Почти два месяца радуг

начало апреля (четвертый день моей новой школы) 20……года – продолжение Кажется, я начала кое-что понимать. Неужели люди такие глупые? Видят не то, что есть, а только то, что хотят видеть… А может, это не они, это я – наивная и слепая дура. Смешно. Но лучше обо всем по порядку. Я просто устала. Хочу покоя. Тишины и одиночества. И их же больше всего боюсь. Кому это интересно? В моей прежней школе от туалетных кабинок существовало одно название – несуразно широкие, хоть заходи туда целой толпой, но абсолютно без каких-либо задвижек и с чисто символической дверцей - снизу до колен видны ноги, а сверху торчит по самые плечи голова – по школе ходили слухи, как одной девочке в кабинке стало плохо, она не смогла дотянуться до защелки, упала, ударилась головой об унитаз, и нашли ее только в конце дня, когда было уже слишком поздно. Может, конечно, это все были выдумки и школьные страшилки, не знаю, но пописать в гордом одиночестве там никогда никому не удавалось. Не то, что здесь. Здесь все было иным. Пахло каким-то освежителем воздуха, заглушающим запах дезинфекционного средства. На стене в лотке лежала стопка туалетной бумаги веселенькой расцветки. Длинный пластиковый ершик торчал в подставке рядом с мусорным ведерком. И двери в кабинку закрывались наглухо, почти до самого потолка, где проходила гофрированная труба вентиляционной системы. Но сама кабинка узкая, маленькая, тесная, едва-едва развернешься. Зато нет никого. Хорошо, что сейчас перемена…Можно хоть здесь ненадолго остаться одной. Школа – улей, звонки на уроки бьют по ушам колокольным набатом. Хлопнула входная дверь, в туалет кто-то вошел. Протопал до соседней кабинки, остановился. Я услышала шум льющейся воды, а потом чьи-то громкие голоса. - Ты уже всё? - спросил тонкий писклявый голосок. И перешел в отвратительное какое-то кудахтающее хихикание. - Сейчас... Подожди, руки вымою. - Интересно, а они уже делали это? - …это? Что ты имеешь в виду, Юи? - Ну… ты знаешь что. Хитоми и этот новенький. Харука... – я замерла, подсознательно как-то напрягаясь. Девицы из моего класса? Те самые языкастые сплетницы. Наверное, думают, что одни они тут, вот и зашли языки почесать. – Как ты думаешь, они уже целовались? Юи я уже знала. Время от времени я ловила на себе ее задумчивые и отнюдь не самые дружелюбные взгляды. Кажется, раньше она была подружкой Хитоми, но то ли они поссорились, то ли еще чего, но теперь Хитоми обращала на эту Юи внимания не больше, чем обращают внимания на обои на стенах. Я, если честно, и спрашивать ничего не стала – сами разберутся… - Конечно, они целовались. Ты же видела сама, Хитоми поцеловала его в щеку, за завтраком. - Да нет, я имею в виду по-настоящему… - наступила пауза. Потом сдавленный смешок.– Ты же меня понимаешь, Миюки? Молчавшая некоторое время Миюки (я, если честно, даже не помнила, как она выглядит) кашлянула и неуверенно сказала: - Ну… наверно целовались. Ты же знаешь Хитоми. У нее на уме одни мальчики. - Это ужасно! Фу! Ты только представь, что он залазил своим языком ей в рот! Это отвратительно! Я бы никогда… - Да ладно тебе. В этом нет ничего такого. Мне кажется, ты сама была бы не против, если бы Харука сидел не с Хитоми, а с тобой. Харука очень привлекательный. - Тебе что, тоже нравится Харука? - Разве у меня плохой вкус? - Да, но он не носит школьной формы и, кажется, не очень хорошо учится. И, кроме того, ты же только сама говорила… - Зато ты просто помешана на учебе. Ты могла бы ему помочь. Из вас вышла бы отличная парочка… - Хи-хи. Ему помогает Хитоми. - Кошмар! Ты заметила? Хитоми ведет себя так вызывающе. Конечно, это очень нравится мальчикам, но нельзя быть такой доступной. Ее юбка слишком короткая, ты не находишь? Мне кажется, Харуке больше подходит другая девушка, такая как ты или я, а не эта Сато. Она ведет себя как шлюха. Хихиканье. Эти глупые девчонки делили меня, как кусок рождественского пирога… Они все помешаны на сексе и мальчиках. Я замотала головой. Ну что за гадости им лезут в голову? Зачем? Я же не мальчик… - Правда? – та первая снова мерзко захихикала. – Может, мне пригласить Харуку в пятницу на танцы, как ты думаешь? Мама купила мне новое платье, такое… с большим вырезом, как было у Хитоми на выпускном в прошлом году. Очень красивое. В нем моя грудь кажется больше, оно такое… сексуальное. Наверняка все мальчики будут смотреть мне туда. - Фу, Юи, я бы такое точно не потерпела. - Это потому что у тебя нет такого платья. Скорей бы пятница… Как ты думаешь, Харука потанцует со мной? - Если Хитоми отпустит его со своего поводка… В каждой школе одно и тоже. Мальчики… Они, что, всерьез считали меня парнем? У этих девиц вообще хоть где-нибудь есть глаза? Или им все равно? Я уже хотела выбраться наружу, чтобы прекратить этот фарс, как входная дверь снова хлопнула и в туалет вошел кто-то еще. - Хитоми! - Вы здесь, девочки? – я узнала голос моей соседки по парте. Из-за пустых высоких стен он казался немного искаженным и чужим, каким-то неприятно стеклянным. Я замерла, не решаясь толкнуть дверь и выйти к ним. На несколько секунд воцарилась тишина. Потом кто-то из них воскликнул: - Ты что делаешь, Хитоми? - Я? Ничего. Всего лишь крашу губы. Сестра привезла мне новые тени и блеск для губ. Сказала, что в Америке эта марка стоит целое состояние. - Дай посмотреть... Вау, это Dior? Но ведь в школе запрещено пользоваться косметикой! - Не будь ханжой, Юи. Мы уже в старшей школе, никому нет до этого никакого дела. Все говорили, что в десятом весь год одна расслабуха. Ну, для тех, кто хорошо учится, конечно. Говорят, что скоро будут школьные выборы. Я думаю рискнуть, чтобы возглавить Совет школы. Что скажете? - Ты довольно популярна… - Правда? - И ты снова таращилась на новенького весь прошлый урок,- перебила ее Миюки, и мои щеки почему-то стали подозрительно теплыми. - На новенького? – переспросила Хитоми. – Что ты имеешь в виду? А, ты говоришь про Харуку… Ну и что? - Признайся, Хитоми, Харука тебе нравится. - И что в этом такого? Да, нравится. Мы же друзья. Мне показалось, что Хитоми при этих словах стала похожа на большую змею – слова ее получились шипящими и растянутыми, точно выплюнутыми из пасти. Как у Нагайны из Рики-Тики-Тави. А девчонки, не обращая на это внимания, продолжали атаку: - Друзья? Какие друзья, Хитоми… Да у тебя глаза были при этом, как у влюбленной мартовской кошки. Размером с целое озеро! Оууу, ты краснеешь.. - Что? Не преувеличивайте, девочки. Ну… может, с пол-озера. А вообще… завидуйте молча. - Чтоооо? Хитоми! - Я же не слепая, прекрасно вижу, что Харука и вам нравится. Он очень сексуальный, правда? Но ему буду нравиться я. Вам ясно? Харука только мой. Между девчонками повисла пауза. А потом они наперебой затараторили. Может, наконец, до них тоже дошло это змеиное обаяние. - Не сердись, Хитоми, - заискивающе попросила Юи. - Да я пошутила, - неестественно рассмеялась Миюки. - Я видела, что и Харука тоже на тебя поглядывает. Мне показалось, что как-то очень по-особенному… Ты такая умная, Хитоми. И такая красивая. Само совершенство. Серьезно! Ты обязательно выиграешь школьные выборы, я просто уверена в этом. Ты ведь пойдешь в пятницу на танцы, Хитоми? - Я еще не решила. Ладно, мне лучше вернуться в класс, скоро звонок. Не расстраивайтесь девочки, но я и правда круче вас. А мальчики… знаете, они как автобусы – пропустили один, ничего страшного. Через пару минут обязательно придет какой-нибудь другой. Кто-то из них угодливо захихикал. Спустя еще какое-то время возня, наконец, стихла, и я, осторожно выглядывая из кабинки, осмотрелась и выскочила за ними следом. Подслушанный разговор произвел на меня странное впечатление. С одной стороны вроде как понятно все стало, а с другой – запуталось ужаснее некуда. Что мне теперь делать? Вот ведь я действительно влипла. Я – парень… Я не парень, но они в ЭТО верят на полном серьезе. На полном. Раньше я даже любила эти дурацкие розыгрыши, но никто не воспринимал это так серьезно – поохают, поахают и забудут. А здесь? И сама же виновата – могла же сразу выйти, сказать, что я не парень. Кто мне помешал? Я же это никогда не скрывала ни от кого, а стрижка, одежда… просто мне так больше нравится. Папаша как-то сказал, что я в платье со своим взглядом похожа на переодетого гея. Ненавижу платья. Разве мало таких девчонок, как я? А потом я вспомнила, что они говорили про танцы. Ну а что? Может, поговорить на них – и есть тот самый выход? И всего-то ничего осталось до пятницы – два с половиной дня… *** Последний раз я каталась на лодке в детстве вместе с отцом. Правда, весла были другими, совсем легкими, а лодка - маленьким и вертким каноэ, норовившим перевернуться всякий раз, едва смещался центр тяжести. Потом были речные трамвайчики, прогулочные теплоходы и один раз даже океанский круизный лайнер, а вот лодка – больше ни разу. Харука же, судя по всему, умела грести вполне прилично: широко расставив ноги в резиновых тапочках и крепко взявшись за оба древка, она вела всем корпусом - то отклоняясь назад, то вперед, острые плечи ее подрагивали от напряжения, тонкая ткань рубашки немедленно намокла от пота, прилипнув к груди. Под рубашкой, как водится, снова ничего не было. - А где купальник? – строго спросила я. Харука на мгновение выпустила рукоятку одного весла, провела рукой по груди. Улыбнулась так хитренько. - В саду на веревке сушится. А что? Я же вчера купалась. - И за ночь он не высох? - Так ведь дождь был, - Харука невинно пожала плечами.- Высох и опять намок. Мда, и ничего ведь не скажешь, железная логика. - А сейчас, значит, купаться не собираешься? - Собираюсь. - Это как же? - Ну, ты же сама сказала, что там никого нет. Правильно? А когда никого нет – можно же и так, да? Безо всего…– она, делая паузы в гребках, пуговка за пуговкой медленно расстегивает рубашку, ведет плечами, спасибо, что хоть совсем не снимает. С нашего берега видно только ее спину. Да и то, если кто-то стоит на берегу с биноклем. Ну и что на это возразить? Все ведь верно. Это я сижу к ней лицом и, кажется, начинаю краснеть, как школьница. А она, не поднимая глаз, снова улыбается этой своей озорной улыбкой. - Мичиру? Что?.. - Хару, ну и что ты делаешь… - А что? – иногда в ней просыпается дьяволенок, а во мне занудная учительница.- Разве нельзя? - Нельзя. - Почему? - Ты ставишь меня в неловкое положение. Попросту провоцируешь! А если нас увидят? - Ага. С подводной лодки, - сегодня ей было весело. Шлеп-шлеп по воде веслом. Где ты там, подводная лодка? - Харука! - Да, еще с вертолета. - Хару! Ну почему ты всегда заставляешь меня нервничать? – возмутилась я. - А ты нервничаешь? – вполне искренне удивилась Харука. - Да постоянно! Как же ей объяснить, что ситуация выходит дурацкая и к тому же двусмысленная? Особенно в глазах тех, кто знает, что она моя ученица, а я ее учительница. Почему мне кажется, что любой, кто взглянет на нас, сразу понимает, что к чему? Ох, как бы мне хотелось, чтобы мне снова было шестнадцать, чтобы ни о чем этом не думать… - Прости, - тут же сказала она, скорчив виноватую мордочку и моментально приводя рубашку в порядок. – Я больше так не буду. Ты только не волнуйся из-за меня. Пожалуйста, Мичиру, – Харука заглянула мне в глаза. И сейчас уже я моментально ощутила угрызения совести – ну почему я все время пытаюсь загнать ее в какие-то рамки, обуздать эту свободолюбивую ветреную девчонку, даже когда никаких рамок в принципе быть не должно? Я давно свыклась со своей несвободой, но ей-то она за что? Все эти запугивания, комплексы… - Нет, это ты прости меня, - сказала я, устыдившись своих слов, и чтобы скрыть это, притянула свою девчонку к себе, взъерошила волосы. Мне самой давно хотелось зацеловать ее всю, но я понимала, что на середине залива не стоит этого делать, даже если мы обе отлично плаваем. Может, чуть позже. Где-нибудь возле берега… - Мичиру… - Да? - Нет, ничего. Просто… - когда она наклоняется вперед, мое лицо мимолетно задевают кончики ее волос. Осторожно приподнимаюсь и разрешаю себе чмокнуть ее в кончик носа. Она жмурится, как котенок. - Мне так нравится произносить твое имя. Знаешь, я сама ужасно боюсь проговориться, поэтому себе повторяю, что ты мисс Кайо или Кайо-сама. Я проговорюсь, и все догадаются. И ты опять расстроишься. А здесь можно. Мичиру… Очень красивое имя. И так тебе идет. Как будто волна плещет, да? Послушай… Мичиру… Мичиру-Мичиру. Мичиру, а можно спросить? А почему здесь ты совсем другая? Не как в городе. Тихонько смеюсь: - Это какая же? Она пожимает плечами, а я ни о чем не думаю, просто сейчас любуюсь ей. Я давно хочу нарисовать ее, но Харука не любит портретов. В моем телефоне всего несколько ее фото, да и те, где она не одна. Она может часами рассматривать нарисованное мною море, белые спирали необитаемых орбит на антрацитовом фоне или прожилки падающих снежинок. Тихонько, думая, что я не вижу, повторяет пальцами дорожки узоров. А потом так искренне, по-детски удивляется: зачем же тратить время, рисовать ее, когда в мире еще столько не нарисованных чудес? - Не знаю. Просто другая и все. Вот как объяснить?.. Нууу…. Здесь ты веселая, что ли. Отдохнувшая. Не замороченная, как там. Настоящая. А самое главное, что все время рядом. И я с тобой. Я так мечтала об этом раньше … Я хочу быть всегда с тобой. Всегда-всегда. До самой смерти. И после тоже. Пока не надоем тебе и ты сама меня не прогонишь… Недоверчиво смотрю на Хару – опять шуточки? До смерти особенно. Зачем я ей сдалась? Однако глаза ее – серьезнее некуда. Что на такое ответишь? - Глупости говоришь, - отвечаю. - Ну сама подумай - после того, что уже было - разве я от тебя денусь? - Правда? А почему? – кажется, она украдкой выдыхает, лицо расслабляется и на нем начинает, как солнце после дождя, появляться робкая улыбка. Вздыхаю: - Потому что мне так хочется, - «надеваю» строгое лицо. – Ты греби, греби. А то и к обеду не доплывем. Харука коротко кивает. Взмах веслом. Еще один. Лодка скользит по волне – волна широкая, как проспект и вся в белых полосах пены и золотых вспыхивающих искрах. Срываясь с весла, водяные брызги напоминают дождевую пыль. Хару, как котенок, успевает потереться щекой об мои волосы. Маленькая моя… На ее носу золотятся несколько симпатичных рыжих веснушек. Шепчет мне почти в самое ухо: - А еще ты красивая. Очень. Очень-очень. - Да ну тебя, - отмахиваюсь я. - Правда. Но, тебе наверно, это тысячу раз говорили, а как сказать красиво – я не умею…Только так… Она встречается со мной глазами, снова делая корпусом рывок вперед, судорожно приникает губами к губам и целует, пока инерция лодки не разводит наши тела в разные стороны, это всего какой-то всего миг, зато с такой любовью… Ее губы такие горячие и шершавые. Такие... уступчивые. Перед глазами темнеет. Ее рука поглаживает уже не древко весла, а мое обнаженное колено. Почему еще пару месяцев назад я и помыслить не могла, что может быть настолько хорошо? Еще ничего и не начиналось, а между ногами будто сведенная в пружину сладкая судорога. Я тысячу раз давала себе слово выяснить позже, как так у нее всегда получается – воздействовать на меня, но, погружаясь в головокружительные ощущения, забываясь в ее ласках, каждый раз после выпускала это из виду… Только непонятно, почему это именно я, несмотря на всегда явную инициативу с ее стороны, до сих пор продолжаю себя ощущать старым извращенцем, совращающим обманчиво хрупкое и юное нежное существо с такими доверчивыми глазами, глядящими на тебя столь любяще, восторженно и чуть ревниво? И внутри вдруг почему-то просыпается что-то хищное, первобытное и собственническое – схватить в охапку, затискать-зацеловать, спрятать, чтобы больше никто не позарился, не обидел, оберегать ее сон или просто сидеть рядом… - Хааару… - Мммм? - Мы должны остановиться, - пробормотала я. Лодку начало разворачивать на волне. Я машинально пыталась ухватиться за это ускользающее весло, а тело тем временем, обрастая нетерпеливыми языками пламени, словно требуя большего, выгибается ей навстречу. Харука что-то прошептала, и я ощутила ее горячую ладонь в вырезе своего платья. Господи! Так ведь перевернуться и утонуть недалеко! - Ха...рука... - Угу… - Пожалуйста… - Да… - Харука! Ты невозможна! Я тоже… соскучилась…по тебе с прошлой ночи… но… Харука, немедленно прекрати… это и ой! весло!.. Держи!