Его смысл

Это началось так давно, будто в другой жизни. Быть может, так оно и есть. Братья, чьи узы всегда были чуть крепче, сильнее, могущественнее. Вчерашние мальчишки, убегавшие тайком от гневливого отца в деревню волков, и сегодняшние мужчины, плечом к плечу бьющиеся за честь семьи. Той ночью было жарко и пахло хмелем, и от пшеничных волос Никлауса шел пьянящий аромат сандала и мускатных орехов. Кол отбрасывал ему длинные пряди со лба, шептал: — Ник… Элайджа ловил губами губы с каплями эля в уголках рта и терпким привкусом главенствующей собственности, смыкая пальцы на гладком подбородке. Одними губами, забывая пересчитывать вдохи: — Никлаус… Напряжение соляными кристаллами собиралось в глазах цвета предгрозового неба, раскинувшегося над их головами. Братья слишком одурманены, чтобы видеть изломанно скрюченый волчий силуэт, подсвеченный бледными лунными всполохами, что затаился в тени дубов, был уверен Клаус, когда позволял младшему брату закатать края холщевой рубахи. — Мы слишком пьяны, чтобы умереть сегодня, Ник, не сегодня, не сейчас… — словно в бреду выдыхал Кол, подрагивающими пальцами собирая выступившие на висках брата прозрачные капельки испарины. — Не сегодня… — вторил ему Ник и слепо тянулся во тьме за широкой, чуть загрубевшей от постоянных тренировок, ладонью Элайджи.

***

Они были одной душой: крепкой, здоровой, чистой, словно спокойные воды Сардинии. Ныне и навсегда уж раздробленной на три осколка обсидианового стекла. Элайджа сжимал ладони братьев в своих, слыша, как голод отступает, утихает до поры, напоследок царапнув когтем грудную клетку при виде алых борозд на лице младшего средь них. Никлаусу не хватало и целого поселения, чтобы насытиться, и сладостный ритм стремительно бегущей по сосудам крови становился тем слаще, чем ближе клыки Кола рвали очередную жертву, чем крепче сжималась ладонь Элайджи. Сбрасывая с плеч липкую, грязную после совместной охоты одежду, Кол знал, ему хватило бы одной попытки, чтобы перерезать путы, оплетавшие каждого из носящих фамилию Майклсон. Когда они почувствуют дыхание преследователя, всколыхнувшее волосы на затылке, будет не досуг, и за ним не будет погони. Последняя ночь, последний взгляд, последний вздох… — Пожалуйста, Ник…

***

Небрежным щелчком Клаус стряхнул невидимую пылинку с шелкового рукава кроваво-красной рубахи. В светлых глазах взметнулись рыжие языки пламени. Будто предупреждая. — Мне не интересно, как ты это сделаешь, сколько времени на это уйдет и куда ты направишься. Найди Кола и я сделаю из тебя такого, как мы, Люсьен, слово Майклсона. — Кол сорвет ему голову и пришлет с вежливым отказом, Никлаус. Кто, как не ты, должен знать об этом. — Знаю… Однако, у нас так мало времени, Элайджа, слишком мало… Жгучая пульсация пронзила вены, словно кровь в них обратилась в кислоту. На шеях обоих братьев расцветали багряные бутоны ожогов, обойденных целительной силой регенерации. Элайджа раздраженно одернул ворот, скрывая следы губительной связи. — Клятва на крови. Она никогда не лжет и ничего не забывает…

***

А тем временем пьяный смех, льющийся из окон бара, потопил в себе сдавленный взрык Кола Майклсона Никогда не лжет. Ничего не забывает.