Почти два месяца радуг

Среди ночи я неожиданно проснулась, как будто какая-то необъяснимая тревога выдернула меня из теплого безмятежного сна. Когда мне удалось так быстро заснуть? Неправда это, что только удел мужчин – моментально срываться в сокрушительный сон сразу после секса. Несколько блаженных секунд я лежала, вслушиваясь в тишину и знакомые шорохи. Тело приятно ныло, налитое до краев негой, что Харука дарила мне всего пару часов назад, но спать почему-то больше не хотелось. Вокруг было темно. По оконному стеклу тихо стучали капли – там снова шел дождь. Потом повернулась на другой бок, посмотрела на вторую половину кровати и, наконец, поняла, что же меня разбудило. И заволновалась. Постель оказалась пуста. Харуки рядом не было. А без нее мне почему-то всегда не по себе и хочется закутаться в одеяло с головой, даже жарким летом… Обняв свои голые коленки руками, она сидела на подоконнике, как большая нахохлившаяся птица, впечатав лоб в мутнеющее от дыхания стекло. Белая рубашка, небрежно наброшенная на плечи, напоминала усталые смятые крылья. Почему, стоит мне едва потерять бдительность, она тут же выскальзывает, убегает от меня? Днем – на этот свой камень. А ночью вот – в открытое окно… она как ветер, что ускользает даже из крепко сжатых пальцев, остановится на миг, обернется, а потом мчится себе дальше. В мыслях, в поступках. Ветру нужна свобода. Что же случилось? - Хару,- я позвала очень тихо, как будто боялась ее спугнуть. Приподнялась на постели, придерживая на груди край одеяла. Она медленно повернула ко мне взъерошенную голову. Даже в темноте синяки под глазами светятся – иногда мне кажется, что она почти не спит. – Что-то случилось, Хару? Ты опять от меня ушла… Что с тобой? Тебе снова приснился плохой сон? Харука покачала головой. Спросила шепотом: - Я думала, ты спишь. Это я тебя разбудила? - Нет. Просто мне не по себе, когда тебя нет рядом. Сразу что-то не то чувствую… - А я так… сидела, на тебя смотрела и вспоминала… - По дому скучаешь? – спросила я. Она пожала плечами. Помолчала. - Нет. Вернее, когда я с тобой, то нет. - А я иногда скучаю, - вдруг призналась я. – Только не по квартире, а по тому дому, где когда-то жила маленькой... Я выбралась из постели, чувствуя, как обнаженного тела сразу же коснулась прохлада, подошла к ней, поцеловала легонько в плечо и в висок. Харука поймала мою руку, прижалась к ней щекой. Мы молчали. Только было слышно, как за окном стучат капли. Ночь обнимала нас своей уютной тишиной. С Харукой мне всегда было очень просто молчать, не нужно забивать эфир какими-то малозначащими пустяками. И говорить с ней обо всем тоже очень здорово. - Знаешь, в детстве, - нарушила я наше молчание, - я очень боялась темноты. Дом у нас был не просто старым, а каким-то старинным и скрипучим, как замок. Я просыпалась и в страхе бежала в спальню к родителям. Конечно, я была слишком маленькой, чтобы догадаться, что взрослые иногда хотят побыть друг с другом наедине, особенно ночью. Меня не ругали. Просто повторяли, что юные леди не должны ничего бояться и выдворяли меня обратно в детскую. А я… я теперь все понимаю, но почему-то до сих пор немного боюсь… А ты? Боишься? Она успокаивающе погладила мою руку. До мурашек. Вверх-вниз. - Неа. Темнота – это ерунда, - улыбнулась Харука, - это не страшно. Чего ее бояться? И совсем это не стыдно. Это ты до сих пор считаешь, что я маленькая… А я давно уже не маленькая. - А чего же тогда стыдно? - спросила я. Запустила пальцы в ее встрепанные вихры. Ну да, большая она, как же. У каждого из нас свои страхи. Говорят, детские – самые сильные. На всю жизнь. Ты никогда мне этого не говоришь, но чего же ты боишься, Харука? - Не знаю, - шепотом ответила Харука. - Никогда об этом не думала. Может, сделать плохо тем, кого любишь? Например, в беде оставить, даже если и помочь-то ничем не можешь. Это… это хуже всего, наверное. Как будто ты сам во всем виноват. Или делать поступки, про которые толком не знаешь, зачем их надо делать… - и тут же, круто изгибая тему, тем же самым тоном, обвивая руками мою талию: - Мичиру, я давно хотела тебя кое-что спросить, можно? Сейчас. Скажи, а почему многие мужчины так хотят, чтобы их девушка была обязательно девственницей? Вот прямо как пунктик какой-то… Ну, и женщины, если им девушки нравятся, тоже этого хотят… - Что значит: хотят? – кажется, я покраснела. – Хару, ты чего это… у тебя что-то случилось? Харука сложила на груди руки. Посмотрела на меня вполне себе невинно. - Да нет, - сказала она, - ничего не случилось. Все в порядке. Вроде. Да я же просто так спросила. Да когда у нее все было просто? Наверняка в мой огород камешек. Харука - такая соблазнительно-чувственная, такая горячая и нетерпеливая и все-таки такая невинная… Она как лесной эльф, как сумеречный морок, что до конца никогда не дается, ускользает в последний момент, полностью забирая на себя инициативу. Я поежилась. Мы уже давно ходим с ней по этой опасной, безумно возбуждающей меня грани. А я распадаюсь на части в очередной внутренней борьбе – сдержаться, чтобы силой не взять то, что мне и так не принадлежит, и усмирить то чувство вины, которое так тонко и так настойчиво шепчет о том, что я с ней вообще ни на что не имею права… И даже тот факт, что инициатором отношений была Харука, никак меня не оправдывает… Я - взрослая самодостаточная женщина. А она - действительно еще ребенок, моя ученица. Что бы там она ни говорила про свою взрослость. Быть честной с собой – это я не должна была позволить всему этому случиться. Я ничего не могу. Разве что… проверять ее работы. Выставлять ей за них баллы. И все. А еще то, что именно благодаря ей моя такая удобная, такая привычная для всех жизнь вдруг сделала крендель и теперь в любой момент так норовила с разгона рвануть под откос. Мне вдруг стало не по себе. Что меня ждет с Харукой? Никаких перспектив, только довольно предсказуемые проблемы. Я не имею на нее никакого права. Мы с ней обречены, как безнадежно больные. Когда-нибудь это закончится, и тогда всем нам будет больно. Очень больно. Наверно, все-таки надо смириться, что Соичи Томо – мое будущее. Это правильно, повторяй себе это почаще, Мичиру. - Мичиру? - Прости. Я что-то задумалась. - Я вижу. И все-таки? Ответь, пожалуйста. Она смотрела на меня, склонив на бок голову. Ждала ответа. Ах, мы же болтаем про девственность. Ничего не скажешь, отличная тема в три часа ночи. Но я люблю с ней разговаривать. С ней многие привычные разуму вещи почему-то начинают приобретать совершенно иной смысл, словно выворачиваются наизнанку. - Ну, может, это в Средневековье было, - говорю я, отвлекаясь от своих дурацких мыслей. Наверно, я все-таки трусиха. Не хочу я сейчас думать о будущем. Перебираю ласково ее тонкие пшеничные волосы, глажу их, царапаю слегка ноготками у корней кожу.– Как гарантия какой-то чистоты. Что тогда у людей было? Вернее, чего не было? Отсутствие контрацепции. Венерические заболевания. Сеньоральное право первой ночи… - чего бы ей еще такого привести в пример? Почему-то в моей голове сейчас одна школьная программа. История средних веков. А она наверняка ждет от меня каких-то других слов. – Но Харука! Может, я отстала от жизни, но мне кажется, сейчас для многих молодых людей это как-то неважно… Харука подняла голову, заглянула в мои глаза. - Нет, - не согласилась она, - очень даже важно. Сейчас даже хуже, чем в Средневековье. Вот смотри, девушка встречается с парнем, но если у нее уже кто-то был, она автоматически становится в его глазах доступной девушкой, шалавой и подстилкой. Раз она дала кому-то другому, то и ему непременно обязана дать и чуть ли не на первом свидании. Конечно, если оба согласны… Это одно. А если нет? Только почему так? Ведь если любишь человека – какая разница, есть девственность или нет? Но почему тогда в итоге получается, что все-таки есть разница? Иначе, наверное, и такого понятия бы не было, да? Почему тогда девственницы ценятся больше, а все остальные вроде как второй сорт? - Второй сорт? Ну ты и сказала. А если серьезно – это сложный вопрос. Хммм… Многие мужчины - они в чем-то напоминают детей - всем же больше нравится, когда ему покупают новую игрушку или вещь, а не дают поиграться старой. Понимаешь? Это… как признание того, что ты первый. Неважно, что с вещью будет дальше, главное - чувство, что до тебя ей никто не пользовался. - Получается, и сейчас на людей смотрят как на вещи… Мичиру, а твоему… ну, твоему первому парню это тоже было важно? Я сделала глубокий вздох. - По-моему, он даже не понял этого. Мы оба были слишком неопытны, чтобы отнестись к этому как-то… по-особенному. Но это оказалось совсем не так, как я себе представляла и как об этом пишут в книжках. - Ты после пожалела об этом? - Не знаю… может быть. - Но он тебе хотя бы нравился? Раз вы… - Наверно, нравился. Да нет, он был славным парнем, и мне одно время даже казалось, что я влюблена в него. До самых пор, пока не дошло до главного… Мне было целых двадцать три года, Харука. Может, это и глупо, но все мои подруги на тот момент давно образовали парочки и даже семьи, они с упоением расписывали свои любовные похождения, и я, вдруг оказавшись в аутсайдерах, очень боялась, что если буду слишком разборчивой и привередливой, то в конце концов останусь старой девой. Кажется, после определенного возраста, наличие девственности - это скорее недостаток, нежели достоинство. А потом… как-то само собой получилось, что мы разбежались… - Он просто кретин и дурак, - ревниво сказала Харука. Осторожно провела рукой по моим волосам. Мы снова замолчали. Потом Харука вдруг заерзала на подоконнике. - Ты еще что-то хочешь спросить? – догадалась я. - А можно? - Все, что угодно. - Ну… а потом у тебя было много парней? – отводя глаза в сторону, выдавила Харука. Я усмехнулась. Хороший вопрос. Что ж, я ведь сама напросилась. - Много. Тех, кто ухаживал. - А тех… с кем ты спала? – она выпалила это и вдруг страшно смутилась, покраснела. – Прости. Можешь не отвечать, наверно, это меня не касается… Вот так… - Мало, - кратко ответила я, - по правде говоря, таких было всего двое. И еще ты. Хоть ты и не парень. - Понятно, - едва слышно пробормотала Харука, снова утыкаясь в окно. Может, она и хотела спросить что-нибудь еще, но молчала, не зная, стоит ли это делать. Я серьезно поглядела на Харуку и притянула к себе. - Почему ты вдруг об этом заговорила? – спросила я, поворачивая к себе ее голову и стараясь поймать ее взгляд. - Да так. Просто кое-что вспомнила… - она оборвала фразу на полуслове и замолчала. - Это как-то связано с тобой и твоей жизнью раньше? Может, мне следует знать что-то? Расскажи… если хочешь, конечно. Я порой чувствую, что тебя что-то очень тревожит. Харука… Я могу помочь. Она покачала головой и снова начала перебирать мои волосы. Иногда ее глаза становятся совсем другими. Я уже видела в них и серьезность, и какую-то грустную иронию, и ум, несмотря на ее катастрофичные школьные отметки. Но непонятная мне тоска как-то легко уступала место лукавству и неутомимой фантазии, плещущихся на дне этих серо-зеленых глаз, заставляющих меня временами забывать все на свете. Порой они становились властными и манящими, словно призывали к тому, чему невозможно было сопротивляться, и в такие минуты я часто думала о том, сколько ей пришлось пережить за свою не слишком длинную жизнь, и что я знаю о ней на самом деле очень мало. Она почти никогда не рассказывала о себе, а если вдруг разговор и заходил на эту тему, то Харука как-то сразу скучнела и замолкала. И ловя в такие мгновения ее взгляд – взгляд мудрого старца - я вдруг понимала, что очень боюсь ее расспрашивать, чтобы не причинить ей новую боль. И самое главное, что мне очень хочется сберечь ее от всех бед, что однажды с ней приключились или еще могут случиться. - Потом, - она как-то неопределенно передернула плечами. – Я расскажу, но… потом. Ладно? Мичиру, скажи, а тебе это было бы все равно или нет? Все-таки ее это грызло. А я очень хотела, но не могла понять, почему. Вечером она опять пропадала на заливе и я видела, как соседские ребята что-то говорили ей, а она в ответ хмурилась и качала головой. Вернувшись, коротко сказала, что предложили сходить в кино. А она отказалась. - Что - все равно? - Ну, к примеру, если бы человек, с которым ты встречаешься – если у него уже были с кем-то отношения… - А кто мешает парню солгать, что это не так? Ведь никак же не проверишь… - А если это не парень? А девушка…ну, с которой ты встречаешься, оказалась бы не девственницей, - выдавила она. Я уставилась на нее шокированно. Ничего себе! В горле у меня застыл какой-то колючий ком. Что за?.. Откуда… Да-да, признайся себе, Мичиру, что тебя до чертиков тревожит все, что с ней связано. В том числе и прошлый опыт… - А ты не девственница? – не удержалась я. Спросила себя мысленно – а действительно ли мне все равно? Действительно ли я так хотела быть первой, открывающей для нее новые горизонты? Пока, правда, все выходило с точностью до наоборот… Харука покраснела даже сквозь темноту. Ничего не ответила. Сжалась в комок. Раньше мы никогда не говорили об этом. Разумеется, даже столь недолго проработав в школе, я была в курсе, насколько рано ее сверстницы начинают половую жизнь, но причислить к этой категории Харуку, такую гордую, неуступчивую, избегающую любых отношений с мальчиками, да и на девочек посматривающей слишком снисходительно… назвать ее порочной у меня не поворачивался язык. Я посмотрела ей в глаза и тихо спросила: - Ты обманываешь меня? - Что? - У тебя был какой-то мальчик в прошлом, о котором я не знаю? Ты же мне совсем ничего никогда рассказываешь. Или… или, может быть, какая-нибудь девочка? Если быть откровенной, я не могла определить, что было хуже. - Все совсем не так, - устало и глухо сказала Харука. – Совсем не так, как ты думаешь… Но меня уже несло. - По законам жанра очень плохого кино следом я должна услышать о том, что ты водишь меня за нос и врешь, что у тебя никогда никого не было, а сама смеешься надо мной и изменяешь мне налево и направо? Господи, я не узнавала саму себя. Я что же, получается, ревную ее? Харука задохнулась от моих слов, будто внезапно налетела на невидимую стену. - Я? Мичиру… Да ты что… - Это неправда? - Конечно нет! Я ни с кем… Ты мне не веришь? Да я даже думать ни о ком другом не могу! Зачем мне кто-то, когда есть ты? Только тебе это, наверно, все равно. Господи, если бы я могла сразу стать как ты, взрослой… - на ее глазах блеснули слезы, и у меня внутри все захолодело. – Если бы я могла сама распоряжаться своей жизнью… Почему же все так… Но я почти не слышала ее. Я думала о своем. - Мне не все равно. Только к чему эти странные вопросы? Я ничего не понимаю, Харука. Что я должна думать? - Ладно, - пробурчала Харука, утыкаясь лицом в колени, - не надо. Я опять все испортила. Забудь. Я вдруг чувствовала себя гаже некуда. Я поняла. Сказать больше, где-то внутри у меня болело с каждым днем сильнее то, что не она, а я изменяю с ней Соичи. И что она права. Это ведь не она, это я веду двойную жизнь. Молодая женщина, изменяющая своему жениху за его спиной с малолеткой – как это называется? Бисексуальность? Или что если не с парнем, то и не считается? Ни черта подобного. Может, она сейчас думает именно об этом? А иногда думала наоборот – я ведь изменяю вовсе не ему. Я изменяю Харуке. Что ей мешает думать то же самое? Разве легко такое вынести? - Нет, не ладно, - сказала я, сгребая Харуку в охапку. – Давай договорим. Недотрога ты моя… Что за странные мысли опять бродят под этими растрепанными волосами? – я улыбнулась и опустила ладонь на ее мягкие пшеничные волосы. - И что это за мысли? – проворчала она. - Очень странные мысли. - Нет, а если бы это оказалось правдой… - Харука облизнула пересохшие губы. – Ты не смейся. Пожалуйста. Я же серьезно... - Я тоже серьезно. Девственность… Да, для меня это важно, Харука. Чертовски важно, но вовсе не в том аспекте, в котором ты думаешь. Это как твоя защита от меня самой, понимаешь? Нет, ты не понимаешь… Кто я такая, чтобы осуждать твой выбор? Я не знатный сеньор, у которого вдруг отобрали право первой ночи, а ты не заразная. Или ты с кем-то другим меня спутала? А тебе самой это было важно? Нет? Ну, вот видишь…Иногда мне кажется, что даже если бы ты была желтым драконом в фиолетовую крапинку, мне бы все равно было. Только бы это была ты… - Каким еще драконом? Она зажимает себе рот, давится от смеха. Покусывает мою мочку уха, чтобы не засмеяться в голос. Да, веселая у нас с ней сегодня ночка. Интересно, Майя с Акирой спят или занимаются куда более интересным? Болтают, например, о жизни как мы сейчас. - Да какая разница каким. Главное, что ты смеешься. Ты так редко смеешься. Хоть плюшевым. Или настоящим. Мой маленький голенький дракончик. Мой глупый дракончик… Иди ко мне. Вот так. Я так люблю тебя обнимать. Ты мне нужна, Хару, вся целиком, а не только твое тело и какие-то его особенности, понимаешь? А еще я хочу, чтобы ты мне доверяла, полностью и безоговорочно. И я подожду, сколько надо, я обещаю, – целую ее в нос, - если ты, конечно, когда-нибудь этого захочешь… - Спасибо… но я… - Я же понимаю, для любой девушки – очень важно встретить того, с кем это хочется сделать по-настоящему, кому можно было бы доверять. И… чтобы потом ни о чем не жалеть. Не торопись, Харука. У тебя все впереди. - Я тебе доверяю, Мичиру, правда… - сбивчиво зашептала она. – Ты только прости меня, пожалуйста, что я такая… Я тебя так… и ты мне тоже очень нужна, очень-очень, и я бы больше всего хотела, чтобы именно ты бы была тогда… была… - Шшшш… не надо сейчас. Я никуда от тебя не денусь. Я буду ждать. Может, ты голодная? Хочешь, я принесу с кухни чего-нибудь перекусить? Может, сока налить? Нет? Тогда давай остальное отложим до утра и немного поспим. День был слишком длинным. Постель совсем остыла. Харука доверчиво прижалась ко мне, спрятав лицо в изгибе моей шеи. Теплая, свернутая тугим калачиком, мой худенький костлявый котенок. Согнула ноги в коленях и приставила замерзшие ноги к моим ногам. Я набросила на нас одеяло. Раньше я терпеть не могла обниматься с кем-нибудь во сне. Жарко, неудобно, чужое дыхание в самое ухо, зажатые всклокоченные утром волосы… И требовала свободного пространства. И вдруг появляется человек, которого обнимать во сне не просто удовольствие, но и необходимость. Странно это. Хотя признаться, спать, крепко прижавшись к ней, очень удобно. Я уткнулась в ее макушку, наслаждаясь запахом ее волос. Чудесная, изумительно нежная, просто вкусная… моя. - Ты не замерзнешь? – спросила она сонно, оборачивая руки вокруг моей талии. - Нет, если только ты снова не будешь стаскивать с меня одеяло, - улыбнулась я. – А если все-таки сделаешь это, не забудь меня согреть собой… - Ага. Спокойной ночи, Мичиру. - Спокойной ночи, родная, - я поцеловала ее, позволяя вырваться столь ласковому обращению. – Спи крепко. Ощутила, как она вздрогнула. Прижалась к моей руке губами. - Мне никто никогда так не говорил, - сонно прошептала она. И провалилась в мгновенный сон.