Почти два месяца радуг

А потом мы пили кофе. Горячим, а потом едва теплым, с ноткой приятной горечи, и в него, как в детстве, оказалось так здорово макать ореховое печенье, что из твердого тут же становилось рассыпчатым и мягким и почти само таяло во рту. Небо над нами сделалось очень резким, густо-синим и, глядя в него, хотелось закрыть глаза. Не было ни единого облачка. И лишь на горизонте, далеко-далеко, где океан становился небом, только там горела под солнцем белая дымка поднимающихся облаков. Чуть дальше, за нашими спинами, где трава из колючей становилась мелкой и изумрудной, напитанной влагой, и где начинались большие острые камни, из воды торчала серая скалистая гряда. Вода вокруг нее казалась темной и неподвижной, и только какие-то смутные тени колыхались над неподвижной гладью. Мы смотрели на океан и молчали. И мне почему-то казалось, что это и есть настоящее счастье – сидеть именно вот в такой жаркий полдень под прохладным деревом, иногда касаться друг друга ладонями и трогать босыми ступнями песок, зарывая их в горячие ласковые крупинки. Харука сказала негромко: - Мичиру, ну давай уже немного поплаваем, а? Только вместе. Вода как парное молоко, пошли! Харука сидела, обхватив колени, и вопросительно смотрела на меня своими большими глазищами. Я, если честно, боялась, что она обгорит на солнце за целый день, так, что никакой крем ее не спасет. Кутала то в рубашку, то в полотенце, которые она то и дело норовила спихнуть со своих плеч. Вот же, упрямая моя… - Надо надеть купальник, - сказала я. Если честно, никогда в жизни я не плавала в море нагишом. Да и после нашего с Харукой священнодействия почти моментально натянула сарафан. Конечно, тут стесняться некого. Но когда человек состоит из комплексов, помноженных на хорошее воспитание, то и сам не знаешь, чего боишься. В общем, боишься почти всего. Нельзя в один день стать свободным. - Не надо, - покачала головой Харука. Подползла на коленях совсем близко, нахально взялась за тонкие лямочки. Светлая ткань послушно поползла под ее пальцами вниз. - Эй, что это ты задумала! – возмутилась я. - Ну, как мы и договаривались, - лукаво улыбнулась Харука. - Так мы не договаривались! - В воде же все равно не видно. А здесь тебя вижу только я, - подмигнула Харука, и, покончив с моим раздеванием, добавила. - А вот теперь хорошо. Этим местам ультрафиолетовые лучи иногда ведь тоже полезны, я читала об этом. Ну что? Хочешь наперегонки до той скалы и обратно? Какая начитанная девочка, подумала я. Сама она так и оставалась завернутой по плечи в свое пляжное белое полотенце. Я взглянула на нее и усмехнулась. - Позже. Давай просто купаться. Просто так, не на скорость. Она улыбнулась и развязала на груди узел. Полотенце мягко упало на песок. Мы брызгались, ныряли, стараясь ухватить друг друга за ноги. Это была настоящая свобода. И от этой вспышки радости хотелось смеяться совсем как в детстве. Легко и беззаботно. Я нырнула, уплыла на глубину и долго плавала там, в зеленоватой толще воды. Скоро мы отплыли немного дальше, к скале. Под водой все выглядело совершенно иначе, и сама вода здесь была куда холоднее, но в нее хотелось погрузиться до самого дна и замереть так, раскинув руки… И остаться… В океане жила своя, неповторимая магия. Я учила Харуку плавать под водой. Внизу щекотно цеплялись за ноги водоросли, а полуденное солнце плыло над головой колеблющимся золотым шаром. В мелких камешках на дне испуганно вздрагивали маленькие янтарные крабы, и, шевеля своими цепкими клешнями, спешили убраться с нашей дороги, уплывая подальше от веселого смеха и прохладных серебристых брызг над водой. Крабы они такие, всего боятся. - Ух ты! Как ты ныряешь! А плаваешь прямо как дельфин! - немного с завистью восхищалась Харука. – Нет, как акула! Я тоже так хочу! Кто тебя так научил? И вообще, это нечестно!.. - заявила она, в очередной раз выныривая на поверхность и отплевываясь. - Почему это нечестно? У нее никак не получалось задержаться на глубине столь же долго, как мне. Ей не хватало дыхания, и тело ее само рвалось к поверхности, готовое натянутой стрелой выпрыгнуть из воды на свежий воздух. - Давай еще разок. Сейчас у тебя точно получится, - предложила я, бесконечно уверенная, что сейчас, когда я снова ощущаю родство с океаном, я смогу поделиться этим и с ней - с моей девочкой, с моей Харукой... - Да я и так все время пытаюсь, толку-то... - Здесь глубоко. И здесь тебе будет легче, поверь. Задержи дыхание, и просто позволь себе утонуть... - произнесла я, чувствуя, как все мое существо каждой своей клеткой снова прикасается к могучей океанской стихии. – Не сопротивляйся. И ничего не бойся, просто слушайся воду. Давай же, Хару, ныряй! И нырнула следом. Несмотря на холодную воду, тепло наполняло мою душу. Веселье бурлило в крови, проскальзывая внутри маленькими щекотными искорками, как когда я была беззаботным ребенком, и океан пенился вокруг ласковыми синими волнами. Держась за руки, мы погружались в прохладную океанскую глубину. Я вдруг вспомнила, как когда-то давно отец приходил на берег и звал меня к ужину. У него была большая витая раковина, в которую он трубил. Это были почти полузабытые времена моего детства, старинный дом на самом берегу океана, собственный пляж… Отец смеялся, говоря, что в моих жилах наверняка течет кровь каких-нибудь корсаров, но именно тогда, в детстве, я смогла понять, что море – это не просто мой друг, это моя стихия. Оно послушно откликается на мои желания, и в воде я могу делать все, что захочу… Но вот столько лет прошло с той поры, и я боялась, что море забыло меня, но сейчас ощущение детства вернулось – океан вновь обнимал меня, смывая усталость и открывая для меня неведомые глубины... Море было моим верным, преданным другом. Оно словно освобождало от всего неуютного и тесного, что тяготило меня в последнее время, оно звало к безумствам… И я решилась... Харука с любопытством посмотрела на меня широко открытыми глазами, несколько пузырьков вырвались из ее рта и побежали вверх. Солнце под водой превратилось в желтые размытые полосы, воздух рвался с щек, виски потихоньку начинала сдавливать упругая тяжесть. Глубина метров пять, наверное… А может, и больше. Еще ниже, туда, ко дну. Еще больше… Казалось, целый океан расступается перед нами. Он дышал также спокойно, как мирно спящий в безмятежности человек, он сиял миллионами крошечных огоньков, зажигающихся и угасающих в прохладном мире... Мы все погружались. Харука не отрывала напряженного взгляда от моего лица. Я лишь крепче стиснула ее руки. С непривычки ей было трудно так долго сдерживать дыхание. Я видела, что она немного боится, хотя ни за что не хочет это показывать. А мне казалось, что я – наоборот, могу здесь делать все, что угодно. Я словно впитывала в себя эту вечную, бесконечную, самую древнюю силу и никак не могла насытиться ею, потому что это невозможно. Под нами разворачивалась бездна. Притягательная, холодная, волнующая. Почувствовав, что еще мгновение, и Харука не выдержит, рванется наверх, я обняла ее за талию и приблизила рот к ее губам, прижимая к себе так крепко, чтобы передать весь свой оставшийся воздух в ее легкие. Чтобы побыть с нею в этом удивительном мире еще немного… «Не бойся. Я с тобой. Все хорошо, Харука. Ну, родная, еще чуть-чуть. Ты никогда не утонешь, потому что я всегда буду рядом с тобой. Просто… раздели это со мной», - все затуманилось перед глазами, и я подумала, как жаль, что в подводном царстве нельзя говорить друг с другом… Нельзя стать рыбой и остаться немного дольше в этом мире вечного покоя и безмолвия… Но даже здесь можно говорить глазами… «Я с тобой…» - Харука удивленно распахнула глаза, когда наши обнаженные тела соприкоснулись, сглотнула, и теперь - я поняла это слишком отчетливо – пора обратно. Срочно. Прямо сейчас. И потянула ее наверх. Спустя несколько мгновений над нами вынырнуло небо. Громадный синий купол сверкал, и глаза после затаенной прохлады не выдерживали его блеска. Солнечные пятна на воде распадались на сотни пронзительных вспышек. Небо качалось, а мы все продолжали лежать на воде и долго не могли отдышаться. Берег оказался метрах в двухстах, и волны неторопливо толкали нас к нему. - Ну уж нет, - отдышавшись, ворчала Харука, скрывая отголоски недавнего страха и стуча зубами от холода. – Это называется – учиться нырять? Куда ты меня затащила? Я же тебе поверила! Ну уж нет! Больше ты меня не проведешь. Больше я с тобой туда ни ногой, так и знай, Мичиру… - добавила она с вызовом. Кожа на ее руках покрылась пупырышками. Я рассмеялась, поглядывая на плавающую рядом девчонку. Не знаю, что таилась в моих глазах - искорки смеха или просто затаенная нежность... Моя реакция не осталась незамеченной. Я едва увернулась, когда в меня полетел сноп брызг. - Что?!! Так ты еще и смеешься! Ты! Надо мной! Ууу… ууу... Мичиру! А я – думала, что мы там останемся, и воздуха не хватит, и не вынырнем вообще… - выдохнула она с искренним негодованием. – Как ты могла! - Ты испугалась? - Вот еще! - Тогда ты просто молодец, - снова рассмеялась я, все-таки держась от нее на безопасном расстоянии. На солнце у нее золотились волосы, и по обнаженным плечам прыгали яркие водяные блики. – Ты же нырнула! Без всяких камней! У тебя это и в самом деле получилось! Ну, не дуйся на меня, Харука, ну пожалуйста... Это была моя маленькая мечта... показать это тебе… - Что показать? - Свой мир… самую его глубину, куда почти не проникает солнечный свет… - Туда, где утопленные корабли, обглоданные рыбами скелеты и сокровища? Хороший мир! Да мы чуть-чуть не утонули! - с еще большим возмущением продолжала моя девчонка. – Может, ты иногда и мечтаешь утонуть, а мне еще жить хочется! - уже и в самом деле сердито заявила она. – Ты не акула, ты - русалка!!! - Чуть-чуть не считается… Даже если бы мы утонули, то я непременно спасла бы тебя. Эй, не злись, Хару, тебе не идет, - я едва удержалась, чтобы не поймать ладонью солнечные блики на ее волосах. –Ну, если хочешь, отомсти мне, - предложила я, не скрывая таинственного коварства. - Только… сначала догони! - снова весело рассмеявшись, я поплыла вдоль берега, хорошо зная, что мне не уйти от праведного гнева возмущенной Тено Харуки. - Ах так… Ну держись! - выкрикнула она, бросаясь за мной и снова поднимая столб брызг к высокому голубому небу... *** 11 апреля 20…… года (продолжение дневника) Спрыгнув с подножки автобуса, в школу я почти бежала, словно за мною гналась стая бешеных псов. Только на углу пятой и шестой улицы, где дорога уже петляла через парк, я немного сбавила шаг. До звонка ровно пять минут. Ну и пусть. Все равно ведь уже опоздала… В школе стояла глубокая, никем не нарушаемая тишина. Занятия начались. Затолкав ветровку в рюкзак и кое-как пригладив взлохмаченные волосы, я сунулась к расписанию. Мировая художественная литература, мисс Кайо, 421 аудитория. Она находилась в самом дальнем конце коридора, но благодаря Хитоми я уже знала, что можно немного сэкономить, если идти туда не по главной лестнице. Тогда не придется оббегать на третьем этаже большой спортзал почти по всему периметру, а свернуть возле раздевалки за угол в небольшой закуток и открыть неприметную дверь, которая вела прямиком наверх. Конечно, на каждом из этажей она была снаружи закрыта, но, находясь на лестнице, было достаточно просто повернуть и нажать ручку… Здесь было неуютно и темно. Узкий коридор, ведущий по ступеням вверх, казался полным каких-то смутных отражений, грязно-синий, как застывшая вода, а звуки и шорохи моих же собственных шагов и дыхания заставляли то и дело оглядываться – не идет ли кто за тобой. А потом, между третьим и вторым этажом, я услышала какую-то возню и негромкую речь. И тут же замерла. - … в общем, сука она, - сказал один голос, - опять не дала мне, папочку с мамочкой наслушалась, козлов этих… Представляешь, хоть на стену лезь, три недели у нас с ней уже ничего не было. - Потому что малолетка Мими твоя,- снисходительно сказал второй голос, - а малолеткам секс не полагается. И это правильно. А мне вот нравятся цыпочки постарше… - Ха, это кого ты имеешь в виду? Ту, рыжую свою, второкурсницу с универа, что с сестрой твоей дружит? - Ну, и ее тоже. Только она сейчас куда-то уехала. По международному обмену. Жаль, хорошая была девчонка. Не, почему была? И сейчас есть. И главное, все сделает с удовольствием, не ломается, уговаривать не надо, все сама. Опытная… - Да, повезло… - Слушай, а кто у вас в этом году литературу ведет? Не мисс эта, как ее, Кайо? - Кажется. А что? - Да нет, я просто спросил. Видел ее как-то с молодым пареньком, таким… очень младше ее. Она к нему в машину села, а он ее в губы чмокнул. Вот я и подумал… может, подкатить к ней где-нибудь в неформальной обстановке, раз ей мальчики нравятся? - Сдурел? Она же училка! - Ну и что? Тёлка что надо. Фигурка у нее, видел, какая? Закачаешься. Грудь, попка… Так и тянет все это богатство наклонить и трахнуть. Или на ее училкином столе разложить. - Ахахах, нужен ты ей сто лет! - А спорим? - Да тебе даже в губы поцеловать ее не обломится, не то, что бы трахнуть. Кто ты для нее? Прыщавый подросток, у которого встает на все, что шевелится? В лучшем случае знакомые имя и фамилия в журнале. Не, Арата, это тухляк. И ее, и тебя потом могут из школы выгнать. Ну, с ней пофиг, а тебе этот гемор зачем? Забудь… - Не получится, говоришь? Давай на тысячу йен. Говорят, вроде она одна живет. Подкараулю ее как-нибудь у школы, поплачусь, напрошусь к ней домой, типа как позаниматься ее литературой и там… - Ну ты даешь… Думаешь, так она тебя к себе и позовет? - Да к ней девчонки наши и всякая малявочная шушера постоянно заниматься ходят, я сам слышал. Она их даже чаем с печеньем угощает. Что, я хуже? - Ага. Ну, дерзай тогда. Дорвешься до тела старушки, не забудь пару снимков щелкнуть. А то тебе никто не поверит. - Само собой. Готовь косарик. А…. Стой! Парень, откуда ты взялся? Тебе чего здесь надо? А это уже было мне. Я сделала пару шагов по ступеням вверх, больше не в силах таиться. Два этих придурка из, кажется, выпускного класса сидели на самом краю лестницы. Увидев меня, они оба вскочили на ноги, угрожающе ощенившись. Больше от испуга, конечно. А меня внутри всю колотило. От злости. От услышанного. Но я не подала вида. Улыбнулась, подняла вверх пустые ладони. - Привет, парни. Все нормально, ничего не вижу, ничего не слышу, я только пройти. На пару опаздываю. - Ааааа… - протянул один. Я поглядела сначала на него, стараясь не упустить ни одной детали и запомнить их лица. И правда, он был прыщавый, с какими-то сальными волосами, воняющий потом. Тоже мне, гигант большого секса. И второй – маленький, незаметный, какой-то бледный, как моль… Они дружно расступились, и я схватилась за спасительную дверь. - Эй, - спохватился первый. – Эй, пацан, а ты из какого класса? Парень, пацан… почему-то не стала разубеждать их в обратном. Обернулась, почти уже шагнув за порог. - Из одиннадцатого «Б», - соврала, почти не раздумывая. Кто знает, может, они в курсе, что 10 «Б» - это как раз класс мисс Кайо, с которой они собирались обойтись столь не по-джентльменски. - Ааа, - протянул прыщавый еще раз, - понятно. 11 «Б». Новенький, что ли? Передавай привет Такеши, слышишь? - Ага, - отозвалась я, - Передам. Непременно. Тогда я ничего еще не подозревала, глупая. Хотя следовало напрячься. Но все это я поняла уже позже мельком, как-то между прочим. В голове была лишь одна мысль, одна тревога: мисс Кайо… *** Я всегда любила первые пары. Когда утихала гомонящая школа, и кто-то досыпал на задних партах, а в открытое окно пахло ночной свежестью – только недавно закончился дождь, и западная половина неба была вся еще в тучах. Из окон здания напротив робко отражались первые солнечные лучи, освещающие землю, и мой притихший класс, может, еще толком не проснувшийся, а может, просто не успевший устать от гранита наук, что их день за днем заставляли с усердием перемалывать, открывал свои сочинения, которые я проверила еще с вечера. Порою это было отличное развлечение, заменявшее любое юмористическое шоу, читать то, что на честном голубом глазу писали мои старшеклассники. - Я поставила «улитку» * только мисс Сато и мисс Михико. Как и предполагалось, Хитоми Сато даже подпрыгнула за своей наполовину пустой партой. - Михико? А ей-то за что? – спросила она, исподлобья поглядывая на свою конкурентку, раньше никогда особо не блиставшую в литературе. Я вымученно улыбнулась. - За юмор, - честно ответила, - и за фантазию. Мисс Михико, я оценила вашу работу, но все-таки, в следующий раз, старайтесь придерживаться темы. - Спасибо, мисс Кайо, - Михико встала и почтительно поклонилась. - Остальные работы не менее интересны, однако в них встречаются как стилистические, так и грамматические ошибки, - я дошла до своего места и уселась за стол. – Итак, кто хочет попрактиковаться в ораторском искусстве и познакомить класс со своей работой? Я имею в виду, конечно же, тех, кто получил за эссе высокие оценки. Скажем, хорошие и отличные… - Можно? – с одной из задних парт робко протянулась рука. Миюки Окада. Хорошистка. Такая… себе на уме. - Прошу вас, - пригласила я. Миюки, шурша своим сочинением, вышла к доске. Замерла, вглядываясь в написанные слова. - На меня большое впечатление произвел роман Александра Дюма «Граф Монте-Кристо», - начала она тонким писклявым голоском. Оглядела класс исподлобья. Посмотрела на меня. Я отвернулась к окну, чтобы не смущать ее. – Сначала он показался мне слишком большим, но, когда я открыла книгу и начала читать, то уже не могла остановиться, пока не дочитала ее до конца. Я читала ее несколько дней и ночей подряд… - Миюки споткнулась, повернулась ко мне, спросила неуверенно. – Мисс Кайо, теперь надо рассказать, что там мне больше всего понравилось? Вы тут подчеркнули мне… - Рассказывайте дальше, - сказала я. - Мне понравилась эта книга, - воодушевившись, уже громче сказала Миюки, - потому что она, несмотря ни на что, она – про большую любовь. В ней очень много любви, и главный герой, этот Дантес, граф Монте-Кристо, выбрался из-за тюрьмы, только потому, что очень любил свою невесту… и мне очень нравятся книги про любовь… - Книга хорошая, - вдруг раздался чей-то низкий хрипловатый и уже отдаленно мне знакомый голос. - Только не из-за любви он выбрался. От неожиданности я вздрогнула. Обернулась на голос. Миюки тоже запнулась, словно потеряла нить мысли, и от смущения покраснела. - Как? – глупо переспросила она. – Что ты сказал? - Харука! – вспыхнула Хитоми, не скрывая в голосе радости. Моя вечноопаздывающая новенькая, Харука Тено, стояла на пороге раскрытого настежь класса. Глубоко вздохнула, словно старалась выровнять дыхание, поглядела на меня как-то очень отчаянно, не то с какой-то грустью, не то с тревогой. Потом перевела взгляд на Хитоми, улыбнулась ей одними глазами и негромко повторила: - Граф Монте-Кристо выбрался из тюрьмы вовсе не из-за любви. И уж тем более не из-за своей невесты…