Когда сакура любит

Не секрет, что сильным мира сего тоже требовались покой, передышка и полное уединение. Когда ответственность давила на плечи со страшной силой, когда долг заставлял положить на алтарь Королю Душ всю личную жизнь без остатка, когда в стремлении стать примером для общественности аристократ терял собственную волю и попадал под тотальный контроль правил, традиций и догм, тогда нервы сдавали даже у самых крепких. В таких случаях выход находился один — сбежать из душащих стен родного жилища, сбежать за врата, сбежать хоть на край земли, смотря где у какой благородной семьи имелось то самое, укромное, «местечко» в Обществе душ. Близко ли, далеко ли, но о нем не распространялись непосвященным, посторонним. У Шихоин имелись целебные источники вокруг Белого города, у Кёраку — священная земля неподалеку от храма Исэ, а Укитаке, черпавшие силы из Угэндо, построили еще не одно такое поместье на воде в пределах Сейрейтея. За Шибами числились необъятные поля в Западном Руконгае, за Иба — Звериные пещеры близ Собачьей горы, а за Омаэдой — выкупленный остров в Генсее; купцы порой не скупились на средства, чтобы догнать знать. Наконец, семья Кучики также располагала собственностью далеко за пределами столицы, и она не уступала в природном богатстве Шихоин. Это был старый каменный замок далеко на Юге. Когда-то, во времена междоусобиц меж кланами, там держали оборону великие предки. Сейчас же замок превратили в прибыльное место отдыха: рядом с ним раскинулся самый престижный для аристократии онсэн. Ичиго битый час кисла в воде. Нет, на горячих источниках ей нравилось, даже очень. Теплая вода, теплый воздух, теплые тона гостиницы, тепло заботившаяся о пожаловавших господах обслуга, которая сейчас вынужденно лишилась всех посетителей под предлогом «переустройства гостиницы». Так, в целях соблюдения секретности, никто посторонний не должен был знать о прибытии хозяйской семьи. 28-й глава клана Кучики, его дочь и его дед, десяток слуг и взвод телохранителей — они пожаловали немногочисленной процессией под покровом ночи. Ичиго проспала в паланкине всю дорогу и лишилась возможности созерцать некоторые чудеса южных широт. Правда, сожаления по этому поводу не испытывала. Она откинула голову на камни и уставилась в сизые небеса. В воздухе пахло ранним снегом, а в сердце у девушки уже властвовала зима. Что-то заледенело там, тяжестью придавило, умерло после случившегося. У Ичиго не бежало горьких слез, не горели со стыда щеки и грудь ее взволнованно не заходилась. В обмороки она тоже не падала. Глаза ее опустели, жизнь стала не мила, как и красоты здешней архитектуры. Ичиго часами могла вот так же, пялиться бездумно в одну точку. С досады. Она столько раз пыталась лихорадочно отмыть свои губы, отмыться вся от омерзительного прикосновения к себе Ичимару Гина, но тщетно. Пропадая на источниках который день, принцесса клана, аристократка до мозга костей, потомок уважаемого рода воинов, убеждалась лишь сильнее в том, что некоторые вещи… можно было смыть только кровью. Она вздохнуть не успела — от безысходности, в которую ее загнали, — как посторонний внешний шум заставил Ичиго вскинуть голову, прислушаться, рефлекторно собраться и потянуться за мечом, но… ее кулак разочарованно сжал пустоту: у боевой студентки отобрали все колюще-режущие предметы, включая занпакто. Ичиго не оставалось ничего иного, как настороженно коситься на наружную стену и невольно поражаться: в приличную высоту — ее возвели на отвесной скале, которая стекала в глубокое ущелье, — кто бы рискнул взобраться по ней? Здесь даже стражников негде было расставить. Однако, без сомнений, снаружи кто-то шумел, тогда как в женской половине онсэна Ичиго находилась одна, голая и, главное, без оружия для самозащиты. — О-ой! — неуклюже приземлились по эту сторону ограды с жалобным ойком и хрустом; этого кого-то будто перекинули через забор, точно валун или мешок. От неожиданности Ичиго бультыхнулась — на миг ушла с головой под воду, а когда вынырнула, то оживленно проморгалась. Капли безостановочно стекали с ее длинных ресниц, будто слезы текли дальше по щекам, а волосы, намокнув и лишившись заколок, моментально смолой сползли по плечам, целомудренно прикрыв грудь. Однако Ичиго в последнюю очередь думала об этом и изумленно пялилась в завозившуюся в кустарниках фигуру: Ичиго ожидала застать тут за столь негодным занятием кого угодно, но отнюдь не своего лучшего друга! — Изуру?! — Он же считался образцом правильного воспитания, этикета и манер! Сколько раз отец ставил его в пример и своей дочери, и другому ее другу детства?.. К слову о том, другом. Потусторонний свист за стеной закинул на женскую половину онсэн шаровой молнией еще одного непрошеного гостя. Земли он коснулся, правда, куда грациозней — как кошка, несмотря на то, что был в человеческом обличье. Белоснежные таби, черные шароварчики, дорогой атласный широкий оби, как у барышни, усеченное косодэ, рукава которому заменяли высокие белые текко. Ну, прямо готовый командир Омницукидо, завтра — в бой! — Юширо! — На него Ичиго уставилась люто: конечно, это могла быть только его идея! Изуру бы и в голову подобное прийти не могло. Она юркнула в боковой отросток купели, чтобы спрятаться от парней, и, кликнув оттуда служанку, приказала отвернуться парням, совсем утратившим всякий стыд! Спустя какое-то время, аристократка уже расхаживала в юката. Расхаживала нервно, расхаживала из стороны в сторону непосредственно в моечной комнате, обычно расположенной перед ротембуро[1]. Два ее закадычных друга сидели на маленьких стульчиках, свесив пристыженно головы. Ичиго не прекращала их отчитывать. Конечно, пробрались они сюда из самых благих побуждений — они беспокоились за ее состояние, ведь она уехала, не сказав им ни слова куда и как надолго, — это похвально, но чем они думали, забравшись непосредственно в личный онсэн? А если бы они еще и стороны перепутали, попали бы на мужскую? А если бы она не сдержалась и закричала с перепугу? А если б им уже головы отсекли, если не стражники, так острейшие лезвия Сенбонзакуры?! Ичиго негодовала: вот бы удружили они ей тогда, вот бы успокоили… Ей и без того на душе было так, что хоть с камнем на шее ныряй под воду, а если бы еще и их перебили — ох, она даже представлять такого не желала. Юширо ей всегда за меньшого братца был, а Изуру оставался ее первым другом, даже после того как связался с мерзавцем Ичимару Гином. — Прошу прощения, Ичиго-сан, — поклонился Кира, — но я в том числе пришел извиниться за фукутайчо. Это была лишь неудачная шутка, Ичимару-сан признает это. Он раскаялся, что вел себя неосмотрительно, и… — …и, — без стеснений ткнула Кучики в него пальцем, грозясь, — если скажешь еще одно слово об этой змее, то я, клянусь, прикажу страже вывести тебя отсюда! Ты друг мне, Изуру, несмотря ни на что, но я, хоть убей, тебя не понимаю! Как можешь ты водиться с этим… эт-тим… У аристократки судорожно задергалась бровь: она не смела высказать вслух то, что думала и какими последними словами называла своего обидчика, но она оказалась на грани того, чтобы потерять свое лицо. Поэтому пришлось просто закусить губу и плюхнуться на еще один стульчик, недовольно скрещивая руки на груди и устремляя взгляд в открытую дверь на источники. Солнце боролось с подступающими сумерками, поэтому в свете дня можно было еще созерцать танец последних отрывавшихся с деревьев листьев. Их несло ветром далеко за край, и новые дурные мысли наполнили головку принцессы Кучики. Прежде жизнерадостной и самоуверенной, нынче с посрамленной гордостью ей оставаться на этом свете не хотелось, не моглось. Потомок славных самураев она или кто?! — Что ты всё убиваешься из-за того паскудного лисяры? — А вот молодой Шихоин в выражениях не стеснялся. — Тоже мне, нашла за что переживать! — Разумеется, он был в курсе событий; невольный свидетель их, Кира, наверняка всё разболтал малышу Шихоину. — Мы примчались сюда с Изуру, думая, что найдем тебя болтающейся в петле, а тут — тишь, благодать, живи и наслаждайся, так отчего же ты не поступаешь так? — Чем мне наслаждаться? — Его полоснул по лицу презрительный взгляд. — Я обесчещена, Юширо! Не понимаешь разве? И я хотела покончить с собой, как принято — бесстрашно перерезать себе горло, но отец отобрал у меня и ритуальный кайкен[2] для этого дела, и даже мой занпакто… Вешаются пускай разорившиеся торговцы, а Кучики подобное не пристало! Изуру сделался бледным точно погребальное кимоно: — Ичиго-сан! Короля Душ побойся, что за мысли?! Ты не можешь, вы не можете покинуть этот свет! Ведь кроме Юширо-куна и меня у вас еще есть уйма друзей, товарищей, что переживают так же сильно. Абарай-кун, Хинамори-сан, Хицугая-кун, Кусака-кун, весь курс обеспокоен известием о вашем внезапном исчезновении. Я уже не говорю о преподавателях и сенпаях! Вся Академия без преувеличения уже целую неделю стоит на ушах, подходят, спрашивают, требуют от меня про вас ответов. И вы хотите, чтобы я принес им весть о бесславной гибели лучшей студентки, лучшего друга??? Девушка прикрыла ладонью глаза: пылкое воззвание Киры ничуть не растрогало ее, чуть с намеченного пути не сбило. Она решила, что сделает это, значит, так и будет! Вернуться в Академию? На улицу выйти? Встретить друзей? Да она не знала, как в глаза окружающим смотреть после своего морального падения, а он… пытался надавить на жалость. Девушка фыркнула: к бесчестным созданиям у нее жалости не было, в том числе и к самой себе. — Ты зря драматизируешь, Изуру, — отрезала она холодно вдобавок, — мы давно не на сцене. — Тогда зачем играешь роль несчастно брошенной любовницы? — Вновь подавший голос Юширо заставил обоих старших друзей вопросительно выгнуть брови: и где он понахватался такого? — Чего-то ты с собой покончить не хотела, когда мы детьми в жемчуг играли, и тебе выпало Изуру поцеловать. Упомянутый парень из белой тени сделался красным, точно кровь собралась вот-вот пойти у него носом. Ичиго тоже захлопала ресницами, явно опешив, но обмахнувшись ладонями, она быстро дала отпор: — Ну ты сравнил, Юширо! Тогда мы были детьми, а сейчас условности — часть взрослой жизни. Ты маленький еще и просто всего не понимаешь… — Пф! Да, куда уж мне! — обиделся мальчуган и резко поднялся на ноги, будто собравшись уйти. Ичиго нахмурилась: она не думала его оскорблять, попрекать возрастом, ведь из сорока своих, он двадцать — глава Великого Дома Шихоин, и чем старше становился он, тем менее номинальным правителем приходился. Вникая в дела клана с неподдельным интересом, грызя гранит науки и постигая азы дипломатии не у абы кого, а у ее родного отца, Юширо являлся более зрелым потомком, нежели она. Пускай меча в руках у него не было и Академия за плечами не стояла, но сердцем юнец не уступал по храбрости воинственной старшей сестре, да и правду резал в глаза, не юля и не старших не боясь. — Постой, — она одернула его за руку, вмиг оказавшись рядом и не давая выйти в коридор. — Тебя… — Кучики Ичиго не умела извиняться. — Тебя схватить могут. Да и отец такому явлению не порадуется. Останьтесь с Изуру здесь до темноты, а потом проберетесь назад тем же путем, что и пришли. И хорошо, я обещаю вам, что ничего не сделаю себе. Но и вы обещайте вернуться целыми и невредимыми домой. Парни как-то странно переглянулись. Ичиго в немом вопросе уставилась то на одного, то на второго, и наконец Изуру признался: — На самом деле, это не так-то просто сделать… Кучики вновь свела брови на переносице недовольно: кстати, да, а как им удалось взобраться сюда? Что-то она сомневалась, будто друзья из самого ущелья вскарабкались наверх. Вернее, для Шихоина это как раз трудностей не составляло, но для Киры… Кучики думала о сюнпо, как варианте, чтобы попасть на неприступную высоту, но крутые горы тут не давали где разогнаться или сменить ногу. Тогда как? — Вы попали сюда… — Ты даже не поверишь как! — Юширо широко усмехнулся, и эхо азарта отбилось в его глазах. Настроение у него менялось стремительно, и теперь он выглядел оживленным и нетерпеливым, точно впрямь ребенок, познавший какой-то секрет или чудо. — Это такая штука, Ичиго, ну просто отпад! Такая дли-и-инная труба! Как огро-о-омная пушка! Только она выстреливает тобой, а до этого ты должна войти в ее «дуло», забравшись в специальную сферу, которую нужно растянуть благодаря своей реяцу… — Юширо повернул лицо к другу и подмигнул: — Скажи, здоровское чувство, да, Изуру?! Тот в третий раз за разговор сменил цвет лица, теперь — на зеленовато-землистый. Киру заметно замутило; видать, его впечатления от недавно опробованного средства передвижения в корне отличались от восторгов товарища. — Стой, ничего не поняла, — помотала головой Ичиго. Юширо натарахтел ей с три короба о каком-то несуществующем агрегате. Ичиго-то знала всё, ну, почти всё об истории Общества душ, и нигде на не встречала упоминаний подобного приспособления. — А где, говоришь, вы нашли эту «штуку»? Кто вызвался вам помочь, ведь это чистой воды безумие, да и крепкое нарушение. Вы говорили, в чей замок собрались пробраться? Чтобы так рисковать против Кучики нужно быть либо бесстрашным идиотом, либо… — …твоим женихом! — хохотнул Юширо. — Что, в принципе, одно и то же. Ичиго даже отошла на шаг от друга, точно тот сморозил такую чушь, что находиться с ним стало опасно. Она безмолвно пучила свои глаза на него, словно подражая карпам у себя в пруду, словно желая что-то сказать важное, но не в силах. Мысли Ичиго только что кто-то невидимый взболтнул хорошенько да так и оставил плыть в хаотическом движении. — Ка… Кайен помог вам??? — наконец выдавила она из горла. — Хех! — Юширо оскалился еще шире, едва не мурча самодовольно. — Да Кайен даже отправился с нами! А чего? Нормальный такой дядька. А пуляла нами из пушки его сестра. Она, оказывается, была подругой моей старшей сестры. А Кайен, оказывается, некогда дружил с твоим отцом… Ичиго вскинула руку, жестом прося его обождать. Ичиго не интересовали ни чьи-то сестры, ни механизм работы диковинной «трубы», которая метала синигами на большие расстояния. После прозвучавшего знакомого имени, она вообще перестала слушать что-либо. — Он здесь? — спросила она и испугалась собственного осипшего голоса. Юширо задорно покивал, а Изуру просветил подругу: — Это Шиба-сан подсказал, где тебя искать, когда мы пришли к нему с расспросами. Он знал про это место с прошлых лет и верно предположил, что Кучики-сама смог упрятать тебя здесь, на какое-то время. Шиба-сан же вызвался найти способ навестить тебя.  — Меня? — Сказать, что Ичиго была поражена, ничего не сказать. — Ему что, совсем не противно видеться со мной после моего поведения? — Хо-хо, напротив! — Глаза Юширо вновь полыхнули искорками. — Кайен пришел к твоему отцу, чтобы тот отпустил тебя надрать Гину зад! Право на месть у нас никто не запрещал, да и что такое тюрьма для ленивой лисицы — пф! Еще один способ поспать и от службы увильнуть. Так что, Кайен прав как никогда! — Юширо тут ударил кулаком в ладонь: — Проучить этого гада нужно. И за тебя. И чтоб от Изуру отстал. Последний вежливо отказался от подобной услуги; лейтенант Ичимару ему совсем не досаждал, заявлял Кира. Он, наоборот, вдохновлял его. Кира уже не один свиток исписал хокку во славу обожаемого господина лейтенанта, который впечатлил его не только острым языком, но и острым умом, как и острым клинком Шинсо. Ичимару-сан его понимал… Ичиго с Юширо закатили глаза, сходясь во мнении, что их друг безнадежно потерян для общества. Изуру придется пережить то, что пережила Ичиго — предательство и подлость, — чтобы лирический образ Гина в его глазах покрылся рябью, размылся и вовсе исчез. Лично Ичиго не сомневалась ни на миг в том, что та змея когда-то сделает что-то подобное, но верила, что окажется рядом с другом, чтобы помочь ему пережить свое горе, как он сейчас скрасил своим присутствием ее незавидное положение. Но это будет потом, а сейчас… — Тогда, — она замялась, едва не затанцевала на месте от нетерпения, — я пройдусь до кабинета отца? — Словно прося разрешения, взглянула она на приятелей, и Юширо отмахнулся за них двоих. Они сошлись на том, что ей лишь следует отвлечь внимание стражников и дать им уйти со двора замка нормальным путем, через входные врата. А там уж они спустятся по тропе и домчат до Сейрейтея в сюнпо. Благо, на дворе только серело, а дорога займет у обоих аристократов не много времени и сил. Ичиго сделала всё, как они договорились, и лишь потом, переодевшись в свежий комплект шихакушо отца — для Ичиго Аянэ припасла только одни кимоно да юката, — она подалась в противоположную от онсэна сторону. Покинув гостиницу, пересекши двор, прошмыгнув в замок, которого она по-детски опасалась из-за возможно обитающих там каких-нибудь древних ёкаев, Ичиго тихо прокралась на второй этаж, так, что даже ни одна ступенька не скрипнула. Мысленно возгордившись своим умением и чуть ли не в отряд Омницукидо себя приписав, Ичиго продолжила так же бесшумно пробираться сквозь галереи комнат, пока не увидела в конце коридора рассеянный свет уже зажегшихся светильников. Отец работал в кабинете, несмотря на спонтанный отдых, денно и нощно, иначе не мог: дела отряда и клана висели на нем прежним, хотя и менее обременяющим грузом. Однако судя по доносившимся издали голосам, Ичиго друзья не обманули: к Кучики Бьякуе нагрянул внезапно гость, и, судя по резкому тону отца, тот, кто совершенно его не радовал. — Мне лично препроводить тебя на выход, Кайен, или ты таки соизволишь убраться сам? — Я не уйду, пока не добьюсь своего, Бьякуя, так что, кончай из себя строить моралиста! — Верно, для тебя «мораль» — не более, чем пустой звук. Как я мог забыть, с кем говорю… — Хм, я тоже. Твердолобый самолюбивый мальчишка, который привык всеми повелевать… Ичиго прикрыла глаза и нервозно потерла переносицу. Ей абсолютно точно не следовало находиться здесь, в момент, когда два ее любимых мужчины сошлись в одной комнате, чтобы непременно достать друг друга и поупражняться в остроумии. Ей совершенно точно надо было сделать именно сейчас шаг назад и подождать в своих покоях конец данного разговора, а может, вернуться, нарочито шумя и не таясь, чтобы в тишине почти пустующего дома ее шаги и реяцу сразу расслышали. Однако… с детства любопытная и беспокойная Ичиго не смогла победить себя, и потому буквально влипла в стену, затаив дыхание и навострив уши. — Ты не сможешь вечно быть с ней, дай девочке самой решать свои проблемы! — жестко потребовал Кайен, видимо, стукнув кулаком по столу. Ичиго, вздрогнув, прижала ладонь к груди. Выдохнула судорожно на сторону: о чем шла речь? — Рано что-то ты меня хоронишь, моя дочь еще долго ни в чем не будет нуждаться, — парировал Бьякуя как всегда с завидным спокойствием. — Тогда смысл было позволять ей поступать в Академию? Обучать пути меча? Отдавать занпакто? Чтобы ей и катану из ножен не вольно было вынуть? — Кучики используют занпакто по прямому назначению, а не применяют его на подобных Ичимару ничтожествах. Бездумно махать мечом — это в крови у Шиба. Ичиго вспыхнула: разом стало и совестно, и гордо за род. Она высоко ценила Нирин но Сакуру, но Король Душ свидетель, сколько раз она хотела воспользоваться благородным мечом хвастовства ради! «Так вот, в чем новый завязался меж них конфликт…» — догадалась следом синигами, честь которой с одинаковым упорством отстаивали и отец, и жених. Вот только первый явно желал, чтобы она никогда прежде не пересекалась со своим обидчиком — не для того ли он позаботился о наказании для лейтенанта Пятого отряда и поездке сюда? А второй, очевидно, настаивал на личной отплате за нанесенное оскорбление — не для того ли он и отважился заявиться в укромную обитель Кучики? И как еще отец терпел Кайена после такой выходки, тем более согласился вести беседу на столь тонкий предмет — загадка. — Для тугодумов напомню, Ичимару останется в темнице еще на неделю, — заключил Бьякуя и зашуршал бумагами, явно, демонстративно намекая на более важные для него дела, чем визит потенциального зятя. — Дверь прямо. Ну, или можешь сигать прямиком в окно — тебе же плевать, с какой стороны забираться в чужой дом. — Не ерничай, малыш Бьякуя. — Кайен неизменно хохотнул в ответ и как будто бы собрался уйти. — Ах да-а-а, — его шаги прервали ход, — совсем забыл сказать… Я ж выпустил его. Гина. — Что? — В воздухе словно лопнула струна и все звуки разом умерли. Ичиго, боясь, сглотнуть от напряжения, не то что вздохнуть или пошевелиться, ощутила, как капелька пота скатилась у нее с виска. Она боялась представить, что сейчас начнется… — На каком основании?! — Судя по стуку, отец только что схватился на ноги. А может, и за меч одновременно. — Ты забываешься, Шиба! Отменять мое распоряжение, 28-го главы клана Кучики?.. — Хм-м? Ну ты же сам хлопотал, чтобы восстановить меня в правах. Чем для простых смотрителей тюрьмы отличается указ 25-го главы клана Шиба от твоего? Правильно — ничем. Со-вер-шен-но. Новая тревожная тишина случилась в воздухе, и от нее Ичиго захотелось бежать. Нет, не куда глаза глядят, а в кабинет тут же ворваться, вырасти четко посредине, развести по разным углам своим появлением отца и жениха, иначе… свадьба для девушки грозила обернуться похоронами. А Ичиго не хотела увидеть Кайена с дырой в груди — она мечтала узреть его в парадном куро-монцуки с алым зонтом в одной руке и и сжимающим ее ладонь в другой… — Не наглей, Кайен, — голос князя Кучики сделался более резким, более властным, более надменным. Ичиго ненавидела это в отце, она и сама себя ненавидела в подобные моменты, но понять отца было несложно. Он счел вызывающее поведение Шибы настоящей черной неблагодарностью за сделанное для другого Дома. — Ты слишком много себе позволяешь… — …а то что? Устроишь, что Шиб обратно лишат статуса благородной семьи? Так нам не привыкать. Аристократы уже раз сделали такое. Так что, не тем ты меня пугаешь. Но можешь смело запретить своей дочери видеться и со мной. Вот этим ты меня заденешь наверняка, будь уверен. Запиши себе, чтобы не забыть, тиран! Ичиго с замиранием сердца ждала вердикта отца — он мог выставить Кайена в одно мгновение, разрушить планы о настоящей помолвке своей дочери, навечно разделить их и запретить даже мельком видеться. Кайен где-то был прав: ее отец вел себя по отношению к ней порой чересчур деспотично, но он никогда не понял бы его так, как понимала отца Ичиго. — Ты считаешь, что я способен разбить сердце своему ребенку собственными руками? — с усталостью в голосе произнес Бьякуя. — Ну о чем еще можно с тобой говорить? Разве только о том, насколько недостойный выбор она сделала. — О-то-сан!.. — Ичиго не выдержала и появилась-таки на пороге. — Не говорите так, чтобы ранить меня. Мужчины не были удивлены увидеть ее здесь — не то ранее рассекретили ее тщательно скрываемую реяцу, не то ожидали ее появления здесь рано или поздно. Меж тем неловкая молчанка завязалась сама собой меж всеми участниками выяснения отношений, никто первым не решался вновь заговорить. Бьякуя с тихой грустью смотрел на свое неугомонное чадо, Кайен без спроса крепко стиснул ее кисть в своей большой теплой ладони, а Ичиго, заметавшись взглядом от одного любимого лица к другому и назад, ощутила остро, как разрывается пополам. Она испытывала подобное чувство всякий раз, когда использовала свой занпакто, но сейчас не желание сражаться двигало ей, Ичиго больше всего желала примирить дорогих ее сердцу людей. — Отец, Кайен, не нужно больше споров, я осознаю свою вину, осознаю последствия проступка так же, как свою личную ответственность за содеянное. Я благодарю тебя, отец, — Ичиго поклонилась родителю, — за понимание. Я самая непослушная дочь, и ты не заслуживаешь такой наследницы, но не сойти мне с этого места, если я еще хоть раз опозорю тебя подобным образом! Бьякуя попросил ее жестом больше не продолжать: — Нет никакого позора, Ичиго, и на тебе не лежит никакой вины. Ты не ребенок, но ты всё еще слишком юна и неопытна, хотя бы в плане общения с изощренными личностями. В том инциденте виноват лишь Ичимару Гин. Тебе не нужно никому ничего доказывать, я уже всё уладил. Кайен несдержанно цокнул и закатил глаза: на его лице было написано, что ничего другого он и не ожидал. Ичиго сокрушенно покачала головой, не разделяя его сарказма в этом случае. Ее рука выскользнула из его заботливого плена, а по губам Бьякуи скользнула тень одобрения. Компромисс между мужчинами был невозможен. Ичиго, видимо, навечно придется стоять посередине. — Мне нужно что-то доказать себе. — Она подошла к столу отца и твердо кивнула. Она была благодарна ему за всё. За сложившееся меж них абсолютное доверие — у Ичиго не было матери, и приходилось все секреты вверять единственному родителю. За диковинное понимание — у отца, оказалось, была не менее бурная молодость, и на споры в свое время этот честолюбец также падок был. Ичиго благодарила его за восхитительно трогательную заботу, за его поблажки для нее, за теплый взгляд и доброе слово, за жизнь, которую он подарил ей не раз, наконец. Но Кайен был прав — ей следовало научиться большей самостоятельности. — Мне нужно доказать себе, — повторила она, — что Гин впредь не позволит в моем отношении ничего подобного. Это не месть, отец, не волнуйся, — Ичиго чуть улыбнулась, припомнив его сравнения, — и я не буду попусту размахивать мечом, обещаю. Князь Кучики ничего не сказал, просто посмотрел в сторону, где на двух подставках покоились его Сенбонзакура и Нирин но Сакура его дочери. Это было больше чем разрешение. Такой жест означал, что он доверял ее решению и позволял исправить ошибки собственноручно. Поэтому Ичиго порывисто обняла отца, шепнула ему на ухо слова благодарности, взяла свой меч и живо покинула кабинет, краем глаза замечая, какой позерский поклон оставил отцу ее торжествовавший жених. Будучи в этом статусе лишь на словах, он уже оказывал явное влияние на будущую супружницу, и это, несомненно, льстило лейтенанту, хотя неуверенностью в себе он и так никогда не страдал. Что ж, оказавшись наедине, какое-то время эти двое двигались, на диво, безмолвно. Пока спускались от ворот вниз по горной тропе. Пока неспешно пересекали долину. Пока преодолевали небольшую речушку по дорожке из камней. Пока миновали пролесок облысевших кленов и позже, когда вышли на пустое пространство и перешли на мерцающий шаг. Ичиго не изображала из себя смертельно обиженную или ужасно недовольную, хотя это могло показаться таковым со стороны. Также она не строила из себя высокомерную принцессу, тем более недотрогу — она просто утратила это право по известной причине. Именно из-за нее, на самом деле, Ичиго не решалась начать разговор и где-то в душе надеялась, что Кайен ее понимал. Она благодарно воспринимала его ненавязчивое присутствие, его теплую улыбку — стоило только кинуть на него украдкой взгляд, его мелодичный свист, когда на него не смотрели, а еще то, как он нежно держал кончик ее оби, словно подчеркивая свою привязанность. Недосказанность меж них так же образовывала цепкую связь. Отделаться от нее так и не удалось, поэтому как только они прибыли на место — как бы странно это ни выглядело, но в Тринадцатый отряд, — Ичиго набрала побольше воздуха в грудь, взяла себя под контроль и высказала то, что мучило: — Я хотела бы извиниться. Кайен аж остановился и без слов вопросительно вскинул брови. — Ну, за тот поцелуй Гина, — пояснили ему. — Я, честно, думала, что мне удалось растолковать Гину, что его ждет, если он посмеет выкинуть что-то в его манере, я даже Шаккахо ему пригрозила, я контролировала его поведение до самых врат поместья, несмотря на то, что был же еще тот глупый спор на саке… О-о-ох, — Ичиго горько вздохнула, свела брови до боли и искренне призналась: — Мне так жаль! Мне очень жаль, Кайен, что всё так получилось! Тебе наверняка теперь противна сама мысль об опороченной избраннице… Ичиго ожидала всего в ответ, только не сдавленного смеха в приставленный ко рту кулак. Поверх него Кайен сверкнул огоньками в озорных глазах и решительно шагнул ближе. — О святые стихии, какой ерундой забита твоя голова, женщина? — Он шутя осерчал, это было сразу понятно — улыбка так и рвала его уголки губ. — Ичиго, — он сгреб ее руки в свои и прижал к себе, к сердцу, — это был всего лишь поцелуй! Как благородная барышня, Ичиго непонимающе уставилась на него. — Всего лишь поцелуй? Но он был моим первым! А Гин взял и как всегда всё испортил… — Гин уже получил за эту свою самодеятельность сполна, будь спокойна. Он как раз дожидается тебя тут, — лейтенант Тринадцатого отряда махнул на родные ворота, — чтобы лично выразить тебе свои извинения и заверения в том, насколько же сильно он был не прав… — Мы сейчас точно об одном и том же Гине говорим? — недоверчиво переспросила Ичиго. — О нем родимом, — рассмеялся Кайен и подмигнул, — твой жених умеет быть убедительным, ты знала это? — Не дождавшись веры в эту его сверспособность, да и вообще расслабленности со стороны Ичиго, Кайен приблизился к ней почти вплотную и вполголоса предложил: — Ну хочешь я сотру тот злосчастный поцелуй своим прямо сейчас? Его ты точно будешь помнить дольше и только как нечто хорошее… У ошарашенной таким предложением аристократки глаза вслед за бровями чуть не убежали на затылок. — Что, прямо вот так вот, прямо сейчас? — Она даже отпрянула невольно. — Не, ну могу через три года в пятницу, — с непроницаемым лицом передразнил девушку Шиба, выжидательно скрещивая руки на груди. Три. Два. Один… И принцесса Кучики прыснула смехом, делаясь до ужаса милой и немножечко хулиганистой. Лейтенант снова приник к ней, не удержался, обвивая за талию и глядя в широко распахнутые рубиновые глаза. Плутовские огоньки в них неугомонно скакали и как будто бы приглашали вместе устроить безумство — вот тебе и скромная барышня! Правда, внешне она продолжала держать лицо, и даже тело ее в его объятиях было вытянуто струной, собранно до предела и не желающее так быстро растаять. — Давай потом, а? — предложила наконец Ичиго, не выдержав напора откровенного взгляда мужчины, и с деланной стыдливостью опустила ресницы. Для приличия немножко и заалела к тому ж… — После того, как я решу все вопросы с Ичимару, хорошо? — А-а, — довольно промурлыкал Кайен, — типа награда за победу? Понимаю и одобряю. — Он почти коснулся губами ее рта и любя пригладил по щеке: — Не волнуйся, насильно добиваться внимания девушек у Шиб не в чести. Я подожду, когда сама будешь готова. Принцесса воодушевленно кивнула, вкладывая в последовавший затем изящный поклон и всю свою признательность. Ей импонировала настырность и самоуверенность в мужчинах, но не наглость. Именно из-за нее она презирала Ичимару сейчас с ярым возмущением. Впрочем, очень скоро ее огню суждено было успокоиться, едва гостья Тринадцатого отряда вывернула на местный полигон по крутой тропе. Что-то забелело там, в сосновом бору, еще издали, и по мере того, как пара синигами приближалась, эта светлая точка становилась больше и больше, приобретала странные очертания, где-то даже отдаленно стала напоминать знакомый силуэт. Кучики помнила, что сюда она пришла за Ичимару, и силуэт выдавал в себе сереброволосого мужчину, вот только сидел он в скрюченной позе, сгорбившись, практически упираясь лбом в землю, точно отбивая вечные поклоны. Оказалось неспроста — Ичимару был связан бакудо высокого уровня и, хоть и скалился, но видно было, что страдал от неудобного положения тела. — Охо-о-о, Кучики-са-а-ан, — пролепетал он с притворным уважением, — а я тут как раз сижу-загораю, вас дожидаюсь и совершенно никуда не спешу. Кайен хмыкнул со смешком и привалился спиной к ближайшему дереву, привычно скрещивая руки на широкой груди, словно выдавая в том свое физическое превосходство. Взгляд Ичиго с интересом скользнул по нему, но Гина больше она впечатлила. Величавая стать, гордая посадка головы, движения — нескрываемо воинственные, уверенные. Только вид у Ичиго растерянный, а лицо — заметно осунувшееся. Видать, отдых на горячих источниках кому-то на пользу совсем не пошел. Естественно, он не мог не знать об этом. — Что-то неважно выглядите, Кучики-сан? — поерничал он на этот счет. — Так истосковались по добавке, что собственных белых ножек не пожалели и пожаловали ко мне сами? Она тотчас скрипнула зубами. К величайшему удовольствию известного провокатора. — А что это у вас, и глаза красные?.. Вот говорил же Кайену-доно, нужно было меня с собой брать, а не заставлять даму ждать так до-о-олго. — Гин? Тебе что, одного фонаря мало? — Ичимару повернул лицо к окликнувшему его лейтенанту и нервозно поморгал синюшним глазом, левым. Рука у Шибы, похоже, била метко и больно. — Давай меньше текста, больше дела, — посоветовали Ичимару настоятельно, — как договаривались. Ичиго недоуменно взглянула на жениха: — Это что еще за договоренности с тем, кто меня оскорбил? — Ее черты вмиг заострились, преображая вновь милую девчушку в настоящую ледышку в лучших традициях клана Кучики. Шиба с досадой цокнул и раздраженно потер переносицу: — Я счел правильным устроить тебе внеплановую тренировку. Ичимару сегодня побудет твоим «манекеном», для отбивания ударов. Ничего сверхъестественно нечестивого, что ты могла бы надумать. — Э-хе-хе, — вмешался Гин, — похоже, я в качестве «подарка» Кучики-сан не удовлетворит, а мы так стара-а-ались с Кайеном-доно… — Гин! Не болтай, чего не было, — уже закипал последний, но тот, как не замечал, вел дальше: — А может, ей щербет из хурмы больше по вкусу? Или варенье… из моих страстных поцелуев, м-м-м? Ичиго в мгновение ока выхватила катану — острие остановилось ровно у кончика носа болтуна. Ичиго не выходила из себя как Кайен, нет, она с отцовским спокойствием пригрозила пренебрежением во взоре: — Еще одно слово — и я… — Что ты? Нападешь на более слабого? Ну уж не-е-ет, Кучики же не могут себе позволить подобного! Поэтому уравняем шансы, а? — Ичимару лихо сломал Саджо Сабаку в два счета и оказался у аристократки за спиной. — Приступим? — прямо в ухо шепнули ей. Ичиго рывком ударила назад — рукоятью: чтобы побольнее, чтобы даже не прикасаться к этому подонку, что осквернил ее, да еще и потешался теперь. О каком раскаянии заикался Кайен? Гин с легкостью избежал решительного удара и чуть не приложился губами к Ичиго во второй раз, но встретился со своим отражением в ее занпакто — Ичиго тоже была очень быстрой. — Сла-а-авно, — пропел хитрый синигами и неторопливо вытянул из ножен свой вакидзаси. — Тренировка так тренировка, Победитель загадывает желание, идет? — на миг сверкнули холодным пламенем его глаза, показавшиеся из лукавого прищура, и Гин оскалился еще противнее. Ичиго раздраженно мотнула гривой и упрямо вздернула подбородок: — Я не договариваться с тобой пришла, а за поруганную честь поквитаться! — А-а-а, вон оно ка-а-ак… Лисье хихиканье раздалось сперва тихо, под нос, затем громче, и стало нарастать сильнее, покуда не заполнило собой весь пролесок и полигон. Ичимару, казалось, сошел с ума, и Кучики с некоторой беспомощностью даже покосилась на Шибу, как старшего товарища, и тот дал ей дельный совет: приставил два растопыренных пальца к своим глазам и указал ими вперед — мол, смотри в оба, ртом не зевай, не теряй бдительности с этим синигами. И действительно, не успела Ичиго и головы обратно повернуть, как услышала: «Пронзи ее, Шинсо» и свист выросшего лезвия у себя над ухом. Наземь, в траву, в запавшей тишине оглушительно легла отрезанная прядь волос, на которую Ичиго тупо смотрела со стороны — ее сюнпо, доведенное до инстинктивного уровня, только что спасло ей голову, которая могла слететь вместо локона. — М-м-м, неплохая цацка, — поднял лейтенант с земли и одну из заколок кенсейкан, которых только что лишилась принцесса клана Кучики. Ичимару, играючи драгоценностью, равнодушно подбросил ее в воздухе несколько раз и признался: — Повешу у себя на стену трофеев и буду всем рассказывать, как однажды победил саму Кучики И-чи-го-о-о… — Никогда! — Вот тут уж образец пресловутой фамильной сдержанности не сдержалась. — Я отрежу тебе язык! Чтобы не болтал скабрезности! Защищайся! — И, схватив меч обеими руками, ударила решительно им по противнику, на ходу выкрикивая: — Рассыпайся и руби, Нирин но Сакура! Гин расхохотался от души, безо всякого страху встречая теперь угрожающие ему дайсё. Он звучно цокнул языком, отмечая «волнующую его воображение стойку прелестной Кучики-сан», он сделал комплимент ее парному занпакто, он нарочито закинул руки за голову и предложил атаковать его хоть прямо сейчас… Но стоило Ичиго сделать первый выпад, как Гин резво присел и ухмыльнулся хищно: — А теперь станцуешь для меня, Кучики-са-н? — Он пустил свой выросший Шинсо по кругу, крутанувшись волчком, заставляя Ичиго волей не волей подпрыгнуть, чтобы ноги остались целы. Подпрыгнуть раз-другой, затем и третий — в Ичимару словно демон какой вселился: он как ураганом крутился, не давая заинтересовавшему его объекту ни передохнуть, ни мозгами раскинуть, ни контратаку выстроить. Кучики так бы и прыгала, как в какой-нибудь детской забаве, пока боевые рефлексы не взяли свое, а Тоге не отругал свою синигами благим матом: «Да, мать твою, ты думаешь надирать этому ублюдку зад?!» Ичиго сконцентрировалась. Прислушалась к цикличному шороху меча, просчитала амплитуду вращений Шинсо, высоту над землей, толщину лезвия, скорость оборота Гина — всё за какой-то миг: учителя требовали от принцессы острого ума, но всё дело было в отце. Ичиго точно знала, в кого такая умница! Вж-ж-жик! Новый виток — и Ичиго подпрыгивает, чтобы лезвие не перерезало ей щиколотки, вот только приземляется теперь аккурат на клинок, заставляя владельца занпакто потерять равновесие волей неволей и от неожиданности брыкнуться носом в траву Ичиго дерзко усмехнулась. Шинсо вернул себе прежний размер. Гин звучно расфыркался. — Нечестная игра? — поднял он на девушку хитрую физиономию. — Это мой профиль… Хадо № 31: Шаккахо! — Пф, бакудо 8: Секи! — И алая сфера оттолкнулась от барьера, полетев обратно в лейтенанта. — Неплохо, — мурлыкнул Гин, вскочил на ноги, отряхнул тщательно хакама и вероломно из-под руки золотой молнией пальнул: — Райкохо[3]! — Хадо 78: Джангерин! Ичиго пришлось с барьеров переметнуться на атаку, и энергодиск, образовавшись вокруг нее, распилил и молнию пополам, и… Гина? Ей бы хотелось. Но нет — теперь он сыграл в подскоки, схватился за нижнюю ветвь дерева и сделал в воздухе пируэт. В итоге, ни в чем неповинное дерево рухнуло, а Гин победной походочкой прошелся по сваленному стволу. — Аканна-а-а, — протянул он с псевдожалостью, — какие убытки вы наносите Тринадцатому отряду, а, Кучики-сан? — Заткнись! — вспыхнула аристократка, которой и впрямь совестно стало, однако всю злость свою она решила вложить в новый удар: — Тот кто коронован именем человека, носящим маску из плоти и крови, летящий на десяти тысячах крыльев. Двойной лотос вырезан в стене синим пламенем. Обжигающее пламя достигнет небес, хадо № 73: Сорен Соккацуй! Ичимару увернулся от впечатляющего залпа Кучиковской реяцу и, вызвав бакудо № 30, «Шитоцу Сансен», обездвижил противника, приковав ее цепями к земле. Аристократка недовольно задергалась, скрипнула зубами, сверкнула глазами, но Ичимару, вальяжно приближаясь к ней, съехидничал больше: — Как насчет хадо восьмидесятого уровня, Кучики-сан, м? Батюшка научил вас, как отбивать столь слоо-о-ожные и опа-а-асные заклинания? Или не успел? Она задергалась энергичнее, когда Ичимару принялся бормотать текст кидо и неторопливо складывать пальцы в древние магические фигуры. Где-то поодаль отозвался Шиба, но Кучики не слышала его — она истошно требовала от своих клинков команды шикая: «Вы и дальше будете подвергать меня опасности?! А если Лис до Горьюу Теммецу[4] дойдет? А если банкай вызовет?!» «Никто никакой банкай не вызовет, — лениво отзывался Тоге, — к тому же, ты и с кидо неплохо справляешься против атак этого выскочки…» Выскочки? Выскочки! Кучики бы всыпала дерзкому клинку, если бы достала: нелюбви у них к Ичимару было одинаково, но никто в Готэе того пустышкой не назвал — Академию за год-два заканчивали только уникальные по силе, выносливости и смелости синигами. Кучики знала о том не понаслышке: сама являлась таковой, и не зарабатывала себе деньгами клана ни отметок у преподавателей, ни славы среди однокурсников. Это личное достижение принцессы, как и Ичимару Гина, как и лейтенанта Шибы. — …Хирию Гекизоку Шинтен Райхо![5] — В нее как раз полетело отменное кидо — огромный поток реяцу, которая призвана сносить всё на своем пути, кроме одного бакудо… — Данку![6] — Ичиго рывком вырвала руку, сломав своей гигантской силой печать и вызвав щит, к которому ее отец сам любил прибегать неоднократно. Кучики Бьякуя постоянно приговаривал, когда старательно научал дочь, что «Данку» способен защитить от любого хадо ниже 90-го уровня. «А еще твой отец, Ичиго-сама, просил неоднократно, чтобы ты контролировала свои эмоции и силы», — призвал ее к спокойствию второй клинок, Оджи. Однако такой совет, конечно же, начисто проигнорировали: хозяйка Нирин но Сакуры уже вышла из себя и инстинктивно вызвала атаку своего занпакто. Волна зеркальных лезвий-лепестков оказалась столь мощной разрушительной силы, что даже сумела пробить тот самый нерушимый щит бакудо изнутри и отправить к праотцам одну наглую ехидную морду, что наконец-то перестала мозолить глаза аристократки. Последняя самодовольно улыбнулась, облегченно выдохнула, нервно откинула длинные волосы назад и бросила торжествующий взгляд на Шибу, словно только сейчас вспомнив о нем после нелегкого противостояния с Ичимару — настоящим занозой. Ей не было жаль того — каким-то десятым чувством она знала, что Лис выкрутится и останется цел даже после цунами смертоносных лезвий Сенбонзакуры, поэтому принцесса Кучики приосанилась только сильнее и гордо вздернула подбородок, когда поймала одобряющий ее действия кивок от жениха — синигами рангом выше и вроде как курировавшего ее. По крайней мере, именно он организовал эту встречу, чтобы она смогла и пар выпустить, и лишний раз в боевых навыках попрактиковаться, чего уж тут. Его мотивы легко читались, и такая всесторонняя забота грела счастливой невесте сердце, хотя ведь формально они даже помолвлены не были, не успели еще. — А вот это интере-е-есно… — вдруг пропели пакостным голосом за спиной у Ичиго. Она резко обернулась, ударила катаной справа, поймала ответный удар Шинсо своим вакидзаси, но у Гина даже ресницы не дернулись, когда лезвие белого меча вошло в мякиш плеча. — Слабо, — бросил он как бы между прочим, сосредоточенно щурясь в сторону Кайена, и, отряхнувшись, точно от назойливых мух, обжег девушку коварной усмешкой. — Постой-ка ты пока тут, Кучики-сан, — провел он рукой по воздуху, а сам исчез в сюнпо, чтобы возникнуть рядом с Кайеном и беспощадно проткнуть того в грудь. — А-а-а! — вскрикнула Ичиго и рванула вперед. Да только ее тут же отбросило назад, да еще и лоб здорово ударило. Она, не обращая внимания на то, живо подорвалась на ноги вновь, но напоролась, ожидаемо, на невидимую стену — это было неизвестное ей кидо, верно. Она могла биться сколько угодно головой, но результат оставался бы прежним. А прямо перед глазами Ичиго, меж тем, завязался бой, истинная сеча: к счастью, Кайена подлый Гин ранил слегка, и тот уже получил в ответ, но нешуточный поединок только раззадорило это, и судя по часто распахивавшимся ртам бойцов — еще и вперемешку с бранью, угрозами, попутным выяснением отношений. Ичиго бросилась искать выход из западни, в которую ее загнали, но тщетно: она оказалась заперта в каком-то невидимом кубе, в стенах которого рейши не ощущались, словно он был сделан из неизвестного вида секки. Ичиго попробовала прорубить себе путь на волю мечом, но тоже напрасно. А бой лейтенантов разгорался жарче, набирал скоростей и явно приобретал трагический оборот — Кайена теснили, и Ичиго не могла вынести такого… От беспомощности, она заколотила кулаками по барьеру: проклятый Гин и Пятый отряд, какой гадости только там не обучают! Честь для них — пустой звук, это был не Шестой под командованием капитанов Кучики. Ичиго отчаянно следила за неравным боем — Гин играл нечестно изначально, уловки лезли из него наружу, как демоны в Час Быка, а Кайен, ее славный, добрый, храбрый Кайен, вынужденно отступал. Еще бы, благородный по крови он не мог вынести подобных бесчестных штук! — Я должна его спасти! — Ичиго взялась за мечи, стараясь настроиться на всё разрушающий на своем пути удар, и пускай ее саму заденет — в столь маленьком пространстве слепая зона не сработала бы, и лезвия обязательно достали бы ее, порезав платье и кожу до костей, — но ее это не волновало! Пусть! «Нет, не пусть, — возмутился Оджи, — это его бой, Ичиго, ты не можешь вмешиваться в битву двух мужчин. Это просто непозволительно!» «Я не стану слушать! — отрезала она. — К черту правила, субординацию и законы чести! Я не стану просто стоять и наблюдать, как этот подлец хладнокровно убьет свет моих очей!» «Да никого он не убьет, — Тоге оставался вальяжным и равнодушным, но в голосе его чувствовалась легкая доля нервозности. — Ичимару же потом упрячут в Мукен лет на тыщу за убийство своего». Кучики раздраженно передернула плечами: в этих словах имелось рациональное зерно, но если бы она так хорошо не знала Ичимару, если бы не знала, как тому наплевать на всё с высокой горки, если бы не знала, что убить человека ему — точно прихлопнуть в ладонях комара, то, может, она бы еще и помедлила. А так… «Оставьте! Я иду!» «Тогда ты умрешь, Ичиго-сама…» «Зато это явно положит конец их поединку!» «Это положит конец всем твоим мечтам и чаяниям, глупая!» «Да. Я глупая и безответственная. А еще вспыльчивая, слишком молодая и постоянно бросаюсь в крайности. Ваши слова. Не потому ли вы не открываете мне команду шикая?! Вот и пожинайте теперь плоды своего безучастия и такого же упрямства!» Она заняла стойку. Закрыла глаза. Сконцентрировалась. Если чувствовала угрозу и жажду мщения — ее инстинкты срабатывали мгновенно. Если ей удастся разнести эту «тюрьму» и еще найти в себе силы двигаться дальше, то, может быть, вдвоем с Кайеном они хорошенько проучат этого Гина! А потом… Потом она вымолит прощение у Кайена всеми возможными способами, потому как понятие «боя за честь» ей, аристократке, ведомо, но стоять и смотреть, когда смертельной опасности подвергается любимый человек — нет, это не в природе Ичиго, Она — Кучики, но в жилах ее еще текли бурные эмоции юности, а в сердце всегда жила материнская доброта. — Ну давай!.. Давай же! — синигами сцепила зубы. «Да она не рискнет!..» «Она погибнет, Тоге!» Реяцу выбежала из кончиков пальцев синигами, охватила рукояти мечей, обволокла оба клинка, засветилась на остриях и стала мгновенно рассыпаться на частицы. Оджи опять забеспокоился, даже Тоге напрягся: оба знали, что Ичиго не могла контролировать этот процесс — только направлять атаку. Но из-за ограниченности в пространстве она могла сделать только один-единственный замах своими дайсё, и поток лезвий, не пробив барьер, мог не просто окутать ее со всех сторон, но и отразится в нее со страшной мощью. «Нужно дать ей силу!» «Нет, девчонка играет с нами». «Тоге! От нее ничего не останется!» «Спокойно, принц, захотела умереть ради кого-то — пускай…» «Это безумие! Защищать — ее долг, и наш тоже! Мы ее занпакто, часть Ее души!..» Ичиго резко выдохнула, но решительности не убавила, какой бы истеричный шум не стоял в ее голове, и какие бы противоречия не разрывали ее сердце на куски прежде лезвий Нирин но Сакуры! «Да сгорите вы в Аду оба! На! Подавись!» — буквально выплюнул с ядом свое согласие несговорчивый дух занпакто, и Ичиго выкрикнула долгожданное: — Гецуга Джуджишоу-у-у! Барьер со страшным хрустом треснул незамедлительно, словно сделанный из стекла. Впрочем, Ичиго бы поставила на то, что это стекольной крошкой осыпались ее перерубленные в труху кости, она даже невольно зажмурилась, не то от страха правды такой, не то от призрачной боли, которая на самом деле пронзила приятной мукой где-то там, в груди, чем-то наполнившейся, а до этого пустовавшей. — Ичиго! Она очнулась на родимый голос. Ловя блики луны, тысячи зеркальных лезвий тихо осыпались в траву, будто это и не они двумя перекрещенными серпами набросились и на щит, и на Гина, и на ночной воздух, что всё равно вгрызся Ичиго в шею немилосердным волком. — Ичиго?! — Кайен подбежал с выпученными глазами к ней, и на миг девушке сдалось, что она и впрямь себя убила: Кайен смотрел на нее как на живой труп. — Я в порядке, — затараторила она, схватив его за руки, словно этой опоры ей так не хватало, и лишь потом осмотрелась судорожно по сторонам. Там, уже вдалеке она узрела, как, прихрамывая и держась за окровавленную руку, к вратам Тринадцатого отряда на выход ковылял Гин. Острить у него, видимо, желания не осталось. Она заставила-таки его пожалеть, что связался с ней, и Ичиго… просияла как дитя: — Ты видел? Да?! — она вновь вернулась к Кайену. — Как я победила его? Да?! Какой шикай у меня, а?! А сила… — Ичиго заворожено уставилась на свои пальцы, затем на клинки, что выпали из рук в траву, когда она хваталась за любимого мужчину, который оказался рядом почти цел и невредим, но совершенно точно живой! — Кайен! — Ичиго рефлекторно впилась руками ему в предплечья и в полной эйфории, застилавшей ей глаза после обретения силы, утонула в любимых глазах. — Кайен… — Она сама потянулась к нему, на радостях, ведь ее так и разрывало от нее, а еще расширенные зрачки любимого манили принцессу со страшной силой, и в итоге Ичиго полностью потеряла голову и попросила смело о вожделенном: — Поцелуй меня. Сейчас. Я хочу. Однако жених вдруг отодвинулся от нее, а не приблизился, и тут в мозгу Ичиго мелькнула мысль: что, если его зрачки были расширены не от восторга, а от страха?.. Ошеломленная, Ичиго живо вскинула брови: — Что не так? Чужие ладони скользнули вверх по ее рукам и сжали плечи. Кайен внимательно посмотрел Ичиго в лицо и с чудовищно серьезным, таким несвойственным ему выражением лица спросил: — Ичиго. Скажи еще раз команду твоего шикая. Скажи мне еще раз. По слогам. Она удивилась такой просьбе, но отказать не посмела: — Ге-цу-га-Джу-джи-шо-у. А что такое? — Не может быть… — Кайен буквально растерялся. Взгляд его заметался по ее лицу, затем по клинкам, затем по земле, и руки стиснули девушку еще сильнее: — Ты уверена, что твой шикай именно Гецуга[7]??? — Ну да, — уже недовольно поджала губы она, — сам же видел его форму: два серебряных «клыка» образует крест. — Ичиго нахмурилась: — Я не понимаю, к чему всё это? — И вырвалась раздраженно из его хватки. — Это из-за Гина, да? Из-за того, что он первым меня поцеловал? — В глазах чувственной барышни, так хорошо державшейся, вдруг блеснули слезы, и она поперхнулась словом, не сумев досказать, что хотела еще. Кайен с трудом — ибо Ичиго уворачивалась и не желала больше, — но взял ее за плечи вновь, удержал, помотал головой и торопливо прошептал: — Гин тут не причем, но может так статься, что мы не сможем быть вместе… — Голос его тоже сорвался, он опустил глаза, и до того сделался несчастным, что стало больно смотреть. Наверное, это впервые лицо этого лучезарного моложавого лейтенанта посерело, и лоб его исказили глубокие морщины. Однако Кайен не был бы собой, если бы быстро не опомнился. Он встряхнулся и решительным взглядом снова взглянул: — Но ты, Ичиго, должна быть сильной. Слышишь меня? Она ничего не сказала, в ответ непонимающе воззрилась на него, забыв как дышать и моргать. Просто стояла и смотрела как в пустоту, пораженная до глубины души. Они. Не. Смогут. Быть. Вместе? Как это?.. Что значит?.. Кто такое решил?.. Зачем он это сказал?.. Кайен горько вздохнул, встречая такой шок, и порывисто обнял любимую девушку, крепко прижимая к груди. Ичиго продолжала не реагировать ни на что, словно превратившись в неживую, но послушную куклу. Подумать только, всего несколько мгновений назад, ее накрыло от восхищения — шикай двойной силы: два меча, два серпа атаки, в два раза больше тысяч острых мелких лезвий! А сейчас… Ичиго как убило этой самой способностью: всего одна фраза разнесла ее сердечко на мелкие кусочки. — Эх, я хотел бы, чтобы всё это стало неправдой… — пробормотал не менее потрясенный Кайен; язык не слушался его, а веки точно свинцом налились. Зря он подстроил эту тренировку на пару с Гином: лучше бы Ичиго так и осталась без шикая… Кайен в итоге устало закрыл глаза и огорошил тишину еще больше: — В любом случае, нам завтра же нужно отправиться с тобой в Генсей. Не проверим — не узнаем, как нам быть дальше.