Его смысл

Он привычно ждал на холодных каменных ступенях их особняка на окраине Сан-Франциско на перевес с початой бутылью чего-то крепкого и обескровленным телом белокурой старшеклассницы, покоящимся на его коленях. Капли с ее запястий разбивались о мощеные полы с интервалом в пол секунды. Ребекка сделала вид, будто не заметила, ни старшего брата, ни как в его прищуренном взоре смешались горький кофейный и едко-черный, растекшийся сетью тончайших вен, плетеными тенями облепивших красивое лицо. Как всегда. Острые шпильки звонко простучали по паркету, выбиваясь из иррационального ритма падения капель. — Где ты была? — процедил с таким отвращением, будто и говорить с нею было противно. Как прокисшая кровь или чужой запах на ее коже. Лениво кивнул в сторону ее тонкой блузки, держащейся на двух-трех последних пуговичках. — Тебя обокрали, Беккс? Не хватает кое-чего, — она нахмурилась, капризно и зло сжав свои по-детски мягкие губки. — Это был мой любимый кружевной комплект. Похоже, не только мой… Отвесила такую затрещину, что у него голова отлетела назад, а во рту осел горький металлический привкус, но Кол только смеялся. — Легче-легче, милая, я не хотел тебя обидеть! — Моя жизнь — не твое дело, Кол. Трахай своих шлюх, а меня не трогай, — прошипела так пренебрежительно, что кровь закипела в венах. Почему она делала это, зачем причиняла боль? Одним взглядом пронзительно-синих глаз, которым могла бы исцелить его истлевшую душу, если бы захотела. Если бы… Отхлебнул еще глоток из бутылки, позволяя сделать себя еще более пьяным, более… злым. Глаза, темные едва ли не до черноты, скользнули по лицу сестры, почти ласково, как тогда, когда они были детьми. Ребекка прищурилась и ступила было на ступеньку за его спиной, чтобы прошмыгнуть к себе наверх: она знала этот взгляд так же хорошо, как и то, что за ним последует. Замерла на миг в оцепенении, услышав его полные яда слова. — Это можно расценивать, как разрешение, сестренка? — улыбнулся он ей в спину и пояснил. — Ты же шлюха, разве не так? Снова замахнулась, готовясь разбить его ухмыляющиеся губы в кровь своей маленькой ладошкой. Но брат оказался быстрее. Стиснул запястья так, что алые неопрятные кляксы от его пальцев растеклись на белой коже, сжал обе руки у нее над головой, упираясь коленом меж неловко раздвинутых ног. — Пусти меня! — дернулась, упрямо сжимая зубы, чтобы не показать, как напугана. Его маленькая, сильная сестренка… — Пусти, идиот или… Кол только расхохотался. Она угрожала ему, угрожала, зная, что слабее. Даже сейчас Ребекка оставалась дочерью их отца и сестрой Клаусу. Он прицельно заглянул ей в глаза, жадными глотками вбирая в память образ ее страха и еще чего-то, спрятанного за зрачками. — Я никогда не отпущу тебя, Ребекка, ты поняла меня? Можешь наговорить мне гадостей сколько угодно, но мы-то знаем, что твой едкий язычок хочет облизать меня не меньше… — склонился так близко к ее губам, что шумный выдох, сорвавшийся с них, стал его вдохом. Она вздрогнула, как от удара, а в широко распахнутых глазах Кол увидел два крошечных отражения себя самого. Шепнула в исступленном убеждении побледневшими губами: — Ты просто больной, Кол. Ник найдет меня. Найдет и оторвет тебе голову. Вот значит, как. После всего, что я сделал для тебя, все еще Ник, сестренка?.. Если бы ты знала… А чего ты хотел, проскрежетал ядовитый голос в голове. Кол крепче сжал тонкие руки сестры. — Не правильный ответ, дорогуша. Ник слишком занят собой и поиском двойника, чтобы вспомнить о глупой сестренке. Когда наш брат перекинул тебя со своих плеч на мои, он упомянул и о твоем дурном вкусе, и о привычке совершать необдуманные поступки… Осекся, заметив, что сестра вдруг разрыдалась. Она стояла перед ним, и слезы крупными каплями бежали из ее красивых глаз. И он обмер. Потому что забыл, какого это, видеть ее плачущей, забыл, как легко делать ей больно. Только скажи, что она больше не нужна, и… — Ты лжешь! — выплюнула ему в лицо голосом полным слез. — Ник не бросил бы меня, никогда! Пусти меня, пусти! Ты отвратителен мне, лжец, мерзкий лжец… Но он не отпустил. Подхватил ее, дрожащую и брыкающуюся, на руки, и она вдруг уткнулась мокрым лицом ему в грудь, упираясь горящими ладошами в плечи. Сегодня сестра засыпала в его объятиях. А он, перебирая ее растрепавшиеся волосы, так сладко пахшие полевыми ромашками, думал о Клаусе. Что будет с нею, когда она узнает, что ее Ник мертв? А Майкл, развеяв пепел ненавистного ему бастарда, рыщет по миру в поисках остальных.