Когда сакура любит

Порозовевшие рисовые листы сёдзи красноречиво ведали о том, что снаружи стало рассветать. Проснувшаяся ни свет, ни заря, Ичиго завороженно засмотрелась на насыщавшиеся цветом рисунки деревьев сакуры, что украшали собой все полотно входных дверей: каждый лепесток на них ныне походил на маленькую капельку крови, что заставляло впечатлительную девушку невольно разволноваться и нервно заерзать на футоне. Причин для тревог у юной Кучики и так хватало с лихвой. Вчерашнее нападение пустых и гибель многих лиц гражданского населения. Сорвавшийся еще до начала спектакль и совершенно дурацкая идея с созданием театра. Бой сразу с несколькими монстрами и ранение Юширо. Раздражающее спасение тем студентом, Хисаги, и пламенная речь появившегося отца. Чувство вины. Пустота, образованная в душе от трагедии. Те голоса, что появились в голове… Ичиго завалилась набок и прижала голову к футону подушкой. Ей повезло, что ради комфорта своего дитятка, глава клана отошел от традиций спать на колодках, чтобы совершенствовать осанку. Долговязой и подвижной Ичиго искривления позвоночника не грозили, а держать спину прямо да голову под нужным углом помогало врожденное изящество, которое досталось ей, как ни странно, от матери, а вовсе не от идеальных со всех сторон Кучики. Отец частенько говорил дочери, что Хисана обладала противоестественной для руконгайки грацией, будто она оказалась в том краю потерянной жемчужиной средь сплошь одинакового серого, пыльного гравия. Потому он просто не мог не заметить ее, такую, сияющую… Посторонних комментариев на подобные воспоминания не последовало, значит, Ичиго зря затыкала уши подушкой. Голоса стихли. Еще чуток пошумели в ее голове после битвы, особенно перед сном, не давая уставшей девушке никоим образом забыться от так внезапно свалившихся на голову проблем. Собственно, эта болтовня в мозгу ― также здорово напрягала Ичиго, однако она предпочитала списывать все на свое чрезмерное воображение, с одной стороны, и на банальное переутомление, с другой. Неделя репетиций и дотошное вживание в образы могли кого угодно сделать психом, ведь даже у Гина явно поехала крыша. Все эти разговоры о реальном сценарии и те его чудаковатые размахивания на сцене под небом, атакованном пустыми, выглядели не так пугающе, как подозрительно. И Ичиго поставила себе цель разобраться с этим субчиком, «вылечить» его своим излюбленным способом ― допросом с пристрастием. Отгородившись от излишних звуков извне и изнутри, окончательно проснувшаяся Ичиго стала бесцельно наблюдать за розовыми рассеянными лучами, добравшимися уже до края татами. Стандартного, то есть ― невзрачного, цвета дорожка выглядела теперь довольно мило и сливалась с оттенком бумажных элементов сёдзи. Поддавшись импульсу, девушка выскочила из постели в момент и резко распахнула дверь, будто за той притаился редкий зверь, а она страх как хотела его поймать. Однако все было намного проще ― Ичиго вздумалось полюбоваться рассветом, ведь спать ей полагалось дольше, заботясь о цвете своего лица, да и о хорошем самочувствии в целом. Глава Кучики с самых ранних лет пытался вместить это в голову своей принцессы, но какой бы была Ичиго Ичиго, если бы не шла на перерез словам отцу даже в этом. По детству, она была ужасно непоседливой и просыпалась обязательно спозаранку, поднимая вслед за собой на ноги весь дом. И только со временем, аристократка привыкла к радости понежиться в постели подольше. Ичиго любила поспать. Однако сегодня ей позарез нужно было проснуться вместе с солнцем. Сегодня Ичиго ожидал иной роковой день. И она надеялась, что желанные перемены перевернут ее жизнь совсем по-другому, в более позитивном ключе. Утренний пейзаж родного сада благоприятствовал этим надеждам, он услаждал глаз и вселял покой розовыми тонами цветущих сакур, что пышными верхушками своими задевали такие же розовые небеса. Мир походил на сказку, и у Ичиго невольно запросилась на губы блаженная усмешка. И если бы это блаженство переместить на сутки назад, то Ичиго была бы совершенно счастлива в том утре, где небо дышало бы такой же безмятежностью, а не угрозой в лице скопления сотен чудищ. ― А это еще что? ― Кучики заметно насторожилась и приложила ладонь к глазам, вглядываясь в горизонт. С порога ее комнаты, с энгавы, что окружала западное крыло дома, безграничный сакуровый сад виднелся как на картине, а потому шанс пропустить выбивавшийся из привычного пейзажа лепестковый вихрь практически равнялся нулю. К тому же, теперь Ичиго без труда могла пояснить природу этого аномального явления. Она спрыгнула в росистую траву как была ― в юкате для сна и со спутавшейся за ночь гривой. Не позаботившись даже об обувке, Ичиго побежала в одних таби по переливавшимся изумрудами росы лугам, нарочно минуя дорожки и даже не обращая внимания, как скоро промокли ее носки. Она бежала, едва ли не в припрыжку, и туда, где происходило сейчас лучшее из зрелищ, которые она когда-либо видела в своей жизни. ― Сенбонзакура Кагейоши, ― проронили ее уста, как только Ичиго, спрятавшись за крайним из деревьев, воочию увидела огромный лепестковый ураган, круживший от земли до небес, и окутывавший словно бы беспечными перышками, а не лезвиями, своего создателя. ― Отец… ― Ичиго прильнула щекой к стволу сакуры и попыталась восстановить дух, пока глядела во все глаза на чудеса виражей, который вытворял родительский банкай не без участия, собственно, самого родителя. Принцесса Кучики умилилась: ее отец был бесподобен в своей сосредоточенности, а еще, соткав из нескольких тысяч лепестков одну из копий Сенбонзакуры, он взялся со всем ему присущим великолепием проделывать всевозможные выпады и отрабатывать удары мечом. Самосовершенствованию любого Кучики не было предела. Поговаривали, что нынешний глава и вовсе практиковался исправно, ведя эту традицию с юных лет и занимаясь зандзюцу на заре, пока все его домочадцы, слуги, стражники предавались сну, а значит, не могли порушить вожделенной тишины, необходимой капитану Кучики для оттачивания своего мастерства просто до заоблачных высей. «Неужели он не хочет, чтобы я стала похожей на него?» ― Ичиго невольно задумалась о насущном. Сегодня наступал день оглашения результатов и списков поступивших в Академию духовных искусств, и, глядя на образец настоящего воина Готэя, Ичиго не понимала, как мог тот просить ее выбросить из головы идею с ближайшим поступлением или же предлагая вернуться к консервативным взглядам на аристократическую семью, то есть к перспективе замужества вместо участи встать на защиту мира, общества, душ, дома, друзей? Ичиго сразу нахмурилась. Неужели отец не понимал, насколько второе важнее первого для нее? Неужели не понимал, что сам, своим примером, прививал ей совсем иные ценности? Кучики Бьякуя был наилучшим из синигами, по мнению его дочери, и она не сомневалась в том, что не могла уродиться другой, не похожей на него. ― Ичиго, ты же знаешь, как я отношусь к твоим ранним шатаниям по поместью… Его внезапный голос не заставил ее вздрогнуть: где-то в глубине души Ичиго всегда подозревала, что отец каким-то шестым чувством чувствует ее, даже без следа реяцу, хоть в той он разбирался до тонкостей. Она усмехнулась, обняв ствол сакуры, точно та была ее поверенной подружкой в затеянной проказе, и вновь засмотрелась на взвешенные, прямо танцующие движения тренирующегося отца. Естественно, он не собирался прерывать свое занятие с появлением неожиданного свидетеля: слаженный распорядок дня ― святое для капитана Кучики. ― Более того, твой вид недопустим для прогулок, Ичиго. ― Впрочем, это не мешало ему отчитывать дочь по ходу дела. Девушка с открытым ртом пронаблюдала клубы урагана из миллиона лепестков-мечей, протаранившего дымчатое небо в нескольких местах. Только когда Сенбонзакуру спрятали в ножны, а вместе с ней утянули туда же и розовую смертоносную воронку атаки, Ичиго опомнилась и рассеянно осмотрела себя. ― Это твоя вина. Я не могла удержаться, завидев с энгавы твой банкай. Потому сорвалась в том, в чем была, позабыв и одеться, и обуться, и причесаться. Бьякуя, сохраняя непритязательное выражение лица, попенял практически сразу: ― Теперь тебе будет кому напоминать об этом. Я решил возобновить практику твоего появления на людях исключительно в сопровождении слуг и телохранителей. У Ичиго медленно отъехала челюсть. Еще миг назад она была так счастлива от созерцания отцовских способностей, и в голове даже успела настроить фантазий на предмет собственного занпакто, который могла получить в скорости, после зачисления в Академию. В том, что она поступила туда, Ичиго даже не сомневалась и собиралась пойти взглянуть на списки без должных переживаний, но сейчас… Ичиго растерянно моргнула, вперив негодующий взгляд в отца. Выходит, она должна была заявиться в Академию в окружении десятка человек?! Отличная идея для той, кто собралась пробираться туда тайком. ― Но па-ап! ― рванула дочь к нему, однако Бьякуя лишь повторил со всей твердостью в голосе: ― Исключительно в сопровождении. ― А моего мнения не спросишь?! ― вспыхнула принцесса. ― Ты сама знаешь, что это продиктовано необходимостью. ― Что-о?! ― Ичиго от неспособности поспорить с отцом так же, как она могла высказаться любому другому, даже ножкой топнула и бессильно вскинула кулачки. ― Почему? Это все из-за вчерашнего? Из-за пустых? Неужели я не доказала, что в состоянии постоять за себя? Да, их было трое, но один на один, я запросто могу расправиться с врагом даже без меча, при помощи одного кидо. ― У меня нет причин умалять твои заслуги, Ичиго, ― Бьякуя всегда говорил истинно, ― однако моя забота о твоей безопасности не безосновательна и исходит из моего наблюдения за кругом синигами, с которыми ты общалась в последнее время. Я долго принимал это решение, если это успокоит твой рефлекс неповиновения, но, заключив, что за нелицеприятные элементы стали ходить за тобой по пятам, я приказал собрать свиту для принцессы клана Кучики. В конце концов, это естественно для всех благородных семей, в которых девушки на выданье не должны разгуливать в одиночку. Ичиго аж взвизгнула от негодования, едва дослушав монотонную тираду отца. Выглядел тот, как всегда, непоколебимо, однако и его чадо не так-то легко было утихомирить и склонить на выполнение чужой воли. ― Да что мне другие семьи?! Мы Кучики! Меня и так каждая дворняга знает отсюда и до района Инузури, кто тронет меня? Синигами? Души? Отец, ты серьезно? Даже если кто усомнится в моей силе, никто, слышишь, никто не посмеет напороться на твой гнев, ибо в противном случае, они все напорются на тысячи клинков Сенбонзакуры. Бьякуя грустно посмотрел на возмущавшуюся дочь. ― Увы, но я с Сенбонзакурой не всегда могу быть на страже твоей безопасности. ― Капитан шагнул к дочери и пригладил ее по взъерошенной макушке, будто вместе с беспорядком в волосах пытался угомонить огонь, взорвавшийся в ее душе. ― Ты должна понять меня, это все, что я требую от тебя. ― Вот именно, что требуешь! ― фыркнула Ичиго и попыталась избежать прикосновений любящей ладони к волосам, рванув в сюнпо в сторону. Обидеться и сбежать ― ее излюбленный метод, хоть и довольно детский как для решения проблем. Однако и этого сделать ей не дали. Сверхбыстрый Бьякуя вовремя ухватил дочь за руку и тут же прижал к себе, крепко обнимая ее за плечи одной рукой; в другой ― он нервно сжимал то сильнее, то слабее рукоять верного меча. Две его самые дорогие ценности, два сокровища, без которых он не представлял своего существования. Внезапно растрогавшийся Бьякуя, несомненно, переживший вчера кошмар, но не показавший никому силу того волнения, которое он испытал, когда засек реяцу дочери рядом с тремя реяцу мощных пустых, а после ― еще и обнаружил ее порядком растрепанную в присутствии двух не самых порядочных синигами, да еще и с друзьями дочери, ее практически ровесниками, оказавшимися без сознания… У Бьякуи в тот момент внутри что-то оборвалось: он просто не брался даже гадать, что случилось бы с ним, если бы на месте Юширо или Изуру оказалась его Ичиго. ― Я прошу тебя, ― пересилил он собственную гордость и выключил приказной тон главы клана. Бьякуя запечатлел долгий поцелуй в лоб дорогого дитя, доставшегося ему от самой восхитительной женщины, которую ему посчастливилось любить. ― Я не хочу потерять тебя, ― едва слышно добавил он и заглянул через рубиново-карие глаза в самую душу дочери. Ичиго не нашлась, что возразить. На перепуганного за ее жизнь отца было страшно смотреть, его обеспокоенные просьбы было страшно слушать, его дрожащие пальцы у себя на спине и судорожно теребившие Сенбонзакуру у их ног было страшно ощущать. Ичиго в итоге сделалось тоже страшно: страшно за отца, случись что с ней. Смерть родителей и смерть дорогой жены до сих пор сказывались на нем, и представить, что станется с ним, когда из его жизни уйдут последние родственники, также было до жути страшно. ― Хорошо, ― выдохнула она, преклонив голову в покорности. Впрочем, всего через миг, она вскинулась и выдвинула в пику воле отца собственные условия. Ее нрав не поддавался исправлению. ― Но пускай это будет не сто человек и не паланкин, а одна служанка и один охранник, которых я выберу себе сама, а не ты. И мы будем все равно ходить пешком, а не плестись в нудной процессии, так и знай. Бьякуя усмехнулся лишь. И только через полдня Ичиго осознала смысл этой хитрой родительской усмешки. Да, ей простили паланкин. Да, позволили взять в компаньонки любимую служанку и стражника, который симпатизировал той, а в личные дела хозяев предпочитал не вмешиваться. Да, их даже отпустили после обеда «погулять по окрестностям» ― под таким предлогом Ичиго со спутниками улизнула из поместья, чтобы заявиться в Академию. Но, идя по двору той, Ичиго поминала все позволившего ей отца не самыми приветливыми словами. ― Можно мне умереть прямо сейчас? ― с горечью процедила принцесса, опустив голову и предпочитая смотреть на носки своих дзори, нежели на лица окружающих. ― Ну что вы, моя госпожа, вам очень идет, ― попыталась приободрить ее милая Аянэ, но Ичиго не нужны были утешения: она прекрасно знала, что своей огромной шляпой с низкими полями да еще и вуалью в пол привлекала всеобщее внимание и наверняка выглядела посмешищем. Так, появившаяся во дворе Академии знатная особа уже порядком устала принимать в свой адрес низкие учтивые поклоны от сейрейтейцев, как и сносить в свой адрес тыканье пальцами от невежественных руконгайцев, а широкая аллея, ведущая к крыльцу главного корпуса учебного заведения, все не заканчивалась. Кучики отчаянно хотела провалиться сквозь землю, пока шла по ней: ах, если бы не Гин, она бы числилась в списках как «Куросаки», ах, если бы не отец ― не выслушивала бы она с каждой стороны выкрики родной фамилии. Ее сложно было не признать, даже если бы наследница сильно захотела: глава клана позаботился о том, чтобы все в ней буквально кричало о принадлежности Великому Дому. Гербовое хаори, эмблемы клана на веерах у Ичиго и у Аянэ, о том, что форма телохранителя пестрела всеми возможными отличительными знаками дома Кучики, можно было и не говорить. Отец все-таки был непоколебим в своих приказах ― с такой мощной подготовкой и красноречивой символикой от Ичиго все бежали как от прокаженной. О том, чтобы кто заговорил с ней, подружился, представился однокурсником ― не могло быть и речи. ― Черт, Аянэ, пошли домой… Не могу снести этого позора. Вместо смутившейся и огорчившейся за госпожу служанку отозвался ее парень, Котаро, страж. ― Почему «позора», Ичиго-доно? Все смотрят на вас, как на божество, не иначе. Что плохого? ― А, может, я не хочу как божество? ― обернулась она на телохранителя. ― Может, я хочу как все, как простые ребята, без всего этого пафоса и ненужных церемоний? Мне в конце концов не пятьсот лет, а только пятьдесят. Котаро, растерявшись от подобного ответа, задумчиво почесал макушку, порядком срушив свою маску, состоявшую из капюшона и части, что скрывала лицо. Форма у стражников Кучики имела фиолетовый оттенок, что не очень-то соответствовало общим тенденциям клана, но вырядить охранников поместья в розовый?.. Ичиго прыснула со смеху, представив эту картину: нет, ее отец мог устроить и такое, но тогда бы стыдиться ей пришлось не только своей шляпы, но и телохранителя. В целом же, легкий на подъем и веселый Котаро целиком устраивал Ичиго, к тому же выбрав его себе в попутчики, она помогала своей любимой прислужнице побыть с ее женихом подольше. В поместье общение меж челядью и стражей не приветствовалось. ― Так все, с меня хватит! ― Как только Кучики переступила порог Академии и вошла внутрь, она стянула с себя дурацкий паланкин, перекочевавший ей на шляпу. ― О, моя госпожа, ― испуганно пробормотала Аянэ, принимая предмет в руки, ― но ведь вы обещали Кучики-сама? ― Раз он не узнал о моем поступлении, то и об этом не узнает. К тому же я все равно сейчас же переоденусь в студенческую униформу. ― Ичиго оттянула свое хаори, густо вышитое золотым узором. ― Хочу и от этого избавиться поскорее, чтобы слиться с общей массой. ― Ну вряд ли у вас это получится, моя госпожа, ― лукаво усмехнулся Котаро, ― даже самым непросвещенным руконгайцам известно, что такие длинные ухоженные волосы могут быть только у барышень из благородных семей. ― Какой ты нудный, Котаро, ― цокнула Ичиго и стянула с себя дорогую накидку, отдавая ту уже ему в руки, для сохранности. Длинную гриву она расправила, точно еще одно хаори, и заметно порадовалась такому естественному, а не показушному, богатству. ― Аянэ, будь добра, сходи за формой, ― обратилась Ичиго уже к служанке, ― уверена ее где-то выдают здесь, при входе. Оставшись в сопровождении только телохранителя и приказав тому идти за ней на расстоянии, Ичиго наконец выдохнула расслабленно и неспешно, разглядывая все, зашагала вдоль длинного коридора центрального корпуса Академии. Внутреннее убранство той не отличалось ни особой красотой, ни роскошью, а приглушенные тона мраморных стен в купе с темным полом, навевал прохладу и успокоение. Бегать тут точно не хотелось. Все было здесь степенным, строгим, лаконичным. Не особо зная, куда идти, девушка доверилась слуху и пошла на звук шума, доносившегося откуда-то из левого крыла. Стоило Ичиго с Котаро только повернуть за угол, как они действительно напоролись взглядом на толпу молодых людей, пытавшихся наперебой добраться до вывешенных листков с письменами. Очевидно, именно там и были имена поступивших, а еще ― ну, по крайней мере, Ичиго надеялась на это, ― имена там будто бы вывешивались согласно рейтингу достижений поступавших. Уж кто-кто, а принцесса Кучики не сомневалась, чьи иероглифы найдет в первом столбце. ― Кучики Ичиго? Кучики (Куросаки) Ичиго? Кто это такая? Почему у нее двойная фамилия? У нее отличный результат по всем четырем дисциплинам. Наверняка, она станет одной из очередных гениев, закончивших шестилетнюю программу Академии за один год. О, здесь, стоя перед списком лучших из лучших, Ичиго слушала свою фамилию с нескрываемым удовольствием и с заслуженной гордостью. Вдаваться в разговор с несведущими касательно ее особы студентами она не собиралась, однако, заинтересовавшись двумя последующими после нее именами, смело протиснулась сквозь толпу. На втором и третьем месте, с одинаковым количеством баллов, но набранных в сумме за совершенно разные дисциплины, числились два знакомых ей парня. Первого она знала всю свою жизнь, но подумать не могла, что он поступит вместе с ней. Другого же она видела лишь однажды, но забыть все равно не смогла ― уж больно ярким был тот руконгаец. ― Ичиго-сан? ― Изуру! ― девушка обернулась в момент, заслышав родной голос и без стеснений обняла крепко-крепко давнего друга. ― Поздравляю! У тебя второй результат! Но как ты прошел?! Ты же вроде не собирался поступать? И вообще, ты говорил, что служба в Готэе это не твое и вместо этого хотел сделаться поэтом. Так как же тебя сюда занесло?! Наследник семьи Кира жутко сконфузился, отчего его бледные щеки порозовели ― высшая степень смущения для этого сдержанного парня. ― Понимаете, Ичиго-сан, ― он отошел в сторонку от пугающей его своей массовостью и шумом толпы, заодно увлекая для доверительной беседы подругу. Оказавшись в относительной свободе, но под неусыпным бдением Котаро, Изуру стал нервозно мять краешки рукавов своего легкого живописного кимоно, обличающего в нем еще одного представителя аристократии. Опустив глаза на предательски задрожавшие пальцы, Изуру долгий час пытался что-то заговорить, но сам же осекался, то косился на Ичиго, то, вновь краснея, вздыхал и прятал взгляд за стыдливо опущенными веками. Его робость всегда забавляла Ичиго, и глядя на все мнущегося и мнущегося Изуру, она справедливо предположила, что из них двоих он больше походил на девчонку, к тому же с длинными волосами да красивым лицом, многие и воспринимали Изуру за представительницу прекрасного пола. Уж больно хорошенький он был, светлый, ранимый, утонченный. ― Слушай, Изуру, ― Ичиго не выдержала и встряхнула друга за плечи, ― ну что ты все мямлишь? ― беззлобно попеняла она ему. ― В Академии нужно отвечать быстро и четко, ты же не хочешь получать плохие отметки и позорить честь семьи? ― Изуру ожидаемо истово помотал головой. ― И подстригись еще, ― совершенно обыденно бросила она ему и не менее буднично заправила длинную челку другу за ухо, ― так мальчики здесь не ходят. ― А как ходят? Ичиго-сан, вы знаете? ― полюбопытствовал Кира. ― А ты ответишь, почему скрыл от меня, что поступал в Академию? Тогда скажу. ― Нууу, ― вновь замялся парень, однако, припомнив наставления подруги, подобрался и попытался живо найти слова для верного изложения сути. ― Просто Ичиго-сан решила тайком сдать экзамены и я решил последовать ее примеру. Литература это хорошо, конечно же, но ведь нам нужно научиться постоять за себя и за тех, кто нам дорог. ― Он как-то странно посмотрел на Ичиго, а потом устыдившись своего дерзкого взгляда, отвел глаза. ― Я поступил в первый же день экзаменов, когда Ичиго-сан не смогла прийти. Я, честно, собирался забрать документы, если бы у вас ничего не вышло, а потом вы все же прошли, а Ичимару-сан заикнулся про место в отряде, а вы сказали, что заберете меня в Шестой, и я вот… в общем-то… ― он кивнул на список, который теперь украшали и его родовые иероглифы. Ичиго улыбнулась: ― Гина к черту, конечно, но ты все правильно сделал! Вместе учиться всяко лучше, чем по одиночке. К тому же у тебя отличные результаты по кидо и сюнпо, и если бы ты сдал так же блистательно фехтование и рукопашную, то мог бы разделить место со мной, а не с Абараем Ренджи. ― Абараем Ренджи? ― Кира вытянул шею, чтобы прочесть имя идущего после него студента. ― Да. Верно. Имя простое, руконгайское. У него высшие баллы по силовым, но кидо и сюнпо ― посредственны. И все-таки он пробрался в тройку. Вы знаете этого парня, Ичиго-сан? Черед краснеть настал для Ичиго: слишком двусмысленным показался ей вопрос. И вроде бы Кира не высказался с каким-либо презрением, порицанием, претензией, но все-таки. Она являлась наследницей самого влиятельного из четверки Великих Домов и вдруг говорила так запросто о каком-то безродном? ― Пф, откуда мне знать этого убогого, ― закатила глаза аристократка и наигранно поморщилась от брезгливости: ― Видимо, какому-то бродяжке просто повезло родиться с хорошеньким запасом сил, вот он и решил пропихнуться в Готэй, будто тот резиновый и может принять всех забредших в столицу дворняжек. ― Больно нужен нам ваш Сейрейтей! ― громкий голос ударился Ичиго в спину, заставляя ту враз покрыться капельками холодного пота. Девушка не верила тому, кто мог, по какой-то роковой случайности, подслушать ее отговорки, необходимые для репутации, но не всамделишные. А потому, как последняя трусиха, Ичиго не могла заставить себя обернуться и взглянуть в глаза только что нечаянно оскорбленной ею душе. ― Думаешь, мы все приходим сюда, чтобы валяться на мягких подушках да рядиться в эти шелка да парчу?! Говори, как есть, что мы приходим сюда, чтобы банально пожрать. ― Ренджи! ― Ичиго бросила-таки виноватый взгляд на красноволосого парня, второго которого было сложно бы разыскать во всем Обществе Душ. ― Да, пожрать! ― рявкнул он в ответ и сунулся было впритык к благородной девушке, но путь ему преградил мощный парень в маскировочном костюме. Он всей своей фигурой, точно стеной, закрыл не такую уж маленькую Ичиго, но теперь до той можно было только докричаться: ― Чтоб ты знала! Для некоторых это единственный шанс выжить и принести своей силой пользу кому-то еще! А что полезного сделала ты?! Избалованная, самовлюбленная, заносчивая и… Вспыхнувшая не так от стыда за свой проступок, как от злости за посыпавшиеся на нее уже несправедливые обвинения, Ичиго в сюнпо обошла Котаро и, выросши перед Ренджи, со всего маху врезала тому в челюсть. В коридоре Академии враз стихло всё и все. Подобной сцены здесь никто не ожидал, а о том, кто окажется ее главными действующими лицами ― и подумать было сложно. Меж ними бушевал невидимый накал страстей и противоречий. Аристократка в роскошных одеждах и нищий в простецкой, запылившейся с дороги, куцой юката. У первой глаза горели раскаленными угольками, у второго щека пропекалась красным следом от чужой пятерни. Оба они, замерли друг против друга, скрипя зубами и играя скулами. Оба они не смели начать новый поток оскорблений, ведь, пойдя по накатанной, слова лились бы уже бурным водопадом, а не рекой, и затыкать тот, увы, пришлось бы с куда большим рвением. ― Что здесь за столпотворение? Что произошло? А ну разойдитесь, в сторону, дайте дорогу старшему. Сквозь толпу к рассорившимся первокурсникам вышел тот, кого Ичиго меньше всего хотела бы сейчас видеть. Еще один руконгаец. Еще один оскорбленный гордостью Кучики. Еще один парень, которого Ичиго, возможно, зря считала славным. ― Кучики-сан? У Хисаги тем временем полезли глаза на лоб: он не ожидал встретить аристократку после вчерашнего происшествия, да еще и в этих стенах. После того, как они давеча наговорили друг другу дерзостей, а также уличили друг друга в социальной разности взглядов и поведения, парень, признаться, не знал как и смотреть в глаза этой надменной и недоверчивой девушке. Однако внезапность встречи решила за него сию неловкость в момент ― вышедший разобраться с беспорядком шестикурсник был просто обязан повлиять на только что поступивших студентов. Правда, отругать такую, как Кучики, означало новый ворох проблем, от количества которых бедный трудоголик Хисаги и так задыхался. И все же, прокашлявшись и запихнув подальше свою учтивость, он рявкнул во все горло: ― Чего встали? Быстро разошлись. Кто узнал о зачислении ― прошли за формой. Кто провалил вступительные ― больше не смеем вас задерживать. Сдать экзамены повторно все желающие могут в следующем году. В количестве таких попыток Академия не ограничивает. Толпа замялась, зароптала недовольством, но все же стала растекаться, нехотя оставляя зачинщиков ссоры один на один со старшим. Последний так и не смог отчитать одну из забияк. Вот просто не смог, прямо до прилипшего к небу языка и пары пропущенных ударов в сердце. ― Кучики-сан, ― сглотнул Шухей сухим горлом и робко покосился на девушку, ― вы… ― Нечего меня отчитывать, ― фыркнула та и стала судорожно поправлять на себе оби, хоть тот и был завязан на ней превосходным, большим и, главное, правильным бантом. ― Я знаю, что виновата, ― поджала губы девушка и раздраженно сунула ладони в складки банта. Не дожидаясь новых слов от Хисаги, Кучики живо зашагала прочь, Котаро и Изуру пошли за ней практически вслед. Однако Ичиго, поравнявшись с Ренджи, внезапно остановилась и с искоса посмотрела на грубоватого знакомца из Инузури. ― Прости. Я не хотела тебя обидеть. Все, что наговорила ― естественное желание аристократа сохранить свою репутацию. Но я никогда не сомневалась в твоей силе. Ты помнишь. Потому я была бы рада услышать, что именно мой совет, а не голод, привели тебя в Академию. У всех четверых парней, находившихся рядом с Ичиго, как по команде, приоткрылись рты, включая Котаро, чье лицо скрывала маска. Слышать извинения от Кучики ― нонсенс. Тот, кто служил у них не одно десятилетие, хорошо знал, что его хозяева «всегда правы». Да и Кира, вхожий с детства в дом известных гордецов, не мог припомнить подобных моментов за подругой: она даже в детских играх, приложив его хорошенько или Юширо доведя до слез, никогда не извинялась. Что же происходило сейчас? Почему она снизошла к руконгайцу? Ренджи, в свой черед, оторопело моргнул, а после, не найдя слов для ответа, рассеянно почесал тыковку аккурат под своим красным колючим хвостом. ― Да забудь, ― наконец выдал он, силясь не сделаться в тон волосам: почему-то жар запросился в его щеки мгновенно, а на точеный профиль поправшей гордость Ичиго стало больно смотреть, прямо до резей в желудке. ― Я тож вспылил. С кем не бывает, ха-ха? ― Ренджи усмехнулся глупой, широкой улыбкой, и все же от нее повеяло искренностью, а значит, и прощением. ― Хорошо, ― кивнула девушка и зашелестела полами кимоно дальше по коридору, направляясь к выходу и отдаляясь от оставленных в глубине здания Абарая и Хисаги, не сводивших глаз с ее удаляющегося силуэта. Кучики чувствовала их пронзительные взгляды кожей, и от этого ей самой сделалось страшно жарко во всех «этих шелках и парче», как попенял ей уроженец Рукона. Ичиго усмехнулась уголками губ, подумав, что сейчас многое бы отдала за то, чтобы вырядиться в такую же простенькую и короткую юката, в которой пришлепал Ренджи, в которой, наверняка, когда-то бегала и ее мама. Наверное, вторя желаниям, Ичиго с большой радостью приняла от Аянэ комплект формы студента, состоявшего из хлопковых красных хакама да ситаги белого цвета с красной каймой. Такой цвет был отличительным для женской студенческой формы. У парней же кайма и хакама были иного, синего. ― Вы хотите сразу же примерять ее, моя госпожа? ― спросила прислужница. ― Здесь есть отдельные комнаты для переодевания студенток. Я уточнила. ― Умница, ― кивнула ей Ичиго и повернула туда, куда указала ей Аянэ. ― Да, я переоденусь тут. ― Так Ичиго планировала разом избавиться от слишком примечательных для разношерстной студенческой компании одежд, и примириться с послеполуденной жарой. Однако даже эти два намерения меркли по сравнению с главной задумкой Ичиго, по которой принцесса должна была показаться главе клана в облике студентки Академии и будущего воина Готэя. Ичиго искренне надеялась, что хоть таким образом отец не откажет ей в позволении начать свое обучение на синигами*.