Доминика II (2)

Делия играла со своим новым четвероногим другом, говоря: — Теперь я не одна, теперь у меня есть друг! Теперь мне есть кому рассказать о том, что я думаю. Да, ты не умеешь разговаривать, но я знаю, что ты все понимаешь. Так вот, я знаю, что Карен — не моя мама, моя мама приходит ко мне в снах. Это красивая темноволосая дама, тень ее — перевернутый крест. Я чувствую, что она меня любит и защищает. Делия гладила волкособа. Волкособ наблюдал за девочкой, но Николас не хотел обретать человеческий облик, чтобы не напугать свою дочь. Доминика сидела рядом с Марком, но мысли ее были далеко — с дочерью. Она больше не могла держать это в себе и решилась сказать мужу неприятную правду. — Марк, — проговорила она, — я все время скрывала это от тебя, но у меня есть дочь. проговорила молодая темноволосая девушка. Марк на мгновение потерял дар речи и молча, изумленно смотрел на Доминику. — Что? — наконец, выговорил он. — Да, у меня есть дочь. — сказала девушка с печальными нотками в голосе. — Милый, я знаю, что это тебя шокирует. Твоя мама не разрешила мне оставить ее, как только я родила, ее отдали в приют, и сейчас она счастлива с приемными родителями… без меня. — Кто ее отец? — медленно проговорил Марк. — Николас Бэйлок. — проговорила Доминика, с грустью. смотря на любимого мужа. — Бэйлок! Я должен был догадаться, я еще тогда подозревал, что между вами что-то было. — вспыхнул Марк. — Почему ты лгала мне? — Милый, успокойся, да, я скрывала от тебя свою дочь, потому что боялась тебя потерять. Но я не люблю и никогда не любила Николаса, я люблю только тебя. Не нужно ревновать. — Ты обманывала меня все эти годы! — гневно продолжал ее муж. — Как я могу тебе верить теперь? — Так было нужно. Если бы люди из ордена нашли мою дочь, я бы и потеряла ее, и не возродилась в случае моей смерти. — проговорила Доминика немного мрачновато. — Что за чушь ты несешь?! — резко спросил ее Марк. — Марк, когда-нибудь эти проклятые кинжалы найдут. Хуже того, близится второе пришествие, и Назарянин явится мешать мне. Я могу пасть в битве. — проговорила Доминика. - Ты, конечно, скажешь, что это невозможно, но внутри моей дочери пребывает еще одна — зародыш ее сестры-близнеца. Делия является сосудом для принесения нового Антихриста в мир, который в случае моей смерти пробудится у нее. Итак, тогда я буду жить в другом теле. Марк хмуро смотрел на нее. — Мне нужно побыть одному и подумать над всем этим. — сказал он, наконец. — Как хочешь. — печально ответила Доминика и накрылась одеялом. Юной женщине хотелось испариться от слов мужа. Марк вышел из комнаты. Тем временем, монахи Ордена, с помощью сестры Фелисити, ранее звавшейся сестрой Ивонной, узнали о местонахождении дочери Антихриста. — Злое семя должно быть уничтожено. С нами Бог! — так отец Карло благословлял братьев на подвиг. — Я сама хочу убить это исчадие ада. — с фанатическим блеском в глазах проговорила сестра Фелисити. — Я виновна в том, что она еще жива и хочу исправить эту ошибку.Доминика почувствовала опасность. Она встала с кровати. Девушка сейчас была полностью обнаженной, ибо отвергала христианские заповеди о чистоте тела и души. Они ей были смешны. За молодой женщиной тайно следил один из монахов ордена, он хотел уничтожить Доминику Торн и без помощи кинжалов Мегиддо. Братья бы назвали его безумцем, ведь обычные, да и серебряные пули ничто против дочери Сатаны. Доминика почувствовала красный луч на своей красивой пышной груди. Она поняла, что снайпер метит именно в сердце. Но вот незадача, пули-то не причинят ей вреда, так как даже попади он в сердце, это бы не убило ее, и она бы залечила рану не используя и десяти процентов своих сил. — Ну, давай — стреляй, слуга нищего бродяги из Назарета. — усмехнулась она. Безумец выстрелил, и пуля угодила ей в грудь. Но тут у него на глазах смертельная рана противницы Христа начала затягиваться. Фанатик принялся крестить свое оружие, призывая на помощь своего бога. — Господи, направь мою руку, — молился он, — дай мне силу убить дочь тьмы, чтобы она потом не уничтожила Твое Дитя Света. Когда пуля вошла в ее грудь, Доминика все же издала нежный стон. Девушка почувствовала, как из этой смертельной раны течет каплями кровь. Когда рана полностью залечилась, девушка стояла и насмешливо смотрела на врага. — Что — не ожидал? Как только девушка проговорила эти слова, ее тело обмякло и упало на пол. Доминика была жива, но вот снайпер этого не знал. Душа молодой женщины временно переселилась в одну из ворон.Зрачки птицы стали красного цвета, на дне их были три зловещие шестерки. Птица подлетела к снайперу и стала клевать его в правый глаз. Ворона взялась когтями за веки жертвы и вырвала один глаз. Мужчина вскрикнул от боли, из его бывшего правого глаза текла кровь. Вместо глаза теперь зияла окровавленная дыра. То же произошло и с его левым глазом. Молодой мужчина снова взревел от боли. Он полетел вниз с маленького дерева и сейчас лежал на земле в луже собственной крови. Его позвоночник был поврежден, он умирал медленно и мучительно. Когда Душа девушки наконец вернулась в ее тело, Доминика оказалась рядом с умирающим врагом. Из птицы она превратилась в обнаженную девушку, но уже без следов крови на груди. — Убей меня, прошу тебя. — проговорил монах. — Не так быстро, слуга Назарянина. — с леденящей душу улыбкой проговорила девушка. — Ты хотел стать святым, подобно убийце Юлиана-Отступника, но я тебя сделаю мучеником. Девушка подняла его на руки и приложила к дереву. Она взяла маленькие гвозди и молоток забытый рабочим, который отстраивал этот особняк. Девушка вынудила мужчину поставить руку на дерево и открыть ее. Доминика Торн приложила гвоздь к ладони молодого мужчины и сразу же забила его. Гвоздь вошел в плоть парня, и он заорал не своим голосом: — Тварь, убей меня! Дьявольское дитя, ты все равно будешь побеждена и возвратишься в ад. — Даже если так, Назарянин тоже падет. Я убью его, но сперва ты отправишься в его унылый рай, раб. — с этими словами Доминика вбила гвоздь в другую его руку. Он снова принялся громко кричать от боли. Не давая ему опомниться, Доминика прибила и его ноги к кресту, после чего оставила умирать под палящими лучами солнца. Приемные родители Делии уехали в гости, оставив девочку дома одну. От скуки она начала рисовать, и из-под карандаша юной художницы стали появляться лица (вернее, рожицы) президентов. Поскольку девочка росла в семье молодого политика Джина Йорка, то и рисунки у нее были *политические*. Нарисовав кружок из рожиц десяти президентов, Делия в центре нарисовала какую-то прекрасную даму и сделала своей детской ручкой надпись: «И десять рогов, которые ты видел, суть десять царей, которые еще не получили царства, но примут власть со зверем, как цари, на один час. Они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю.» Какое-то время маленькая художница задумчиво и чуть мечтательно смотрела на свою картину, затем вышла из дома, чтобы погулять во дворе. Тут к девочке подошли два улыбающихся незнакомца с брошюрками в руках. В них легко было признать свидетелей Иеговы. — Маленькая мисс, — начал один из них, — не хотите ли вы поговорить о боге? — Нет, не хочу. — честно ответила Делия. Девочка всегда говорила то, что думала. — Не хотите? Почему же, юная леди? — не отставал иеговист, суя ей в руку брошюрку. - Вот, смотрите, какие красивые картинки. — Не хочу! — скривилась Делия. Но иеговисты продолжали приставать к девочке, и один из них схватил ее за шкирку, как котенка, с явным намерением похитить. — Райдер! — закричала девочка, прежде чем похититель стал зажимать ей рот. За спиной одного из агентов ордена уже скалился здоровенный волкособ. Это был Райдер — охранник девочки, он же — наш старый знакомый Николас Бэйлок. Один из похитителей проговорил: — Это что — волк? Волкособ пока что замер и не двигался. Но, как только замаскированный монах взял Делию за волосы, пес пришел в движение. Он вцепился в спину монаха своими острыми как бритва зубами. Монах заорал от боли, так как острые зубы волкособа вошли в его кожу, словно тысяча кинжалов. Второй из монахов, увидев это, кинулся было бежать, но тут с ним произошло какое-то помутнение рассудка. Ему начали мерещиться какие-то черти, ему казалось, что они скачут вокруг него. Вот один из них поджег на нем волосы, и монах принялся вопить от боли, пытаясь сбить воображаемое пламя. В ушах несчастного звучали голоса какого-то дьявольского хора: — Sanguis bibimus Corpus edibus Sanguis bibimus Corpus edibus. Rolle corpus Satani Ave Ave, ave versus Christus Ave, ave versus Christus Ave Satani Sanguis bibimus Corpus edibus Rolle corpus Satani, Satani, Satani Ave, ave Satani Доминика чувствовала опасность, угрожавшую ее дочери. Молодая женщина вышла из дома и села в машину, приказав своему шоферу ехать по адресу, который она назовет. Приехав на место, Доминика увидела свою дочь. Она вспомнила, как молила свою тетушку оставить этот маленький живой комочек в доме семьи, но судьба решила иначе. Черные глаза Делии уставились на Доминику, и девочка узнала в ней прекрасную темноволосую леди из своих снов. Делия подбежала к молодой женщине и бросилась в материнские объятия с криком: — Мама, это же, правда, ты? Я знала, что ты за мной придешь! Девушка обняла свою дочь и с печальной улыбкой проговорила: — Как ты выросла… Ты растешь хорошей девочкой? Доминика была все также аристократична и являлась истинной железной леди, которая могла бы занять и пост президента. В это время монах, который подвергся гипнозу, теперь лежал на проезжей части, а из его рта капала пена. Одна из машин попыталась объехать неведомое препятствие в виде обезумевшего монаха, но вот большая бетономешалка не стала объезжать неприятный объект. Голова молодого монаха была проломала, и теперь от нее осталась только кучка мозгов, лежащих на тротуаре. — Я стараюсь быть хорошей. — чуточку грустно отвечала Делия матери. - Но, наверно, я была плохой, раз ты меня оставила. — Делия, я оставила тебя, потому что не смогла бы обеспечить и защитить, ведь я сама была еще ребенком. Я люблю тебя, дочь моя, но оставить тебя я бы не смогла. Она обняла Делию за плечи и одной рукой выстрелила из пистолета в монаха, которого разрывал волкособ. Монах упал, как подкошенный. Пуля угодило точно в голову. — А где мой папа, и кто он? — спросила Делия. Волкособ принял человеческий облик. — Твой папа здесь, рядом с тобой! — с этими словами Николас обнял обеих своих любимых женщин. — Николас, — некоторое время спустя проговорила Доминика, — останься с Делией, а я должна закончить одно незавершенное дело. — Как скажешь. — вздохнул Николас. Она всегда будет для него госпожой и никогда возлюбленной. Шофер-дьяволопоклонник, покружив кварталами, доставил свою хозяйку к освещенному и заполненному людьми зданию. Это был храм самопровозглашенной проповедницы сестры Фелисити, некогда бывшей сестрой Ивонной из приюта святого Франциска. Ивонну-Фелисити бросало из одной крайности в другую: бывшая монахиня в свое время пустилась во все тяжкие, вплоть до занятия проституцией, теперь же она снова ударилась в религию и, кроме того, стала агентом святого ордена. Когда Доминика вошла внутрь здания, сестра Фелисити проповедовала собранию сектантов: — А теперь, мои друзья, я скажу, что для того, чтобы очистить душу, ее сначала надо испачкать… осквернить прикосновением дьявола. Аллилуйя. Итак, молодая леди в черном платье вошла в здание храма, который может и был храмом для обреченных душ, но не имел ничего общего с настоящими храмами слуг бездомного из Назарета. Молодая женщина похлопала в ладоши и проговорила: — Неплохая речь для шлюхи. Все собравшиеся обратили внимание на таинственную гостью и стали осуждающе и испуганно перешептываться. Когда Доминика Торн приближалась к сестре Ивонне все ближе и ближе, крест спокойно висевший на стене зашевелился и рухнул почти сразу же. Изувеченный крест уже нельзя было спасти.Туловище и голова Спасителя валялись в разных местах.Тело статуи Иисуса Христа было полностью испорченно. Увидев Доминику, Ивонна-Фелисити побледнела. — Зверь здесь! — прокричала она. — Но я не убоюсь. С верой в Источник вхожу я в преисподнюю проклятого греха. Аллилуйя. Жало презренных ангелов, отлученных от царства, не причинит мне вреда. Потому что меня ведет Источник. Восславим Господа. Сектанты стали повторять эти слова за ней. Затем проповедница, с вызовом глядя на дочь Сатаны, взяла в обе руки по прирученной змее со словами: — Вон… дьявола. Не бойтесь, братья и сестры. Клыки змея не причинят нам вреда. Ибо наша вера крепка. Услышаны будут молитвы.Доминика Торн стояла и смотрела на это представление, которое так любезно разыгрывала для нее Фелисити. Дочь Сатаны просто наблюдала, потом медленно проговорила: — Интересно, каково это — умереть от укуса своей же прирученной змеи? Сейчас ты это узнаешь. Змеи подчинились воле своей новой госпожи. Отныне Доминика Торн являлась их любимицей. Доминика с помощью своих новых пресмыкающихся слуг загнала женщину в террариум с другими змеями. — Она ваша, можете делать с ней, что хотите, змейки мои. Бывшая монахиня завизжала от ужаса, когда змеи с шипением принялись облеплять ее. Перепуганная Ивонна попыталась задавить хотя бы одну из них, но тут остальные начали кусать ее. Когда женщина раскрыла рот, чтобы закричать, здоровенная змеюка заползла прямо к ней в глотку. Один из гадов стал вползать в тугое колечко ануса девушки, а другой — в ее похотливую киску, в которой за время работы проституткой, наверное, побывало много народу. Еще две змеи сосали ее груди. Доминика хохотала. — Хорошая смерть для христовой невесты, вернее, христовой шлюхи! — проговорила она. Зрители этой ужасной сцены некоторое время в страхе и растерянности просто наблюдали за происходящим, затем кто-то вызвал полицию и скорую, хотя последнее уже было лишним. Некоторые кинулись к Доминике, чтобы задержать ее, но она обернулась вороной и вылетела в окно. При прощании с Делией, Доминика позволила Николасу поцеловать себя в губы, чтобы дочери было радостно от того, что родители любят друг друга… — Я еще не могу забрать тебя, крошка, но знай, что мама помнит о тебе и всегда защитит тебя. — говорила она своей девочке. — А когда тебе станет грустно или одиноко, позови меня мысленно или нарисуй перевернутый крестик, и я окажусь рядом с тобой. Николас же решил остаться рядом с дочерью в качестве охранника до ее взросления. К тому же, в ней он видел двух боготворимых им женщин — свою мать, миссис Бэйлок и свою безответную любовь, Доминику Торн, так как девочка была похожа на них обеих. Вернувшись из гостей, Джин и Карен Йорки увидели свою приемную дочь как ни в чем не бывало играющей со своим любимцем Райдером.