Трансильвания: Воцарение Ночи

ГЛАВА 20 — МИР В БАГРОВЫХ ТОНАХ ДЛЯ ЧАЙКИ Дух леса был призван установить гармонию в природе и сохранить баланс. После казни Каролины и прочих из тусовки Дэнеллы Тефенсен, по обязанностям наследницы трона Изиды Шиаддхаль, я была вынуждена около двух недель прожить в Благодатной Долине. Мне отвели новые покои в багрово-черных тонах, достойные королевы, а когда Владислав освобождался от королевских обязанностей дома, он тут же приходил ко мне через портал прямо в мою спальню. За это время я дала Айнид Глайн и совету семерых клятву охранять и защищать природу Благодатной Долины и своего мира. После получения согласия со мной произошли две вещи. Мою энергетику связали с природой моего родного, теперь уже можно было считать его таковым, мира, а также — с природой Благодатной Долины. Теперь я ощущала каждое срубленное дерево, каждое убитое животное на своей собственной шкуре. Через несколько дней устав от этой боли; устав истекать кровью каждый раз, как истекал кровью какой-нибудь загнанный и замученный охотником олень; чудом доживая до момента, когда выпью кровь Владислава, чтобы исцелиться; получив неохотное разрешение от совета семерых только с обещания, что я стану еще сильнее, чем была, для ответственного выполнения своих обязанностей в качестве королевы, я дала согласие мужу на обращение меня в вампира. Добавлю лишь одно: пробуждаться после укуса и сломанной шеи больно во второй раз не меньше, чем в первый. И не менее дико. Разве что к жажде крови, изменениям, постигшим все органы чувств, особенно зрение и обоняние, и обостренным ощущениям на сей раз привыкание наступило быстрее. А после обращения каким-то чудом цвет моих волос снова изменился. Переродившись, я стала первой из Шиаддхаль, возвращенной к жизни при помощи Цитадели Чайки, утерявшей естественный цвет волос и снова ставшей брюнеткой после укуса. Таким образом, теперь я снова была кровососущей и мертвой вампиршей, только вчера бывшей человеческой теплокровной девушкой. И снова пережившей превращение в жгучую брюнетку из так называемого цвета пепельного блонд. Процесс обращения каким-то образом отсылал меня к истокам, возвращая мне идентичное сходство с Маргаритой Ланшери… Когда срок вышел, я вернулась домой, чтобы стать стражем природы мира, который уже порядка двадцати лет был моим и который я привыкла уже считать своим. А для удобства патрулирования территорий, в подарок, Айнид Глайн от лица совета семерых прислала мне настоящее чудо природы, явление которого пред мои очи я ожидала сейчас, стоя у опушки. Я улыбнулась, заслышав топот копыт в приглушенных сумерках леса. Солнце уже заходило за горизонт, окрашивая огненным маревом все небо и верхушки деревьев, но у их подножья уже было темно, и по земле стлался белесый туман, словно утверждая свои права в готовящемся неизбежно стать ночным через считанные пару часов лесу. Среди темных и неприветливых деревьев леса проекции — копии мира Дэнеллы Тефенсен, промелькнула белая тень, и через секунд сорок из глубин дремучей чащи показалась белая голова лошади. Но я заранее знала, что это была не просто какая-то обычная лошадь. Золотая грива восхитительного создания крупными кольцами ниспадала на лоснившуюся белую кожу, а прямо из середины лба животного произрастал витой, такой же белоснежный, как и его носитель, рог. Пару раз ударив по земле копытом, единорог сделал (сделала?) несколько осторожных шагов в мою сторону. Пока еще не случилось в моей жизни переплета с должностью Хранителя Архивов и последовавшими за ним кошмарными тенденциями, я, еще в бытность первого превращения в вампира, ездила на прекрасной белой кобылице — Лире. Но красота волшебной лошади из королевской конюшни Владислава не шла ни в какое сравнение с великолепием единорога, которую я назвала Звездочкой за полупрозрачную и сиявшую отблесками в свете лунном кожу. Протянув руку, кончиками пальцев я коснулась переносицы кобылицы с рогом. Удовлетворенно фыркнув, в ответ та тряхнула головой и ударила копытом. Поняв, что она принимает меня, без всяких рабских поводьев, седел и уздечек, я вскочила к ней на спину, и мы помчали прямо в глубь леса на скорости ветра, в абсолютную темноту, ибо солнце уже завершило свой путь за линию горизонта… С вампирской моторикой и реакцией тела мне не нужно было бояться, что упаду. Мое тело мгновенно реагировало на каждый поворот, выпрямляясь в струну, да и если бы я начинала падать, ничего бы не помешало мне обратиться в бестию во время падения и взмыть в небо, продолжив путь по воздуху… Шло время. По прошествии нескольких таких заездов, пока о Валерии-завоевателе, так успешно скрывшемся, испугавшись расправы, что никто не мог его найти, не было ничего слышно, я стала грозой бандитов и мародеров, которые знали меня не под именем Лоры Уилсон-Дракула, и даже не Лары Изиды Кармины Эстеллы Шиаддхаль, а под кличкой, символизировавшей перевод моего имени с греческого — 'Чайка'. Мне удалось заставить негодяев и подонков дрожать от одного упоминания обо мне. Под горячую руку новоявленной вампирши с эльфийскими корнями, королевы вампиров и королевы эльфов, которой не было равных в рукопашной, в магии знаков и в сражении на мечах, благодаря упорству Дэнеллы Тефенсен, попадали то и дело охотники за сокровищами, разграблявшие драгоценности: золото и алмазы, в недрах пещер у подножия Карпатских гор; лесорубы, рубившие деревья в щепки ради продажи древесины в три красных цены в городах; охотники, забивавшие насмерть животных, а иногда и те, для кого охота была спортивным интересом, а желание пытать невинных живых существ — развлечением. Порой, изматываясь, даже мое вампирское тело требовало отдыха. Которого, к счастью, не требовалось Звездочке и, заслышав посреди ночи под окнами первого этажа замка топот копыт и нервное ржание острым вампирским слухом, я подлетала на кровати и спешила в лес или к Карпатам на кровавую бойню… Не смотря на то, что каждая битва заканчивалась буйным кровопролитием, мне порой тоже приходилось не сладко. Все потому что бандиты и мародеры пронюхали, кто выступает против них и теперь оборонялись топорами, секирами, кинжалами, ножами и мечами из чистого серебра, оставляя шипящие язвы в местах ударов, если я не успевала увернуться. Но, как бы то ни было, боль забитых насмерть животных, срубленных и истекавших соком деревьев, стонущей земли и разграбленных ресурсов ударяла по мне сильнее боли, полученной от серебра, заставляя иной раз истекать кровью все мое тело, которое, к счастью, теперь достаточно быстро регенерировало. Связавшись с Дэнеллой Тефенсен и обрисовав ситуацию, как алхимику, я заказала ей волшебный эликсир, который должен был исправить ужасающие последствия энергетической связи с природой края. Она обещала, что искупавшись в нем, я буду чувствовать то, что происходит с ресурсами нашего мира только эмоционально, а тело мое перестанет реагировать и кровоточить, чем всякий раз заставало меня в самые неподходящие минуты жизни. То в моменты совершения сделок купли-продажи земель Трансильвании, то в аккурат во время совещания совета семерых в землях Благодатной Долины. Девушка-дракон принесла долгожданное для меня лекарство через пару дней. На удивление, она не проявила ни агрессии, ни желания вернуть нас с Владиславом в свою комнату для пыток, лишь на прощание перед уходом подтрунив над тем, что первая ночь после освобождения с цепи, наверняка, была феерической в отношении срывания с мужа одежды и удивительно то, как я вообще выжила после нее, ибо, как она утверждала, фонил тряской земли даже ее собственный мир от моей эмоциональной реакции. За это вроде бы беззлобное подначивание она получила кулаком в живот, и, лишь мрачно улыбнувшись, исчезла в портале в свой мир — оригинал моей копии. А одним вечером случилось то, что весь наш мир поставило с ног на голову. Поздним вечером лежа на груди мужа и слушая рассказы Владислава о том, как он проливал кровь сарацин, обагряя сталь и закат во имя Христа в пятнадцатом веке, а я договорить ему не давала, затыкая поцелуями, я еще и не подозревала, что угроза войны нависла над нами в наше время. Наступил момент, когда оборотни решили выйти из мрака и явить нам свое лицо, потому что впервые они обрели в своем управлении могущественного лидера. О полукровках — гибридах вампиров и оборотней, я слышала вскользь от Киры очень давно, когда выпила яд, убивающий такое создание, но не имела возможности лицезреть ни одного из них воочию. Вамполикантроп, возглавивший армию восставших против вампиров оборотней, звал себя Константином Вольфом. Сыном оборотня по имени Люциан Вольф и вампирши Сони. В одном из недавних разговоров со своей экс-наставницей Селеной, я узнала, что она очень долгое время выступала против Люциана и его оборотней, да так яростно, что несколько раз едва не погибла… Впервые я встретилась с Константином во время утренней пробежки вокруг замка. Гибрид весьма нахальной внешности с вьющимися темными волосами, холодными голубыми глазами в полурасстегнутой черной рубашке и темном плаще, зная о том, насколько я ненавижу и презираю повстанцев за то, что муж теперь постоянно проводил время на границе, чтобы отстоять битву против врага и успеть отследить их нашествие, каждый день находясь под угрозой жизни и смерти, которые отделял лишь один укус оборотня, не стеснялся тем не менее стоять, подпирая стену моего замка, и взирать на меня с улыбкой. С лету я буквально пригвоздила полукровку-выскочку к стене, рукой сдавив ему горло. — Тебе жить надоело? — Нахально улыбнулся Константин, оскалив полувампирские-полуоборотнические клыки. — Это тебе жить надоело, если хватает наглости отираться возле дома монархов-вампиров. Что ты мне сделаешь, пес? Я выше добра и зла. Я — королева этого мира. Отзови своих людей. Мне плевать, что будет с армией пограничия вампиров, но мой муж там. МОЙ МУЖ ТАМ, ТВАРЬ! Из-за того, что ты подстрекаешь на восстание тех, кто прятался все эти годы, как испуганные щенки. — Мои глаза полыхали изумрудным огнем в отражении льдистых голубых глаз Вольфа. — Оборотни заслужили быть свободными. Заслужили право скинуть с себя оковы вампирского ига. Все эти годы им просто не хватало лидера, чтобы восстать против вас. Но теперь у них есть я. И мы готовы. Я продолжу дело своего отца. Дело Люциана Вольфа никогда не будет забыто. А твой муж волен бежать к тебе под юбку, где ты вполне имеешь право спрятать его от мира, как труса, а не торчать на границе, если уж ты так переживаешь за его жизнь. Его никто не обязывает выступать на передовой. — Осклабился Константин. Перевес сил произошел в считанные доли секунды, и вот уже Вольф вжал меня в черную стену моего замка. — Рабы сдохнут рабами. Бесправными, какими и были рождены. — Полусдавленно и полупридушенно яростно прошипела я, вытаскивая из-за спины своего латексного черного костюма, выполненного по той же технологии, что и безнадежно испорченный в день, когда я обязана была выполнить священную миссию Хранителя Архивов и убить короля вампиров, серебряный кинжал Хранителей Баланса Измерений с головой рубиновоглазового дракона, недавно подаренный мной чисто символически, памяти ради, Дэнеллой Тефенсен. Зажав клинок покрепче в руке, я ударила им предводителя вервольфов в живот. — Я не планировала тебя убивать, Вольф. Возвращайся к своим и передай, что я сотру в порошок каждого, кто посмеет идти войной против нас. Если ты не свернешь восстание, пеняй на себя. Я отправлю тебя в ад. — Не раньше, чем твоя дочь окажется в моей постели и станет моей женой, Ваше Величество, Лора Дракула Беспощадная. — Чего ты там пробормотал, поганый гибрид?.. — Будучи настолько шокированной его словами, я даже успела отвлечься. Вырвав из себя кинжал и отшвырнув его на безопасное расстояние, на вампирской скорости Константин сбежал, бросив через плечо лишь. — Я сказал: 'Мамочка, передавай горячий привет папочке'. Вольф исчез за деревьями в нашем лесу так быстро, что я даже не успела и глазом моргнуть. Выругавшись отборным матом в адрес гребаного ублюдка-полукровки, я опустилась на землю, тяжело и прерывисто дыша… *** Я забрала волосы в высокий хвост золотой заколкой в форме лилии. Я была мертвой по всем параметрам, но сейчас моя кожа была даже бледнее, чем у любого вампира. Сказывалась усталость. Яростный макияж из черных теней максимально скрывал синяки под глазами. Я окинула лес пристальным взглядом багровых глаз. Обостренным вампирским слухом я слышала голоса в лесу. Этого было достаточно, чтобы выехать убивать. Просто так погулять туда могла пойти, пожалуй, лишь я, да и то последнее время выбиралась лишь по закону связи с природой края. Я неосознанно провела рукой по шее. Следы от посеребреной плети на ней остались кровавыми шрамами после того, как Владислав промыл их от гноя и гниения. В голове во весь голос вопили слова, некогда сказанные мне Дизарой. 'Он приучит Вас к боли и свяжет ее со своим присутствием, и Вы сойдете с ума, умоляя его о причинении большей боли, чтобы чувствовать его ближе. И ближе. И ближе. И процесс деградации и падения будет вечным…' У обреченной не выпутаться из плена порочной любви так, в общем-то, происходило, и уже произошло… Это была та самая нерушимая вечность. В которой год от года становилось только хуже. Я настолько привыкла к боли, которую он причинял мне, что она стала казаться мне потаенной лаской. Я уже не могла жить без пытки моей, у которой черные глаза и имя 'Владислав Дракула'… Сколько я обвиняла покойную Анну Эронауэр в испорченности и гнилости души, желавшей унижения и боли от рук отца. И куда меня завели эти праведные возмущения? Яблоко от яблони. Чем дальше, тем становилось только хуже. Чувства, как болезнь, обострялись с каждым днем, и теперь то, о чем я и помыслить не могла, когда мы только начинали жить вместе; то, за что я прокляла бы его и ушла на поиски спокойной жизни с каким-нибудь новым Джорджем Ласлоу, — казалось приемлемым. Я уже начинала скучать по его подземелью. Меня манило туда, как мотылька на пламя свечи. Там он лишил меня девственности в двенадцать лет. Там исхлестал до содранной в клочья спины. Я стеснялась попросить, но хотела ощутить что-нибудь еще. Мой полубольной взгляд мечтательно взирал на оплывшие воском канделябры свеч. Одна мысль о том, чтобы он залил меня горячим воском, доводила меня до экзальтированного исступления. Отвлекшись от мыслей, которые буквально выжигали мое сознание, я окинула себя придирчивым взглядом. Моя черная шелковая блузка с перекрещенными на спине бретелями была украшена узором в виде единорога, вышитого серебряными нитями. С передней стороны же по черному шелку на левой груди ползла серебристая змейка сверху вниз, по правой — снизу вверх. От предплечий рукава блузки фалдами ниспадали до запястий. Черные замшевые перчатки при этом не имели никаких узоров. Поверх них красовалось мое обручальное золотое кольцо в виде переплетенных крыльев двух летучих мышей. На шее висел, поблескивая, еще один подарок Айнид Глайн и совета семерых — цепочка с кулоном в форме единорога. Пояс с пряжкой в виде золотой лилии украшал лосины из черного бархата, заправленные в черные замшевые сапоги на высоком каблуке. Три. Два. Один. Из леса показалась с каждой секундой приближавшаяся ко мне Звездочка. Для убежденности в том, что мое оружие с собой, я еще раз поправила и без того висевшие ровно ножны с подарком Дэнеллы Тефенсен — мечом, украшенным золотой головой дракона на рукояти. Улыбнувшись, я весьма демонстративно подкинула в воздухе кинжал Хранителей Баланса Измерений и сразу же поймав его, запихнула в сапог. Что ж. Я была вооружена, снабжена всем необходимым и готова к бою… Мой муж знал, как я ненавидела людей. Будучи теперь вампиром с эльфийской кровью в жилах, я бы отдала что угодно, чтобы больше никогда не быть человеком. Как я только умудрилась прожить в человеческом никчемном мирке практически семнадцать лет? Моим домом была Трансильвания. Здесь жил мой король. Здесь жили все мои друзья. Здесь все почитали меня, уважали, а кто-то даже боялся. Человеческому миру без магии никогда было не стать моим домом в том смысле, который я вкладывала в слово 'дом'. И вот сейчас представители рода человеческого, за что я их поголовно и ненавидела — за желание брать даже то, что им не позволено, грабят, разрушают, убивают и издеваются над ни в чем не повинными растениями, животными. Я мрачно улыбнулась. Им даже повезло. Ликовать им осталось не так и долго. Я убью их быстро. Пользуясь тем, что я теперь снова вампир, даже напрягаться особенно не придется. Чайка совершит возмездие. Легко вспрыгнув на спину единорога я сделала круг под окнами и подняла слезившиеся от наркотика, втертого в десну, глаза вверх. Коробочку с этим даром тоже прислала Айнид. Правда, на сей раз негласно. Зная, что из-за каждого причинения вреда и боли моей природе, я истекаю кровью, она подарила мне вещество, не вызывавшее привыкания, воздействовавшее на ту часть головного мозга, которая посылает импульсы боли к конечностям и телу. Приняв этот наркотик я становилась неуязвима для боли. Я просто ее не ощущала. Как и страха. Наркотик давал такую силу, задавливая все человеческие реакции, что ничего кроме эйфории после приема не ощущаешь. Вот и сейчас раскрасив серые и монотонные краски в острые и резкие тона, он придал мне уверенности в себе. На балконах одного из этажей стоял он, глядя, как я веду Звездочку без седла, стремен, шор и уздечки. Как я не ограничиваю ее свободу, а она платит мне за это покорностью. — Я в тебя верю, Чайка. — Раздался голос в моей голове. — Уничтожь их всех. — Никто не спасется. — Я отослала такой же мысленный импульс и, улыбнувшись ему, с помощью знака 'Волатис' заставила фамильный шелковый черный платок с вышитыми на нем золотыми нитями инициалами 'L.S.' подняться вверх до балкона. Крепко зажав платок в руках, Владислав поднес его к лицу. — Возвращайся, Лора. Кровавая Мэри будет тебя ждать в бокале до полудня, иначе я отправлюсь на твои поиски сам. — В среде бандитов и мародеров, сам знаешь, объявлена щедрая награда за мою голову. Поэтому я прощаюсь каждый раз, как последний. Я — вампир. По моим венам огненными волнами летит наркотик, но всегда есть шанс не вернуться. Прощай, Владислав. Крепко прижавшись к шее единорога, я развернула ее в сторону леса и заставила перейти на галоп, больше не оборачиваясь к дому. В ушах моих свист ветра рассыпался на миллионы тысяч осколков. Эмоции людей, находившихся от меня уже в зоне досягаемости, переплетались друг с другом разными цветами и оттенками, пестря перед моим усовершенствованным вампирским зрением. Слух позволил определить, что все находившиеся на поляне были мужчинами, судя по грубым и хриплым голосам. И людьми — судя по биению пульсов и сердец, а также — по запаху чудесной амброзии, летевшей по их венам. Человеческой крови. Выехав на центральную поляну леса, я мысленно приказала моей кобылице остановиться. Но, почуяв запах крови забитых до смерти животных, Звездочка потеряла контроль и поднялась на дыбы с бешеным ржанием. Поняв, что уже ничем не смогу ей помочь и успокоить ее мне не удастся никоим образом, я выпрыгнула из седла, на ходу вытаскивая из ножен поблескивавший золотыми отсветами сияния подарок Дэнеллы Тефенсен. Присутствующие, наконец-то, соизволили меня заметить и обернулись в мою сторону, хищно оскалившись и перехватив поудобнее, кто секиру, кто — топорик, кто — кинжал. Кто-то послабее из шайки затравленно прошептал. — Это Чайка. Нам всем конец! Но на него тотчас же шикнули, заставив заткнуться, и, отвлекшись от поимки отчаянно зарывавшейся в земляную нору лисицы, бандиты неумолимо направились в мою сторону. Я смотрела на них непроницаемым взглядом. Слух и зрение, и без того по-вампирски обостренные, под воздействием наркотика стали сильнее встократ. Перед глазами рябило и подрагивало изображение повышенной яркостью и насыщенными красками. Лишь долю секунды спустя рябь сменилась абсолютной четкостью и даже резкостью. Я почувствовала вожделение и чувство мрачного торжества, которые придавал мне наркотик, присланный Айнид без всяких пометок, инструкций и названий, готовясь к бойне. Пробил час. Я была готова убивать и проливать кровь. Медленно вытащив меч из ножен и любуясь произведенным эффектом, я рассекла им воздух, и белое пламя, даже не отраженное солнцем, озарило поляну. Слабые духом моментально обратились в бегство. Более волевые бросились на меня в атаку, используя все, что попадалось им под руку. Секиры, топоры, кинжалы, кирки — все орудия убийств невинных животных, полетели мне прямо в грудь и голову. Отразив несколько из них ударами клинка, отточенным хирургическим движением обезглавив одного из нападавших, вытащив кинжал из обуви и метнув его в другого, я в мгновение ока перекинулась в бестию и напала с воздуха. Мир окрасился всеми оттенками бордового. Несколькими секундами ранее попав в сонную артерию разбойника, мой кинжал заставил его захлебнуться кровью. Оторвав бошки еще нескольким практически голыми руками, (здесь, наверное, стоит читать — когтистыми лапами) я снова приняла человеческую форму и, ловко перехватив свой меч, быстрым движением вытащив его из земли, вальсируя в вольтах и пируэтах, я зарубила еще троих, обагрив свое черное облачение кровью. Оставшиеся в живых не были дураками, уже успев понять, что выдрессированного изнуряющими тренировками сражений на мечах вампира, невозможно победить. Позорно бежав, за собой они оставили поляну смерти, крови, отрезанных голов и расчлененных тел. Осушив одного из преступников полностью, я отшвырнула от себя обескровленный труп к его полегшим друзьям, отерла черной перчаткой кровь с губ и лица и всадила меч в землю почти что по рукоять. Затем я наклонилась к одному из убиенных и, с нагловатой усмешкой покачав головой, вытащила свой кинжал из трупа, пряча его в сапог. В этот момент в воздухе повис звук негромких аплодисментов. Вытащив меч из земли резким движением руки, я обернулась в сторону зрителя, заняв оборонительную позицию и приготовившись к сражению. На гнедом жеребце восседал мужчина, лет семидесяти шести на внешний вид. Его распущенные седые длинные волосы на лбу были стянуты тонкой льняной лентой. Меч за его спиной поблескивал перламутром даже в пасмурную погоду. Одет мужчина был в длинный серый плащ ниже колена, и отличался он ужасной худобой, при всем этом будучи несуразно широким в плечах. Правую щеку статного незнакомца украшал шрам от уха до нижней губы, пересекающий верхнюю. Картину довершали его пронзительные изумрудные глаза и заостренные уши. Склонив голову набок и пристально вглядываясь в мое лицо, он чему-то ухмылялся. Я не стронулась с места, хотя и впервые почувствовала ничем не объяснимый трепет и ужас, от которых мурашки заползали по голове и шее. Если вампир вообще мог в силу своей неуязвимости кого-то бояться, то бессмертной твари ночи стоило бояться именно этого мужчину. — Браво, Чайка. — Произнес он холодным и скрипучим голосом, который будто бы вещал с самых глубин озера. — Это даже похвально. Почти пятьдесят человек за пару минут. Дэнелла Тефенсен хорошо тебя обучила. Но это не спасет тебя сейчас. Сдохнешь и ты, и твой адский щенок. Здравый ум. Холодный расчет. Отсутствие эмоций. Ты всегда так хладнокровна, или лишь до тех пор, пока сын Валерия-завоевателя в безопасности?.. Любовь губит на протяжении столетий тысячи и миллионы душ. Ты не извлекла урок из истории о своей матери. И сейчас ты повторишь ее участь. Упоминание о родной матери превратило меня в каменное изваяние. Я замерла, не зная, чего ожидать от мужчины, готовясь в любую секунду превратиться в бестию, накинуться на него и оторвать ему голову. Тем временем он продолжил. — Она была красивой, мать твоя. Жаль, что такой безнадежно глупой. Согласилась бы на условия Валерия-завоевателя — и осталась бы королевой эльфов. Но у вас, баб, особенно из семейки Шиаддхаль, есть одна такая идиотская черта характера. Вы так печетесь за свою (далее оратор приблизился, приставил клинок меча к моему горлу и назвал не слишком цензурное слово, обозначавшее женский половой орган), желая отдавать ее только одному единственному, что уже которая из вас гибнет, когда можно было поступить умнее. Седовласый с силой надавил на клинок, проводя по моему горлу. Завороженная его зелеными глазами и тембром речи, я вошла в транс, будучи не в силах даже воспрепятствовать его действиям. Тем временем он оставил шрам и на моей левой щеке. Через все лицо. Он определенно знал, с кем имеет дело, потому что едва клинок коснулся моей щеки и шеи, я почувствовала сильное жжение. Серебро. Оставив отметины, он как-то зловеще усмехнулся и процедил. — Меня зовут Боггарт. Леонардо Боггарт. Это я повесил твою мать, а мои братья отрубили башку твоему отцу. Остались всего лишь две дочки. Последние из рода Шиаддхаль. Грязные полукровки. Плоды от семени 'презренного'. Милиэль я займусь позднее. Сегодня у меня крупная рыбка в сетке. Убить тебя, предпоследнюю наследницу Изиды Шиаддхаль — сплошное удовольствие для меня самого. А прикончить твоего муженька, который пошел за тобой следом, побоявшись, что его бабочке секирами отрежут крылья, огромная услуга для моего лучшего друга — Валерия-завоевателя. Все еще не выйдя из состояния транса, я не могла заставить себя не слушать его. Заставить себя сломать шею палачу матери и уйти. Но он все говорил и говорил, а я все больше погружалась в монотонный ритм кататонии неподвижности. — Эльфы всегда презирали людей. Нищих и никчемных людей. После смерти же Лары Далайны Авиры Рании Шиаддхаль, они начали их выслеживать и убивать. Мой друг получил трон, корону эльфов и всю власть над Благодатной Долиной. Все было уже, кажется, в полном порядке. Но потом явилась ты и заняла трон, обратив Валерия-завоевателя в бегство. Я верну его моему другу, чего бы это мне ни стоило. С великим трудом преодолев этот странный вид подчинения, я усмехнулась, глядя ему в глаза. — Если не сдохнешь первым, тварь. Расправив белоснежные крылья, я взмыла в воздух над Боггартом, и тут же что-то в этом самом воздухе накрыло меня с головой. Упав на землю, я истерически взвизгнула, моментально возвращаясь в человеческую форму. Серебряная сетка накрыла меня с головой, обжигая кожу и моментально оставляя на ней кровоточащие язвы. Стало трудно дышать. Я попыталась прикрыть голову руками, но каждое движение отзывалось во мне такой болью, что благоразумнее было для меня замереть и не двигаться. Так я и поступила. — Обожаю анти-вампирские изобретения. — Губы Леонардо Боггарта сжались в тонкую полоску. — Учитывая ненависть эльфов и к вампирам тоже, все наше племя сейчас бы ликовало. А что касается леди Глайн и леди Мерильдо, их нужно гнать взашей из совета семерых. Они запутались в том, на какой стороне они находятся, отдав корону королевы эльфов в руки перспективной вампирши, зная, что ее адское отродье обратит ее всенепременно. Ты — не Шиаддхаль. Ты — позор своей семьи. Мало того, что дитя 'презренного', так еще и жена вампира. Вампирша сама. И сегодня я отрублю твою голову и вручу ее Валерию-завоевателю. Но сначала медленно и верно разлагаясь под серебряной сеткой, ты посмотришь, как подохнет отродье моего лучшего друга. Корчась на земле от невыносимых мук боли, причиняемых мне серебряной сеткой, краем глаза я увидела, как помощники Леонардо Боггарта вывели под уздцы на поляну черного, как ночь, коня с длинной шелковой черной гривой. Велес. Проклятый ублюдок не лгал. Они поймали моего мужа. Готовая корчиться не только от мук боли, а и от кромешного ужаса, накрывшего меня с головой, я отдавала себе отчет в том, что предложить мне этому страшному, гипнотизировавшему одним лишь взглядом, человеку взамен за жизнь Владислава нечего. Я могла бы предложить свою жизнь в обмен на его, но они и без того меня поймали. Я уже была в их руках. Прощай, Лора Уилсон, студентка Кулинарного института, сбежавшая из дома, ставшая работником Психиатрической Больницы №14 в Чикаго. Прощай, Лора Дракула, безжалостная королева вампиров, устроившая резню в церкви на второй день после свадьбы. Прощай, Корина, успешный боец в рукопашной и на мечах, овладевшая всеми видами магических знаков. Прощай, Лара Изида Кармина Эстелла Шиаддхаль-Дракула, даром крови ставшая королевой эльфов и наследницей всего рода Шиаддхаль. Прощай, мстительница Чайка. Прощай, Маргарита Ланшери, могущественная ведьма пятнадцатого столетия. Прощай, охотница по имени Аниита Саливан. Мне конец. Серебряная сетка блокировала даже мою магию. Я попросту не могла скинуть ее с себя знаком 'Аарденто'. Я посылала этот знак удара снова и снова, но он даже не долетал до посеребреной упругой сети. Тем временем еще два помощника палача моей матери выволокли Владислава в центр поляны. Его поймали, как и меня. Все его тело было заковано в серебряные цепи, разъедавшие кожу до струпьев и язв даже через одежду. Взгляд его на меня был агонизирующим, полубредовым и предсмертным. Больше Боггарт ничего не сказал. Он просто наблюдал за нашими взглядами друг на друга. Полными ужаса, паническими. В глазах Владислава читалось гробовое смирение и ненависть ко всему живому. Я же просто рыдала от бессилия. — Эй ты, скотина. — Сквозь зубы прошипел мой муж палачу моей матери, сплюнув кровь на землю. — У нас с папочкой свои личные счеты. Давай, убей меня. Она ни при чем. Отпусти ее. — Серьезно? — Звучным глубоким смехом рассмеялся Леонардо Боггарт. — Чайка — моя цель номер один. Ты — лишь прекрасное дополнение к ее отрезанной головке, как одолжение другу. Мне ты не нужен. Мне нужна она. Считай, что у меня с Шиаддхаль свои личные счеты. Я любил Изиду Шиаддхаль больше жизни. А она отвергла меня и вышла замуж за этого поганого Шмидта, который даже эльфом не был. Просто некто из знати, из человеческой верхушки. Который был старше ее раза в два. Затягивать петлю на шее ее дочери, а сейчас, пусть она уже и не увидит, но и резать бошку ее внучке — честь для меня. Так что заткни свою зубастую пасть и загнивай себе спокойно. Пока еще время есть. Чайка должна увидеть смерть мужа. Легенды ходят о Лоре и Владиславе, закованных в постоянный круг повторений своей боли. Что-то регулярно мешает им быть вместе. Они страдают снова и снова, воскрешая друг друга, латая раны друг другу. Но этот раз станет окончательным. Она вернула его из комы и из преисподней. Он вернул ее с небес с помощью Цитадели Чайки. Вас обоих спасти и вернуть некому. Зловеще расхотавшись, Боггарт дал знак своим помощникам рубить голову моему мужу серебряным мечом. Он был чертовски прав. Я спасала мужа. Владислав — меня. Нас двоих спасти было, действительно, некому. — Нет!!! Остановитесь!!! Пожалуйста!!! — Я металась, запутавшись в серебряной сетке, словно раненое животное, изо всех сил пытаясь вырваться и умоляя лучшего друга отца моего мужа криками оставить его в покое и убить меня. Тщетно. Один из его помощников уже приставил клинок к горлу моего вампира, планируя отсечь ему голову, как вдруг он странно и неприятно закашлялся. Кровью… Меч просадил тело мужчины насквозь через правую лопатку, выйдя наружу из левого бока, и он повалился на землю, выплевывая кровавые потоки изо рта. За его спиной стояла никогда не унывавшая и улыбающаяся девушка-дракон. Сегодня золотые волосы Тефенсен были собраны в хвост на затылке, а одета она была в приталенную кожаную коричневую куртку и такие же по цвету и материалу брюки. Ботинки с шипами на платформе делали ее намного выше наших врагов. Второй помощник испуганно отступил в сторону, затравленно глядя на девушку, с улыбкой отиравшую кровь с меча об одежду убиенного. По-озорному улыбнувшись мне и подмигнув, Дэнелла обернулась к Владиславу, одной рукой рванув цепи на его груди с такой силой, что они лопнули и осыпались на землю звеньями с глухим стуком, причинив моему супругу такую боль, что он сдержал крик, лишь закусив губу до крови. — Скучали по мне, мои милые?! — Обратилась Тефенсен во многом к Владиславу. — Извините, уважаемые господа. — На этот раз Дэнелла уже обернулась к Боггарту и ко. — При всем моем уважении, но я — единственная, у кого есть право пытать этих влюбленных до одурения голубков. А ты, бессонные черноглазые ночи моей патологически зависимой подружки… Склонившись к Владиславу, девушка злобно ухмыльнулась, взяв его за подбородок. — Если ты и окончишь свое жалкое существование, пусть это будет хотя бы не так глупо. Если кто-то и убьет тебя, то это буду я. Снова подмигнув мне, девушка сложила пальцы в знак 'Гравитацио' и сдернула с меня сетку силой магии. Влив какой-то эликсир моему мужу в горло, затем она подошла ко мне и проделала то же самое со мной. После чего я отметила, что раны на всем моем и его телах начали стягиваться и бледнеть. — Я у тебя в долгу за все свои гадости и аморальное поведение. А Тефенсен всегда платит по счетам. Вставай. — Протянув мне руку, Дэнелла бодро поставила меня на ноги. — Ты же вроде как считала, что поступаешь правильно, и тебя было не переубедить. Насчет нас с ним. — Сказала я, нервно отряхивая фалды блузки и затягивая полурастрепанный хвост на макушке потуже. — Я и не передумала. Вы омерзительны, находясь наедине в тесном пространстве, но, как я ранее и говорила, ты не знаешь, что толкало меня издеваться над вами, поэтому судить меня у тебя никакого права нет. — Холодно одернула меня девушка-дракон. — Убей этого гада. Валерий-завоеватель будет следующим. Тем временем застывшие неподвижно и до смерти напуганные помощники Леонардо Боггарта сделали несколько шагов назад, приготовившись к постыдному бегству. Ошеломленный произошедшим палач моей матери взвыл дурным голосом, яростно потрясая кулаком в воздухе. — Что вы медлите, идиоты? Тефенсен — не Богиня. Она не всесильна, как и Чайка. Атакуйте! Убьем их всех троих! Помощники же в ответ дали стрекача, напоследок через плечо кинув что-то вроде. — Тебе надо, ты и убивай. А нам не очень-то и хотелось. И вообще мы здесь чисто случайно затесались. Мы с Тефенсен синхронно сделали шаг по направлению к Боггарту и приставили свои мечи к его горлу. Я же в этот миг отметила, что чудесный эликсир Дэнеллы заживил только раны на моем теле. Шрамы же, оставленные Боггартом на шее и лице, никуда не делись. Видимо, его оружие было зачаровано сильнейшей магией, против которой были бессильны даже эликсиры быстрого действия самого сильного алхимика всех миров — Дэнеллы Тефенсен. С ненавистью и презрением во взгляде я надавила на клинок, и острие моего меча вошло Боггарту в шею. — Где прячется Валерий-завоеватель? Мой голос звучал холодно и полумертво. Я слишком устала от пыток серебряной сеткой. Настолько, что не желала церемониться и знала, что если он посмеет увильнуть от ответа или хотя бы попытаться солгать, с живым детектором лжи под боком в виде моей подруги (экс-подруги?), которая заметит хотя бы момент неискренности, я просто снесу ему голову, не задав больше ни вопроса. — Не знаю. — Лицо палача исказила гримаса неприязни. — И даже если бы знал, неужели ты думаешь, что я рассказал бы тебе, жалкой сучке-полукровке? — Ты оглох или не слышал Лору? Неужели, ты, действительно, хочешь, чтобы тебя пытала я? Ты же целым и невредимым, со всеми частями тела, не выйдешь из моей пещеры. Отвечай, тварь! — Дэнелла надавила на клинок своего меча, и он, как и мой, вошел под кожу Леонардо Боггарта. — Я сказал правду. Я не знаю. — Прохрипел он, панически взирая округлившимися от страха и кромешного ужаса глазами, на мою подругу. — Он же бесполезен. — В раздражении я выдернула меч из его шеи и развернулась в противоположную сторону, будто бы приготовившись уходить. С разворота на вампирской скорости я рубанула наотмашь, и седая голова Леонардо Боггарта покатилась в придорожные кусты. Тем временем, оправившись от шока и боли, Владислав подошел ко мне, взяв меня за руку и не сводя взгляда с отделенной от тела окровавленной головы палача. — Идем домой. — Тихо прошептал он. Дэнелла обняла меня на прощание, пожелав нам, тут ее дословно цитирую, извращенцам, неспокойной ночи, и, пообещав сообщить, как только узнает что-либо о том, где прячется отец моего мужа, растворилась в белесом свечении портала. Затолкнув одной рукой меч в ножны за спиной, я обняла мужа, проводила прощальным взглядом Тефенсен, и мы направились в сторону замка навстречу закату. Вслед за нами послушно шагали, будто бы на привязи, утомленные ездой, но уже успевшие отдохнуть за время нашей схватки с врагами, пофыркивая, Велес и Звездочка…