мы рождены больными.

Юлик начал курить как паровоз. Он позволял себе нагло становиться в общественных местах, глядя в глаза возмущённым бабкам, смалить сигареты одну за другой. Нежные лёгкие не привыкли к околозожевских марафонам, а горло превращалось в кусок сухого мяса. Так Онешко было легче обмануть собственную голову, направив внимание на вдохи и выдохи. — Вас в хлеву, небось, растили. Постыдился бы окурки в клумбу кидать, — зло отзывается баба Оля у подъезда. Этот-то надзиратель не дал бы покоя на смертном одре. Он снимал у старухи комнату. До того момента никогда не подумал, что может искренне желать кому-то скорейшей кончины. Юлик, впрочем, давно растерял ярость. Не страшен единственный по абсолюту силы акт насилия, страшнее — методичная поёбка мозга. Капля за каплей — ни сил, ни желания спорить. — Наконец в лицей идёшь, а то сидишь как сыч. Надо было раньше матери позвонить, — продолжает та. — Я иду в лицей потому, что у Руслана день рождения, — между словом ответил Юлик, глядя на недовольное сморщенное лицо. Баба Оля раскинула руки, возмущению её не было предела. Юлик представлял развороченную старческую голову после прицельного удара топором. — Этот-то дебил. Тебе бы девушку найти, — кап-кап по дендритам. Прожирая ядом нервные окончания. Молчание окончило бессмысленный разговор. Онешко не хотел говорить, сегодня был ровно второй месяц жизни в Москве. Отсчёт от даты, где замерло время. Ютуб забросил до лучших времён, аргументируя это зрителем, что настраивается на активную учёбу. На деле же бухал как тварь, изредка постил в Инстаграм типичные тинейджерские истории в окружении девочек, как играет с Русланом на плойке и вообще "веселье — обосраться можно". Лицей встретил Юлика целевой аудиторей, хлебом его. Везде школьники, злые и ядовитые. И все шарят, что он тот пацан на Ютубе. Хотелось спрятаться в домике, лишь бы оставили в покое. Разбитый, с пустыми глазами и без всякого желания отпускать шутки — не хотелось запомниться так, но давить из себя весельчака было похоже на жалкую попытку самовоскрешения. Каждый раз неудачную попытку. Повезло, что в параллельном классе учился местный периферийный селеба. Конченый блогер с тёмным майнкрафтовским прошлым, луком тотал блэк, нон-конформизмом в жопе и способностью заткнуться в нужный момент. Руслан Тушенцов, СМН, мизантроп, плэйбой. Тушенцов по-мужски вытирал ему сопли после очередной пьянки, иногда баюкал как маленького ребёнка и не осуждал. Когда Онешко рассказал свою историю, то, конечно, раскрыл пасть от удивления, но ни слова против не проронил. Юлик благодарил Москву за одну вещь — это знакомство. В остальном столица напоминала братскую могилу с пробками в час-пик. Дима не звонил, не писал. Будто ничего не было и Юлику привиделось что-то между ними. Воспалённый мозг выдумал поцелуи и холодные руки, дал болезненные ложные воспоминания. Всем естеством парень рвался в Питер, как сумасшедший скроллил страницы Ларина в социальных сетях, слушал слухи о нём от блоггеров и терял силы. Всё закончилось общей фотографией Димы и Ксюши. Интернеты гудели о красивой паре, невероятной девочке и что наконец "ему растопят сердце". Юлика ломало, он много плакал, почти не ел, курил ещё больше, лицей окончательно послал нахуй. И длилось это долгие две недели, словно от ломки пролечился. Руслан в это время единственный трясся над ним как курица наседка, пытаясь помочь хотя бы косоватой заботой, вроде запихнуть ложку с супом в рот. После убийственного марафона морального разложения дух Юлика воспрял. Смелости хватило прокомментировать новый пост в Инстаграме, где Ксюша целовала Ларина в щёку. Эмодзи с поцелуйчиком от Онешко — так иронично, лаконично и по канонам 21 века. Его подростковый посыл нахуй. Вечером того же дня Ларин написал ему в директ что-то из разряда нейтрального вопроса о том, как дела. Парень не собирался это читать. Размышления прервал звонок телефона. У Юлика пригорало, наверняка снова звонил Руслан доебаться. За сегодня он терроризировал звонками раз 7, лишь бы поднять тушу с кровати. — Да, блять! Говори! — вырвалось само по себе. Тишина в трубке казалось странной. Обычно СМН орал как резанный, будто женщина 50 лет, когда фонит связь. — Привет, наверное, — эту картавость Онешко узнал бы из тысячи, несильную, но приятную. Дышать становилось сложно и парень снова потянулся за сигаретой в пачке, лишь бы унять тремор. Безмолвие резало слух. Зажигалка чиркнула. Сигарета загорелась и первая тяга была сделана. Всё тело успокоилось по привычке, возвращая онемевший язык в норму. — Нахер ты звонишь? — не это хотелось сказать Юлику, но таким было здравое решение. Не самым приятным, единственно верным. — Ты не рад меня слышать? — Дима говорил без эмоций, сухо. Ничего по интонации нельзя было прочесть. Напрягало только обычное отсутствие красноречия. — Не рад. Позвони ещё раз — я расскажу отцу. Поверь, он поддержит идею о том, чтобы написать заяву. Будешь заумные книжки на зоне читать и снимать видосы с параши, — Онешко сам удивился смелости и собственной злобе. Раньше он был собачкой на поводу. Продолжил бы идти за Димой, поддаваться на все ухищрения. Не сейчас. — Не хотел бы, то поменял сим-карту. Глупый ты, — с лёгким смешком, сипловатым. Будто рукой гладят по голове. Точно ручного пёсика, несмышленого пока щеночка. Пальцы сами сбросили вызов. Юлик не хотел, чтобы его жизнь снова ворошили неосторожными действиями. В грудине ползали черви, а голова ликовала. Он излечится. Ему всего-то шестнадцать. Все тёплые чувства в таком возрасте не сложно выдернуть как сорняк. Гормоны, максимализм и романтизация делают влюблённых подростков драматичными страдальцами. Такая роль не для него. Сегодня Юлик точно нажрётся на дне рождения Руслана. И ему, блядь, станет по-настоящему весело.