Трансильвания: Воцарение Ночи

ГЛАВА 19 — НОВАЯ ШИАДДХАЛЬ Сердцем печальна и нравом кротка, Духом войны бесконечной вольна, Трон королевы получит сполна И навека воцарится она. Распахнутые на ночь окна хлопали ставнями. Занималась буря, раскачивая деревья и хлеща ветками по оконной раме. Мне не спалось этой ночью. Игнорируя от ветра трепетавшие простыни и сползавшее одеяло, я обнимала мужа, склонив голову ему на шею и вжимаясь в него всем телом, глубоко задумавшись. Дэнелла утверждала, что у меня есть весь необходимый арсенал навыков, умений и знаний, чтобы одолеть Валерия-завоевателя. А я, честно говоря, с тех пор, как покинула замок Милены, несколько раз в этом усомнилась. Но вопрос о том, готова ли я к сражению, не значил ровным счетом ничего. Какая разница, что будет со мной, если моя до сих пор живая родная бабушка находится во власти узурпатора, казнившего мою мать и моего отца, травившего и гнавшего моего супруга, подорвав его психику окончательно, практически шесть веков?! За подобное ублюдок обязан был ответить смертью. А кто его убьет кроме меня? У кого еще хватит на это отваги? — Останься, бабочка. Не ходи в Благодатную Долину. К черту корону. К черту эльфов. Они выбрали власть отца и вполне довольны этим. Не приближайся к нему. Он убил тебя дважды. И оба раза лишь затем, чтобы уничтожить меня. К черту и Изиду. Ты ее даже не знала. Я не хочу снова тебя потерять. Полугода не прошло, как ты вернулась. И уже опять хочешь вляпаться в авантюру, которая не гарантирует твоего выживания после встречи с ним. — Владислав не спал уже несколько минут, тревожно заглядывая мне в глаза своими, беспокойными и черными, как сама ночь. — Я не могу иначе. Если моя бабушка, мой единственный родственник по крови, жива, я обязана вытащить ее оттуда. Мне не нужна корона эльфов. Но я вырву ее с клочьями волос с головы Валерия-завоевателя, если потребуется. Думаешь, он с ней хорошо обращался после того, как мать повесили? Судя по рассказу Милены, если ей было сорок два в год моего рождения, сейчас ей должно быть около восьмидесяти лет. Думаешь, со старушкой, некогда бывшей королевой, которую свергнул свой же народ, считаются? Думаешь, ее мнение кого-то волнует? Мне нет дела до войн, междоусобиц и корон. У меня уже есть одна диадема. Я — королева мира Дэнеллы Тефенсен и этой проекции. Я — королева всех вампиров. Брать на себя большую ответственность, просто преступление для все еще разбитой Дэной и несклеенной до сих пор моей души. Но… Все мои почти что семнадцать лет я воспитывалась в семье, которая меня, буквально, ненавидела. Отцу было плевать. А мать с радостью бы только перекрестилась, если бы со мной что-то случилось, и я пропала из ее жизни навсегда. Мои настоящие родители мертвы. Но у меня есть бабушка. Где-то там, далеко, под гнетом ненавистной ей власти, но она есть. Понимаешь, почему я должна?.. Я не в состоянии дать тебе стопроцентную гарантию своего выживания. Но я не могу иначе. Я тренировалась в рукопашной, на мечах и в магии больше года. Я сильнее, чем была, когда мы расставались. Я попытаюсь сразиться. И победить… — Или же мы поступим иначе. — В темноте из-под верхней губы Владислава в хищном оскале показались клыки. — Я обращу тебя, и ты убьешь его вампирскими силами. Просто оторвешь ему его седую патлатую башку. Мой отец бессмертен, но пусть попытается прожить без головы. Он коснулся пальцами моей шеи. В ответ прикосновению по каждой клеточке моего тела пронеслась дрожь. — Нет. — Я отрицательно покачала головой. — Если стану вампиром, путь в Благодатную Долину мне заказан. Я как чувствовала, что пока не время для повторного обращения… Вампиры — заклятые враги эльфов. Сомневаюсь, что даже те, с кем я хочу пообщаться: Изида Шиаддхаль, Айнид Глайн и Беатрисса Мерильдо, захотят хотя бы послушать меня, если узнают, что мало того, что дочь Шиаддхаль, как и мать Аланы, совершила непростительный грех, влюбившись в вампира, так еще и сама вампир, с эльфийской кровью, бегущей по венам. Меня казнят с такой же скоростью, как мать. Мне нужно переманить совет семерых на свою сторону. Мне нужно завоевать доверие бабушки. А для этого я должна оставаться человеком. Пока что. Но ты видел, на что я способна в магии. Я не пропаду и не сдамся без боя. — Почему я не могу сражаться с тобой бок о бок? Я вжала его плечи в кровать, уткнувшись носом в волевой подбородок. — Я не пущу тебя туда, где он. Я тебя близко не подпущу к нему. Это слишком опасно. Он знает, как тебя убить. Он поставил целью всей своей жизни с тысяча четыреста шестьдесят второго года — стереть с лица Земли того, кому дал жизнь, и запереть его в аду. А я устала. Слишком устала тебя терять. Больше я не отдам тебя смерти. Ценою собственной жизни. У меня даже появился повод сказать Дэнелле Тефенсен 'спасибо' за все, что она сотворила с нами. Теперь я знаю, насколько велика цена счастья. Как дорого каждое мгновение, которое всегда имеет высокую вероятность стать последним. Каждый твой вздох для меня на вес золота. Ты можешь мне помочь. Но иначе. Дай мне свою ладонь. Он послушно вытянул руку. Проведя указательным пальцем вдоль ладони мужа, я установила контакт с его энергией, посредством знака связи 'Нексус'. И уже через долю секунды нити теплого золотого сияния сначала от его руки, а постепенно, разрастаясь, уже и от всего его тела потянулись к моим ладоням и груди. Наощупь они оказались довольно теплыми, и, проникая под кожу, воздействовали успокаивающе и умиротворяюще. Через несколько минут я прервала контакт, деактивировав знак. Свечение погасло, и я вдохнула полной грудью, внезапно (о, чудо!) почувствовав себя хорошо. — Так быстро? — Муж удивленно воззрился на меня. — Я взяла немного твоих жизненных сил, чтобы они помогли мне в сражении. Убивать тебя в мои планы не входило. — Ты просто не знаешь, с кем имеешь дело, Лора. Я — вампир. Я могу восполнить энергию каким-нибудь недалеким жителем местной деревни. А во время сражения тебе будет неоткуда ее почерпнуть. Твое желание оберегать меня любой ценой уже тысячу раз чуть не погубило тебя. И снова ставит под угрозу… — Владислав, раздраженно махнув рукой на меня, как на безнадежную, улегся в кровать, повернувшись ко мне спиной. Опустившись с ним рядом, накрепко обвив рукой сильную обнаженную холодную грудь, я коснулась губами линии его позвоночника и прижалась к ней горевшей от температуры грудью. — Не злись. — Тихо попросила я. — Я, действительно, хочу тебя оберегать, во что бы то ни стало. Ты бы понял меня, если бы я столько же раз умирала и почти что умирала на твоих глазах, сколько ты на моих… Я прилегла рядом, и несколько мгновений спустя сон смежил мне, полной сил и, впервые за долгое время, идеально себя чувствовавшей, веки… *** — И по каким параметрам, спрашивается, вообще найти Благодатную Долину? Ее же нет ни на одной карте ни одного из миров! — Я раздраженно откинула от себя карту еще одного измерения, потерпев очередное фиаско, и, закрыв глаза, изо всех сил выдохнула. Раздражение отнимало много сил. Взяв себя в руки, я дотянулась до еще одной, лежавшей на столе в комнате, где мы обычно принимали посетителей и покупателей земель Трансильвании. — Зачем тебе карта? — В мгновение ока оказавшись рядом со мной на вампирской скорости, Владислав выдернул пергамент из моих рук, отшвырнув его на пол к предыдущим. — Открыть портал и прыгнуть, представив в уме, куда хочешь попасть, для этого карта не нужна. Ну же, Лора. Ты была самой могущественной ведьмой пятнадцатого столетия. Сейчас Дэнелла обучила тебя магии знаков. Может, хватит мыслить разумом человека, которому неподвластно сверхъестественное, м? Ко всему прочему, ты еще и Шиаддхаль. А Шиаддхаль всегда найдет путь в Благодатную Долину. Память крови сильна. Поэтому к Милене вернулись и воспоминания матери, и воспоминания всех живших когда-либо Шиаддхаль. Он изогнул бровь дугой, иронически смерив меня смеющимся взглядом, что вызвало во мне больше раздражения, чем желания улыбнуться в ответ. Я подходила к точке кипения. — Ну извини меня, в таком случае, любовь моя. Я — не Милена. И не надо равнять меня на нее, как сестру и как, что еще хуже, свою жену. Я бьюсь с этими картами уже восемь часов без продыху, как проклятая, а ты еще и смеешь говорить, что все зря, и я могу каким-то чудесным образом открыть портал, не прилагая никаких усилий, просто автоматически. Либо скажи что-нибудь стоящее, либо не каркай под руку. Не зря тебя Вороном называли. Накаркиваешь и беду, и ерунду только так. Я наклонилась, подняла им вырванную из моих рук карту и снова уткнулась в нее, игнорируя мужа, будто его и не существует вовсе. — Почему ты такая упертая сучка? Я сказал тебе закрыть глаза, подумать о месте, в которое хочешь попасть, поверив в свои силы. ВСЕ НА ЭТОМ! Это не высшая математика, бабочка. — Владислав снова вышиб одним резким ударом карту из моих ладоней. Уперев руки в бока, я посмотрела на него неадекватным полубешеным взглядом и сорвалась. — Подумать о месте? В котором никогда в жизни не была? Действительно, что может быть проще? Как я могу подумать о месте, которое не видела НИКОГДА В ЖИЗНИ!!! Бесишь. Заткнись и не мешай мне изучать топографию. — Кое-кто просто раздражен из-за восьми часов пустого коптения над бумажками. Закрой глаза. — Притянув меня за руку к себе, он вдруг внезапно поцеловал меня, а потом, резко развернув спиной к себе, сдавил рукой через платье мои подгрудные ребра, дыша морозным дыханием мне в шею и щеку. — А вот теперь, когда ты на автопилоте расслабилась, отвлеклась от бешенства, и исчезла необходимость тебя прививать от него, как дичь, закрой глаза и просто пожелай попасть в Благодатную Долину. Даже если высадимся не у замка Шиаддхаль, прогуляемся пешком. Портальные погрешности, в зависимости от опыта открывающей их ведьмы или ведьмака, или Хранителя Архивов, или Хранителя Баланса Измерений, которые, к слову сказать, нанимаются для работы из любого народа: людей, вампиров, эльфов, оборотней, гибридов и других, менее известных, созданий, могут кривиться от ста метров до пяти километров. А что касается самих Хранителей Баланса Измерений, твою мать, по моей наводке, поймали представители организации-эльфы. Старые ублюдки, верхушка офиса, выбирают для служения лучших из лучших… Я закрыла глаза и попыталась сделать так, как он говорит. Сквозь полуприкрытые веки через пару мгновений сосредоточения и погружения я увидела голубоватое свечение и отчетливо громко произнесла: — Доставь нас в Благодатную Долину. Яркий голубой свет стал невыносим, заставив зажмуриться изо всех сил. Ультразвуковой сигнал, который болезненно ударил по барабанным перепонкам нас обоих внезапно стих, и я почувствовала мокрую траву, щекотавшую мои колени через платье и рыхлую почву, в которой безнадежно увязли мои каблуки. Открыв глаза, я взяла мужа за руку, заставив его расцепить свое полуобъятие. Мы с Владиславом стояли посреди огромного поля некошеной травы. В воздухе завис запах свежести недавно прошедшего дождя. Пахло мятой, восходом солнца и запахом клевера. Да, посмею вас удивить, он пахнет иначе, чем другие травы… Солнце медленно поднималось вдоль линии горизонта, озаряя поле и нас своим приглушенным кроваво-алым светом. Притопнув каблуком от раздражения, я тут же поняла, что сделала это зря. Напрочно увязнув в земле, он издал глухой и протяжный грустный звук… — Как я и говорила. Я — просто мастер приземления черт знает где. Мы стоим посреди романтического, озаренного утренним рассветом поля, и нет никакой гарантии в том, Благодатная это Долина или нет. А между прочим. — Указав указательным (мои извинения за тавтологию) пальцем на обувь, я изогнула бровь дугой, взбешенно глядя на супруга. — Они были от Гуччи… И ключевое слово здесь не 'Гуччи', а 'БЫЛИ'! — Кому-то прошлой ночи показалось мало. Неудовлетворенность так и закипает. — С недоброй усмешкой констатировал Владислав. — Город эльфов и замок Изиды Шиаддхаль, по совместительству с логовом Валерия-завоевателя, находится следом за деревней, к которой ведет тропинка этого поля, которую ты бы, наверняка, заметила, если бы обратила внимание на что-нибудь еще, кроме своих туфлей, от которых у тебя шкаф ломится. Так что гарантия у тебя есть. В лице меня. Я знаю Благодатную Долину, как свои пять пальцев, столько часов проведя здесь, скрываясь от отца, помогая Ларе сбежать, благо, неограниченный запас времени позволил выучить каждый сантиметр этого места наизусть… — Хорошо. Если мы на месте, дальше я иду одна. Если, как ты говоришь, замок принадлежит теперь Валерию-завоевателю, тебе к нему близко подходить нельзя. На этом пути наши расходятся. Ожидай меня где-нибудь поблизости. Пару дней. Если не появлюсь в назначенный срок, ступай домой. Значит, я погибла. Это не твоя война, а моя. Мои родители погибли по вине этого урода. Мне и что-то делать с этим… — Не тебе решать за меня. — Он посмотрел мне в глаза омраченным взглядом. Взглядом самой тьмы. — Или идем вместе, или я открываю портал домой, зашвыриваю тебя туда и никуда не пускаю одну, привязав к кровати и сделав с тобой что-нибудь более изящное и интересное, нежели прогулки по мокрым полям. Ты же — идиотка-самоубийца, добровольно шагающая в лапы тирана, даже ничего не слышав о нем. Я — вся твоя база истории жизни отца. Никто не знает сильные и слабые стороны Валерия-завоевателя так, как их знаю я. Сорок лет я жил с ним под одной крышей. А бежал от него все остальное время до наших дней. — Как хочешь. В таком случае, это не я иду на смерть, а ты… — Я приподняла подол шелкового золотистого платья, и мы зашагали через поле и деревню по направлению к городу. Он, придерживая меня под локоть, потому что каблуки дорогих туфлей всякий раз норовили скрыться под землей и переломить себя, переломав мне ноги, а я, опираясь на него, чтобы не упасть… *** Так называемый город эльфов совершенно не поразил масштабом. Замок Шиаддхаль оказался виден с любой его точки, как Эйфелева башня в Париже, хоть с рыночной лавки, хоть с винодельни, а последняя там, к слову сказать, занимала не последнее место. Замок был белым. Белоснежно-белым в стиле средневекового барокко. Он уходил высоко в небеса и был, как по мне, слишком вычурным. Привыкнув к минимализму своего черного небоскреба, теперь мне странно было видеть построение с невозможным количеством ажурных пилястр, башенок, виньеток, шпилей и зубцов. Являя собой настолько претенциозный внешний вид, замок также создавал для меня впечатление и обо всем эльфийском народе. Да. Определенно, в этом были все эльфы. Сложные, вычурные, живущие по своим правилам, ради которых смерть одной восемнадцатилетней девочки не является проблемой. От того они и старались вносить красоту в свои замки. Чтобы замаскировать внутреннее свое уродство. Притвориться, что они все из себя белые и пушистые, ломая шею своей же королеве петлей, отсекая голову ни в чем не повинному юноше. Я стояла на пороге истоков, где творилась история моего рода, и гадливость во мне боролась с религиозным восторгом ежеминутно. Мой замок и моя земля. Мое наследие, как дочери Шиаддхаль. Милена привыкла к тому, что у нее есть и не хотела большего. Я тоже думала, что не хочу, но отчего-то стоя здесь и сейчас, я понимала, что внутри меня шевелится та самая струнка, которая много раз подводила меня под монастырь. Например, когда я согласилась быть Хранителем Архивов. Что ни говори, а мне всегда хотелось чего-то большего, чем у меня уже было. Быть чем-то большим, нежели я являюсь. Достигнув ворот, я властным тоном, не заставляющим усомниться в том, кто я на самом деле, обратилась к гвардейцу, охранявшему вход в замок. — Я прибыла с визитом к Изиде Кармине Эстелле Флоре Шиаддхаль. — Благоразумно не упоминая свою прежнюю природу и то, кем является мой супруг, я представила его, как Владимира Дрейка, ибо его имя здесь было уж слишком на слуху. — Ее Величество, госпожа Изида не принимает гостей. — Прогудел гвардеец скучным, монотонным, как и у всех охранников на свете голосом. — Она стара и слишком немощна, а кроме этого смертельно больна. Она не встает с кровати. Я могу доложить о вашем прибытии Его Величеству Валерию-завоевателю, если вы представитесь, и, если Его Величество согласится, он сам с вами побеседует. Тут я потерпела фиаско, в первый раз погладив себя по плечу за то, что взяла мужа с собой. Коротко кивнув Владиславу, я предоставила ему возможность разобраться по-вампирски. — Дорогой Эльвен. — Схватив в охапку эльфа и заставив при помощи гипноза смотреть ему в глаза через забрало неотрывно, мой муж со стальным нажимом в голосе произнес. — Будь любезен, окажи немного эльфийского радушия для внучки королевы и для меня, впустив нас. Ты не скажешь ни слова о нашем прибытии Валерию-завоевателю и забудешь, что мы здесь, как только мы войдем в замок. — Конечно, проходите. В Благодатной Долине всегда рады внучке госпожи Изиды. Эльвен посторонился, пропуская нас. Владислав со словами 'Вот и славно', уже собирался потрепать гвардейца по щеке, но, снова взглянув, на железное забрало его шлема, передумал. Лязгнули металлические засовы ворот, и мы с мужем оказались на территории замка Шиаддхаль, ныне существовавшего в качестве убежища для животного по имени Валерий-завоеватель. Как бы ни оказалось больно это видеть, но гвардеец оказался прав. Изида была смертельно больна и угасала с каждой минутой. Достигнув ее покоев, выполненных в неспокойных алых тонах, (похоже, что после смерти дочери для женщины весь мир окрасился багровыми оттенками крови), по пути внушив нас впустить еще десятку стражников, мы, наконец, стояли возле постели немощной бывшей королевы-матери. Живыми остались только зеленые глаза. Но они смотрели в пустоту ничего не выражающим взглядом, и, даже сев возле нее, я понимала, что пожилая женщина меня не видит. Почувствовав глубокую скорбь и сжав руку Изиды в своей, я опустила голову на грудь бабушке, даже в предсмертный час одетой парадно и празднично — в зеленый бархат. По всей видимости, женщина с бледным лицом, заостренными за счет впавших щек скулами, изъеденная болезнью и морщинами призывала смерть уже давно, потому что, открыв глаза и уставившись на меня внезапно осмысленным понимающим взглядом, она прошептала, поднося мою руку к своим губам. — Мой цветочек. Доченька. Лара… Пришел мой черед, да? Ты вернулась за мной тридцать лет спустя, чтобы забрать? Знаешь, я всегда мечтала уйти именно так. Чтобы моя смерть приняла твое обличие. Тридцать лет и еще несколько, а сколько, я уже не помню, за давностью лет я перестала считать, я мечтаю увидеть тебя снова. Похоже, что Бог все же есть. Если он позволил старухе уйти, как я всегда того хотела. Я нежно зажала в ладонях немощную, дрожавшую руку Изиды, и, не зная, что ответить, обернулась к мужу в поисках нужного слова. Он коротко ободряюще кивнул мне, крепко стиснув мое плечо рукой. Впервые за долгое время я почувствовала поддержку. Что я не одна на этом жестоком белом свете. У меня был муж, и, кажется, только что я обрела бабушку, пусть и смертельно больную. Это придало мне уверенности, и я тихо произнесла. — Мне жаль Вас расстраивать, но я — не Ваша дочь. Я — Ваша внучка. Обе Ваши внучки выжили, как бы совет семерых во главе с королем ни пытался нас найти и уничтожить. Я — Лара Изида Кармина Эстелла Шиаддхаль, и я пришла расквитаться с Валерием-завоевателем. — Боже мой… — Изида попыталась приподняться на кровати, но не смогла и хрипло раскашлялась. На белый шелк простыни упали капли крови карминного оттенка. — Ты выжила. Но, как? Втайне от Валерия-завоевателя все эти годы я искала тебя и твою сестру, чтобы удостовериться, что мои внучки в целости и сохранности, но мне так и не удалось найти тебя и Милиэль во всей сети волшебных миров. Как ты спаслась? Я кивнула головой в сторону Владислава, взбив подушку Изиды посильнее и положив ей ее под голову, чтобы старой женщине было легче дышать. — У меня был хранитель моего покоя. Если бы не он, я бы не выжила. Коротко кивнув, старая женщина тихо просипела. — Так значит, пророчество о воцарении Ночи — не миф. Вы вместе. Но ты не знакома с реликтом, где оно записано. Также в нем говорится, что дочь моей дочери и сын Валерия-завоевателя придут в Благодатную Долину, чтобы избавить нашу чудесную страну от власти узурпатора. Если бы это произошло, мне было бы уже не страшно умереть. Изида изо всех сил, что еще оставались в ее немощном теле, сжала мою руку в своей. — Покончи с ним, внучка. Он убил мою дочь. Он держал меня здесь взаперти тридцать с лишним лет, угрожая смертью, если откажусь выполнять его приказы. Я ненавижу Валерия-завоевателя всеми силами души. Он отнял у меня все. Мою дочь и мою жизнь. Покончи с ним и займи мое место на троне королевы эльфов. Ты — новая Шиаддхаль. Книга Судеб тебя признает… Верни покой в… Старая женщина не успела договорить, когда за нашими спинами послышался ледяной, исполненный презрения мужской голос. — Посмотрим, Изида, как она убьет меня, если сама окажется мертва. — Еще не успев обернуться и посмотреть на занявшего место в дверях, я уже поняла, чей это был голос. Звучал он почти, как голос того, кого я любила больше жизни. — Отец. Какой неприятный сюрприз. — Оскалившись, Владислав заслонил меня собой. Готова поспорить, глаза его сейчас стали багровыми с вертикальными зрачками. Прикрыв за своей спиной дверь, седовласый, седобородый, высокий, морщинистый, шестидесятилетний на внешний вид мужчина в доспехах, с развевавшимся за спиной алым бархатным плащом пересек комнату и подошел к нам вплотную. — Дорогой сын. Леди Маргарита. — Валерий-завоеватель усмехнулся сквозь плотно стиснутые зубы. — Добро пожаловать. — Валерий. — Прошипела я, обернувшись к узурпатору и встретившись с его черными, как ночь глазами, полыхая в отражении его зрачков своими изумрудными, словно адским огнем самой преисподней… *** — А знаешь, я наслышан о твоих деяниях, великий и ужасный граф Владислав Дракула. — Валерий-завоеватель практически выплюнул эти слова в лицо моему мужу. — Самоутверждаешься за счет чужих страданий, человеческой боли, прекрасно понимая, кто ты есть на самом деле. Маленький, жалкий щенок, который всего боится. Который в детстве всегда прятался за юбкой Алианны, когда я предлагал ему воспитать в нем мужчину, сражаясь хотя бы на деревянных мечах со мной. Никакая сила не дается без мучений, и, иногда даже, тумаков. Это необходимо, чтобы стать кем-то. Боль делает тебя тем, кто ты есть, и только она. Времена идут, а ничего не меняется. Теперь Маргарита в ее новой реинкарнации — юбка, за которой ты прячешься. Посмотри на себя, во что ты превратился. Безжалостный вампир, пивший кровь на брудершафт с самим Сатаной. А уже половину его жалкого бытия, сбежав из тюрьмы для монстров, его потаскушка отмаливает его жизнь у девчонки-дракона. Таким ты должен был стать? Таким я учил тебя быть? Ты — один большой ходячий комплекс. Проповедуешь бездушность, а как тобой баба вертит, лишь позволяя тебе верить в то, что ты — ее Господин! На деле же это Маргарита Ланшери превратила жалкого щенка еще и в послушного щенка, возносящего дары к алтарю колдовской вагины. Надеюсь, тебе понравится поглядеть, как я заберу жизнь у Лоры Уилсон, или, точнее будет сказать, Лары Изиды Кармины Эстеллы Шиаддхаль-Дракула в веке двадцать первом. Как в веке в девятнадцатом я сообщил родителям Анииты Саливан, что их дочь носит в своем чреве отродье тьмы, и Таня Лианна Саливан сама вонзила нож в ее сердце. Как я отдал приказ, и твою Маргариту Ланшери в пятнадцатом веке сожгли на костре, как еретницу и грешницу. Каково это, сын, снова потерять ее, только заполучив? И снова от руки своего ненавистного папочки, потому что, ей-богу, я не позволю тебе издохнуть, щенок, пока ты не испытаешь всю возможную и невозможную в мире боль, потеряв все, что любишь. Свою цыганку. Тебе ведь только до нее дело и есть. А когда ты снова останешься один, ожидать несколько столетий, пока Дьявол вновь окажет любезность возродить ее в новом теле, и проклинать всех живущих, я буду рядом, чтобы напомнить тебе, ЧТО ты потерял. Тогда и только тогда ты ответишь за смерть Алианны, которую убил своим союзом с безродной грязной цыганкой-потаскухой, меченной меткой розы и змея самим Дьяволом, за приверженность к темным материям. По правде говоря, оно и к лучшему. Все равно стать королевой эльфов ей не светит, состоя в ежедневной связи с вампиром, кормя его своей кровью. До перерождений она была во тьме. Даже сейчас используя нейтральную магию — магию знаков, она никуда не сбежала от своей тьмы. А чтобы быть королевой эльфов нужно, буквально, быть очищенной от всех грехов. Дэнелла Тефенсен готовила ее к этому, но она провалилась с треском. А ведь девушка-дракон учила ее не ради должности Хранителя Архивов или же Хранителя Баланса Измерений, а ради того, чтобы занять свое место среди Шиаддхаль. Но беспокоиться ей не придется о трудностях превращения в королеву. Лора Аделла Уилсон доживает последние минуты своего никчемного, повернутого на ее властелине тьмы, существования. Мы с мужем даже не успели ничего предпринять, когда Изида из последних сил выкрикнула одно емкое: 'Бегите!' Двери комнаты распахнулись, и в нее ворвались двое брюнетов, похожих как две капли воды друг на друга, облаченных в черное. Как оказалось, это были колдуны. Алдус и Аннель. Как-то так их звали, если я не запамятовала по той простой причине, что в тот момент мне было не до них. Эти маги, как и мы с Тефенсен, использовали магию знаков. И служили они своему королю верой и правдой. — Круциато! — Воскликнул первый, и второй тут же присоединился к нему, подхватив магию знака, направив ее на Владислава. Я попыталась рвануться к мужу на помощь, уже наблюдая собственными глазами, как его извивает на полу напущенная колдовством боль, но в тот же момент почувствовала холодное острое лезвие, касавшееся моей шеи. — Держите голову щенку. Не позволяйте ему отворачиваться. Я хочу, чтобы он видел это своими глазами. Поцеловав меня в шею, грубо облапав мою грудь и проскользнув своими лапищами по моим бедрам и между ними, Валерий-завоеватель выдохнул мне в шею. — Окажись мы в других обстоятельствах, я лично бы проверил, что моему сыну так в тебе нравится. По глазам вижу, что заядлая дрянь и шалава еще та. Но, увы, не очень-то хочется распаковывать тебя из платья при Изиде. Хотя. Показать эту сцену сыну было бы просто феерически. Увы. У нас слишком мало времени на забавы. У меня есть еще дела. Я же король, сама понимаешь. Так что, прощайся с любовью всей своей жизни, Рита. Надеюсь, видимся в последний раз. Яростно взвизгнув, я попыталась отстраниться от пожилого узурпатора, но с другой стороны от него мою шею подстерегало лишь лезвие меча. Тем временем маги обездвижили моего мужа знаком 'Стацио'. Стоя на коленях со слезами на глазах, он даже не мог отвернуться. Одними губами я прошептала три коротких и простых слова: 'Я люблю тебя'. Он не мог кивнуть. Только моргнул в качестве понимания. — Думаю, мой сын уже оценил всю иронию предательства твоей матери, и сейчас он в своем личном аду. Ведь это по его вине Лара Далайна Авира Рания Шиаддхаль наблюдала за смертью своего возлюбленного Крегина. Как же, должно быть, кармически сейчас оказаться на месте той, которую безжалостно отправил на смерть. Судьба смеется над тобой, щенок. Прощай, ведьма. Лезвие меча Валерия-завоевателя прошлось по моей шее острой стороной. Помню только, как все потемнело, образы слились в неясные блики, звуки речи — в назойливый шум. Вскоре исчез и он. Вес тела стал непомерно велик, и я осела на пол, держась за фонтанировавшее кровью горло. А затем пришла абсолютная тьма… *** Секунды, минуты, часы и годы, столетия и тысячелетия. Я не знаю, сколько времени прошло прежде, чем я открыла глаза, лежа на алом бархате и внезапно почувствовав себя живой. Оглядев то, что меня окружало, я не узнала интерьер. Как белый день было ясно лишь одно. Я не дома. Сев на кровати, я осмотрела себя с головы до ног. На мне было фиолетовое платье, полупрозрачное, как дымка, подпоясанное малиновым поясом. На ногах красовались серебряные босоножки, а стоило только тряхнуть головой от передернувшего тело озноба, на мою щеку в поле моего зрения упала седая прядь. Судорожно схватившись за волосы и поднеся их к глазам, тщетно рассчитывая на то, что седая прядь всего лишь одна, я к своему ужасу осознала, что вся голова моя цвета стали, цвета серебра. Вскоре, по правде говоря, это стало наименьшей из моих проблем, когда память постепенно вернулась ко мне, и я вспомнила о том, что со мной произошло. Валерий-завоеватель перерезал мне горло. Его цепные колдуны обездвижили магией знаков моего мужа, и одному Богу известно, что с ним сейчас. Пережив душный приступ панической атаки, я вскочила с кровати. Сейчас меня мало волновало, как я выжила и почему поседела. Я должна была узнать, что случилось с Владиславом. Не зная планировки замка Изиды Шиаддхаль, на скорости я вылетела из пустых покоев, в которых меня заботливо уложили на диван из красного бархата, и рванула по коридору вперед, куда глаза глядят. В одном из темных закоулков замка королевской династии эльфов, кто-то вдруг резко напал на меня. Пытаясь отбиваться и бешено молотя кулаками нападавшего, я оказалась вжата им в стену. Все еще по инерции продолжая сопротивление, я внезапно услышала голос, ласково прошептавший мне на ухо. — Я, конечно, не только наслышан, но и не раз был свидетелем бурных проявлений твоего темперамента, бабочка, но прекрати меня молотить. Мне щекотно. В довершение Владислав коснулся губами моей шеи и, на минуту облегченно вздохнув от мысли, что все в порядке, и мой муж в целости и сохранности, я крепко обняла любимого, прижавшись к его груди и вдыхая богатый запах ванили, тления и сандала. Затем, крепко сжав его руку в своей, я медленно с ним под руку пересекла коридор по направлению к спальне Изиды. — Что случилось после того, что я помню? Как ты вернул меня к жизни? — Не так-то и легко, мотылек. Сначала я поборол знак обездвиживания, свернув шеи ведьмакам. Затем мой отец, увидев, что запахло паленым, позорно бежал из замка. Пусть знает, что я позволил ему уйти вчера утром, только потому что мне было не до него. Но я этого просто так не оставлю. Я оторву ему голову своими же руками… Затем пришло отчаяние. Я полчаса сидел на полу, взяв твои ледяные, окровавленные руки в свои, не зная, что мне делать. Душу вытащить из ада не так и сложно. Кире удалось спасти таким образом меня. Ты же ушла наверх, а, значит, и навсегда. Не было надежды. А потом твоя бабуля преподнесла единственное верное решение. Цитадель Изиды была разрушена, а, как оказалось позже, движимая идеей обессмертить свою так рано ушедшую навсегда дочь, она отдала приказ достроить Цитадель Чайки. Башню Лары. Втайне от короля, колдун, с которым Изида дружила уже много лет, пропитал стены постройки животворящей магией, способной вернуть девушку из рода Шиаддхаль к жизни. Затем много лет Цитадель не использовалась. Лара была повешена, и прах ее истлел уже давным-давно. Но одно было нерушимо. Башня могла воскресить только девушку, кровью принадлежавшую к древнему роду Шиаддхаль, и, обязательно, носившую имя Чайки, так как любая башня именная, и, вкладывая свою магию, колдун оговаривает какую именно королеву Цитадель должна вернуть к жизни. Мы не были уверены. Да и как можно быть уверенным в подобном вообще?.. Но ты подходила под необходимые параметры. Я втащил тебя через час после смерти в башню и молился всем Богам. Потом вокруг нас с тобой творилась еще около часа магическая, сияющая розовыми и голубыми огнями абракадабра, о которой ты даже вряд ли вспомнишь. А когда свет погас, исчезло твое золотистое окровавленное платье, сменившись нарядом, который на тебе сейчас, исчезли раны с запекшейся кровью на шее, а твои волосы из черных стали седыми. Когда это произошло, в теплой и переливавшейся звуками мелодичной музыки, когда я вносил тебя в нее, башне стало невозможно холодно и тихо. Как легенда и гласила. Цитадель исчерпывает заряд своих магических свойств, возвращая королеву к жизни, а Шиаддхаль, зависнув на грани мира живых и мира мертвых, навсегда теряет естественный цвет волос, становясь седой. — Бо-же мой. — Я накрутила прядь серебристых волос себе на палец. — Что ты теперь делать со мной, старушкой, будешь? Никто не знает и не проверял, что там вслед за сединой. А вдруг завтра у меня начнут выпадать зубы, запрогрессирует склероз, и я начну распадаться на куски? Я уже коснулась рукой ручки двери покоев бабушки, когда Владислав зажал мое лицо между своих ладоней. — В таком случае, я куплю тебе крем от морщин, бабочка. Не забывай о том, что это я вообще-то старше тебя на пять столетий, а никак не наоборот. Деланно обидевшись на ремарку о креме, я ткнула его в бок, и, переругиваясь и потихоньку хохоча, мы закрыли за собой массивную дверь в покои королевы Изиды, с которых и началась вся череда событий, по прошествии которых мне понадобилось воскрешение из мертвых… *** В зале, в котором собирался на совещание совет семерых, столы стояли полукругом. Сидя в самом центре, рука об руку с Изидой Шиаддхаль, необычайно изможденной болезнью, бледной, но покинувшей свою постель и свои покои ради того, чтобы представить меня совету и добиться моей коронации, я чувствовала себя неуютно под пристальным, больше отрицательным, нежели одобряющим взором шести пар глаз во главе с облаченной в алый бархат темноволосой Айнид Глайн с фиалкового цвета глазами. Окинув взглядом свое окружение и объективно оценив, что с одной стороны от меня сидит экс-королева эльфов, а с другой — злейший враг всего эльфийского народа, король вампиров, и оба ходатайствуют за мою кандидатуру в качестве будущей правительницы Благодатной Долины, я поняла, что сама не торопилась бы себе доверять на месте Айнид и членов совета, для которых правила были непреложны, а единственный повод, по которому эльфийки все-таки явились на собрание, заключался в том, что король эльфов позорно бежал, и на этом основании Изида Шиаддхаль являлась единственной живой правительницей Благодатной Долины. Правительницей при смерти… Естественно, это ни на йоту не прибавило во мне уверенности в своих силах, чтобы доказать логичность и непреложность своей кандидатуры. Я нервно откинула седую прядь с влажного лба. Заседание совета семерых началось в течение пяти минут. Айнид Глайн поднялась со своего места и дежурным тоном монотонно произнесла речь, словно проговаривая ее ранее уже несколько десятков тысяч раз. — Из-за нарушения кодекса наших непреложных правил Лара Далайна Авира Рания Шиаддхаль навлекла позор на свою семью, очернив свою фамилию и всех королев ее рода, связав жизнь с 'презренным', родив от него детей, одновременно с этим совершая другой, более серьезный по степени тяжести грех. Грех взаимодействия с вампиром… — Статная эльфийка кашлянула на последней фразе, и я смерила ее почти что презрительным взглядом. Долго же она подбирала, какое слово использовать, говоря о подобном. Откашлявшись, Айнид продолжила. — За все ее грехи Лара Далайна Авира Рания Шиаддхаль ответила своей смертью. На престоле воцарился король эльфов и всех цыган — Валерий-завоеватель, а мать предательницы своего рода была свергнута и лишена власти. Мы претерпеваем некие трудности после того, как наш король пропал, и, если бы не такое бедственное для всего эльфийского народа положение, в котором мы готовы на отчаянные меры, лишь бы в ближайшее время найти того, кто под эльфийской короной возглавит и поведет наших людей, мы бы и секунды времени не потратили на признание принадлежности к роду Шиаддхаль, пусть это и окажется правдой, но плоть от плоти 'презренного' Крегина, которая, к тому же, около двадцати лет в волшебной сети миров делит свою жизнь и судьбу с вампиром и поит его своей кровью, о чем нам сообщил король до своего исчезновения, выведав это у своих источников. Стереотипы правили этими людьми год от года. Я еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Изида, что вступилась за дочь, плохая королева, которую необходимо было свергнуть. Мы с Владиславом, безоговорочно, дикие твари, вообще не заслужившие права голоса за свое ужасное поведение. И, разумеется, моя мать согрешила, влюбившись. Упасть и не встать, до чего же мы ужасны. А отрубать голову ни в чем не повинному парню и ломать шею ни в чем не повинной девушке, если это совпадает с буквой закона, это святое. То, что делает эльфов такими особенными. Настолько, что подлое и трусливое бегство по факту убийства беззащитной человеческой девушки, позволяет королю Благодатной Долины, Валерию-завоевателю, от лица Айнид Глайн значиться, как 'пропал', а не 'трусливо побежал, сверкая пятками'. Стереотипы, стереотипы… Я воздержалась от комментариев, чтобы случайно не превратить собрание в балаган на совершенно резонные замечания о том, что есть 'добро', а что — 'зло'. Глядя на то, как упоминание о матери и ее смерти, заставило бабушку содрогнуться всем телом, я лишь крепко зажала руку Изиды в ладони. — Обо всем этом повествует Книга Судеб. — Неслышно в зал собрания вошла высокая блондинка в крикливом желтом, держа в руках огромный, ветхий, полуистлевший, покрытый пылью, темно-коричневый, кожаный фолиант и полусогнув спину от его тяжести. Беатрисса Мерильдо. Паж Книги Судеб. Догадаться было несложно. Водрузив книгу на стол, леди Мерильдо заняла свое седьмое, пустующее место, а Айнид положила правую руку на обложку тома. — К сожалению, не в нашей власти препятствовать воцарению новой Шиаддхаль, какие бы грехи ни притаились за ее спиной. Как я уже говорила, у нас отчаянные времена, и нам нужен новый, молодой и могущественный, сильный лидер. — Продолжила старейшина. — Но есть ограничение. Лара Изида Кармина Эстелла Шиаддхаль имеет право претендовать на трон королевы эльфов только в том случае, если Книга Судеб признает, что в ней течет кровь Шиаддхаль, и, если найдется три свидетеля, что она не лжет, обманом пытаясь заполучить корону и управление землями Благодатной Долины. В этот раз я уже не удержалась, чтобы не фыркнуть. Обманом заполучить корону? Любой здравомыслящей женщине, конечно, заняться больше нечем, как повесить на себя управление целым миром. Мой муж был прав. Эти эльфы были чересчур пафосны, в чем-то даже смешны. — Подтверждаю, что девушка, которая сидит рядом со мной является моей внучкой по крови. — Изида на несколько мгновений приподнялась со своего места и мужественно выстояла положенные сорок секунд, затем, совершенно обессиленная, почти что упала на свой стул. — Подтверждаю. — Не вставая, подал голос мой муж. — Вчера Цитадель Чайки вернула мою жену к жизни после того, как ваш король перерезал ей глотку и бежал со скоростью ветра, чтобы не отвечать за деяния рук своих. Воскрешение было возможно в одном единственном случае. Только если попавшая в башню является кровью от крови и плотью от плоти Шиаддхаль. В противном случае, мертвая осталась бы мертвой. Лора — дочь Лары Далайны Авиры Рании Шиаддхаль. Магию невозможно ни обойти, ни обмануть. Вдобавок к этому, я принимал роды у ее матери и следил за девочкой с ее рождения и до наших дней. Не может быть ни ошибки, ни обмана. К тому же, в ее крови содержатся эйфорические наркотические вещества, воздействие которых я испытал на себе не единожды, что подтверждает, что в венах Лоры течет эльфийская кровь. В подтверждение своих слов Владислав продемонстрировал клыки. Яростно вскочившая с места Беатрисса Мерильдо практически накинулась на моего мужа, но, видимо, испугавшись того, что и ее кровь пойдет на раздачу, вовремя опомнилась и отстранилась, оборачиваясь к полускучающей Айнид и прожигая ее полубезумным взглядом. — Эта сучка, вместо того, чтобы вонзить кол в сердце твари ночи, кормит его своей кровью! Такой королевы ты хочешь для нас, Айнид? Такой девушке позволишь вести наш народ? С каких это пор вампир получил право голоса в совете семерых? Я протестую! — Протестуй. — Владислав окинул эльфийку презрительным взглядом, не вставая с места. — Лора не только является моей женой и позволяет мне собой питаться. Как только ваша ерунда с коронацией и идиотским признанием очевидного, что она является частью фамилии, окончится, я ни секунды не промедлю и превращу ее в вампира. На престол взойдет не просто грешница, якшающаяся с вампирами. Она станет первой и уникальной во всей вашей истории правления королевой вампиршей с эльфийской кровью, текущей по ее венам. Больше я не потеряю жену из-за вашего уродца-короля и не поставлю ее жизнь под угрозу. Пока она — смертная, над ней висит домоклов меч. Я не позволю ему поглотить ее больше. В довершение посмотрев на взбешенную Мерильдо ничего не выражавшим взглядом, Айнид безразлично ответила. — Отклоняю протест. В словах вампира нет лжи. Я живу уже достаточно долго, чтобы уметь распознавать ложь. Цитадель, действительно, вчера вернула девушку к жизни. Как сказано в предании, она стала совсем седой. Да и не притворяйся. Резонанс, когда башня утеряла заряд магических свойств, в виде дрожи земли, почувствовали все. Если у тебя, Трисс, есть другие претендентки эльфийской королевской крови на престол, я выслушаю твои предложения. По-моему, нам не из чего выбирать. Поэтому открой Книгу Судеб и присядь. У взбешенной эльфийки не осталось других вариантов кроме как подчиниться старейшине. Тогда Айнид Глайн подозвала меня к себе, своей холодной и властной рукой возложив мою руку на ветхую полуистрепанную кожаную обложку, слегка прикрыв книгу. — Кровь не может солгать. Память рода не позволит изменить ход истории. — Нараспев произнесла Айнид. — Если ты, действительно, принадлежишь к роду Шиаддхаль, фолиант скажет нам об этом. Внезапно я почувствовала сильное покалывание в ладони, и уже через несколько секунд золотистое свечение окутало книгу вместе с моей рукой. Когда же оно погасло, вместо старого и истрепанного фолианта на столе лежала абсолютно новая книга, источающая тонкий, богатый запах кожи. Золотыми буквами на бордовом переплете было вытиснено название — 'Книга Судеб'. Владислав улыбнулся и подмигнул мне. Совет семерых изумленно вздохнул, а Айнид коротко произнесла. — Книга Судеб не может лгать. Она признала кровь Шиаддхаль в этой девушке, обновившись для правления под короной новой королевы. Я — третий свидетель. Я признаю, что Лара Изида Кармина Эстелла Шиаддхаль является дочерью Лары Далайны Авиры Рании Шиаддхаль и имеет право претендовать на престол. Так как я — старейшина совета семерых, полагаю, никто не восстанет против моей воли. Айнид обвела горящим взглядом шесть лиц своих изумленных подруг, не пожелавших даже высказать ноту протеста. Двое из них резво подскочили поддержать мою бабушку, облаченную в торжественное голубое, расшитое жемчугами платье, под руки. — Преклони колени, дщерь моей дщери. — Тихо произнесла Изида, и, когда я послушно опустилась на колени, она продолжила речь. — Властью, данной мне родом, памятью крови, оставившей отпечаток в тебе, как во мне. Властью, данной мне советом семерых, я наделяю тебя короной королевы эльфов. Беатрисса Мерильдо, скрепя сердце и скрипя зубами, возложила на меня золотую тиару, усыпанную бриллиантами, которую внесли в зал заседания совета две маленькие прелестные девочки-эльфийки с острыми ушками в воздушных платьицах. Когда Трисс села на свое место, Изида продолжила. — Клянешься ли ты, Лара Изида Кармина Эстелла Шиаддхаль-Дракула, служить своему народу верой и правдой и превносить добро в Благодатную Долину, как это делали ранее до тебя все твои предки, начиная Великой Аланой? — Клянусь. — Поднимись с колен, дщерь моей дщери, защитница природы — Чайка, призванная установить в нашем мире гармонию и равновесие. Больше никто и никогда не заставит тебя преклонить колени. Да здравствует королева эльфов, Лара Шиаддхаль Вторая! — Да здравствует королева эльфов, Лара Шиаддхаль Вторая… — Нехотя хором отозвался совет семерых. Пир в честь моей коронации длился около недели. Только после этого мы с Владиславом сумели отправиться домой, оставив письменное обещание, что если я понадоблюсь Благодатной Долине, я вернусь сюда, как только потребуется, и как только меня призовут. А еще через неделю, пока я расправлялась со своими обязанностями в качестве королевы вампиров, меня все-таки призвали. Я получила письмо-уведомление в белом конверте с черными геральдическими лилиями на нем о том, что Изида Кармина Эстелла Флора Шиаддхаль покинула этот бренный мир, отправившись на небеса к предкам. Что ж. Хотя бы она успела передать свое наследие мне… Но это ни в коем случае не стало для меня утешающим фактором. Будучи занятой делами в Трансильвании, я до конца своей жизни теперь буду помнить о том, что не держала руку единственного живого родственника, пока она угасала… Похороны были столь же пафосны и вычурны, как и сами эльфы. У нас, в мире вампиров, я была на похоронах дважды, и все было не в пример проще. Я не желала разговаривать. Уткнувшись носом в плечо Владислава, пока гроб изумрудного, расшитого золотой нитью цвета, с фамильным гербом семьи Шиаддхаль, опускали в землю, я просто надрывно рыдала, не снимая с лица сетку-вуаль. Видимо, такой была моя судьба. Находить любимых и близких мне людей и терять их снова и снова по воле зловещей кармы, посчитавшей, что я не заслужила в жизни даже крупицы какого-либо счастья. Не позволив посторонним кинуть первый комок земли на гроб бабушки, я сделала это собственноручно… *** Три недели спустя. После смерти бабушки, которую я пусть толком-то и не знала, но все же успела в ее присутствии почувствовать себя кому-то нужной, кому-то, кто со мной одной крови, кому-то, кто мог стать моей семьей, сердце мое с каждым днем все больше покрывалось морозной коркой льда. Я перестала улыбаться, смеяться, но я не чувствовала себя опустошенно или жалко и размазанно, как в минуты, когда теряла мужа. С утерей Изиды Шиаддхаль было иначе. Я просто ничего не испытывала вообще. Словно всю радость из моей груди вытянули, а я смотрю пустыми и безразличными глазами на происходящее, и мне ни до чего нет дела. Все, что было мило, внезапно стало постыло. Тенденции моего состояния и настроения абсолютно не воодушевляли моего мужа, но, кажется, дело было не только в Изиде. Побывав где-то за гранью мира мертвых и живых, я всю свою жизнь теперь ощущала иначе, словно с цветом волос я, действительно, состарилась на несколько сотен лет. Владислав сказал, что у меня маскированная депрессия. И не было никаких причин ему не доверять. Чтобы как-то почувствовать жизнь и постараться вернуть ее вкус, он посоветовал мне сосредоточиться на какой-нибудь одной эмоции и сделать ее идеей фикс. Поверьте мне, я пыталась сосредоточиться на любви к нему и уйти в нее с головой. И почти что получалось. Этот эскапизм был приятен и заставлял отвлечься от окружающего мира. Падая в него без оглядки, я меньше думала и анализировала на тему о том, кого лишилась. Но, в конечном итоге, не любовь к мужу стала идеей фикс. Три недели назад я отдала приказ своим слугам обыскать каждый уголок моей проекции и мира Дэнеллы Тефенсен и найти мне Каролину Одилл и компанию претенденток на должность Хранителя Архивов, которые с легкой руки вероломно вонзили нож в спину мужчин, для которых они были всем в их бессмертном бытие. А именно — Селесту, Мифиду, Анну-Софию и Элеостар. В довершение ко всему со мной происходившему, в довершение к моему обледенелому сердцу, на третий день после смерти бабушки выпал снег. Это было так непривычно, что даже морозостойкие вампиры, не ожидая таких климатических чудес, кутались потеплее, а наш дворецкий Роберт даже шмыгал носом последние дни… Через пару недель поиски дали положительный результат. Девушки были найдены в плачевном состоянии. Наигравшись с ними вдоволь, Дэна от них отказалась, и от стыда не имея даже возможности вернуться домой, так и не избавившись от меток, девушки, как крысы, ютились, где придется и влачили свое убогое существование, как цыгане, кочуя из одного места в другое. Мир Дэнеллы Тефенсен, как оригинал моего, постигла и участь моего. Снег застилал собой леса и поля, и, полузамерзшие в летней одежде, они промерзали и уже готовились к смерти, когда мои слуги их спасли… Из огня да в полымя. Их спасли, чтобы уничтожить иначе. Я не могла позволить им умереть от холода. Они должны были смотреть мне в глаза и молить о спасении, прежде чем в качестве этого самого спасения я подарю им смерть… В тот день, как их, оборванных, голодных и промерзших, доставили в клетки в нашем подземелье, я распорядилась, чтобы им принесли горячую пищу и красивые наряды. На самом-то деле. Не умирать же на голодный желудок… Белая вьюга кружила неистово, покрыв шапками снега деревья в нашем лесу и скрыв несколькими покровами белого заросшее жилище Дэнеллы Тефенсен. Сегодня мы с Владиславом были в парадном золотом облачении, украшенном длинными до земли, меховыми оторочками из соболя. Водрузив себе на головы золотые короны, инкрустированные бриллиантами и рубинами, мы шествовали по свежему снегу, сопровождаемые воинами во главе с генералом армии вампиров пограничия, и слугами, во главе с Робертом и Амбердо Андерсеном, до плаца. Владислав держал меня под руку, а я, полуприподняв голову, любовалась крупными кристаллическими снежинками, падавшими на мои седые волосы, все плотнее закутываясь в меховую оторочку мантии, подолы которых тащились за нашими спинами. Плац был оснащен деревянным помостом, немного напоминавшим тот, на котором я исполняла хореографический номер танца на битых стеклах. В самом его центре было укреплено пять деревянных столбов, обмотанных снизу пучками сена и соломы. К каждому из этих столбов была привязана нагая девушка. Я специально распорядилась, чтобы с этих сучек стащили их платья. Собрав не только своих слуг и армию, немногим ранее я отдала распоряжение созвать и всех крестьян, которых только можно было найти. Уже сейчас ожидавшие зрелища люди, давя смешки, тыкали пальцами в голых девушек, которые пристыженно склонили головы на грудь, чтобы не видеть наглых усмешек на лицах мужчин. От свиста и улюлюканья, разумеется, их уши ничто не могло спасти. Я удовлетворенно усмехнулась, наблюдая за тем, как побелели их тела. Настолько, что стала видна сеть голубоватых вен под кожей. — Поджигайте. — Сквозь зубы я процедила приказ тем, кто обустраивал плац под казнь. Поднеся зажженные и поминутно угасавшие из-за вьюги факелы к соломе, мужчины сделали шаг назад, и свежее сено вспыхнуло. — Стащите блондинку. И приведите ее ко мне. С ней я расправлюсь лично. — С ничего не выражающим взглядом бросила я через плечо одному из воинов. Вскоре, полуприсыпанная инеем, побелевшая, словно мертвец, Каролина Одилл была поставлена к моим ногам на колени. Тогда я приступила к речи. — Совсем недавно эти будущие горки пепла имели наглость фривольно разговаривать с вашей королевой, абсолютно забыв о том, кем я являюсь. Они даже взяли на себя ответственность угрожать расправой вашему королю. Воззрите же, как благодатный огонь очищает эти души от ставшей им ненужной жизни. Покончив с людьми моего народа, вампирами, которые боготворили их, называли своими королевами, сегодня Селеста Крайлер, Мифида Алиери, Анна-София Блэкуолл и Элеостар Мидина подвергаются мной, королевой вампиров, Лорой Аделлой Уилсон-Дракула Беспощадной, к казни через сожжение. Как я и обещала, всех вас, мне неугодных тварей, я буду жечь. Гори, детка… Полизав ступни девушек, огонь принял решение взметнуться вверх. Наши слуги и воины, бывшие вампирами, рукоплескали с дикими ажиотажными криками, пока вышеупомянутые горели всем телом, уже вспыхнув волосами и разрезая прозрачные выси страшными душераздирающими воплями. Не в силах смотреть на мучения подруг, окидывая меня презрительными взглядами и даже не имея возможности вырваться из цепких рук воина, крепко сжимавших ее обнаженные и обмороженные плечи, Каролина Одилл отвернулась от меня, тряхнув копной спутанных белых волос. Крики стихли. От казнимых остались лишь горки пепла. Тогда-то я и повернулась к Каролине, склонившись к ней с ничего не выражавшим взглядом и сжав ее подбородок в руке, не давая возможности отвести от меня глаза. В отражении ее взгляда, как в зеркале, сквозило все безразличие и мертвость моих глаз цвета потемневших изумрудов. Снег сыпал хлопьями, вьюга развевала и разметывала мои седые волосы по меховой соболиной оторочке. Не меняя эмоционального фона с замерзания на хотя бы малейшее тепло, я криво усмехнулась. — Вот так, Кар. Вот так все и закончится. А сколько было храбрых планов, сколько бахвальства из поганого рта морально загнившей уродины. Хотела разделать тушу моего Ворона? Теперь Владислав своими глазами будет наблюдать, как ты горишь. Ах, милая, милая Каролина. Зачем ты вообще открывала свою пасть в адрес короля? Знала же, что я высвобожусь даже из силков Дьявола, не то, что из-под власти Дэнеллы Тефенсен. Знала же, что это не навечно. Знала, что за каждое слово в его адрес изо рта мерзких тупых ублюдин, я им соль в язвы вотру, потому что их жизни для меня — жизни смертных человеческих шалав, стоят меньше, чем сантиметр ткани моей перчатки. Стадию моего презрения к человечеству невозможно передать словами. Сделав знак воину отпустить девушку, я обмотала вокруг руки в меховой перчатке из соболя длинные пряди волос Каролины и подтащила ее к не на шутку разыгравшемуся, сожрав несколько человеческих душ, костру. — Ну что. Раз-два-три, елочка гори. Даешь Новый год, раз уж снег выпал! Презрительно расхохотавшись, я сунула Каролину в костер головой. Заходясь в конвульсиях, она металась, истерически визжа и пытаясь вырваться, еще несколько минут, прежде, чем стала податливой и обмякла. Мою перчатку опалило огнем, да и на руке, я уже сейчас ощущала это, вскакивали водяные пузыри от ожогов, но игра стоила свеч. Да. Мы обе были людьми. Но в такой момент, как этот, во мне ликовал Сатана, было напрочь отключено чувство страха, да и какое-либо чувство вообще, кроме мрачного триумфа. Из цепкого захвата рук такого человека вырваться абсолютно невозможно. С презрением отдав тело на съедение костру, я заняла свое место рядом с мужем, крепко сжав его руку в своей, пока снег мел и мел, обсыпая мои волосы и мою золотую корону. — Ненавижу презренных тварей, которые отрекаются от себя. Я не позволю им жить долго и счастливо. Они попросту не заслужили этой жизни. Нельзя предавать то, во что веришь. Предавать забвению то, на что надеешься. И вонзать нож в спину тем, кого любишь. — Тихо прошептала я, так, чтобы слышал только Владислав. Окинув взглядом властный профиль, темные пряди, спадавшие на мужественные скулы, волнующие губы и шрам над верхней губой, серьгу в виде золотого колечка полуприсыпанного снегом, черные глаза под длинными черными ресницами, устремленные на костер и пепелище предавших нас подданных, я чувствовала вопреки всей своей бездушности и атрофированности нечто древнее, сказочное, шевелившееся в моей груди. Золотой цвет и соболиная оторочка. Корона. Он и без всего этого был моим королем и Богом. Но сейчас во всем этом он был просто неземным. Сошедшим с Олимпа. — Мотылек, я слышу твои мысли на расстоянии. — Раздался голос в моем сознании. При этом мой муж даже не повернул головы в мою сторону. — Я тебе устрою дикую ночь древних полубезумных сказок, позволив стащить с себя меха, парчу и золото уже сегодня, только отключи свою мысленную волну. Любой вампир сейчас может влезть в твою голову. Вспыхнув и состроив деланно безразличный вид, я снова обернулась к костру, завороженно глядя на языки пламени, сожравшие пять тел, вздымавшиеся до небес и отражавшиеся в моих изумрудных глазах алыми огненными всполохами. А метель все мела и мела, пытаясь забрать мою боль белым кружевом полей и лесов. Но это было уже и необходимо. Все заслоны, которые я сознательно строила, чтобы оградить себя от смерти бабушки, пали здесь и сейчас. Окончив незавершенное дело, я освободила себя. Был в этом и удручающий момент. К жизни меня вернуть могли лишь две вещи. Любовь к единственному мужчине всей моей жизни и лицезрение чьей-либо смерти. Только это все еще рождало во мне импульсы. В отношении всего остального я, как и прежде, была мертва. Мертва до скончания времен…