Часть 8.
21 августа 2016 г. в 10:53
начало апреля (второй день моей новой школы) 20……года
Школа оказалась не просто классной, но и оборудованной по последнему слову техники. В каждом кабинете были какие-то мультимедийные экраны, на партах – сенсорные панели. На втором этаже в большом холле висел огромный электронный стенд, как на вокзале, на котором то и дело возникали строчки с указанием, в каком классе или подгруппе какой урок и где будет идти.
- Садись вот сюда, - сказала рыженькая и сбросила с парты чей-то оставленный рюкзак, когда мы с ней после большой перемены вошли в аудиторию. Всю дорогу она, не закрывая рта, трещала о чем-то, что-то спрашивала. Поначалу я пыталась вслушиваться и даже отвечать, а потом поняла, что это бесполезно и просто кивала. – Ты есть хочешь? У меня есть яблоки, онигири и немного арахисового печенья, ты что будешь?
Она уселась рядом со мной, порылась в своей сумке, разложила на парте еду. Есть не хотелось, но я из вежливости взяла протянутое яблоко.
- Спасибо, - сказала я, осторожно надкусывая зеленую боковинку. Яблоко оказалось твердым, с легкой кислинкой. – Ээээ… слушай, эээ… Хитоми, может, нам следует сесть на другое место? Здесь, кажется, было занято…
Она усмехнулась.
- Они пересядут, ты не беспокойся, Харука. Здесь я решаю, кто и с кем сидит, – и уставилась на меня в упор своими густо-зелеными глазищами.
- И… и тебе позволят?
- Пусть только попробует кто-то возразить!
Парта была предпоследней в центральном ряду. Еще не галерка, но и не перед носом у учителя. Очень удобно списывать и весь остальной класс как на ладони. В моей старой школе на этих местах обычно сидела «элита» – блатные, красивые, богатые. Я, само собой, не попадала ни под одну из перечисленных категорий. Сидела там, где оставалась свободная парта.
Рыженькая неторопливо расправлялась с печеньем и, потряхивая своими кудряшками, обстоятельно вводила меня в курс дела:
- Ты анкету у секретаря уже заполнил? Это на первом этаже, прямо по коридору. Хочешь, после этой пары я тебе все здесь покажу? И заодно объясню правила распорядка. После уроков, если нет допов, полагается оставаться и мыть коридоры, туалеты и вообще, убирать территорию, но это мы решим… Зато у нас тут есть свой пруд и даже маленькая лодочная станция. Да, в подвальчике неплохое кафе, только там дорого, туда лишь преподы ходят, ну, и те, у кого денег много. Можно, конечно, к малышне в столовку сбегать, она в соседнем корпусе, но все, в основном, с собой носят, так проще. Ты что любишь на завтрак, Харука?
Я пожала плечами.
- Не знаю. У меня как-то нет особых предпочтений в еде… я все ем. Если это… не бобы.
- Отлично, - улыбнулась рыженькая, - если ты хочешь, я могла бы завтра принести завтрак на двоих. И чай принесу. Ты любишь чай с тростниковым сахаром?
После этого предложения я как-то сразу замерла с яблоком в зубах. Эта Хитоми совершенно не производила впечатление доброй самаритянки-благодетельницы.
- З-зачем? – глупо спросила я, наконец, проглотив этот кусок яблока.
- Что – зачем?
- Завтрак зачем? Это очень мило с твоей стороны, но необязательно…
Она придвинулась ко мне чуть ближе. Поддернула на коленках подол платья. И замерла, улыбаясь, как бы проверяя на это мою реакцию.
- Мне совсем несложно приготовить завтрак на двоих, - сказала она. – Мы же друзья? Я помню, как мне было одиноко, когда я перешла в новую школу. Мне просто хочется помочь…
- Спасибо, - вздохнула я.
Может, правда, я зря слишком подозрительно отношусь к людям? Ну, хочет один хороший человек помочь другому, ну и что здесь такого?
Ее рука потянулась за новым печеньем, но вдруг остановилась на полдороге и зависла где-то рядом с моим ухом, словно маленький заблудившийся вертолет в плохую погоду. Я немного отпрянула, ощутив ее прикосновение.
- Что?.. Что-то случилось?
- У тебя крошка на щеку прилипла, - тихо сказала Хитоми, поедая меня глазищами. Руку она так и не убрала. Господи, да чего ей надо? И вдруг, немного смущаясь, добавила: – Харука, у тебя такая нежная кожа. Совсем не как у других парней, с прыщами там или уже с щетиной…
Я вздохнула. Почувствовала, что настала моя очередь смутиться. Главное, не покраснеть. Я вообще довольно легко краснею.
- Эээ… наверное. А у тебя есть парень?
Она подняла на меня глаза, улыбнулась и ответила каким-то неопределенным жестом. Вроде как ни да и ни нет. Понимай, называется, как знаешь: может, был парень, а может, она вообще не по парням. Не очень похоже, конечно, но мне-то это не нужно. Да и она же не дура, не говорят же об этом в школе, когда вокруг тебя столько народа…
- А у тебя, Харука? – спросила она, улыбаясь все еще смущенно, но чуть пошире, чем раньше.
- У меня - что?
- У тебя есть кто-нибудь?
- У меня? Ну что ты…
Я тоже протянула руку за печеньем, а Хитоми сдвинулась в мою сторону еще чуть-чуть, и моя рука как-то сама вдруг наткнулась на ее грудь, она ойкнула, печенье раскрошилось и посыпалось ей на платье.
- Прости, - я виновато отдернула руку, - это моя вина. Тебе не больно?
Ее ладони легко и непринужденно накрыли мою руку.
- Ну что ты, - промурлыкала она, и я вздрогнула, - я наслаждалась каждым моментом этого. Будем друзьями, Харука?
Зазвенел звонок. Захлопали крышки парт, заскрипели стулья, и началась та оживленная и веселая возня, какая бывает в классе до того, как в него войдет учитель и начнет урок. Хитоми быстро убрала остатки пиршества, протерла руки влажной салфеткой и достала тетрадки и пенал. Какая-то невысокая невзрачная девочка подошла к моей стороне парты, молча подняла сброшенную на пол сумку. Посмотрела сначала на Хитоми, а потом на меня таким взглядом, словно у нее что-то изнутри очень сильно болело. Взглядом побитой собаки. Я глянула ей в лицо и тут же опустила глаза. Сглотнула шершавый комок. Ну вот…
- Не обращай внимания, - прошептала мне почти в самое ухо рыженькая. – Это маленькая дурочка Эльза. Так ей и надо…
Мне стало не по себе еще больше.
На мое счастье в этот момент в аудиторию вошла преподавательница – симпатичная молодая женщина в темно-синем брючном костюме. Шум в классе сразу же стал другим – шепот и смех утихли, превращаясь в звук встающих учеников. Преподавательница тряхнула головой, от чего ее немного волнистые волосы цвета морской волны рассыпались по плечам, и встала за учительское место. Мы все поклонились ей, а она кивнула в ответ, позволяя садиться. Посмотрела на всех быстрым живым взглядом. Рыженькая приблизила ко мне свою голову, прошептала одними губами:
- Ого! Сегодня нам везет!
- Почему это? – не поняла я.
- Это мисс Кайо, - тихо сказала Хитоми, - ее занятие должно быть последним, а сейчас – математика. Наверно, миссис Аяши заболела, вот в диспетчерской и сделали рокировку… Нашим легче, раньше домой пойдем. Харука, если хочешь, мы можем позаниматься у меня дома после уроков…
- Тише! – прошептала я, заметив, как учительница смотрит на нас.
Наконец, в классе наступила полная тишина. Преподавательница вздохнула и оглядела притихшие ряды учеников.
- Добрый день. Я поздравляю всех целеустремленных старшеклассников с началом нового учебного года, - сообщила она нам без улыбки, - и сочувствую остальным по поводу окончания каникул. К сожалению, ваша учительница Аяши-сан сегодня вынуждена пропустить свой урок в связи с важными обстоятельствами. Поэтому эту пару, да и следующую, как полагается по расписанию, в вашем классе проведу я. Для тех, кто успел позабыть и для новых учеников – меня зовут мисс Мичиру Кайо, в этом году я буду не только вашим классным наставником, но и веду у вас культурологию и мировую литературу. Тема сегодняшнего урока: древние цивилизации сквозь призму времени – этапы развития, устройство общества, культурное наследие. Откройте, пожалуйста, свои конспекты…
- Зашибись, - зло прошипела Хитоми, когда мисс Кайо отвернулась, чтобы написать на доске основные тезисы занятия, - ушли мы домой пораньше… Дура крашеная…
- Кто?
- Да кто, мисс Кайо эта. Вечно ей больше всех надо.
- Строгая? – спросила я.
- Да нет, больше принципиальная. Выдра. Тех, кто болтает или ничего не делает, оставляет после уроков на самоподготовку и сама с ними сидит, типа это наказание у нее такое. Да и понятно, делать ей нечего, у нее ни мужа, ни детей, чулок синий, времени вагон… - и торопливо добавила, потому что мисс Кайо закончила писать и принялась что-то отмечать в журнале. – Она раньше у мелких классной была, а у нас только литературу вела, а с этого года, как Кейко-сан вышла замуж и стала домохозяйкой, ее к нам сунули. Ничего, с нами не забалуешь…
Мисс Кайо плавным движением обернулась к классу.
- Итак… - сказала она. Голос у нее был необычным, обволакивающим, с грудными нотками, но очень нежный. Свет солнца падал через оконное стекло в класс и зажигал на ее волосах мерцающие золотые искры. Фигурка у нее была отличная – «песочные часы» - высокая грудь, тонкая талия, попка, как влитая, затянутая в синюю ткань брюк. И улыбка оказалась хорошая – обаятельная, ласковая, она затрагивала и ямочки на щеках, и ее темно-синие ясные глаза, в которых тоже запрыгали маленькие оконные солнышки. Мисс Кайо не походила ни на выдру, ни на синий чулок, ни на крашеную дуру…
Я сглотнула и огляделась по сторонам. Почти все слушали мисс Кайо. Взгляды, устремленные на нее, были разные – восхищенные, обожествляющие, удивленные, даже завистливые или злые, как у Хитоми. Но равнодушно на нее не смотрел никто.
- Красивая, - вырвалось у меня. – На голливудскую актрису похожа. Помнишь… ну ту, которая русалочку играла.
Хитоми услышала, дернула плечиком.
- Вот еще! Для актрисы она недостаточно кинематографична. Зеленые волосы, подумаешь! Кого сегодня этим удивишь?
Мисс Кайо посмотрела на нас. Я-то для нее была новенькой, и она меня знать не знала, поэтому она смотрела только на Хитоми и обратилась тоже, соответственно, только к ней. Типа я тут пока вроде и не причем.
- Мисс Сато, пожалуйста…
Хитоми потупилась, покраснела.
- Простите, мисс Кайо. Я не хотела… это больше не повторится.
- Вы меня этим очень обяжете, - мило улыбнулась мисс Кайо.
- Крыса, - зло прошипела Хитоми. И я вдруг подумала, что глаза у нее какого-то странного неприятного цвета. Как пыльная трава.
Я уткнулась в тетрадь. Списала с доски тему занятия. Почувствовала, как в мой локоть уперся острый локоток Хитоми. Надо будет предложить поменяться с ней местами, чтобы не мешать ей. Хотя ей, похоже, это даже нравится…
Моя ручка вывела в тетради первую строку тезисов и писать дальше отказалась. Я потрясла ее, покарябала на полях, потом беспомощно заглянула в свой рюкзак – конечно, такой же запасной у меня не было…
- Возьми, - шепнула Хитоми и щелчком отправила мне по столу простенькую обычную ручку с черными чернилами. Я кивнула ей благодарно, переложила ручку в правую руку и принялась писать то, что диктовала мисс Кайо.
- …представьте, пройдут сотни лет, тысячи, десятки тысяч, - мягко говорила мисс Кайо. - Забудутся языки, на которых говорило когда-то человечество, литература, написанная на них, канет в лету. Выйдет из моды музыка, изменятся вкусы. Обветшают и обрушатся здания. И останется только живопись – тот универсальный язык, которым мы будем общаться с нашими далекими потомками. Мы рассматриваем наскальную живопись и познаем, как жили те люди, первобытные охотники в первобытной пещере. Мы не знаем, кто их нарисовал. Им более сорока тысяч лет. Но чувство прекрасного навсегда соединило нас – потомков и тех неведомых наших предков. Мы продолжаем восхищаться плавными и гибкими линиями так же, как восхищались они, собираясь у своего костра. Века пронеслись над этой пещерой, а красота осталась…
Я катастрофически не успевала за ней записывать! В прежней школе учителя никогда не диктовали нам так много и быстро! А еще эта чужая ручка… В классе стояла рабочая тишина, мои одноклассники корпели над своими тетрадями. Мисс Кайо вела урок, сыпала какими-то незнакомыми мне фамилиями и новыми терминами, приводила примеры. Руку с непривычки словно свело судорогой, я немного потрясла ей, и тут ручка, выскользнув рыбкой из дрожащих пальцев, улетела куда-то далеко под соседнюю парту – с места не дотянешься. Ну почему же я такая невезучая! Как ее теперь оттуда доставать? Не удержавшись, я от злости впечатала ладонь в крышку парты, и по классу поплыл короткий деревянный рубленый звон. Вот черт! Наверно, в наступившей тишине на меня все уставились, но этого я уже не видела, потому что от стыда уткнулась в свою тетрадь. Слова прыгали перед глазами, а остальное плыло и словно было не в фокусе.
И я не сразу сообразила, зачем вдруг Хитоми вытащила из-под моих пальцев тетрадь и на ее место молниеносно пихнула свою. Потому что рядом с нами повеяло чем-то вкусным, знакомым мне с детства ароматом… наверно, так бывает, что для большинства он кажется совершенно обычным, но для меня это был какой-то едва уловимый свежий запах, он обволакивал, заставляя потерять все мысли, он был такой смутно знакомый, когда хочется побежать следом, чтобы вдыхать его снова и снова. По классу пронесся тихий шепоток. Я подняла голову. В лучах солнца танцевали какие-то пылинки. Рядом с нашей партой, иронически приподняв одну бровь, стояла мисс Кайо. Ее взгляд обежал класс, призывая к молчанию, и остановился на Хитоми, ухитрившись снова никак не коснуться меня. Словно я была для нее пустым местом. Новенькой.
- Вы снова огорчаете меня, мисс Сато, - вздохнула мисс Кайо и взяла в руки мой конспект. Конспект, в котором моим неразборчивым почерком была написана едва ли одна треть от того, что полагалось. Который Хитоми взяла себе.
- Увы, мисс Кайо, - лукаво подмигнув мне, сказала Хитоми и встала.
Я, если честно, ничего не понимала. Зачем она это делает? Ради чего? Ради почти постороннего человека, с которым она знается второй день? Это чушь…
- …вам придется остаться после занятий, мисс Сато. Я сама проверю вашу работу после того, как вы прочтете параграф, расскажете мне его и изложите кратко свои мысли в своем конспекте…
- Ничего страшного, - скаля зубки в улыбке, отпарировала рыженькая,- я всегда была способной ученицей, мисс Кайо. Я справлюсь.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - усмехнулась мисс Кайо, возвращая тетрадь на место. – А сейчас продолжим урок.
Я встала.
- Подождите, - вырвался из горла хриплый голос, какой-то чужой и надсадный, точно после тяжелой простуды. – Тут ошибка, мисс Кайо, это моя тетрадь и это я…
Мисс Кайо остановилась, потом слегка нахмурилась. Ответила тем же спокойным и размеренным тоном, по-прежнему не замечая меня.
- Не будем терять время. Продолжим урок.
Странная она какая-то. Высокомерная. Чужая. И при этом такая красивая... Почему я раньше считала, что все красивые люди обязательно должны быть добрыми? Но она смотрит, и как будто и не видит. Будто меня и нет. Настроение как-то само собой съехало вниз. Хитоми незаметно подложила мне под руку еще одну ручку, я взяла ее на автомате и снова уставилась в почти пустую тетрадь, в которой так и не прибавилось ни единой строчки. Неужели мое первое впечатление оказалось таким обманчивым?