Почти два месяца радуг

25 марта (продолжение дневника) Вот, например, про рандеву со спонсорами… кому теперь об этом расскажешь? Не писать же об этом здесь заново. Как мне ни хотелось верить, что папаша забудет обо мне – нет, не забыл. Я раньше все время думала, зачем он это делает, если за деньги и так может купить все, что захочется. У него ведь так много денег, он богатый… Глупая была, маленькая еще, в голове один непроглядный туман. И не сразу поняла, что деньги — это не главное. Главное — это власть. Когда можно управлять другими, дергать за ниточки. Потому что у кого власть, у того и деньги, и слава, и все остальное, что можно для себя придумать. И еще думала, что, наверно, отец раньше меня самой догадался о моей истинной сущности. И использовал ее в своих интересах. На всю катушку, не размениваясь. Вот, допустим, если бы я родилась как все, нормальной, стала бы я такое терпеть? Удовлетворять чужие желания, дарить искусственные ласки ухоженным, но не всегда молодым телам. Тем, кто хочет юную девушку в образе мальчика и готов за это платить. Знаю, иногда легче самой уйти, чем ждать, пока тебя выгонят. И даже не вопрос, что идти некуда. Но раз не ушла, значит, мне это нравится? Или не нравится, но я готова это терпеть? Мне надо было все это однажды попытаться осмыслить. Разобраться про себя. Но просто про это думать – нет, мысли путаются, срываются в какую-то колышущуюся паутину ускользающих образов, и вообще, всегда лучше если просто думать — то о хорошем. Так что… дневник — это уже не контуры мыслей, а слова — привычные, простые и понятные, нужные хотя бы для того, чтобы попробовать понять самого себя. *** Вся эта эпопея с отпуском и побережьем началась дней десять назад. После концерта подошла ко мне Майка и пригласила на свой день рождения. Ничего особенного, так было уже много раз: скромные посиделки в каком-нибудь скромном кафе, подарки из серии «внимание всегда дороже», обычные сплетни незамужних девиц… В общем, мы и раньше встречались по душам не так часто, чтобы от этого можно было устать. — В этот раз почти никого не намечается, кому не позвоню — кто заболел, кто уехал, — со вздохом сообщила Майя. — И вообще, как ты смотришь на то, чтобы тоже поехать на побережье на пару дней? — Почти никого — это сколько? — осторожно уточнила я. Мы с ней слишком разные люди. У Майи какое-то врожденное умение за считанные минуты располагать к себе даже незнакомых людей. Поэтому для нее компания человек из пятнадцати — это «почти никого». А для меня - нет. - Нет, правда, никого — это только наша Акира и ты. Там домик совсем маленький, толпой не разгуляешься… Как ты думаешь, втроем будет не сильно скучно? — Не знаю… Только…когда втроем, я, ты…, а тут еще и Акира-сан… и все это очень неожиданно. Вдруг я вам там помешаю, все-таки… — Мичиру, да ты что! Немедленно соглашайся! Никому ты не помешаешь, даже не думать о таком не смей! Мы же друзья! Кто совсем недавно говорил, что тысячу лет не был в отпуске, а там тем более море. Ты же вся зеленая ходишь с этими своими двумя работами. Ты только подумай, настоящее море! Бунгало на берегу, фруктовый сад, терраса, отоспишься, наконец, поклюем чего-нибудь вкусного, позагораем, все дела! — Спасибо. Конечно, все это очень заманчиво, я и правда чувствую себя усталой. Вот только… понимаешь, именно сейчас я никак не могу надолго уехать. — Это еще почему? — Потому что. Я… я не могу. — В твоей школе каникулы, я знаю. Ближайшую неделю нет ни одного концерта. Так что даже у таких жутко занятых людей как ты, время от времени должны случаться волшебные дни, которые называются «выходные». Знакомое тебе вообще слово? Или… кажется, я поняла, на тебя наконец-то имеет планы твой прекрасный рыцарь на черной «Тойоте»? — Соичи? Нет… Соичи, как всегда, в очередной командировке. Он тут вообще не при чем. — Тогда я совершенно ничего не понимаю. Хотя обычно всех остальных насквозь вижу. Колись. — Колоться? — По всем статьям ты производишь впечатление глубоко влюбленной девушки. Это нормально. И одновременно странно. Ибо при имени твоего жениха пульс не учащается, дыхание не сбивается и зрачки совершенно не расширяются. И тогда у меня само собой вырвалось: — Харука… И быстро добавила: — Ты совершенно не о том думаешь. Майя поглядела на меня так,.. ну, как-то чересчур проницательно, что я помимо воли покраснела. И внутри, и снаружи. Правда, всего секунду спустя я уже уверяла себя, что мне это просто показалось. Что никак по-особенному она на меня и не смотрела. И вроде как даже дала мне шанс. — Харука? Тьфу, я уж было обрадовалась, что ты в кого-то другого влюбилась. Харука -Харука… А, та девочка… светленькая такая. Грустная. Кажется, она какая-то твоя дальняя родственница: троюродная племянница или… Но я отмахнулась от этого шанса. С одной стороны, глупо врать, особенно про то, что довольно легко и быстро проверить. А с другой — накопилась какая-то усталость от этой моей двойной жизни. — Нет-нет. Она не родственница и не племянница. Она моя ученица, но если я уеду, с ней опять что-нибудь произойдет. — Не преувеличивай. Что с твоей Харукой может за неделю произойти? А тебе обязательно надо отдохнуть. Она уже совсем взрослая, наверно, даже ростом тебя повыше. А родители у нее есть? И чего ты тогда с ней носишься? — Причем здесь родители? У некоторых людей просто дар свыше влипать в неприятности. А я ее классный наставник. В общем, прости, Майка, она моя ученица и я за ней присматриваю. Майя усмехнулась.  — Мне кажется, это совершенно не для тебя — работать в школе. Ты слишком мягкая. Учитель должен быть строгим и дистанцию держать, чтобы ему на шею не сели. А ты? Они же наверняка из тебя всем классом веревки вьют. Я не удивлюсь, если скоро твои ученики у тебя дома ночевать начнут. Если уже, конечно, не ночуют. — Они же дети. Их любить в первую очередь надо. А строгость — она сама знаешь, где требуется. — Ой, ну да ладно, — сказала Майя. — Все гениальное — просто. Если уж ты не можешь оставить эту свою Харуку одну, то бери ее с собой. И всех делов. Так мы и поехали вчетвером: мы с Харукой и Акира с Майей. Океанский залив с берега казался сказочным хрустальным озером. Катались на лодке, собирали первую вишню, загорали на желтом теплом песочке, играли в бадминтон. А я снова порадовалась и удивилась, как неожиданно сложилось у меня все, как в пазле, за эту последнюю неделю: перерыв в концертах, конец семестра в школе, подготовка к экзаменам и это приглашение отдохнуть от всего и провести неделю на заливе. Аки Акира — пианист, прима нашего оркестра, в котором я подрабатываю после школы пятой скрипкой в левом ряду. Колоритная высокая дама, вся такая из себя, с короткими прядями на макушке, мелированными розовым. Настоящая акула сцены. Кажется, ей уже лет под сорок. Хотя она на них и не выглядит. А Майя — это моя бывшая одноклассница по Школе искусств, а сейчас такая же скрипачка в том же оркестре, что и я. Майя чем-то похожа на Ванессу Мэй — у нее густые черные волосы почти до талии и папа — не то кореец, не то китаец. И волосы, и раскосые глаза — это наследство от папы. А в целом, она — хорошая, хоть взбалмошная и смешная. Чей-то там из них родственник уехал за границу, попросив присматривать за домом, что они и делами время от времени, а на образовавшиеся выходные пригласили нас. Дом был одноэтажным, с двумя отдельными террасами и стоял почти на самом берегу, так, что если не закрывать окна — под плеск волн и шум ветра так здорово засыпать! В оркестре про Акиру ходили разные слухи. Одни говорили, что в оркестр ее пристроил бывший муж, с которым она почти сразу же развелась, другие — приписывали сына, работающего где-то за границей, а она сама вроде как разбогатела и дорвалась. Ну, или перестала скрывать то, что всегда было. В общем, за их спинами много и охотно шептались, что с Майей они не только партнеры по сцене, а вроде как бы любовницы. Лесбиянки. Мне, если честно, и своих проблем хватало, чтобы перемывать кости кому-то еще. Майку я знала давно, да и Акира — всегда веселая, улыбчивая, щедрая, просто душа любой компании. По правде сказать, тут как-то само собой пришлось убедиться в небеспочвенности этих оркестровых сплетен. Даже если пропускать мимо ушей все их двусмысленные шуточки и игривые прикосновения, все равно висело в воздухе между ними нечто, чего не бывает, когда дело ограничивается одной только дружбой. Да и то, что в доме было достаточно спален, а они жили в одной комнате, говорило о многом. В итоге нам с Харукой досталась отдельная комната с топчанчиком, узкой кроватью и маленьким столиком. Крошечная такая комнатка, но какая разница в квадратных метрах, когда вокруг такой теплый песок, пропускаешь его сквозь пальцы, а он мелкий и воздушный, как манка, только желтый-желтый. Белые облака, на которые в городе смотришь равнодушно. Когда рядом вишневый и яблоневый сад (вишню мы ели прямо с дерева, а вот яблоки были еще кислыми и совершенно зелеными) огромный пляж и деревянный пирс, с которого Харука в первый же день сачком из своей майки наловила какую-то рыбную разноцветную мелочь и окрестила ее барракудой. «Барракуды» целых два дня, постепенно замедляясь, плавали туда-обратно в большой стеклянной банке на кухонном окне, Харуке их было жаль отпускать, но еще жальче было жарить, и все кончилось тем, что те самостоятельно издохли. Харука ушла куда-то к самой кромке воды. А мы втроем лежали на теплом песке, время от времени переворачиваясь то на спину, то на живот, чтобы загар прилип равномерно, и расслабленно нежились в послеобеденном солнце. Мягко пахнут после дождя южные розы. Пахнет прошедшей бурей морской прибой. Волны бегут одна за другой и с плеском разбиваются о камни… Наверно, и горы на далеком горизонте тоже имеют свой запах, и небо. Потом Акира сказала:  — Мне грустно, девочки. А когда мне грустно, мне срочно хочется кому-нибудь сделать приятное. Погадать, например. Акира вытащила из пляжной сумки колоду карт. Профессиональным движением своих длинных музыкальных пальцев сделала из них в воздухе «гармошку». Майя, лежавшая с ней рядом, лениво перевернулась со спины на живот, словно не перевернулась, а перетекла, хотя казалась маленькой, острой и состоящей из сплошных прямых линий и углов, подперла руками подбородок.  — Только не мне! Меня и так все в жизни устраивает!  — Неужели? Кажется, кто-то еще утром говорил совершенно противоположное. Хотя… сама понимаешь, каждый с ума сходит по-своему.  — И не мечтай. Порой мне кажется, что ты делаешь это специально, из вредности. Из того, что ты мне нагадывала, сбывалось только плохое! Так что иногда лучше оставаться в неведении.  — Это потому, что карты не любят, когда им верят не до конца. Тут уж так: либо веришь, либо нет. — Да? А мне всегда казалось, что хорошие гадалки всегда говорят то, что хочет от них услышать клиент. Знаешь, чего я хочу? Акира дотянулась до полотенца и игриво хлестнула Майю по тому месту, что чуть пониже спины.  — Вечером, — сказала она, сверкнув своими синими очами.- Вечером ты расскажешь мне об этом очень подробно.