. Больше ни на что не годишься? Только прогибать кроватку под вампирским выродком? — Убью! Тварь! — Еле сдерживая утробное рычание, вложив всю силу в правую ногу, я направила удар Дэне в коленную чашечку. Слегка выдохнув от боли, на короткую долю секунды девушка потеряла равновесие. Резким рывком я поднялась на ноги. Я дрожала в приступе бессильной ярости, стоя напротив подруги, сжав руки в кулаки до такой степени, что побелели костяшки пальцев, и закусив губу до крови. Новый удар я направила ей в живот и, наконец-то, не промахнулась, дизориентировав девушку и практически заставив упасть, но, вопреки всем законам гравитации, она удержала равновесие. Я наносила удары друг за другом, без передышки, не давая Тефенсен возможности отдышаться. Каждый мой удар теперь отточенно попадал в мишень. Не смотря на боль, хотя, вероятно, мои манипуляции доставляли ее сверхмощному телу не больше неприятностей, нежели комариные укусы, девушка нагло и нахально ухмылялась. Увернувшись, видимо, я начинала сдавать позиции, Дэна выдохнула. — Уже лучше. Пусть и бездумно, пусть по десятибалльной шкале и на минус десять, но тебе удается меня дизориентировать на доли секунды. Знаешь, чем ты мне нравишься? Ты ничего без мотивации делать не будешь. Тебе просто неинтересно. Но, если подлить масла в огонь, ты горы свернешь. С другой стороны, это и печально. Я столько сил потратила, чтобы научить тебя не вестись на провокации, и все зря. Патологически верная насильнику, ты отрицаешь все, что не связано с ним, а на все, что связано, реагируешь и кидаешься, как полуголодный волк на свежее мясо. Испорченная, больная и порочная сказка вас двоих, где раненая бабочка все еще трепещет от одного упоминания о своем душегубе, никак не обретет завершение… Живое до сих пор настолько живое, что и не планирует подыхать. Я травлю тебя, вас обоих, но вы гнетесь в обратную сторону и никак не желаете расходиться и забывать друг о друге. Но при всем этом, ты должна знать, что я пойду до конца, выпущу этот яд из тебя даже с кровью. Я не устану, не отстану, и мне никогда не надоест. Елозить наждачкой по оголенным нервам — десерт для неуравновешенного гурмана вроде меня. — Отстанешь, когда твои внутренности стекут по моим рукам. — Прошипела я и нанесла еще один удар, который должен был прийтись ей на шею, но, увернувшись, девушка снова в мгновение ока оказалась за моей спиной. Левой рукой она сдавила мне горло. Выпустив драконьи когти, она царапала ими мою шею, пока я, в состоянии ледяного ужаса, застыла в состоянии изнеможения, обессиленности и невозможности пошевелиться. Больше я ничего не могла поделать. Это было полное и безоговорочное фиаско. — Твоя взяла. Ты победила. Теперь отпусти. — Голос мой все еще звучал озлобенно, но, вместе с тем, и поверженно. — От природы тебе дан резерв внутренних сил. Душевные терзания закалили тебя настолько, что ты сильнее простого смертного. Ты в состоянии одержать верх надо мной. Чуть что, мизерный шанс свернуть удочки, и она уже сдается. Соображай. Что нужно сделать в ситуации, если нож у горла? Какая часть тела осталась незадействованной? Или ноги даны тебе только чтобы раздвигать их перед своим Владиславом, отвратительным дохлым Вороном? Нанеся болезненный удар ногой в колено Дэны и сделав оборот вокруг на сто восемьдесят градусов, я посмотрела на нее взглядом, абсолютно лишенным сил. — Сколько можно, Тефенсен? Когда эта травля прекратится? Я устала от тебя, но я не буду чувствовать себя виноватой за то, что полюбила, по твоему мнению, не того человека. Мне не жаль. Мне не стыдно. Мне жаль лишь, что я попалась на твою идиотскую уловку. — А ты заставь меня замолчать. — Криво ухмыльнулась она. — Заставь меня проглотить мои слова вместо завтрака. Победишь меня, и я заткнусь. Так, что ни единым словом больше о нем не обмолвлюсь. В противном случае, я знаю, как мотивировать тебя драться. Это будет слепой катарсис. Я атаковала неожиданно и молча. Моей целью было сбить противника с ног, повергнуть, вдавить в землю и заставить Тефенсен жрать эту землю, чтобы она, наконец, заткнулась и вместе с почвой и травой съела свои низменные тошнотворные реплики о любви всей моей жизни. — Глупая, маленькая дурочка. — Дэна захватила меня в объятья, как в тиски, левой рукой так сдавив мои грудные ребра, что я вскрикнула от резкой невралгической боли. — Создала себе икону и молишься, упрямо игнорируя весь кошмар, который всегда шлейфом тянулся за этим браком. Я все еще спасти тебя хочу, потому что, да, мне настолько не все равно. Не помнит твой Владислав о тебе. Назад не повернуть, сделанного не отменить, пути в прошлое отсечены. Что же ты делаешь с собой, сестра… Ты до смерти себя доведешь, безумная. Я только его имя произнесла, а твое сердце под моей рукой уже в галоп сорвалось. Единственная моя цель — сделать тебя свободной от созависимости. Я не хочу тебя терроризировать, это не доставляет мне безумного удовольствия, но, черт возьми, как же мне не хватает твоего дыхания полной грудью! Чтобы сердце твое не тянулось к инфаркту, а голова — к потере сознания от этой реакции собачки Павлова на лампочку, ибо ты, ей-Богу, сейчас, как жертва эксперимента выглядишь. Потом ты поймешь, как неправильно жила. Какими ложными идеалами… Груз, мешающий жить, покинет грудь. Тяжесть исчезнет. Станешь Хранителем Архивов, убьешь и заживешь дальше. Я видела твое будущее. Ты сама избавишь себя от этого паразита. Возьми новое имя. Теперь тебя будут звать Корина. Возьми новую жизнь и Аарона Виллипета. Я все это тебе даю. ЗАБУДЬ ЕГО! — Последние слова Дэна выкрикнула с такой силой, что у меня мороз пошел по коже. — НЕТ! ПУСТИ! ПУСТИ МЕНЯ! — Бешено извиваясь в ее крепком захвате, я то ли сама вырвалась, то ли она разжала свои стальные объятья. Нахлынувшая боль взяла свое, и слезы заструились по моим щекам. — Из-за тебя и тебе подобных я и возненавидела весь мир кроме него. Он меня не правил, не переделывал, всегда принимал такой, какой я была. Влюбленной в него, безумной, нервно-больной. А вы… Ненавижу. Ненавижу вас всех! С глаз долой, из сердца вон. Я ринулась прочь от Тефенсен так быстро, как только могла с человеческой способностью бегать. Побежала, куда глаза глядят, а коварная извилистая тропа привела меня под окна замка. Сейчас мне казалось, что я не бегу, а ползу с черепашьей скоростью. Одышка, аритмия и боль от побоев замедляли каждое движение, так что, когда я, наконец, остановилась в полном изнеможении, с меня сошло несколько потов, силы окончательно покинули меня, а добежала я всего лишь от пещеры Дэнеллы до бывшего дома. Скрывшись от глаз стражников и всех тех, кто мог меня увидеть, за кустом цветущих алых роз, я заглянула в окно, когда он зашел в единственную комнату первого этажа. На сердце сами собой расцветали розы, и рисовались огненные узоры. Вжавшись лбом в стекло, я выдохнула. Непостижимый. Так рядом. Только рукой подать. Черный камзол подчеркивает и без того идеальную фигуру… Он сел на диван, задумчиво склонив голову на грудь. Длинные черные ресницы едва заметно подрагивали, темные пряди волос спадали на бледное худое печальное лицо, а пальцы левой руки задумчиво терзали нижнюю губу. Сейчас я при большом желании не смогла бы увидеть в нем садиста, морального урода, который когда-то жестоко меня избивал. Его фигура и лицо в своей неподвижности напоминали изваяние древнего, могущественного и прекрасного божества. Огненная волна акупунктурной линией прошлась по каждому моему нерву, и я судорожно выдохнула, ощущая, как сердце роняет кровавые слезы. Он не помнит обо мне, да и я выгляжу иначе, но все, чего я хотела сейчас, это ворваться внутрь и кинуться ему на шею, расцеловать каждую клеточку его тела. Я всерьез намерилась совершить подобное безумие, когда дверь в комнату отворилась, и вошла женщина, на вид лет тридцати. Контрастное в сочетании черного и белого платье подчеркивало ее великолепную фигуру. Крупные зеленые глаза, бледная аристократическая кожа и длинные черные локоны… Она напоминала какую-нибудь прекрасную Богиню. И меня. Меня прежнюю. Так я выглядела когда-то, пока не потеряла все. Взглянув в окно, женщина обернулась к моему бывшему мужу. Он рассеянно окинул ее взглядом, затем одарил своим фирменным ослепительным чувственным оскалом, и, в конце концов, вытащив из кармана бархатную алую коробочку, украсил ее протянутую ему руку обручальным кольцом. Два дня… Мы не виделись два дня, а он уже женится. Дэнелла, действительно, забрала, вырвала из его памяти каждое воспоминание обо мне. Он не мог так быстро меня забыть. Не мог… Я сползла спиной по стене замка вниз, склонив голову на колени, сдавив ее руками, и дала волю слезам. Рыдала я громко и надрывно, уже не сдерживая чувств. Даже если я попытаюсь войти и остановить это безумие, стражники вышвырнут меня из ворот, я даже не смогу с ним поздороваться. Королевы Лоры Дракула больше нет. Есть я, Корина, двенадатилетняя рыжая худенькая девчонка-простолюдинка, очень похожая на крестьянку. Я прежняя сама бы не узнала себя и вышвырнула вон. Душа моя леденела, прекращая кровоточить. Вся кровь вышла из нее, и должен был уже наступить момент, когда перестанет быть больно, но он все еще не наступал. Боль не желала покидать мое несчастное измученное тело. Зато наступил другой. В котором мне больше некуда было идти и не на что надеяться. В котором мне было нечего ожидать. Не нужна ему… Не нужна, не нужна, не нужна… Кто-то положил руку мне на плечо. Подняв голову, вся в слезах, затуманенными глазами я увидела Дэнеллу. Еще плюс один повод в ее злобную копилку издевок и насмешек, чтобы она получила еще один бесплатный билет в театр моей боли, в котором и без нее постоянно находился кто-то, кто был готов поглумиться и причинить мне эту боль, сплясать чечетку на моих невралгичных грудных ребрах и сердце. Теперь на один повод больше, чтобы снова вырезать черными словами кровавые раны в моей груди. Однако, вопреки моим мыслям, сейчас во взгляде Тефенсен не читалось ничего подобного. Я видела только горечь и сострадание. — Зачем ты пришла сюда, глупая? Чего ты ожидала, ведь я предупреждала, что ты стерта из его памяти. Зачем снова бежишь, чтобы налететь грудью на шип, маленькая колибри? Они уже целуются. Осталось всего две минуты до полуночи, когда дело зайдет дальше. У Измены, которая еще вчера была Любовью, черные одежды, Корина. Дружба же протягивает тебе руку. Не отвергай меня. Тебе все равно больше некуда идти. Он не пустит тебя. Через месяц он женится на Иэне. Чего советую и тебе. Жить дальше и строить свою личную жизнь, забыв того, кто не стоит твоих страданий. — Это ты… Это все ты. — Я исподлобья глядела на Дэнеллу, не в силах даже больше одаривать ее яростными взглядами. — Ты лишила меня всего. И ты добилась своего. Будь по-твоему. Я пойду с тобой, буду тренироваться, стану Хранителем Архивов и женой Аарона Виллипета. Этот мир уже давно по-разному намекает мне, что мое счастье недолговечно, и, рано или поздно, его все равно у меня отнимут. Если мне не судьба любить и быть любимой тем, кого выбрало мое сердце, так и быть, я приму твои условия. Я забуду о нем. Только помни. С сегодняшнего дня он мертв. Имя его под запретом. Не произноси его, не говори о нем. Я не хочу ни слышать, ни видеть его. Не хочу даже видеть все, что с ним связано и все, что о нем напоминает. Резким движением я сняла с пальца обручальное золотое кольцо с переплетенными крыльями двух летучих мышей и зашвырнула его в куст роз. — Я не желаю с этого момента носить его кольцо, если он настолько не желает даже попробовать сопротивляться твоему гнусному внушению забыть меня. Я отдаю тебе душу, Тефенсен, я стану твоей беспрекословной рабой, но больше никаких напоминаний. Ни словом, ни намеком, ни воспоминанием. Никогда. — Хорошо. Я постараюсь. У тебя новая жизнь. Начнем и нашу дружбу с чистого листа. За последнее время от прежних нас осталась блеклая тень. Я не хочу тебя потерять насовсем, Корина. Не хочу… Поднявшись, я взяла Дэну за руку. С каждым мучительным шагом я отрывала прежний дом от себя, по кусочку отрывая и саму себя. Но, как и Хэнкоку, герою фантастического боевика из моего родного мира, с каждым шагом становилось легче, а связь истончалась. Спиной я еще чувствовала замок, мой скорбный дом. Он тянул меня назад, не давал уйти, мучительно напоминая флешбэками о прошлом… Но после увиденного я больше не планировала предавать единственную подругу, которой все еще было дело до меня. До больной меня, убитой и растерзанной единственной любовью в моей жизни… Мы направились к опушке леса ровным спокойным и тихим шагом. Слезы постепенно, одна за одной, высохли на моих щеках. И теперь во мне больше ничего не дрожало.