Он в себе это может и ненавидел, оттого и убил так жестоко. Мысль о том, что без него Паше теперь жить спокойнее будет, даёт облегчение. Само отсутствие Паши в его жизни наоборот, какую-то ноющую пустоту внутри образовывает. Она расползается, удушливая, едкая, с каждым днём всё шире становится. Туда проваливается работа, коллеги, случайные знакомые, всё, что жизнь Руслана составляло. И теперь он совсем один со своими размышлениями остаётся.

– Не желаете-с меня сегодня? – Карамазову взвыть хочется от этого бесстыдного предложения. То ли плакать хочется от того, насколько мысли его грязны и порочны, то ли искушению поддаться без промедления, на колени себе Павла посадить и прижать крепко, целовать его с пылом, чтобы у того тоже на вечно бледных щеках румянец зажёгся.

Саша не узнаёт свой голос, он какой-то хриплый, пресный, будто из него выбили все эмоции разом. Теперь оглушительная тишина воцаряется уже между ними. Несколько секунд проходит, прежде чем что-то происходит: прежде чем начинает капать кран в ванной, прежде чем по лестнице начинают подниматься соседи, звеня ключами, прежде чем раздаётся треск холодильника. Лицо Ярика не отображает по сути ничего, но Казьмин знает, что это лишь внешнее – он застигнут врасплох.

Он бы хотел ему сказать, что ничегошеньки он не понял на самом деле, что это совсем не больно должно быть, что это их спасение, но молчит. И молчание это громче самого отчаянного крика. Катамаранов поднимается со своего места, поспешно неуклюже разворачивается и идёт к двери. Никаких вопросов, никаких последних слов — Игорь уходит молча, не заперев дверь квартиры.

— Говори сейчас же, он у меня в заложниках! — Перфилов склонил голову набок и крепче сжал нож в руке, даже не направляя его на пленника. Но испуганный парень от этого жеста всё равно судорожно вздохнул, стараясь сильнее прижаться спиной к Юре и максимально отдалить себя от лезвия ножа.