Его смысл

— Какая бы глупая и опрометчивая мысль не сподвигла тебя рыться в моих вещах, у тебя есть сотая доля секунды на то, чтобы убраться вон, милая, — тянет обманчиво ласково, окуная с головой в приторный, едкий яд. Маленький шажок вперед, словно взаправду думала убежать; вдох колючего, пропитанного краской и спиртом воздуха. Он настигает ее меньше, чем за мгновение, как и обещал, бледные пальцы сжимаются на подбородке, заставляя смотреть только в его зло сощуренные глаза. Антрацитово-серые, словно ртутью наполненные. Такой смертоносной, как и он сам. Паника внезапно стягивает шею ведьмы удавкой, мешая выдохнуть. Она не боится, только не того, кто так жаждет ее слабости. Опускает ресницы, пропуская в память такие бледные, припорошенные пылью веков воспоминания, за которые отчаянно цеплялась вдали от семьи. Тяжелый меч опускается на детские ладошки, хладный металл бережно касается нежной кожи, словно боясь невольно напугать первенницу хозяина. И никто не посмеет обидеть тебя, моя златовласая Фрея, пока жив я и сталь моего меча. Того меча давно уж нет, и тело отца сожрало жадное пламя, оставив лишь пепел. Но Фрея храбро вскидывает глаза, в них слышен звон битвы. Клаус видит иное, притягивая девчонку к себе за подбородок, всматриваясь в лицо, так парадоксально похожее на его собственное. Тонкая усмешка трогает плутовски-искривленные губы; вдруг становится смешно, неужели все еще полагается на него? — Аж жалко тебя стало, сестренка, — выдыхает, заправляя несколько золотистых, чуть вьющихся прядок за ухо, опаляя горячим дыханием, едва-едва мажа губами. — Папа больше не придет, папа спит давно, — нараспев, ровно на пол тона тише… Жар приливает к ее щекам, и ладошки, крепко сжатые в кулаки, подрагивают, будто действительно сможет ударить. И глаза синие, разъяренные, будто буйное море в разгар бури… Неуловимое мановение кисти, и обжигающая вспышка ослепляет Перворожденного, заставляя ослабить хватку. Смеется хрипло, разбрасывая соленую ярость пригоршнями по мастерской, вскидывает ладонь вперед, якобы капитулируя. — Но ты ведь не серьезно думала, что я храню ингредиенты в стаканах с кистями? — В красках, не так ли? Ты, как жалкое, параноидальное подобие романтика, включил их в свою картину. — Ты угадала. Умная девочка… — улыбается краешком губ, замечая неверие, удивление простате догадки, мелькнувшее средь красивых черт. — А быть может я солгал… Пальцы мимолетно скользят по бархатистой щеке, а спустя сотую долю секунды мятежная ведьма уже опадает в его руках. — Если верно рассчитать время удушения, можно даже лишить человека последних его воспоминаний. Сладких снов, сестренка. Я буду за твоей спиной, когда вновь решишься стать у меня на пути.