Мятеж
Чтобы возникла анархия, достаточно всего лишь одного водителя, который не соблюдает правила.
Эрен держался ближе к Микасе и к Армину, позади них шел Ривай, не слушая идущую рядом Ханджи. Ему необходимо было остаться наедине с собой на какое-то время, но даже в таком отрешенном месте как тюрьма он не мог этого сделать. Толпа из пятнадцати человек спустилась по главной лестнице на этаж, где располагалась первая столовая. Коридоры были холодными и мрачными, одни лишь аварийные лампы тускло рассеивали оранжево-красный свет у верхних плинтусов, будто огромные праздничные шары. На подходе к пищевому блоку послышался какой-то напряженный галдеж, скорее всего там заварилась потасовка (обычное дело). Два охранника, что шли впереди толпы, ускорились и, не сбавляя шагу, толкнули широкую двустворчатую дверь – она распахнулась, и весь гвалт, что скопился в стенах столовой, вонзился в уши, как дикий воющий от злобы зверь. Эрен прищурил глаза из-за яркого света люминесцентных белых ламп. Плотный гомон заполнил его изнутри, он не слышал, что ему говорил Армин, но лицо его стало белым, как мука. В воздухе не пахло едой. Совсем нет. Скорее тут пахло чужим адреналином, потом и грязными вещами. Столы и стулья валялись перевернутыми вперемешку с каким-то другим хламом. Заключенные собрались в прочный живой круг, что был точно из огня, сквозь который не пробиться. В центре галдящего круга стоял Док, держа в правой руке револьвер, напротив него что-то выкрикивали двое зеков в робах. «Что здесь происходит?» Ривай схватил за плечо Эрена, заставляя его отойти в сторонку, а сам пробрался сквозь толпящихся растерянных людей, что только что вошли с остальными в столовую. Пятеро охранников пытались сдержать постепенно сужающийся круг заключенных, на подмогу к ним бросилось еще шестеро надзирателей, выставляя дула автоматов вперед. Если они заряжены, подумал Ривай, то поймать пулю в потасовке – простое дело. Все как с цепи сорвались. Эрен никогда не видел в чужих глазах столько нечеловеческой ярости. Их лица будто горели диким огнем. Эрен протиснулся за Риваем, оставляя позади толпы Микасу и Армина, ему было ни слова не слышно, что кричали ребята. – Сейчас ты успокоишь своих людей, и мы поговорим в другой обстановке, – прокричал Найл, пытаясь пробиться сквозь лай, что летел со всех сторон. – О чем ты еще собрался говорить, мать твою? Ты не понял, что происходит? Да кто еще захочет жить по твоим правилам? – Брутус, я делаю так, потому что это единственный шанс нам всем выжить. Док измученно сохранял спокойствие, глядя в лицо Брутусу. Темно-синие татуировки Брутуса под нижними веками, точно хвосты птиц, то и дело подергивались всякий раз, когда он сужал глаза. Рано или поздно этот день настал бы, уже бесполезно Найлу себя оправдывать, ведь теперь он посреди этой кучи взбешенных мятежников. И только ему одному известно, что бывает, когда на зеков нападает шиза – им просто сносит к херам крышу. Как ни пытайся… Они слишком долго терпели. – Твое имя здесь больше не в приоритете. Ты знал, что еда и вода заканчиваются, но ты ничего не делаешь, вместо этого строя из себя мессию! – вскрикнул тяжело Брутус, шагнув вперед. – Это все, что есть на первое время. – Это не все, что есть. Ты довел до краха. – Я нормировал еду, – Найл чувствовал, как в его спину впиваются разъяренные глаза толпы. Человек вроде него полностью осознавал, что в запасе оставалось пару минут жизни на этой земле, еще немного, и ноги предадут его. – Мы здесь скоро начнем жрать друг друга! Лидер из тебя – как куча собачьего дерьма на моей дороге, – сплюнув себе под ноги, Брутус выхватил у напарника выкрученную недавно железную ножку стула. – Хочешь, чтобы весь мусор вроде нас сдох, а остались только те, кто тебе сослужил службу? Или ты собрался все сам сожрать, а?! – четким и быстрым шлепком, он хлопнул Найла по животу и оскалился в злостной усмешке. Это было последней каплей. Найл сцепил зубы и вдарил в ответную – под дых. Перед глазами мелькнули последние события. Потом старые воспоминания: фотография жены в рамке, ее последний подарок – чертова хлебопечка. Глупая жена, ведь она знала, что Найл никогда не ел выпечку. Дура! Он уже не мог остановиться, зная, что это конец. От неожиданного удара у Брутуса вспыхнуло лицо, глаза налились драконьим гневом. Боль его невероятно подстегивала. Он озверело ударил себя по лысой черепушке, потом в грудь, выкрикивая во все горло: «Mortem!», а круг из людей моментально подхватил и начал скандировать, точно все они находились сейчас в Колизее. – Здесь слишком шумно, – крикнув на ухо Риваю, Эрен поморщился от ощущений. У него внутри будто бы все накручивалось на леску. «Их привлекает шум» «Mortem!» – Mortem! Mortem! Mortem! Mortem! Кольцо из людей, объятых ненавистью, сжималось. У них тряслись кулаки. Это был не просто мятеж, они все хотели чужой крови. Они хотели, чтобы пролилось как можно больше этой красной жижи! «Они его убьют» – В чем дело, Эрен? – спросил Ривай, отвлекаясь на секунду от криков в кругу. Эрен мотнул головой. Он его не услышал. В стенах столовой стало так шумно, что Эрену заложило уши. Он почувствовал омерзительно колючий холод по затылку, левую сторону черепа заломило нестерпимой болью, он словно услышал, как в его голове зарокотало что-то гигантских размеров. Эти омерзительные звуки нарастали как волны. А потом звук локализовался и шел откуда-то сверху, раскатисто и протяжно. Весь гам, стоящий стеной в столовой заглох как будто нажали на кнопку паузы в немом кино. Эрен отчетливо услышал, как над его головой неслась тяжелая волна со всех сторон. «Mortem!» «Mortem!» «Mortem!» В груди все сжалось, он забыл, что надо дышать. Завязалась драка. «Они в стенах. Они в вентиляции» Эрен не помнил выстрела, зато помнил, как вылетели у Найла мозги. И то, как с потолка повалились мертвецы.Они здесь
John Murphy – In the House, In a Heartbeat (4:18)
Мертвецы, как тряпичные куклы валились в центр столовой из разорванной гудящей вентиляции, издавая нечленораздельные звуки. Они бросались сверху, точно голодные коршуны на свою добычу. Застигнутые врасплох люди не могли ничего понять. И двух минут не прошло, как зал столовой превратился в кровавую баню. Крик был такой, что казалось стекла за решетками вот-вот вылетят. – Надо срочно уходить! – закричал Эрен сквозь боль в лице, судорожно выискивая глазами Армина и Микасу. Друзья, смятенные и перепуганные, жались у стены, пока окутанная страхом толпа, словно стадо диких буйволов, неслась прочь из столовой, затаптывая насмерть в давке упавших. Широкая дверь только тормозила и мешалась, ее створки уже были запачканы чей-то кровью. – Не стойте, бегите! – заорал он. – Эрен! – Ривай схватил Эрена за шкирку и со всей силы толкнул в людской поток, который его сию секунду подхватил и унес из помещения в коридор. Затем Ривай лихорадочно огляделся вокруг в поисках чего-то, что могло его защитить. «Прутья стула» Ударив ногой несколько раз по хлипкой спинке, он отломал его верхнюю часть каркаса, откуда торчало несколько металлических прутьев. Позади себя услышал животный рев – мертвец в кровавой робе быстрым бегом приближался к нему. С его раскрытого рта стекала алая густая струя, руки с корявыми пальцами выставились вперед, точно большие рога. – Перекройте двери в конце коридора! – выкрикнул бывший тюремщик, в то и дело хлопающую двустворчатую дверь. Аккерман в последнюю секунду оттолкнул от себя мертвяка, тот упал на спину и взвизгнул, как свинья, когда ему вдоль черепа всадили прутья от спинки стула. Нужно было скорей уносить отсюда ноги, пока его не закрыли здесь с мертвецами. Воздух успел пропитаться едким запахом железа и тухлятины. Мертвецы, что давно гнили – лишились почти всех волос на голове, их кожа была отвратительного серо-зеленого цвета, залысины поблескивали под белым флуоресцентным светом. Ривай еще раз обернулся: он искал своих людей. Ханджи, Эрен и Микаса с Армином успели уйти, значит остальные попросту не дошли до коридора. Их ведь тут не должно быть, верно? В кровавом месиве, разыгравшимся в центре столовой, трудно было отличить, кого укусили, а кто силился спасти свою шкуру. Кровь на обезумевших лицах людей напоминала нанесенную индейскую боевую раскраску. Все они цеплялись друг за друга, как будто уходили с лодкой на дно. Они падали и бились с мертвецами, но не могли дать отпор. Единственный, кто чувствовал себя королем этой кровавой бойни, кто был на пике удовольствия – был Брутус. Белый худой американец стоял на столе, отбиваясь берцами от мертвецов, которые с жадностью тянулись к нему руками и зубами. Подгоняемый жгучей тревогой, Ривай спешил по длинному коридору под звук визжащей сигнализации. Приведенная ручником в движение железная решетка перекрывала пищевой блок. Снаружи тюрьмы так же раздался вой сирены. На следующей секунде Ривай понял, что бежал вместе с двумя мертвецами, они его поначалу даже не заметили, ориентируясь на людей, что стояли у решетки. Он на бегу пнул одного мертвяка, а другого ударил спинкой стула по голове. Впереди бежало еще пятеро заключенных и две женщины, одетые в простую одежду. А позади нагоняли толпу Брутус и еще с десяток мертвецов, их рычание забиралось в самые кости. «Вирус желает заразить как можно больше здоровых организмов» Еще немного и решетка закрылась бы у самого носа Ривая. Когда прозвучал громкий щелчок, а сигнализация стихла – за его спиной осталось лишь яростное шипение тварей. Мертвецы разъяренно тянулись просунутыми в решетку руками, они готовы были чуть ли не сломать себя, но пролезть в эти узкие прутья. Шипение разбавил шакалий смех Брутуса. «Этот гад все-таки смог унести ноги», – раздосадовано подумал Ривай, а потом все эти мысли перебил внезапно возникший Йегер, которому было велено бежать отсюда нахрен. – О, боже, Ривай, – Эрен сразу подбежал к нему на подогнутых ногах, на лице застыло такое сочетание эмоций, от которых Ривай кое-как смог вдохнуть. Затем он выдохнул, упирая руки в колени и опуская голову. – Ты… – тяжелый вдох, – цел? – Лучше ты скажи! – Вроде цел, – долгий выдох. – Дай мне, я посмотрю, – Эрен срывался на дрожь в голосе, ему было плевать, что рядом стояли еще не пришедшие в себя люди. – Все нормально, меня не укусили, – в очередной раз сдавленно вдохнул Ривай. Легкие жгло, в носу стоял запах вони. Звуки в столовой превращались в стихающий отдаленный гул, предсмертные вопли раздавались все реже. Некоторых мертвецы сожрут живьем, других просто инфицируют. Вирус искал самые подходящие организмы для размножения, вот почему еще летом зомби посвежее ели старых зомби. Вирусу внутри хозяина не нравилась его прежняя «армия». Он создавал новых солдат. Он ненасытен, опасен и непредсказуем. А еще, он стремительно менялся, и Армин чертовски был прав: вирус – единый живой организм, отныне он начинал мыслить целой системой, иначе... как мертвецы оказались в вентиляции тюрьмы??? Это было поистине пугающим.Без продыху
Порядок и законы Найла Дока отгремели. Когда уходят одни – приходят другие. Так было и в Марии. И нет, это не вновь воскресший Стэнфордский тюремный эксперимент. Все было взаправду. Ривай и Эрен говорили в сторонке решеток камеры с Ханджи, ее не на шутку захлестнула, ударившая молниеносно, паника. Впредь опасны были не только мертвецы, но и живые люди. Было бы целесообразным решением провести проверку. Осмотреть каждого на наличие укусов, проверить реакцию зрачка, в итоге надеть маски и не контактировать друг с другом в ближайшие сутки. Вирус мутирует, становится крайне опасным, а это значит, что время амплификации сокращается до минимума. При проверке первые симптомы могут быть незаметными – замаскированными под другие, но это не так пугает, как скрытые носители вроде Элли. Единственный способ выявить инфицированного – это детально рассмотреть глазные яблоки и зрачки, но кто, черт возьми, будет соглашаться на такое? Дока нет, и слова Зоэ отныне не больше, чем пустой звук. – Ханджи, успокойся, пожалуйста, – Ривай приобнял ее за плечи и покачал головой в знак того, чтобы она сделала глубокий вдох и выдох. – Среди нас могут быть носители, – Ханджи старалась дышать, как ее просили. Очки в темной оправе криво висели на переносице. – Я все понимаю. Но пойми и ты, отныне каждый сам за себя. Наша группа будет следовать твоим указаниям. Ни ты и ни я не в силах ручаться за каждого человека здесь, тебе ясно? Все развалилось, если Док не смог, то мы и подавно, – Ривай с горечью вспомнил недавний разговор с Доком. Его конец был неизбежен, он больше не мог быть тем, на ком все держалось. – Мы будем выживать. Эрен бегал глазами по сторонам: вокруг происходило черте что. Кто-то срывал обивку с мебели, кто-то бил стены стульями, носился полуголым, размахивал тряпьем, поджигал бумагу. Все полетело к херам собачьим. У сидевших в тюрьме наблюдалось сильнейшее эмоциональное расстройство. В коридорах и пролетах стоял шум, пожалуй, эта проблема была самой главной на первые часы после мятежа, потому что лишние громкие звуки привлекали мертвяков. Но никто из них троих не знал, как разрешить ситуацию – как всех успокоить. Люди будто сошли с ума. Тюрьма стала грязной и мрачной. – Но здесь есть и обыкновенные люди, – не унималась Ханджи, – посмотри на них, им нужна помощь. – Черт тебя подери, Ханджи, – жевалки Ривая заходили от злости, – ты хочешь выжить? – Мы справимся! – Ты хочешь выжить, мать твою?! О своем ребенке подумала? Ханджи в ту же секунду замолчала. Ее перестало трясти. Лицо изменилось, вытянулось в изумлении, словно она вспомнила что-то очень давно забытое старое. Потом она вскинула глаза на Эрена, будто ожидая, что тот прыснет от смеха, а затем с неприкрытой досадой взглянула на Ривая. – Извини, – едва выдавил из себя Ривай. – Что? – Эрен ушам своим не верил, – Ривай отец? – Чего? Господи, нет, ты дурак? – Аккерман ощетинился. – Моблит? – Замолчи, – Ханджи пригрозила ему пальцем. – Он ничего не знал, – заверил Ривай. – Замолчите вы оба, – она тряхнула плечами, сбрасывая ладони бывшего копа, как надоевшую шаль, – идемте в карантин, я заберу маски и возьму антисептики. Раз уж вашу блядскую тюрьму не спасти, то черт с ней.Jean-Pierre Taieb – Haircut (2:07)
Они быстро спустились по ступеням второго этажа, свернули в проход, где валялись стулья и какой-то другой мусор. За хлопающей дверью раздались вопли. Эрен все думал о мертвецах, которые вывалились из вентиляции. Решетка перекрыла проход, теперь они все сидят там, в столовой, среди возможно еще живых людей, которых заразили. Не было сил представлять весь этот ужас. Тебя запирают в комнате с гниющими ходячими мертвецами, вместо того, чтобы сожрать тебя с агонией, разорвать на мелкие кусочки, они оставляют вязкую токсичную слюну на твоей ране и ждут, пока ты станешь одним из них: как по венам распространится вирус, как ты потеряешь голову, либо заживо загниешь. Лучше быстрая смерть – как милосердие, лучше пуля в голову, а не это все. Пройдя еще один ряд закрытых кабинетов вдоль указателя, Эрен повернул за остальными на северную сторону. – Вы не видели мою девочку!? – из-за угла на Эрена бросилась трясущаяся от ужаса женщина. Руками она вцепилась в его толстовку. – Кто-нибудь видел мою девочку? Алису. – Прошу, пустите, – Эрен чуть ли не отскочил к стене, резко отбрасывая с себя чужие костлявые руки, словно их прикосновения могли расплавить его. От страшного отчаяния, запечатленного на женском лице, Эрена бросило в жар. Ривай обернулся в проход, подгоняя пацана. – Мы договорились с Нанабой встретиться в камере Гюнтера, Конни и Моблита, они собрали все необходимые вещи, пока была возможность, – на быстром шаге заговорила Ханджи. – Думаю, у них остались запрятанными съестные припасы. – Говоришь так, будто нам стоит держать позиции, – притормозив у открытой двери, через которую выбежали два заключенных, Ривай с подозрением глянул на Ханджи. Такой вариант вполне возможен. У него хватало жизненного опыта, чтобы знать, что творят лица с неустойчивой психикой. Теперь же ему казалось, что вся тюрьма превратилась в сборище психов. – Что мы будем делать, когда все свихнутся? – Обороняться. – Глядите! – воскликнул Эрен, выпуская руки из карманов толстовки. Карантинные камеры были раскрыты настежь, по пролету туда-сюда ходили потерянные фигуры в нелепых робах. До этого в карантине сидели больные ОРВИ и пневмонией. Теперь же камеры пустовали, и никто из совестных добровольцев не остался внутри. – Кто… Кто это сделал? – спросила у голых стен Ханджи. Хотя в данную минуту ее этот «кто-то» мало волновал (веселящийся придурок, решивший понажимать на замки и убежать). Больные ОРВИ это все равно, что чихающие дети от пыли или холодного дождя, по сравнению с теми, кто сейчас ходил по кухонному блоку и щелкал челюстями. Потом она прошла до конца пролета, толкнула дверь, которая вела на задний двор, но та оказалась закрытой. Странно. Ханджи вернулась обратно, к медкабинету, где ее ждали Эрен и Ривай, тоже смятенные происходящим. – Антисептики, – обратилась она к Риваю, – забирай их все. В переходе снова раздался вопль, наполненный болью. Эрен услышал нарастающий гул голосов и топот ног с противоположного прохода. Мужской голос напоминал лошадиный рев. Были слышны удары и смех. Следом послышался плач. Это заставило Эрена выглянуть из медкабинета, где некогда проводила свое время Нанаба и еще несколько человек, осматривая больных. – Ханджи, Ривай, давайте скорее, – Эрен поторопил их. – Да-да, почти все. В полукруглом холле, который соединял этот проход из карантина и тот, что вел к лестнице, толпились мятежники. Брутус срывался на сумасшедшие речи о новом порядке и незамедлительной дисциплине, при этом вымещая под крики своих сотоварищей всю накопленную агрессию на зеке, валявшемся у его ног. Возле него трое мужчин держали под руки тюремщика, вероятно, он будет следующим. «Хрясь!» Злостный удар берцем по лицу. – У анархии есть свои законы. Вы все жалкие идиоты, почувствовали свободу? Я не для этого стрелял в старика, куски обмудков. Блять, вы такие ничтожные… – Брутус почувствовал, как в голове у него рассыпалось стекло – власть ударила в башку, словно едкий спирт. «Хрясь!» «Хрясь!» Лицо зека превратилось в кровавую кашу, под штанами растеклась лужа желтой мочи, все тело сковали болевые судороги. Он готов. – Наверху уже знают: отныне я здесь порядок. Все слышали? – американец огляделся по сторонам. Вертя головой, как в трансе, он заметил Эрена и замедлился в речи. Тот по дурости продолжал на него таращиться, и это его начало нервировать. – Эй, ты, – оставив в покое несчастного и указав металлическим штырем на Эрена, Брутус обнажил желтые, точно переспелая кукуруза, зубы. На серой робе, заляпанной кровью, висела портупея с кобурой и оружием в ней, скорее всего снятая с мертвого охранника. «Черт» – Быстрее, Ханджи. – Все, идем, – обхватив коробку с добытым, она вышла из кабинета вслед за Риваем. «Быстрее» – Как тебя звать, пацан? – Брутус проморгался, словно пытался всмотреться в лицо мальчишки. Подошел ближе. – О, ты не один. Это твои друзья? Какая-то часть Эрена была против вступления с ним в диалог. Инстинктивно он чувствовал, что разговор не приведет ни к чему хорошему. – Я тоже с друзьями, гляди, – жестом руки он указал на зеков позади себя. Выйдя из карантинного пролета, Ривай тупо уставился на него. Заметив расширенные зрачки, он подумал, что тот под чем-то сильным. Это многое объясняло. – Не хочешь с нами? – обратился он к Эрену, – У нас намечается вроде как новая иерархическая лестница, – синие птичьи хвосты под веками дернулись. – Вы что-то нашли, что могло бы пригодиться нам в дальнейшем? Ханджи немного ссутулилась, держа коробку, в которой стопкой лежали маски 3М. Раздражение стало освежающей передышкой после изнурительной нервотрепки, буквально лишившей ее всяких сил. – Маски. – Отлично. Маски – это замечательно. Раздай их. – Здесь на всех не хватит, – сказала Зоэ и как можно отстраненней переглянулась с Риваем. – Раздай, что есть, – прорычал Брутус, подходя ближе. Штырь с гулким звоном тащился за ним по полу. – Хорошо, мы поднимемся и раздадим их. – Ты медик, да? – задал вопрос американец. – Наполовину. – Подлатаешь моих парней, как поднимешься наверх. Темно-карие глаза сузились в хищном выражении. Синие татуировки снова задергались. Он оскалился в отвратной усмешке, забрасывая штырь себе за спину и перекидывая через него локти. Это был приказ. – Их укусили? – спросила Зоэ. – Нет, подрались. – Будет лучше, если я всех осмотрю. – Дамочка, ты мне не веришь? Я сказал, что они подрались. Эрен почувствовал прилив жара и неприязни, хотелось оттолкнуть его от себя и сбежать. Такого типа он еще ни разу не встречал на своем пути. Вся его поза, манера речи, взгляд говорили сами за себя: «Я тебя убью и выпотрошу все твои кишки, а потом запихну их тебе же в глотку». Напряжение от Ривая передалось Эрену через еле ощутимое прикосновение плечом. – Маски, – протянул руку Брутус, не сводя взгляда с Ханджи. Она достала навскидку пять белых масок и вложила их ему в ладонь. – Не помешает съездить за новыми масками, как и за всем остальным. Тут Брутус заухмылялся еще сильнее. Его что, действительно все так веселило и забавляло? Ривай насторожился, синие татуировки порядком стали бесить. Что смешного? – Да вы и десяти шагов не сделаете там, снаружи, – американец вдруг начал неистово хохотать. Он смеялся, и никак не мог остановиться. Наконец он вытер выступившие слезы. Эрен стоял как к земле прибитый. – В чем дело? – А вы не видели? Весь внутренний двор забит шизиками. Пойдите, посмотрите, – он снова рассмеялся, а потом потерял интерес к этим троим и пошел шугать слонявшихся по пролету заключенных, собирая их в кучу и отправляя на верхние этажи. Время тянулось неумолимо долго. После мятежа прошло от силы часов пятнадцать. Ривай глядел на полупустую маленькую бутылку воды, на глаз осталось глотков десять, на этом все. Больше ни у него, ни у Эрена не было питьевой воды. Можно было бы понадеяться на нычку Моблита, как сказала Ханджи. Пока все сходили с ума, он успел без лишнего внимания спрятать рюкзак с сухпайком (тот, что выдавали накануне утром). Гюнтер предложил тянуть до того момента, пока не затошнит от голода, а потом осторожно разделить между собой еду, не привлекая посторонних. Во всяком случае, сейчас стены тюрьмы принадлежали бритому, накаченному наркотиками, психу, вот пускай и решает проблемы подобного рода. Если так и дальше пойдет, то скоро зеки начнут жрать друг друга. Ривай собирал свои мысли на дне этой бутылки. Первой идеей было предложить Брутусу сотрудничество. Но каким именно способом втереться к нему в доверие? Кого-нибудь убить? Нет, это чересчур жесткое решение. По глазам зека было и так понятно, что он никого просто так отсюда не выпустит. Обычно такие отморозки наслаждались ситуацией, какой бы она не была, и кайфовали от власти и тирании, что буквально растекалась по их венам внутри. То, что Брутус сделал с двумя полуживыми охранниками – дало всем и каждому понять – он тут не шут гороховый. Тюремщики так и висят приколоченные к дверям центрального холла внизу. Зрелище как в каком-то средневековье. Нельзя лишний раз рыпаться. Но стоило попробовать предложить ему свою помощь. Риваю приходилось и не в таком говне крутиться. В конце концов он был из гетто. На следующие сутки в стенах тюрьмы стало немного теплее, что-то между: голова в холоде, а ноги в тепле. На Марию неизбежно надвигалась темнота, вязкая из-за бурана и темно-сиреневая, она перекрасила небо за окном и некогда искрившийся снег. Фигуры мертвецов в зернистой метели, что слонялись по внутренней территории, напоминали неестественно двигавшихся мистических существ, приводивших в ужас даже самое трезвое сознание. Эрен смотрел на эту картину, не предвещающую ничего хорошего, и ясно осознавал, насколько глубоко они оказались в заднице. Он больше не сомневался – вирус посылал ему сигналы. Эрен слышал мертвецов в стенах, как они ползают где-то там в холодных вентиляциях тюрьмы, в неживой темноте, возможно, они преуспели в своей сплоченности больше, чем люди здесь. И уже добрались до нулевого уровня, расползлись по второму корпусу и теперь ждут подходящий момент, когда их привлечет новой звуковой волной. В животе начинало посасывать, на языке он чувствовал тошнотворный горьковатый вкус. Голод, пришедший так не вовремя, начал нервировать. Сколько они так продержатся? Им теперь не выйти, не зайти. Они остались на каком-то клочке тюрьмы, который вот-вот и сожрут гигантские челюсти, точно серединку в черничном пироге. Справив нужду, Эрен вернулся к остальным. – У нас нет ни оружия, ни припасов. Все что было – осталось в кухонном блоке, по-твоему, сколько нам отведено? – прорычал Жан, размахивая руками, пока Армин пытался его успокоить. – Не кричи ты так, мы все сейчас в затруднительном положении, – высказался Армин. – В затруднительном? Армин, мы в жопе! – Верно, – подхватил Ривай, выкручивая расшатавшуюся ножку камерного стула. Это можно было назвать хоть каким-то оружием. Еще можно было проверить склад, который находился выше нулевого уровня, но назойливый страх мешал Риваю принять правильное решение, которое могло бы хоть как-то повлиять на дальнейшее развитие событий. Идея, в общем-то, неплохая, но все его мысли были заняты Брутусом и тем, что этот ублюдок начал вытворять. Заслужить его доверие можно было одним способом – проявить себя. Так заведено у этих типов. – Нам не выбраться. – А куда вы собрались? – наигранно спросил Ривай. – Некуда ехать, – пожала плечами Саша. Покинуть Марию незаметно – не выйдет. Да и куда им вообще ехать? Наверняка все в их группе осознавали, что за пределами тюрьмы их ждет нечто неизведанное и опасное. Не было сил на поиски нового пристанища. Но не все так плачевно. В стенах Марии хотя бы было относительно тепло, пускай и с перебоями, была вода из трубопровода (и ее можно было бы пить, вскипятив на плите, если бы только кухонный блок не кишил тварями!). В тюрьме были все шансы выжить, вот что думал Ривай. Его наверняка бы поддержало большинство из группы. – Нужно чтобы кто-то из нас отправился за стены с зеками. Так мы сможем продержаться первое время, – сказал Аккерман. – Кто знает, вдруг вертолеты прилетят раньше обещанного срока? – А если нет? – возразил Моблит. – Значит, поедем снова, спустя какое-то время. – В тюрьме начнется ад. – Если будем держаться группой, то справимся. Мы выживем потому, что будем вместе, – поделился Армин. Они собрались в маленькой камере номер 111, Ханджи, Моблит, Нанаба, Гюнтер и остальной молодняк. Каждый предлагал варианты, но Риваю по умолчанию они не нравились. Слишком рискованно и по-детски. Ну да, они же не копы, хах… Губы дернулись в неприкрытой секундной усмешке. Дохнуть в стенах тюрьмы от голода и обезвоживания? Вот это завела жизнь. Голоса в голове стихли, и Ривай снова влился в общий круг. – Найл говорил о закрытых дверях, как эти твари смогли пробраться в наш корпус? – удивлялась Саша. – Нет, как они оказались на улице?! – По вентиляции. Как-то умудрились забраться в нее. А наружу они выползли из-за сирены… Она срабатывает при любой блокировке дверей, – сказал Армин. – Странно. – Обычная система, на случай побега или бунта. – Вдруг твари сейчас над нами… – подумал вслух Конни, явно не желая знать, где ползала эта зараза. – Их привлекает шум, – сказал очевидное Моблит, – никого здесь не напрягает, что в тюрьме сейчас достаточно шумно для еще одной такой атаки? Ривай фыркнул. Да ладно. Серьезно? У всех поджилки тряслись, просто люди себя больше не могли контролировать. Его глаза видели кровавую бойню, все точь-в-точь как в Дэд’Арленте летом. Мужчины, женщины, старики, дети – все кидались друг на друга, вырывая куски розового мяса зубами и руками. Но вот что необычно: раньше это походило на массовое бешенство, теперь же наоборот. Красных стало меньше, но они возросли по своей мощи и опасности – настоящие машины для убийств. Нынче по земле бродили гниющие мертвяки, руководствуясь лишь тремя правилами: обнаружить, атаковать, заразить. Если мертвяки не видели здорового носителя, то никто из них и не нападал. То есть им нужно видеть… либо очень хорошо слышать. Зарывшись обратно в мысли, Ривая посетила идея, однако не настолько хорошая, как ему показалось на первый взгляд. До гаража с машинами можно добраться по крыше перехода. Выйти через окно комнаты отдыха, спуститься на крышу крытого перехода и добраться до контейнеров, которые Ривай заметил в самый первый раз, после поездки с Эреном на снегоходе. По ним допрыгнуть до гаражной крыши и вуаля… Вся загвоздка только в мертвяках, слоняющихся у этого самого гаража. «Они по всей территории. Хреново» В камере раздался скрип, Ривай наконец-то выкрутил ножку стула. Штырь можно было всадить в голову, или отмахнуться от зеков, слетевших с катушек, если те нападут. Молодняк начал ссориться. Звон застревал меж прутьев решеток. Голоса смешивались, превращаясь в непонятный спертый гвалт. – Они будто в стенах, – заговорил, наконец, последний из них – Эрен. Первый раз слова Эрена Йегера не услышали. Потом его переспросила Микаса. – Что ты сказал? – Твари будто в самой тюрьме. Я будто бы слышу их, как они скоблятся в стенах, за дверьми второго корпуса, – Эрен опустил взгляд, замирая на мгновение, точно вслушиваясь в эти мерзкие существующие звуки. – И их очень много. На Йегера уставились несколько пар недоумевающих глаз. Ривай косился на пацана так, будто он только что загорелся перед ним в прямом смысле слова, и никто не мог его потушить из-за страха, пригвоздившего их всех к полу. В ощущениях Эрена и в его снах было что-то невидимое, что-то двигающееся и скребущееся. Это «что-то» почти никогда не дремлело. Оно постоянно двигалось, оно всегда копошилось и то ли в его собственных мозгах, то ли в его разыгравшемся больном воображении, а в больном, потому что от всего, что с ним произошло – кукушка нахуй поехала. Йегер оторвал взгляд от ползающего в углу камеры черного таракана и уставился на толпу. Лишь на какое-то мгновение лица людей, которых он приличное время знал, показались ему обезображенными и чужими настолько, что его это чувство ввергло в трепет и заставило напрячься всем телом. Ханджи заговорила первая. Она решилась, как услышала тяжело выпущенный выдох Нанабы рядом. – Эрен… откуда ты все это знаешь? – Я слышу их. Они словно забираются ко мне в голову, такое ощущение, что твари повсюду, понимаешь? – повторил на полном серьезе Эрен. Руками он потер глаза. Усталость тяжким грузом наваливалась с самого утра. – Пф, бред какой. То есть, хочешь сказать, что эти твари как-то связаны с тобой? – Жан привстал с тумбы, чтобы лучше разглядеть напряженное лицо Эрена в приглушенном свете аварийки. – Точно не знаю, но что-то мне подсказывает, что это вполне возможно. Мало Риваю случаев с непонятными приступами в бункере и хижине. Счесанная до кости челюсть Йегера затянулась за считанные часы, новые зубы выросли, незаметные шрамы рассосались. Слишком много повергающей в шок информации. А теперь он говорит, что слышит Их. Мертвецов в стенах. Да вы, блять, издеваетесь?! – Они тебе случаем сигнал SOS не посылают? – с сарказмом выплюнул Жан. – К чему тупые шутки? – Да с тобой постоянно происходит какая-то херня, ты свои глаза видел? – Иди к черту, думаешь это смешно? – Эрен отошел от стены. Внутри него вскипала злость, перебившая усталость и позывы голодающего желудка. – Жан, хватит, – окликнул Армин. Нанаба и Моблит расступились, когда мимо них прошел Жан. – Знаешь, что меня бесит? Твои неуместные откровения. – Ты бы сначала подумал хорошо, прежде чем говорить мне такое. – Хочешь еще знать, что я думаю? Я думаю, что ты во всем этом дерьме плотно так замешан! Иначе, какого хера происходит? – Жан сдернул с себя капюшон кофты, решаясь броситься на Эрена. Эрен уже был готов бить в лицо придурку, как его позади схватили Ривай и Гюнтер. – Пустите! – Моблит, Зоэ, держите второго, – крикнул Ривай. – Прекратите это немедленно! – вмешалась Микаса. Жан рассержено вдохнул, но без лишних слов мигом успокоился по сравнению с Йегером. Тот извивался, как угорь на сковороде, пока его держали двое мужчин. – Клянусь отцом, однажды ты меня достанешь, и я разобью тебе башку! – выкрикнул он, скрипя зубами. – Расшибу тебе все мозги! – Не говори так, Эрен, – воскликнул Армин. – Пусти меня, Ривай! – Успокойся, иначе я вырублю тебя на месте, – крепко держа пацана, Аккерман почти шепнул ему в ухо. По длинному пролету прокатились отдаленные пистолетные выстрелы, словно удары грома. Это заставило всех замолчать на какие-то минуты. Не лучшим решением было пойти и посмотреть, что там произошло. Ривай отпустил Эрена, тот встряхнулся и с досадой посмотрел на осуждающий взгляд Армина и Микасы. Чего они хотели от него??? – Так, слушайте сюда, – начал говорить Ривай, откладывая в сторону штырь, – у меня есть предложение. Точнее, идея, как можно добраться до снегоходов и машин. – В гараж? – навострилась Ханджи. – Именно. – Там повсюду мертвецы, Брутус правду сказал, мы не сделаем и пяти шагов. – Я не говорил, что мы открыто будем пробиваться. Это же самоубийство, – Аккерман запустил ладонь в волосы по привычке. Их длина его больше не устраивала. – Отвлекающие маневры? – как бы подсказывал Гюнтер. Ривай кивнул. – Надо завязаться с Брутусом. Тогда мы сможем отправиться за водой и съестными припасами, – в который раз Ривай назвал причину. Он немного помолчал, собираясь с мыслями. – Многие из тварей плохо видят. Дрянная погода за окном нам на руку. Мы будем малозаметны в этой пурге. А до гаража можно добраться по крыше перехода. В конце будут стоять контейнеры, надо только допрыгнуть до них, потом до крыши гаража и дальше спуститься с задней его части, – переведя дыхание, он продолжил. – Есть козырек у центрального входа. И если выйти с фронтона, то получится привлечь внимание тварей. Достать они вряд ли смогут. Ханджи показался этот план неплохим. – Здоровски придумано, мистер полицейский. – Отвали, он слишком гладкий, и мне это не нравится. Армин неуверенно поднял руку, потом заговорил: – Но чем мы снимем решетки? Тут Ривай нахмурился. – Вот же черт! Блядские решетки на окнах, – чертыхнулся коп, – совсем вылетело из головы. – Просто так решетки не сломать, – заверил Гюнтер. – Постой-постой, а что если сходить на склад, что под первым этажом? Само складское помещение размером с приличную автомастерскую, там определенно должно что-то быть. – Откуда в тюрьме автомастерская… – забубнил Конни. – Да не мастерская, а склад, – шикнул Жан. – Стоит попробовать, – сказала Зоэ. – Ну и? Что будем делать? – Спускаться вниз. Больше выбора у нас нет. Ривай почувствовал ледяной укол гадкого страха, ему отчаянно захотелось курить, кажется, его мозг только и работал на никотине. Изначально он отметал идею пойти на склад. Кто знает, кто или что там было в темноте. Выбора не было. – Так, послушайте все, – напоследок решила высказаться Ханджи, – масок не хватает, поэтому закрывайте лицо подручными средствами, шарфами или платками. Если кто-то болен, не приближайтесь к нему. – Она раздала оставшиеся маски 3М Нанабе, Микасе и Саше. Выжившие закивали. Эрвин покачивался на кресле, некогда принадлежавшем его покойному другу, и предавался воспоминаниям о прошлом, как вдруг эту тонкую грань нарушил Ривай. В личном кабинете ничем не пахло, цветы в горшках давно погибли. Ящики и стеллажи были опрокинуты, доски в них выбиты. Комната стала предельно неуютной. Смит равнодушно посмотрел на вторженца. Они обменялись взглядами. Затем Ривай заговорил. Эрвин слушал в одно ухо, все эти ненужные просьбы походили на пустой лай. – У меня нет карточки от склада. – Док хранил их в этом столе, – Ривай указал на место, где сидел сейчас Эрвин. – Тут все перерыли, если тебе удастся что-то найти – ты счастливчик. Зачем тебе склад? – невдумчиво решил спросить одноглазый. Ривай стал шерстить вырванные ящики и бумажки, валяющиеся по полу. – Нужны инструменты. – Собрался сбежать? – Попытка не пытка. Ответ Ривая подогрел в нем интерес. Эти два дня, что длились как все четыре, вызывали у Эрвина лишь нескрытое отвращение. С этим нужно было что-то делать. По идее рискнуть и всадить из маузера пару пуль в голову тому ублюдку, что заварил всю эту кашу. – Тебя нисколько не волнует, что место твоего старого якобы друга занял какой-то псих? – без обиняков спросил Ривай, снимая с лица повязку, что он сделал из куска порванной наволочки. – Хочешь, чтобы я пристрелил его? – Как вариант, – попытки найти карточку, открывающую двери на склад, были тщетными. От количества документов Ривая начало мутить. Вдобавок ко всему свою роль играли чувства голода и жажды. – На всех пуль не хватит, убью его – найдется новый. И он окажется куда безумнее. Меж чеков мелькнули значки-карточки. Отлично. – Все-таки ты на нашей стороне, – Ривай поднялся с пола, вертя в руках пару пропускных бейджиков (то ли охранников, то ли персонала), оснащенных магниткой. Эрвин еле заметно переменился в лице. – А где ты был, пока убивали твоего друга? – Собирал очень важные документы, – без уклончивости ответил Эрвин. Ривай по-новому обменялся с ним взглядами и не стал больше ничего спрашивать. В конце концов, не его это дело. Пока что. Сейчас стоило пошевелиться и добыть на складе инструменты. Под покатистый шум голосов, что стелился по переходам, Ривай, Гюнтер и Моблит спустились на первый этаж к центральному холлу. Прошли мимо мертвых пригвожденных охранников (смотреть на них желания не было), кровь пропитала насквозь их одежды. Оттуда пролет вел на нижнюю лестницу. Мрачные стены тюрьмы здесь были холодными – отопление сюда, по всей видимости, не подавалось. Ривай шел впереди, за ним с фонариками шагали Моблит и Гюнтер. В руках у них было подобие того, чем можно было защититься. Если мертвецы научились ползать по вентиляциям, то была вероятность обнаружить их в самом неожиданном и, казалось бы, пустующем помещении, например, на складе, куда они сейчас направлялись. С боку показался грузовой лифт. Они на месте. – Сломать дверь мы никак не сможем, верно? – спросил Моблит. Ривай подошел к двери, всматриваясь в темноту за толстым узким стеклом. Индикатор замка горел красненьким огоньком. – Должно сработать, я зря искал что ли.The Newton Brothers – Two Coins
Незнакомая темень помещения отталкивала. Ощущения были как на нулевом уровне: если они откроют дверь, то оттуда запросто может кто-то выбежать и напасть на них. Ривай подумал о сигаретах, о свежей воде в бутылках, о том, что скоро все дурное может закончиться. Если все получится, они добудут боеприпасы, тех позарез не хватало. К черту. Он резким движением приложил бейджик с женской фамилией. На фото была медсестра. – Не подходит. – Попробуй снова. Ривай потряс им пару раз у замка – огонек остался красным. Выбросив за спину бесполезный пропуск, он поднес второй. – Нет-нет, давай, открывайся… Замок горел красным огоньком. А после нескольких попыток сдался, щелкая механизмом и меняя красный цвет на зеленый. – Да, спасибо, боже, – облегченно выдохнул Ривай, удивляясь своей целеустремленности и отворяя дверь на склад. Моблит вытер испарину со лба. Это нервное. Они вошли в погруженное во тьму помещение, светом для них были лишь трясущиеся лучи ручных фонарей. Воздух тут стоял спертый до такой степени, что на первых вдохах показалось, будто легкие сворачиваются в трубочку. Луч озарил полки с хламом, верстаки, швейные машинки, какие-то коробки, наставленные валом. Вероятно, здесь у заключенных проходили работы время от времени. Все вещи и предметы были небрежно оставлены. Все куда-то торопились… Торопились наверх. Ривай с тяжелыми ногами двинулся вперед, ловя буквально каждый звук, который слышал. Самым громким звуком было тревожное биение его сердца. Подозрительно тихо. Неужто твари не добрались до этого места? – Так, давайте поищем то, что поможет снять решетки, – негромким голосом произнес он. Моблит положил на верстак фонарик так, что он уперся пучком света в самую дальнюю голую стену, совсем не вписывающуюся во все это помещение. Потолки этого уровня были максимально вытянутыми вверх, словно для чего-то предназначались. Для чего-то внушительных размеров. Но никто не придал этому значения. Фонарь светил на залежавшиеся предметы, а те, в свою очередь, отбрасывали черные странноватой формы тени, от вида которых иногда мерещилось всякое. Ривай спешно рыскал по полкам, заглядывал в открытые тумбы. Ничего дельного. На глаза попался домкрат, на кой черт он тут лежал, когда его место в гараже? В помещении пахло маслом, пылью и деревянной стружкой, она почти утратила еловый запах. Дунув на полку с банками гвоздей Ривай покашлял. Сзади него закашлялся и Моблит. – А как вообще можно снять решетки? – Либо сломать, либо подцепить. Что-то одно из двух. – И затем мы выбьем стекло? – Да, здесь окна не открываются. – Что-нибудь нашли? – Один хлам нерабочий. Сварки точно здесь не будет, – высказался Гюнтер, стряхивая с ладоней, взявшийся непонятно откуда, песок. Он забрал пожарный топор, висящий на стеллаже с отвертками. Моблиту он передал пару гаечных увесистых ключей – ими вполне можно было расшибить кому-нибудь голову. У Аккермана понемногу заканчивалось терпение. Голод вызывал у него скорее злость, чем выматывал его. – Эй, тут есть ломики… – Большие? Гюнтер подошел к находке Моблита. – Вот, пара, маленькие. Риваю захотелось громко ругнуться, конечно, от удачи. Двойной удачи. Но что-то внутри него осторожничало на максимуме. Недолго этой удаче ходить с ним в ногу.У нас есть план «Б»?
Прутья решетки поддавались нехотя и туго. Ривай и Гюнтер на счет три усиливали давление на ломики в своих руках. Один подпирал решетку снизу, другой сверху. Руки так отвыкли от тяжелой работы, что Риваю показалось, будто он на грани истощения сил. Но чему тут удивляться? Еды в последнее время было плачевно мало, воды тоже. Из-за нехватки жидкости в организме потрескались губы, и их словно обветрило, во рту стояла горечь, как от разжеванной горсти таблеток. Трубопроводную воду не попьешь, Ханджи просила воздержаться от таких решений. Но Ривай видел, как люди выносили в бутылках воду из душевого блока. Скоро они заблюют и засрут всю тюрьму, вот увидите. Чистоплотность в крови (или привитая кем-то) не позволяла ему скатиться до такого уровня. Но все возможно, может, настанет время, и они по весне начнут лакать из грязной лужи дождевую воду?.. Им однозначно нужно ехать за припасами! Не будет воды в бутылках – хер с ней. Добудут с трубопровода и вскипятят на газовой печке или горелке. – Навались, – прохрипел Ривай, стиснув зубы. – И, три! Гюнтер приложил максимум силы, надавив на ломик. Тишина. Они тяжело выдохнули. Ривай злился, ругал решетку и железяку в руке. Нехватка сил начинала нервировать, впрочем, как и разговоры Ханджи и Моблита, стоящих у стены. – Заткнитесь, пожалуйста, – рычаще попросил Ривай, вновь наваливаясь на лом на счет три. – Три! – Дави! Кажется, решетка только что издала скрип. – Она шевелится. Давай, и-и-и… Три! – Еще! Направляя туманящую разум злость на ломик, Ривай широко раскрыл глаза. На мгновение в них потемнело, ему стало дурно от повязки на лице. Потом послышался грохот – решетка слетела, лом выбился из рук. Грубоватые ладони обожгло железом. Как давно он не чувствовал такой резкой боли. – Чертовы прутья, – выругался Гюнтер, – давай стул, – он обратился к Моблиту. Удар.Tomandandy – Alone In The House
В комнате зазвенело стекло. Осколки посыпались на пол с шелестящим ледяным звуком. В разбитое окно злостно влетела стужа. Снег не успевал таять, ветер подгонял его до самой середины комнаты. Они выждали кое-какое время, на случай, если вдруг мертвяки услышали этот битый звон. Ривай отдышался, пока Гюнтер разбирался со стеклом, потом посмотрел на опухшие красные ладони. Дрянная слабость в руках и ногах была от нехватки калорий. Он точно это знал. В дальнейшем подобного рода слабость запросто могла бы его подвести. И в самый неподходящий момент. Ну уж теперь было предостаточно причин вырваться отсюда за припасами, как съестными, так и оружейными. – Моблит, возвращайся к пацанам, и вместе идите по второму этажу к центральному фронтону, – отдал распоряжение Ривай, – держи железки, – он поднял с пола ломик и вручил его тому. – Выломайте решетку, а как закончите, выходите на козырек и пытайтесь привлечь внимание ублюдков любыми способами. Моблит растерянно слушал поручение, сомневаясь в правильности плана. – И отправь сюда того, кто передаст информацию, – наказала напоследок Ханджи. Моблит спешно покинул комнату отдыха. – Думаешь, сработает? – Кто не рискует, тот не ест. Я лучше попробую, чем буду сидеть на заднице. – Что мне делать? – Ханджи рвалась на помощь. – Можешь просто смотреть, – нерадостно и с раздражением ответил Ривай, надевая на себя подготовленную куртку. Он хотел, чтобы все это закончилось. На сломанном столе лежал гаечный ключ – на всякий случай, и не тяжелый как пожарный топор. Комната отдыха потеряла свой вид и превратилась в бичарню. Даже в телевизоре зияла рваная дыра. – Буду прикрывать тебя, – сообщил Гюнтер бывшему копу. – Отличная идея, – в его голосе сквозило сарказмом, – можешь одеяло мне на плечи набросить. Главное, чтобы твари повелись. Иначе меня заметят. С виду Ривай может и сохранял спокойствие, стараясь произвести впечатление довольно решительного и измотанного человека, но внутри у него по-настоящему клокотала тревога, почти как этот самый буран на улице. Морозный воздух лишь на четверть ослабил хватку страха, позволяя дышать полной грудью, и делая так, чтобы мозги Ривая снабдились кислородом. Не прошло и пятнадцати минут, как к ним вбежал Конни: – Все! Мы готовы. Дождавшись кивка от Ривая, он побежал обратно в коридор. – Осторожней там, – Ханджи проводила его взглядом. Положив в карман куртки гаечный ключ, Аккерман повернулся к окну, глядя в белый плен. – Короче, из-за ветра я могу нихера не услышать. Поэтому кричи как можно громче, вдруг что случится, – обратился Ривай к напарнику. – Понял. – Я попробую завести грузовик. И сразу вернусь обратно. Через пару дней будем есть сраные мясные консервы, – напоследок сказал Ривай, вылезая в разбитое окно и спуская повязку с лица, чтобы было легче дышать. Вот же гадство, так ему еще никогда не хотелось какой-нибудь жалкой консервированной печени. Лицо и голову тут же обдал ледяной ветер. Вьюга задребезжала в ушах, перед глазами метались белые острые снежинки. Крыса-паника, что грызла свой хвост, внезапно передумала и захотела вернуться в свою конуру, но Ривай не позволил этому случиться. Он унял дрожь в ногах, ступая на заснеженную крышу перехода. Потом сразу же пригнулся, осел, втыкаясь руками в снег и пробираясь гуськом, чтобы остаться незамеченным. «Один… четыре… Семь, восемь. Много» Глазами Ривай насчитал до девяти мертвяков, без аппетита слонявшихся около гаража, все они походили на простых гниющих, значит, по идее Красных среди них не было. Один мертвяк, стоящий ближе всех к переходу что-то заметил, запрокинув голову. Знал бы кто, как сердце у Ривая полетело вниз. Но мертвеца привлекло кое-что другое. Твари один за одним поплелись в сторону центрального входа, за угол здания. Несколько минут передышки ему не помешали – вглядываться в буран оказалось не таким легким занятием. Издали бочки, что стояли у гаража, напоминали скрюченные фигуры, похожие на замерзших мертвецов. Ривай думал, что они правильно поступили: начали действовать сейчас, а не стали ждать. Никто не мог точно предположить, сколько бы замерзали на морозе мертвые. Мертвецам, стоявшим в полях, что они видели с Эреном, было не больше месяца. Так если ждать столько времени, то в легкую станешь кормом для зека. Коп продолжал пробираться по крыше на полусогнутых ногах. До конца оставалось немного. Наконец, он разглядел цвет контейнеров – темно-зеленые. Да с такого расстояния, что отметил интуитивно Ривай, до крыши гаража было рукой подать. «Спокойно. Все в порядке» На него никто не бежал, значит, не заметили. Выпрямившись на ногах, он стряхнул с замерзающих рук снег и осмотрел скос крыши перехода. Прыгать и бежать до главной двери гаража не вариант. Зайти с заднего входа – так планировалось изначально. По бокам стояли контейнеры, они были чуть ниже уровня крыши. На глаз Ривай определил примерное расстояние прыжка. «Справлюсь ли?»Jean-Pierre Taieb – Running After My Fate (instrumental)(6:00)
Если разбежаться или просто хорошо оттолкнуться, то допрыгнуть можно. Ривай снова осмотрел поверхность контейнера и боковины, чтобы не торчало никаких опасных штырей, а то прыгнет и повиснет как свинья на колу). Расстояние не такое уж и большое, раз плюнуть, он же полицейский (коп, мать его, без срока годности). Попружинив на пятках, помахав руками, словно готовясь к эстафете, он глубоко вдохнул разряженный воздух, легкие в грудине будто обморозило. Затем перемахнул на близстоящий контейнер и остановился на его крышке чуть ближе к краю. Позади его пяток бесшумно осыпался снег. Впереди предстояло четыре таких прыжка, но только сейчас он смог разглядеть точное расстояние до гаражной крыши… – Блять! – его охватила вспыхнувшая злость. Он впился глазами в нехилый такой промежуток между последним контейнером и крышей гаража. Потом потер веки, снова выругавшись. – Блять, блять, черт, срань ебаная! – Ривай схватился за голову. Издалека виднелось минимальное расстояние, какого черта тут образовалась «пропасть»? Интуиция сыграла с ним злую шутку. Это расстояние он точно не перепрыгнет. Застыв на месте, Ривай посмотрел вниз. Что-то еле шевелилось около последнего контейнера, практически сливаясь с его потускневшим цветом краски. Оно походило на кусок болтавшегося на ветру брезента. И это точно была не бочка. На серо-зеленом фоне облупившегося контейнера Ривай рассмотрел, кажется, лицо… «Быть не может» Это была позеленевшая девка в ободранной военной форме. Какими же глазами она смотрела на Ривая. Прогнившее лицо исказилось в гримасе ярости. Его заметили. Это был Красный. Ноги не шевелились, их словно залили водой, и они застыли в слое снега. Ривай на долю секунды попробовал убедить себя, что она его не видит, но, когда мертвячка сорвалась с места, как натравленный пес, он, наконец, вышел из оцепенения. Рот твари раскрылся до упора, она начала карабкаться по боковинам контейнера как одичавшая сука. В мозгу Ривая крутилось только одно: «Беги и прыгай!». Он сделал решающий прыжок и сразу приземлился в рыхлый снег, чуть ли не поскальзываясь на срезе карантинной крыши. Не растерявшись, он собрался с силами и дал деру, стены тюрьмы запрыгали у него перед глазами. Слой снега под ботинками мешал ему разогнаться. Сквозь гудение бури он услышал чудовищный вопль мертвячки. Оглянулся через плечо – тварь уже забралась наверх и гналась за ним по крыше с ненормальной скоростью, болтала во все стороны руками и истошно визжала. У Ривая желудок свернулся до невероятных размеров – он инстинктивно начал выкрикивать остальным: – Валите! Валите оттуда нахрен!!! Тварь бежала за ним по пятам. На ходу Аккерман подумал: «Может стоит ударить ее с ноги?» Впереди показался испуганный Гюнтер. – Бегите, черт подери! Перенеся вес на левую ногу, Ривай заскочил на раму и его застала врасплох неясная, остро пронзившая левое плечо, боль. Стекло распороло куртку, брызнула кровь. Гудение вьюги словно улетело в вакуум, когда Ривай спрыгнул с окна в комнату. Звериное рычание, нарастающее позади затылка, отрезвило его, он вновь услышал крики Ханджи и Гюнтера, и еще каких-то собравшихся зевак. Тварина слезла следом, враскорячку поехала на стекле и убилась о поваленный шифоньер, но за считанные секунды вскочила на ноги и ринулась за Риваем. – Живее, закройте двери! – заорал он без продыху, вылетая из проема, как пробка из-под игристого шампанского. И почти что поймал дежавю, совсем недавно за ним уже закрывались двери. Гюнтер и Ханджи хлопнули двустворчатыми дверьми, напирая всем своим весом. Мертвячка шарахнулась о преграду с такой силой, что по стеклу пошла трещина. Глаза ее горели неистовым огнем. Вирус внутри нее жаждал нового носителя. – Какого черта, Ривай?! – обескураженно воскликнула Ханджи. Тяжело дыша, он уперся задубевшими белыми, как личинки, руками в дверь, что ходила ходуном, пока в нее долбилась тварина. – Не спрашивай у меня! Она стояла дальше всех, с обратной стороны контейнеров. – Мы уже слышали выстрелы. – Откуда? – С центральной стороны! Два зека бросились на помощь, помогая удерживать створчатую дверь. – Где топор? – Внутри, – с досадой выпалил на выдохе Гюнтер. – Удачно, лучше не может быть, – во рту пересохло, горло запершило со страшной силой. Ривай проглатывал последние буквы в словах. – Черт подери, у тебя кровь, – испугалась Зоэ. Тварь всадилась башкой в узкое стекло – то разлетелось вдребезги, отчего вскрикнула Ханджи. Они закрыли глаза от россыпи осколков. – Дверь не выдерживает, – закричал сквозь нечеловеческие вопли Гюнтер. – В сторону, Ханджи, – Ривай подпихнул ее плечом, но не успел. Шарах! Мертвячка вновь влетела с наимощнейшим ударом в створки, и Риваю было уже нечего держать. Дверь слетела с петель, ее ставня выбилась и отлетела, сбивая их всех с ног. Рывок. Ривай успел закрыться руками и отскочить вправо, утаскивая за собой Ханджи. В глазах мелькали лампы и в панике бегущие зеки. Раздался душераздирающий крик. Кровь фонтаном окропила пол. Бешеная сука рвала шею Гюнтера. – Нет, не-е-е-т! – взвыла Ханджи, судорожно пятясь по полу к стене. Бросок. Красная кинулась на темнокожего мужчину в робе, сваливая того с ног, и буквально вгрызаясь ему в лицо с громким чавканьем. Сдавленные крики заключенного повисли в воздухе. Пока другие убегали в противоположном направлении, тварь прыгала на них, словно дикая львица, откусывая один за другим куски мяса, вырывая их с жилами. Рубинового цвета жидкость стреляла на стены и потолок, укушенные падали, как под обстрелом, утопая в собственных стонах и криках. А потом все на мгновение стихло. Произошла серия выстрелов в конце пролета. Мертвячка рухнула без движения. Там стоял Брутус. Не раздумывая, он пошел вперед, ступая через корчившихся от боли людей. Пальцы перезаряжали револьвер. Ривай, наконец, смог сдвинуться с места. Он подполз к Гюнтеру, что захлебывался собственной кровью и подергивался, зажимая судорожно трясущейся рукой зиявшую рану на шее. В темных глазах мужчины постепенно застывала жизнь. Ривай потрясенно смотрел на товарища, чувствуя, как мертвый холод сводит конечности. Губы были сомкнуты в тонкую линию – Ривай не мог выдавить из себя малейшего звука. Все показалось ему отвратительно неправильным и несправедливым, захотелось заорать, да так, чтобы связки порвались. Но он просто смотрел, кое-как сдерживая себя, чтобы не зажать кровоточащий разрыв. Бах! Перезарядка. Бах! Ривая вернули к прежнему состоянию выстрелы Брутуса. Тот с холодным расчетом всаживал пули в головы укушенным, обступая тела. Стоны один за другим замолкали навсегда в этом коридоре. – Ты не можешь так поступить, – повторяла одно и тоже Ханджи, еле поднимаясь на ноги. – Могу, – Брутус дошел до тела Гюнтера и слегка склонился, словно с интересом рассматривал цвет крови под электрическим светом. – Отойди, – утробно зарычал Ривай, не поднимая на него головы. – Он не жилец. Все произошло быстро. Никаких лишних прощаний. Он просто нажал на курок. Ривай отчетливо помнил выстрел и разлетевшиеся во все стороны мозги своего друга, запах пороха и необузданную злость с бессилием, что в те минуты душили его.98 часов спустя
Luke Howard – Shift (12:20)
– Упадешь, и я брошу тебя прямо здесь умирать, ты меня понял? – уверенно заявил Ривай, помогая ступать мальчишке. Эрен промычал. Лучше ему не говорить сейчас. Эрена пронзала острая боль. Со скрежетом в зубах он продолжал двигаться, опираясь на Ривая, что помогал ему сходить по белеющему снежному склону. Ривай чувствовал сквозь перчатку теплую кровь, которая не успевала остыть на морозе. Вся куртка Эрена пропиталась багровой жижей, рана кровоточила. Их шаги утопали в плотном свежем снеге, что осел на днях после окончания сильного бурана. Потеплело. Чувство изолированности от всего мира заставляло их идти без остановки, будто им обоим какими-то высшими силами было запрещено оборачиваться назад. Позади остался грузовик, готовый отправиться обратно в тюрьму с припасами. Таковым было решение Эрена – отбиться от группы и бежать в старый город. И в итоге все закончилось тем, что у него теперь дырка в брюхе. Риваю тоже досталось, но меньше, всего лишь рассеченная бровь. Он даже немного посмеялся, что вызвало у Эрена честное обалдевание. Теперь он и сам усмехался над «гениальным» планом, ощущая, как силы медленно покидали его тело, ноги становились ватными и слабыми, пот не переставал течь градом, а от голода и жгучей боли невыносимо тошнило, только вот блевать нечем было. Во рту не побывало и крошки с тех пор, как они выехали за стены тюрьмы. Зато вдоволь нажрались чистого снега. Ривай мельком видел среди деревьев в инее посеревшие крыши домов. Чутье полицейского подсказывало ему, что они идут в правильном направлении. Когда началась пальба из-за пары мертвяков, что выползли из-под крыльца магазина, перед глазами была жопа-голова. Придурки стреляли без разбора, поэтому предоставился отличный шанс слинять от них. И Ривай не был готов к такой быстрой стрельбе, ему-то не дали оружия, трусы. Зато после всего кипиша у него за спиной болтался «двойник» – пуле-дробовое ружье с оптическим прицелом. Такими ружьями, как правило, запасались охотники и егеря. Эрен застонал, оступаясь на спуске. Кожей он ощутил, как поток новой крови сгустком вытек из раны, сил не оставалось зажимать ее, руки обессиленно дрожали от усталости и боли. Перед глазами зимний пейзаж начал расплываться, далекие темнеющие холмы и горы, забористые леса елок слились в один потухший цвет. – Йегер, не вздумай падать. Глянь лучше туда, мы словили джек-пот, – с каким-то волнением сказал Ривай, ухватив покрепче пацана. Под холмом и вправду начинался жилой участок. Домики с белыми стенами и серыми крышами прятались среди общего морозного пейзажа. – Я не могу, меня сейчас наизнанку выкрутит, – простонал Эрен, испытывая отвращение к самому себе. – Терпи, сопляк. Как люди на войне выживали, по-твоему? – Мы не на войне. – И это дерьмо не хуже, – спустившись к самой дороге, Ривай снял со спины «двойник», держа его наготове у себя под боком. У подножия склона распростерлась дорога, и чуть дальше виднелся въезд в небольшой жилой район (уже нет). Следы от машин давно замело, от них остались рифленые бугорки: одно напоминание о том, что кто-то однажды здесь проезжал. Эрен зажал повторно рану, думая о том, а хорошей ли затеей было сбежать? «Микаса, Армин и остальные вскоре получат припасы. Скоро они смогут поесть» – Давай сюда, – Ривай указал на двухэтажный дом слева и подтолкнул пацана вперед, обеспечивая им обоим прикрытие. Пока что на аллейке из заснеженных деревьев, брошенных пустых машин и домов никого не было. Но в любой момент глухая безлюдица могла ожить. Мертвяки учились прятаться, и доказательством тому была та бешеная тварь за контейнерами и ублюдочные подростки под крыльцом. Пар изо рта валил седыми клубами, на ресницах и шарфе осел бледный иней. Эрена лихорадило. Он пробрался к ближайшему дому по заснеженной тропке, поднялся по ступеням на террасу и влепился в потертую дверь. Та открылась без лишнего шума. Поначалу дом показался слишком темным внутри. Сквозь нелепо заколоченные окна и дырявые узорчатые занавески уличный свет проникал в комнаты неровными пучками. Сонная и холодная атмосфера – очередная мертвая тишина. Ривай зашел следом и захлопнул дверь, не обнаружив должного внутреннего замка. Внимание привлекли остатки гвоздей по всей дверной раме, будто все прибитые доски были в спешке вырваны. Он не спешил баррикадировать дверь. – Ляг там, а я пойду осмотрюсь, – сказал негромко Ривай. – Все, больше не могу, – Эрен дошел до гостиной и рухнул на пол у камина. Диван был перевернут и отодвинут к окну. Дом пустовал. Наверху в детской Ривай обнаружил маленькую походную газовую печку и замерзший труп, укутанный в слои пестрых одеял. Нетрудно было разглядеть в том коконе ребенка. Брошенный он был или же укрывался тут от ненастья и тварей, уже было неважно. Он уснул, и в какой-то момент его дыхание перестало раздаваться в стенах спальни. Ривай спустился в гостиную, прихватив походную печку. К счастью, она была исправна. – Расстегни куртку, надо обработать рану, – обратился к Эрену, снимая испорченные перчатки и опускаясь на колени уже в руках с бутылкой скотча (принадлежавший старым хозяевам). В другой руке он держал антисептик, что нашел в ванной. – Мне кажется, или я умираю? – Эрен пошевелил дрожащими синющими губами, распахивая куртку. – Не наводи панику. Антисептика мало, но есть скотч, я нашел марлевые повязки, хлопковые наволочки. Тебе всего этого хватит, а пока расслабься и сконцентрируйся на выздоровлении. Ты ведь чертов Росомаха. – Легко сказать, но я постараюсь. Ривай открутил крышку и задрал край окровавленной липкой одежды. Бок у Эрена был как месиво: рана не глубокая, однако она не затягивалась, и он знал, почему. Без предупреждений он опрокинул бутылку с алкоголем, промывая ранение и смывая излишки крови. – Боже! – Эрен вскрикнул, но тут же одернул себя. Рану чудовищно жгло. – Потерпи, мне надо вытащить из тебя пулю. – Сделай это быстро. Ривай отлучился на пару минут на улицу, потер руки снегом, затем вернулся и полил на них алкоголем. Кожу защипало. В голове промелькнула мысль, что с Ханджи было бы куда проще. Надо не медлить, вытащить пулю, дать крови стечь, залить антисептиком и приложить марлевую повязку, а потом уложить Эрена в нужное положение и подложить ему что-нибудь под голову. Кажется, что очень просто... Руки были испачканы кровью, от запаха едкого железа Ривая воротило. Эрен корчился от разрывающей боли и холодины, он чувствовал копошащиеся пальцы, то, как Ривай доставал небольших размеров пулю из раны. – Чертовски хреново! – пацан вновь застонал сквозь сжатые зубы. Ощущения были такими отвратными, будто ему все брюхо разбередили. – Лежи и не дергайся, – прежде чем обработать место ранения остатками антисептика, Ривай дал время ране самоочиститься – Эрен потерял достаточно крови. Затем он приложил стерильные повязки и закрепил их, обмотав поясницу хлопковой простыней. На первое время сойдет. Были не те условия, чтобы беспокоиться о малейших нюансах. Голос Ривая странным образом по чуть-чуть успокаивал Эрена, будто бы он слышал сейчас самый важный в своей жизни голос. Но может это и не так. Он ему не враг, но и не друг до гроба, и черт разберешь, что между ними было. Но Ривай ясно дал понять Эрену, что ему не плевать, чтобы он там ни говорил. Так в который раз он спасал ему жизнь? В голове со страшной скоростью завертелась комната, потом моментально потемнела. Эрен очнулся спустя время. Он уже лежал на подранном вонючем диване, а в камине сверкал маленький огонек красно-оранжевого цвета. От костерка шло еле ощутимое тепло, которое Эрен чувствовал потным лицом. – Пришел в себя? Неплохо. Эрен только похлопал глазами. – Ты тихо лежишь здесь, никуда не встаешь. Я оставлю тебе ракетницу и нож. «Нож?.. Почему ты это говоришь?» – Эрен вдруг замер, обеспокоенно всматриваясь в мельтешащее перед глазами лицо Ривая. – Другого оружия у меня нет, так что держи, вот, – коп положил ракетницу рядом с Эреном. – Зачем? Зачем он мне? – Я должен уйти на какое-то время, – сказал Ривай, вскидывая ранец на плечо и натягивая шапку на лоб. Эрена зажал клешнями страх. – Эй, не оставляй меня здесь, – он попробовал приподняться, но тело отказывалось двигаться. – Я пытаюсь нам помочь. Здесь ничего нет, потому я пойду и обыщу остальные дома, может, что-нибудь найду. А ты пока поспи. – Ривай, пожалуйста, – проскулил Эрен. – Тебе нужно есть! – повысил голос Ривай, склоняясь над ним. – Если ты не наберешься сил, то твоя рана не затянется, ты не сможешь регенерировать, и мы никуда не поедем. Думай башкой! У Эрена дрожала челюсть, зуб на зуб не попадал. Он услышал хлопок дверью, отдаленные шаги по снегу, а потом удушающую тишину. Что, если Ривай не вернется по своим личным причинам? Ему надоело так выживать? Если с ним что-нибудь случится? Тогда он замерзнет здесь заживо, сгниет с дыркой в боку. Как же Аляска, как же ответы, как же Микаса и Армин. Как долго они продержатся в тюрьме? Все они. Эрена лихорадило все сильнее. Им овладело чувство опустошенности, ведь он позволил себе думать о том, что его покинули. Руки судорожно схватили ракетницу, проверяя заряд: один единственный патрон. – О, господи, за что? «Не уходи» «Вернись» Зрение значительно упало, стены в обоях и потолок «плавали», цвет огня потускнел. Слабость тянула его на дно, ему хотелось спать, отчего глаза щипало, а веки тяжелели. Тепло доставало только до лица, но этого вполне хватило, чтобы организм после травмы погрузился в своего рода короткий анабиоз. Эрен был готов поспать, совсем немного. И к удивлению, он обнаружил, что может погрузиться в сон; наверняка это приведет мозги в порядок, заглушит стучащую боль, а когда он проснется, то к нему придет какая-нибудь утешительная мысль. Или Ривай к тому времени уже вернется… Эрен сомкнул глаза, оставаясь наедине с одинокой зимой, с промерзшими стенами дома, со своим тугим сердцебиением и страхом отчаяться.Tomandandy – Alone(4:05)
По пробуждению никакая мысль, которую он так жаждал, к нему так и не пришла. Одно лишь чувство разбитости, тяжесть в костях и слабость. Сознание Эрена медленно выползло из мрака. Он был не в состоянии определить, сколько по времени валялся в отключке. Потом его глаза широко распахнулись, сердце вдруг безжалостно заколотилось, прогоняя кровь по всему телу и заставляя пропотеть. Откуда эта вспышка паники? Он прислушался, насколько ему позволял сейчас слух. Звуки говорили о чьем-то присутствии там, на улице. Эрен услышал хруст снега. «Ривай?» Дыхание участилось, испарина выступила на висках. Рука до белеющих костяшек сжала ручку ракетницы, которую он так и не выпустил, пока пребывал в дремоте. К крыльцу кто-то направлялся. Треск в камине стих, послышался другой похожий звук, нет, скрип мерзлых досок террасы. Эрен кое-как заелозил и принял позу полулежа, опираясь спиной о шатавшийся подлокотник дивана. Безумными глазами он вперился в широкую деревянную арку, где виднелся коридор и входная дверь. Что-то зашелестело, и дверь неуверенно пошатнулась. Затем раздались чавкающие звуки. У Эрена сердце провалилось от ужаса, он нахмурился, на лбу пролегла складка, мышцы шеи и корпуса так сильно напряглись, отчего рана в боку настойчиво напомнила о себе. Рука дрогнула, Эрен поднял ракетницу, готовый, если что, выстрелить, кто бы там ни был. Дверь снова пошатнулась туда-сюда. Эрен всмотрелся в тусклую прихожую, напряжение закручивалось в тошнотворный комок у него в животе. Фантазия уже рисовала нереальные картины «того», что было за дверью. Наконец, дверь раскрылась с тихим скрипом, раздался характерный звук цокающих собачьих когтей по полу прихожей. В дом вошла собака рыжеватого окраса с угловатой короткой мордой. Пес осторожно осмотрелся и заметил человека, запах которого его давно вел сюда. Последний раз ему удалось сожрать пару жалких крыс, и это было очень давно. А сегодня он нашел огромную тушу свежего теплого мяса, с большим количеством костей и такого вкусного костного вещества в них. – Пошел, пошел прочь отсюда! – Эрен вдруг начал кричать. Ноздри животного почувствовали в воздухе страх. Пес внимательно смотрел, мутные слюни слегка дрожали, стекая со свисающих щек приоткрытой черной пасти. Вся фигура собаки вызвала у Эрена омерзение. Животное выглядело исхудалым, покалеченным, складки на морде наплыли на глаза, которые горели жадным желанием. И собака не была инфицирована, она была страшно голодна. Пса привлек запах крови, наверняка он учуял его еще в снегу и шел, плененный, по следам до самого дома. И, убедившись, что поблизости никого нет, а за дверью не раздаются голоса – решил войти. – Пошел вон! Тут пес склонил голову, принюхался, а потом ткнулся мордой в пол, обнаружив мелкие капли крови, оставленные Эреном. Грубо лакающий слизывающий звук заполнил комнату. Эрен снова заорал. – Уходи! А ну, пошел! – он дернул ногой. Рана нещадно засвербела. Эрен помрачнел. Испарина скатывалась по вискам и текла по шее, где-то под ложечкой резко засосало. Собака не отреагировала, продолжая смотреть на него. Однако она не подходила ближе, оставаясь стоять на расстоянии двух метров. Приняв стойку с расставленными передними лапами и слегка опустив голову, пес начал утробно рычать, понемногу обнажая передние желтеющие клыки. – Я тебе что сказал, вали отсюда! Эрен заворочался на диване, подогнул ноги и осмотрелся. Боковым зрением он заметил на маленьком высоком столике упавшую на бок вазу. Далеко. Он попробовал дотянуться сквозь пульсирующую боль, но когда отвел взгляд от пса, услышал, как тот громче зарычал и двинулся вперед. – Не подходи!!! – дрожащей рукой он навел ракетницу в сторону животного и спустил курок. Выстрел оглушил Эрена за секунды. Помещение озарилось малиново-желтым, точно лучи заходящего солнца, светом. Дым залепил гостиную сразу после резкой вспышки и забился в ноздри, отчего Эрен начал громко кашлять. Сквозь гул послышался визг убегающего прочь пса в приоткрытую дверь. Красный дымящийся огонек влепился в стену прихожей и упал на пол, мелкие искорки, как снующие насекомые, разлетелись во все стороны и стремительно начали угасать. Йегер почувствовал, как напряжение во всем теле превращается в жидкий цемент, заливая его от макушки до пяток. Стало тяжелее дышать. Когда дым рассеялся, оставляя после себя тонкий прозрачный занавес, подсвеченный тусклым светом, комната и прихожая оказались пустыми. С сердца отлегло. Он смог продлить себе жизнь еще на полчаса. Пес вряд ли вернется так быстро, зная, что у человека есть оружие. Эрен съехал с подлокотника и облегченно выдохнул. Лицо жгло от жара, губы ссохлись и потрескались от обезвоживания. Во второй раз его потянуло в сон, как будто над ним парил сам Морфей, присыпая сверху невидимым магическим порошком. Эрена одевала дремота, и он сдался. Морщинки на лбу расправились, конечности обмякли, и его понемногу начало засасывать в полумрак. Но потом это приятное чувство внезапно испарилось, будто кто-то лопнул воздушный шарик. Из-за громкого топота в прихожей он широко распахнул глаза и закричал во все горло. Из прохода валила толпа мертвяков с серо-зеленой кожей. Последнее, о чем он подумал, так это то, что он хочет быть заживо сожранным ими.***
– Нет!!! Эрен проснулся с мучительным криком на губах. Он подскочил и тут же упал на диван от нестерпимой судороги, хватая ртом воздух и чуть ли не плача. – Эй-эй, не дергайся, успокойся. Тут показался Ривай. Он обернулся и привстал с пола, надавливая на ослабевшие плечи мальчишке. – Ривай, это ты? – растерянно и с заиканием спросил Эрен. При виде знакомого лица он поморщился. Во рту было горячо и солоно, словно от рыданий. – А кто еще, конечно я, – проговорил он, заглядывая в нездоровое лицо Эрену. Того всего трясло, и он тяжело дышал. Определенно кошмар. Ривай потрогал ладонью мокрый горячий лоб со слипшимися волосами – температура выше нормы. – Плохие сны не редкость в такое время. – Это был не просто плохой сон, – Эрен приподнялся на локтях, устремляя взгляд в проем из деревянной арки, чтобы посмотреть на то, что его напугало в дневном полумраке. Неужели все это с самого начала было сном? На обоях виднелся черноватый след – выстрел из ракетницы. Значит, собака действительно была здесь и собиралась его сожрать. От этой мысли его затрясло. – Ляг, тебе надо отдохнуть и поесть, – надавив на плечи, Ривай опустился на подложенную подушку. В глазах Эрена были смущение и испуг. – Ты видел?.. – Видел что? – Собаку. Ривай закопошился, что-то делая в сторонке, где стояла маленькая табуретка и брошенный пухлый ранец. – Ты выходил? – вопрос звучал безразлично. Повеяло сигаретным дымом. Ривай закурил. – Нет, черт подери. Псина хотела меня загрызть. По голосу Эрена можно было сказать, что он расстроился или вовсе обиделся. – Поэтому я и оставил тебе нож с ракетницей. – Больше так не делай! Она зашла сюда и таращилась на меня, а потом я уже не помню, что было сном, а что реальностью.Olafur Arnalds – Not Alone
Ривай выглядел сосредоточенным. Руки делали все на автомате, живот жалобно схватывало спазмами от голода. Меньше слов, больше дела, и они, наконец, покушают. – Я раздобыл нам еды. – М? Что? – Эрен вновь приподнялся, но ничего не увидел из-за спины Ривая. – Пакет сублимированного мяса и много чего другого. Эрен вдруг оживился. – Ты сказал мясо? – В подвале одного сарая была нычка. Конечно, не обошлось без проблем. – Там были мертвецы? – Нет, – голос Ривая стал тише. – Мне пришлось убить старика. Они немного помолчали. Эрен съехал ниже, кутаясь в накинутый сверху Риваем плед и в кровавую дурно пахнущую куртку. Не стоило больше ничего спрашивать. И так все понятно без слов. Выживал лишь сильнейший. «Спасибо, что вернулся» – Почти готово, – произнес Ривай, затушив остатки быстро выкуренной сигареты о ножку табуретки. Эрен повернулся на бок, жадно глотая горячий воздух, исходивший из камина. Это был первый источник тепла за последнее время. В гостиной стало гораздо теплее от костра и темнее, от сумерек, что наступали на улице. Боль все еще раздражала и мутила его рассудок. Условия выживания были такими, что без слез не взглянешь. Тошнотворный запах железа и старой мочи, которым пропитался этот диван, побуждали Эрена срочно вымыться и сбросить с себя все вещи. Но он знал, что если пошевелится, то потревожит рану, да и мыться тут было негде. В комнате запахло с новой силой, но уже чем-то другим. Пахло взаправду мясом. Ривай не шутил. Газовая печка еле слышно свистела, на ее специальной подставке стоял какой-то алюминиевый ковшик меньше литра, внутри него кипела вода, и плавали кусочки того самого сублимированного мяса с измельченной вермишелью. Ривай медленно помешивал бульон кривой ложкой, в другой руке придерживая миски. Сейчас он не хотел думать о том, насколько безумной была идея переться непонятно куда. «В никуда» Если то место все еще осталось (тот магазин), тогда это не больше, чем склад всякого хлама. Рисковать жизнями непонятно ради чего, разделиться и оставить свою группу на растерзание психам-зекам – не такого хотел Ривай. Нынче его злила самоуверенность сопляка Эрена Йегера. Пацан не пытался даже как-то переубедить Ривая поверить ему. Он только и делал, что говорил: «Это отличный шанс сбежать. Мы должны ехать. Что-то мне подсказывает…». А что подсказывало? Чертовщина, творившаяся с ним, вот что. Ривай начинал догадываться, что он каким-то образом связан со всеми этими тварями. «Что-то» существовало в каждом из них, если только не в самом Эрене. – Ты есть сможешь? – спросил уставшим голосом Ривай, останавливая поток собственных мыслей. – Как-нибудь поем, ведь столько дней корчусь от голода, – он кивнул, но как-то неуверенно. Бок пекло со страшной силой, а его всего морозило. – Как себя чувствуешь? – Хреново. С болеутоляющими было бы полегче. – Сначала поешь, потом выпьешь таблетки, – разлив по мискам суп, Ривай подал одну мальчишке, следя за тем, чтобы он не пролил на себя кипяток. – Где ты воду достал? – Снег процедил, ешь и больше ничего не спрашивай. – Спасибо… – Эрен вновь робко кивнул, приподнимаясь в удобную позу, чтобы поесть и не подавиться. Ривай молча подал ложку. Эрен заглянул в миску из которой валил пар: кусочки мяса и лапши выглядели до умопомрачения аппетитными. Он не знал, чему больше радоваться: маленькой победе над псом, возвращению Ривая, долгожданной нормальной еде или воде. Или тому, что они уже очень долгое время вместе и безоговорочно выручают друг друга, если что-то с ними случается, с чем в одиночку просто не справиться. Он понемногу хлебал суп и не замечал, как по темному от копоти и пота лицу лились соленые слезы.В январе я построю дом На окраине прошлых бед. Будут вишни цвести кругом, Приходи на него посмотреть. …Спустя годы, найдется дом – Ты услышишь – там будут петь Тени грустную песнь похорон. Приходи на меня посмотреть.
Дорога в Ривер-Круз
Одним удовольствием было пролежать следующие сутки у огня, поглощая сублимированное мясо, паштеты и консервированные груши. Ривай не пытался вызвать чувство жалости к старику, просто забрал все, что у него было, не дав шанса на спасение. Он был тогда очень зол. Он просил у него помощи, но вместо этого чуть не получил дробь в лицо. Если ты такая сволочь, то почему бы тебе прямо сейчас и не сдохнуть? В конце концов, благодаря его запасам, они смогли наесться до отвала и почувствовать себя людьми. А то Ривай сам себе напоминал голодного волчару вот уже несколько недель. Была небольшая надежда на то, что Эрену все-таки полегчает, поэтому он поил его процеженной снеговой водой и заставлял есть на протяжении двух суток. Все же какая-то его часть принимала эту «жуткую» сторону Эрена Йегера. На утро третьего дня, когда Эрену с горем пополам полегчало, и он начал регенерировать, Ривай был вынужден отправиться в западный конец жилого района. В предпоследнем доме, забитом замерзшими трупами, Ривай раздобыл кофе в пакетиках, пачку сигарет и что-то еще по мелочи. А в гараже он приметил накрытый фордовский пикап красного, как пожарный топор, цвета с белой полосой вдоль кузова. Аккумулятор промерз и его пришлось тащить в тепло. Для этого как раз и потребовалось почти 10 часов. В суматохе Ривай не заметил, как пролетело время. Они выехали после наступления темноты. В темное время суток красный пикап будет менее заметен на белой снежной простыне, а в дороге Эрен сможет доспать остальные часы и поднабраться сил.Olafur Arnalds – Going Under
Ривай надавил на газ, позволяя пикапу разогнаться по прямой дороге без каких-либо препятствий. Мотор загудел в салоне с каким-то остервенением. Снег, живые мертвецы, оставленные машины, дома, безлюдные пустоши – все их окружение перестало казаться им ненормальным и ужасным. Они, не осознавая того, начинали свыкаться с такой жизнью. Теперь вместо «доброго утра» какому-нибудь прохожему на улице надо было всаживать пулю в голову, ломать шею или сжигать. Всем привычные обыкновенные будни трансформировались в слегка странноватые дни. Ну, подумаешь, смертельный вирус, превращающий людей и животных в живых мертвецов… Такое ведь случается? Ривая отныне не пугал зимний сумрак. Не вызывало панику и то, что они могли застрять. Пикап размеренно двигался по заснеженной дороге, освещая дальним светом путь. Нечасто встречались заброшенные машины, грузовики и поваленные столбы, местами приходилось объезжать плотно забитые машинами участки трассы по обочине, отчего пикап трясся так, будто его колеса в цепях перекатывались по давнишним трупам. Когда пикап проезжал аллеи со клонившимися кронами деревьев, их ветки напоминали когтистые лапы существ, как и далекие светоотражающие столбики, выглядывающие из-за сугробов, словно это были чьи-то глаза – это навевало воспоминание о детских страхах… – Подкинь мне сигаретку, – вдруг пробормотал Эрен с набитым до отказа ртом хлебцами. Прошлый свитер ужасно вонял. И перед поездкой, приведя себя немного в порядок, он был вынужден влезть в женскую, узковатую в плечах, кофту лимонного цвета, которую нашел в комоде. Других вещей, более подходящих, он так и не отыскал. Ривай не принял слова мальчишки всерьез, просто кинул ему пачку «Кэмел», оставаясь сосредоточенным на дороге. Давно он не держал руль в руках, сейчас это было как маслом по сердцу. Эрен чиркнул спичкой, всунул сигарету в зубы и затянулся. Потянуло жженой серой и табаком. Ривай искренне ожидал приступа кашля, ведь насколько он помнил, Эрена всегда возмущало курево. Кажется, пацан созрел. – Я долго думал, чего мне так не хватало. А оказалось, сигарет, – заговорил Эрен, наслаждаясь каждой последующей затяжкой. – Ты, вот, давно куришь? – Давно и с перерывами. – По тебе и не скажешь. Я думал, ты с ними не расстаешься, – Эрен, млея, выдыхал серую струю дыма, всматриваясь в бесконечную ночь. Где-то очень далеко, к востоку от них, замелькали чужие огоньки. «И много нас таких?» – Это сучий бред, – приоткрыв окно, Ривай выпустил скопившийся в салоне дым. – А? – Сигареты не вызывают привыкания, если ты сам этого не захочешь. Раз так невтерпеж покурить, то почему бы и не затянуться разок-другой?fog lake – extension cord
Ривай периодически посматривал в центральное зеркало. В этой кофте, усыпанной крошками, он смотрелся даже слишком нелепо, как цыпленок. И да, мнение, что Эрен жрал как свинья, было вполне обоснованным и честным. Аппетит у него разыгрался не на шутку. За пару часов езды он умял весь сухпаек, добрался до арахисового масла и шоколадок. Все еще мало? Мысли Ривая не останавливались, он постоянно думал о Ривер-Круз, о мотивах Эрена. И, конечно, о его регенерации. На вторую ночь, когда он решил сменить ему повязку и проверить, не началось ли заражение, он удивился как в первый раз. На коже осталась узкая стянутая полоска, покрытая толстой коркой запекшейся крови. Интересно, у него с самого рождения такая способность к регенерации? Его родители и друзья всегда знали это? Ривай нахмурился и пустился в рассуждения, подмечая множественные детали. Например, то, какое чутье у Эрена на мертвяков, хотя раньше он за ним не замечал подобного. Но откуда? Будто отсутствие конкретики было ключом к разгадке. – Тебе ничего не напоминает эта дорога? – спросил Эрен после долгого повисшего молчания. – Они все одинаковы. – Нет, я хотел сказать, что мы уже были точно в такой же ситуации. Ривай выбросил бычок в щель. Затем снял на ходу куртку. Стало жарко, горячий воздух нагрел салон пикапа. – Ты хочешь о чем-то конкретном поговорить или тебе лишь бы языком почесать? – с легким раздражением произнес коп. – Это все неспроста, ну, то, что мы держимся вместе, – в голосе Эрена появился оттенок смущения. Риваю стало отчего-то некомфортно. К чему вел этот пацан? Нужно срочно менять тему. Он не был готов к подобным разговорам. – Лучше поговорим о твоем «сундуке». У нас не было возможности обсудить вылазку. – Да что о нем говорить. Кладовка, забитая барахлом. В детстве там можно было раздобыть самые кайфовые вещи. – Не раздражай меня своей наивностью, Йегер, – лицо Ривая помрачнело. Эрен проглотил пару орешков, потом убрал пачку и попробовал сделать серьезный вид. На сидении лежали вещи: «двойник», одежда и ранец с запасами, и он уперся на него локтем, поворачиваясь лицом к Риваю. – Ты прав, я валяю дурака. Но я не знаю, как объяснить тебе то, что чувствую на каком-то подсознательном уровне. – Так постарайся, я, между прочим, рискую своей задницей остаться без конечностей или стать одной из этих тварей, – возмутился абсолютно бесцветным голосом Ривай. – Мой старик, он… Немного странный. – Как и ты. Эрен расплылся в улыбке, стараясь удержать в себе смешок, который вертелся на кончике языка, словно фруктовая шипучка за зажатыми губами. И черт подери, ему было хорошо сейчас. Словно он отправился на великие приключения, с человеком, который вроде как его чем-то цеплял. Но на самом деле нет. Эрен боялся, что Ривай однажды оттолкнет его от себя, ссылаясь на какие-либо нормы морали или собственные принципы. – Я пытаюсь связать слова моего старика с местом, куда мы едем. Оно ведь не рандомное, я родился и жил какое-то время в Ривер-Круз. Отец упомянул старый магазин не просто так, это не какой-нибудь старческий маразм или помутнение, – Эрен аккуратно пользовался словами, неотрывно глядя на профиль Ривая, надеясь уловить малейшие изменения на его лице. Тщетно. Желто-оранжевая подсветка панели приборов освещала салон и их лица. В таком свете они не казались друг другу чужими и отстраненными. – Отец хочет сказать мне что-то очень важное, понимаешь? Поэтому мы и едем в Ривер-Круз, чтобы проверить и убедиться в этом. – Что, если ты ошибаешься? – Не ошибаюсь. Что-нибудь да найду, – Эрен придал голосу уверенности, – я найду то, что нам поможет или прояснит какие-нибудь детали. – И в итоге окажется, что ты приемный, – сквозь зубы прыснул Ривай. – Что ты несешь?! Такое завершение разговора его действительно рассмешило. За долгое время Эрен искренне захохотал в голос и похлопал Ривая по плечу. Потом он затих, погружаясь в ненавязчивую умиротворенную атмосферу движения: педали, что нажимал Ривай, тихонько поскрипывали, печка шумела, раздувая согревающий кабину воздух, а за стеклами было слышно, как снаружи шины в цепях катятся по толстому неглубокому снегу. И так вышло, что он забылся и стал прикасаться пальцами к предплечью Ривая, в попытках сжать его. Эрен не думал о том, как это выглядело. Потрогав сквозь черную водолазку плечо, он добрался до шеи и коснулся тыльной стороной ладони лица Ривая, но очень осторожно и мягко, будто боялся размыть его призрачный, в желтоватом свечении, силуэт. Ривай оторопел на долю секунды, отвлекся от дороги, мотнув слегка головой – анализировать собственные действия вовсе не хотелось. Эрен погладил его кожу, чувствуя пальцами пятидневную щетину – она показалась ему очень необычной. Вместо того, чтобы убрать руку, он потянулся корпусом к Риваю. Сердце бешено застучало в груди. Он сократил дистанцию между ними, вдохнул запах недавних сигарет, которыми пропитались черные волосы и одежда Ривая, а после без промедления коснулся губами щеки. Ривай ощутил напряжение в собственных руках, сжав пальцами руль чуть ли не до одури. Все это было неправильным, каким-то неуместным, но часть его жаждала продолжения. Он не хотел бежать от самого себя. Ривай отпустил педаль газа и, нажав на тормоз, остановился, да так резко, что пришлось удержать правой рукой Эрена. И когда тот, смятенный и на миг испуганный, взглянул на него, Ривай понял, что это тот самый момент. В порыве он прихватил Эрена за шею и смял его солоноватые губы пылким поцелуем. Через какие-то минуты они снова ехали на скорости, только вот Эрен больше ничего не ел и не болтал, а сидел как шелковый, умирая то ли от стыда, то ли от смущения. Всю ночь Ривай был предельно сосредоточенным. Дорога в темноте изначально могла показаться ему трудной и опасной, но спустя время, когда руки привыкли к рулю и ручнику, ноги к педалям газа и тормоза, он понял, что никакой первобытный страх ему не сможет помешать. На глаза не попалось ни одной твари, которая бы хотела броситься под колеса пикапа. Время от времени по обочинам и у рвов мимо проносились замерзшие обездвиженные мертвецы; свет желтых, как сыр, фар проскальзывал по их обмороженной грязной коже. Когда небо понемногу начало подрагивать бледно-голубым светом, а на востоке засветилось утреннее зарево, картина стала яснее. Пейзаж этой местности стал совсем другим: по краям дороги росли темно-зеленые ели и хвои, толстых деревьев стало гораздо больше, они не редели, как в районе тюрьмы Марии. Холмы стали выше и массивнее, на месте полей и пустошей громоздились разнообразные склады, порой обледенелые заводы с трубами-шпилями или котлами. Походило на очередное богом забытое место. На фоне синеющих елей и холмов, подсвеченных розоватым рассветным маревом, Ривай разглядел мелкие струйки дыма из труб или дымоходов отдаленных построек. Выживших было предостаточно, чтобы перестать чувствовать безнадежную отрешенность от всего мира. Рядом сопел Эрен. И впрямь, Ривай не хотел его будить (пацан столько всего натерпелся), но потом желание не тревожить бесследно исчезло, когда вдалеке, где начинался город он увидел тусклого цвета стену, словно сшитую из лоскутов разных одеял. – Эрен, просыпайся, – он потряс его за плечо. Но мальчишка продолжил спать. Ривай прибавил скорости и прикрикнул: – Эрен! – А, чего? Что? – сонным и разбитым голосом заговорил он в какой-то прострации. – Мы приехали. Продрав глаза, Эрен всмотрелся вдаль. – Откуда там кордон?Сундук мертвеца
Пикап подъехал к тому месту, где, по идее, был въезд в сам город. Тормоза заучено-жалобно скрипнули, и машина остановилась. Они оделись, вышли наружу и с опаской приблизились к стене из цветных продолговатых контейнеров, стоявших друг на друге. Стена простиралась в обе стороны, высотой она была под метра три с половиной. Ривай глазам своим не верил. Получается, люди знали о том, что их со всех сторон окружает опасность, поэтому решили от нее отгородиться, но когда? Или же это дело рук военных или властей? Как давно здесь стоит кордон? Или… его воздвигли для того, чтобы из города никто не вышел? Голос Эрена заставил Ривая вздрогнуть. Он нервно глянул в его сторону. – Высоко… как мы заберемся? – Поищем место бреши, вдруг удастся пролезть снизу, – Ривай взял себя в руки. – Вытаскивай вещи из машины, и пошли. Аккерман снял аккумулятор и, замотав его тряпками, поставил в салон пикапа. Если их не будет больше двух-трех часов, то электролит не успеет замерзнуть. Затем он закинул за спину «двойник». Эрен натянул на плечи ранец с необходимыми вещами, остальное утрамбовал под машинное сиденье. Воздух в Ривер-Круз веял цивилизацией. Уже в первые минуты Эрен почувствовал запах горящей резины. Ступая за Риваем, он прокручивал в голове их дальнейший маршрут. Магазинчик «Риджерс» находился неподалеку от церкви, которую посещали их семьи по выходным. Церковь же была на пересечении Бэйкер и Уоллес стрит, рядом с городским парком и знаменитой аллеей персиковых деревьев. Далековато отсюда. Они прошли около двух километров по голому снегу в тишине. Впереди показался высокий длинный грузовик. Его массивный кузов был приподнят и склонен к контейнеру. Машина стояла тут не просто так. Видимо, кто-то оставил лаз на всякий случай. – Здесь перелезем, – сообщил Ривай, прибавляя шагу. – Забраться сможешь? – Да, если подтолкнешь немного, – Эрен слегка растерялся. Лишние движения он делал только в попытке убежать от мертвяков. Сейчас в мышцах рук чувствовалась слабость, и он не был до конца уверен в своих силах. За стеной из контейнеров было подозрительно тихо. В небе кружили черными хлопьями вороны, отдаленно пахло то ли горящей резиной, то ли пластмассой. А если прислушаться, то раздавалось чередующееся морозное эхо, будто за кордоном шла своим чередом жизнь. Эрену стало не по себе. Молча сложив руки, Ривай слегка присел. Чтобы дотянуться до откинутой кабины грузовика, Эрену надо было хорошо оттолкнуться от Ривая и ухватиться за железную ручку, а потом взобраться выше, непосредственно на крышу кабины – оттуда лезть наверх контейнера. – Жди меня наверху, – подсаживая Эрена, сказал Ривай. – Понял.Olafur Arnalds – Re-Enactment
Карабканье заняло меньше пяти минут. Забравшись на последний контейнер, Эрен поправил съехавшую на глаза шапку-ушанку и решил осмотреться. Насколько он помнил, Ривер-Круз никогда не походил на другие города. У него была своя собственная структура города. Железная дорога пролегала прямо через северную его часть. Вокзал располагался там же. Город казался ему дружелюбным и особенным: благоустроенные районы, компактные домики, магазинчики, игрушечные машины, стоящие у выбеленных бордюров; почтовые ящики, белые, как флаги на морских яхтах, клумбы ярких фиолетовых цветов, выкрашенные в цвета радуги заборчики, зеленые ухоженные лужайки, аккуратные кирпичные здания банка, ателье, суда, небольшой полицейский участок в окружении пушистых елок. Все это намертво отпечаталось в мозгу Эрена. И то, что он видел сейчас, противоречило памяти маленького мальчишки. Как сильно может измениться место?.. Невообразимая картина. Стена из контейнеров напоминала скелет гигантской змеи, кордон уходил в разные стороны, окольцовывая город. Внизу у стен находились поваленные голые деревья, фонарные столбы, разбитые машины, засыпанные снегом. На улицах и дорогах был разбросан мусор, какие-то бочки, ящики, остатки сгоревшего металлолома, припорошенные пеленой трупы, остатки продовольствия. Витрины магазинов, разбитые вдребезги, вписывались в общую разруху, на стенах зданий виднелись вмятины от пуль, некоторые дома были вовсе разгромлены. Наверху сильнее пахло гарью, Эрен заметил на другом конце улицы горящие бочки. Только потом до него дошло, что город вовсе не пустой и не мертвый. Следы на снегу выглядели свежими. Он посмотрел вниз – ведь им надо как-то спуститься. К стене из контейнеров был приставлен с наклоном огромный металлический пласт серого цвета, кажется, такими обычно перекрывали крышу, а с выступающей корявой железки свисала прочная веревка. – Там все в порядке? – Да, полезай наверх. До верха кабины Ривай забрался с колеса, цепляясь за дворники и боковое стекло. Применение силы отдавалось болью в мышцах, давненько он не приводил себя в норму. Ухватившись за поданную Эреном руку, он взобрался на крышу контейнера и отдышался. – И это твой город? – Ага… все, что от него осталось. – Сколько отсюда до полицейского участка? – спросил Ривай, проверяя прочность веревки. – Мы далековато ушли от въезда, центр находится в противоположной стороне. – Черт, так нам надо через весь город идти, – удостоверившись, что веревка выдержит, Ривай начал спускаться по пласту, упираясь поочередно ногами, как скалолаз. – Я проведу дворами, чтобы не светиться. Так и решили. Оказавшись на земле, Ривай сразу подготовил «двойник» (следы на снегу говорили о том, что здесь есть либо живые, либо мертвые). В любом случае, кто бы там ни был – они представляли угрозу. Эрен вел Ривая, и ему было странно. Не так давно они с Микасой и Армином бегали по всем улочкам Ривер-Круз, забуриваясь в самые дальние районы и не боясь «монстров», потому что их попросту не существовало. А теперь он вздрагивал от каждого шороха, перебираясь по проулкам и прячась за укрытиями из машин и мусорных баков, в надежде остаться незамеченным. Между двух зданий, выполненных в стиле модерн, тень от которых падала на тротуары, внимание Ривая привлекла человекоподобная механизированная конструкция, заваленная снегом. «Руки» из металла торчали вверх, в середине механической машины зияла огромная дыра. – Что здесь творилось? Откуда тут нейронный погрузочный робот? – как бы сам себя спрашивал Ривай, но косвенно обращался к Йегеру. – Там еще валяются, разбитые, – произнес Эрен, обходя баррикаду из разрушенной каменной колоды. Ривай подошел к железякам. – На летнем университетском съезде нашим группам показывали такие машины, – рассказал Эрен, – раньше их использовали для погрузки припасов и тяжелой работы. А потом модели усовершенствовали для сдерживания повстанцев, используя их в качестве щитов. Слушая Эрена, Ривай тотчас нахмурился и на полном серьезе посмотрел на мальчишку. – Но тогда не было никаких бунтов в стране. Закрывали одни лишь границы. Эрен, кажется, догадался, что хотел сказать Ривай. По шее побежал поток мурашек. – То есть, хочешь сказать, что… – Какая-то часть верхушки знала о грядущей эпидемии, – подытожил Ривай, трогаясь с места. Эрен недолго поглядел на нейронного робота, затем двинулся вслед. Сознание в нем постепенно переворачивалось с ног на голову.Ex Confusion – Early Winter
Перебежав по очередному проулку, они свернули на проезжую часть. Эрен резко остановился и присел за передним колесом машины, чувствуя, как крепко застучала в висках кровь. Мертвячка в грязном пальто цвета ежевики сонно шаталась по дороге, ее руки дрожали, сама она неестественно дергалась, хватая разорванными губами морозный воздух. Волосы на голове под лучами утреннего солнца напоминали парик золотистого оттенка – она была свежей, а Красной ли, этого Эрен точно не знал, но на глаза ей лучше не попадаться. Ривай следом попятился за фургончик, в тень, когда навстречу двинулись несколько мертвецов, внезапно вышедших из-за школьных автобусов. Мертвяки легко передвигались, это могло значить только то, что их совсем недавно инфицировали. Ривай как можно тише перебежал на согнутых ногах через загроможденную машинами улицу. За ним пополз Эрен, прихватывая с собой монтировку, торчащую из сугроба около раскуроченного семейного «вольво». Забежав в проулок, его всего тряхнуло – он будто затылком почувствовал, как та мертвячка круто повернулась на легкий шум, разъяренно бегая глазами. – Быстрее, уходим с этой дороги, – шепотом произнес Ривай. Эрен протиснулся между мусорными мешками, чувствуя ужасную вонь, словно их напичкали тухлым мясом или, что хуже, использовали под собственные экскременты. В носу отчетливо засвербело, а потом он громко чихнул, не успевая сдержаться. – Твою мать, Йегер! – Ну, прости! Не дожидаясь воплей тварей, они пустились бегом по направлению к частным домам. Перемахнув через невысокую деревянную ограду, Ривай и Эрен оказались в сожженном дворике. Каждый из них всем сердцем верил в то, что их не видели, пока они пересекали тротуары. Хотелось отдохнуть минут пять, перевести дух и переждать опасность, которой было хоть отбавляй. – Чувствую себя мышью в лабиринте. Ривай собрался облокотиться на пластмассовую скамью для барбекю, утопшую в снеге, как услышал позади себя зловещее агрессивное рычание и отскочил в сторону Эрена, что держался за сгоревшее дерево. – Какого?! Йегер переполошился, пятясь назад. Его страх, оставленный в том доме, вдруг вновь обрел уродливые формы. Между кладовой и частью дома на железной цепи бился гнивший заживо пес с пустыми глазницами. Животное кидалось в сторону нежеланных гостей, срываясь на мерзкий визг, отдаленно напоминавший собачий лай. Пена клочьями летела с гнилой пасти, снег разлетался в стороны из-под худых облезших лап. Пес так сильно бросался и подпрыгивал, что казалось, будто цепь не выдержит, и он вот-вот сорвется, смыкая пенящуюся пасть на их шеях. Ривай немедля подхватил Эрена за предплечье, и они обогнули дом. Эрен краем глаза заметил, как в плотное темное стекло веранды забилась головой маленькая фигура. Кого-то закрыли в доме. Ривай не видел смысла в том, чтобы начать отчитывать Эрена. Пацан понимал, в какой они находились сейчас заднице, это читалось по его лицу. Господи, как же Ривай ненавидел кого-то ободрять. У него разболелась затянутая коркой рана над бровью и порезанное плечо. – Соберись, черт тебя дери, – он хлопнул пацана по спине. – Захотел вернуться? – Нет, – остекленевшими глазами посмотрел на копа Эрен. Ривай цокнул, волоча ногами по снегу. Переведя дух, Эрен немного постоял у сломанного забора, стараясь сориентироваться на местности. Полицейский участок покажется после здания банка. Он собрался с мыслями. И в ту же минуту зима заглушила его голос и сбитое дыхание. Опустив веки, Эрен почувствовал легкую дрожь в теле, какую-то вибрацию и отдаленное эхо голосов – это было неразборчивое бормотание, тошнотворные звуки постепенно сливались в один звук. Волны тянули к себе невидимыми нитями, постепенно проникая под кожу и обвиваясь вокруг костей. Эрен был готов поддаться этому чувству, но оклик Ривая перебил это странное помутнение. «Что это?..» – Хэй, Эрен. Ты меня слышишь? В чем дело? Йегер заморгал, переведя взгляд на Ривая. Что-то было не так. Но он просто мотнул головой. – Идем тогда. На соседней улице кто-то громко и болезненно закричал, потом послышалась череда выстрелов, как из быстрого оружия. Люди все-таки здесь были. И Риваю искренне не хотелось ни с кем из них встречаться. Большая вероятность, что все они заражены. Двинувшись дальше, Эрен и Ривай последовали указателям на столбах. На подходе к центру колени начали нещадно ныть, ведь приходилось передвигаться на полусогнутых ногах. Порой кружилась голова, и в перчатках немели пальцы рук от ледяной монтировки. Когда они добрались до полицейского участка, то стало чуточку попроще. Риваю удалось выломать несколько личных ящиков, которые по какой-то причине ранее не вскрыли, и достать патронов. Он обрыскал весь этаж полицейского участка, матерясь себе под нос, потому что не нашел ни одной пушки. Видимо участок давно обчистили и нетрудно догадаться кто именно – мародеры. Эрен сидел внутри участка на полу за опрокинутым столом и жадно глотал снеговую воду из бутылки. Кожа под кофтой страшно чесалась, то ли от нервов, то ли оттого, что он уже хрен знает сколько не мылся нормально. Голова, кстати, тоже, волосы висели слипшейся паклей. А шанс привести себя в порядок представится еще очень нескоро. Его это даже смущало, наверняка от него дурно пахло, и Ривай мог это с легкостью заметить. – Ничего здесь нет, – отмахнулся коп, – будешь отбиваться монтировкой. Эрен молчком кивнул. Потом они переждали минут десять, Ривай сделал пару глотков холодной воды. Им предстояло пересечь главные улицы, парк и территорию церкви, и, судя по словам Эрена, они дойдут до старого магазинчика. Ситуация была отчего-то комичной, словно они вдвоем решили сгонять за булкой хлеба в разгар апокалипсиса и чумы. Дебильней быть не может. Когда послышался свист, Ривай уже валялся на холодном полу вместе с Эреном. Найдя укрытие за столом, он осторожно выглянул из-за боковины, рыская глазами по улице сквозь жалюзи в поисках раздавшегося звука. Свист нарастал вместе с хлопками и выкриками. – Нам разве не надо идти? – проронил еле слышно Эрен. – Ляг и не высовывайся. Чутье Аккермана подсказывало ему, что нужно не делать лишних движений и остаться на месте. Кенни не просто так шутки шутил про каннибалов. По центральной площади, заваленной машинами, неслись на лошадях всадники, таща за собой тела, привязанные к седлу. Связанные люди все еще были живыми, они кричали о помощи. – Твою ж мать, это каннибалы? – Эрен стушевался. – Скорей всего. – Так Кенни не врал. – У него нет такой привычки. Только пиво банками жрать да обзываться. Снежный ворох, поднятый копытами лошадей, осел. Головорезы скрылись за зданием международного банка, унося с собой крики. И свой будущий обед. Риваю на душе стало погано. Выбора практически не было. Так все-таки что хуже: попасться каннибалам или мертвецам? Все они хотели жрать, и все они были когда-то людьми. Правда у первых всегда есть выбор: оставаться человеком или нет. Эрен отряхнулся, забрасывая рюкзак на плечо. – Может, ты хотел бы съездить к своему дяде? – Не думай, что я сейчас скручусь в комок и расплачусь. Старик выбрал свой путь, а я свой. Никто из нас не мешает друг другу – это негласное правило, – объяснил Ривай, покидая укрытие и направляясь к черному выходу. – Но, если прибудут вертолеты… Коп не дал ему договорить. – Эрен, оставь. – Ладно. Они вышли за стены участка и отправились к парку. Сквозь голые черные деревья светилась церковь, как кусок белого шоколада. На фоне голубого неба шпили блестели под лучами солнца, и их отблески игриво попадали в глаза Эрену. Совсем как в детстве. Для него все было таким знакомым, но таким исковерканным и грязным. Заметив мертвяков, бродивших у булочной лавки, Ривай решил свернуть с аллейки. Обогнув церковь с левой ее части, они спустились с пологого холма, усеянного могильными крестами и плитами (старое кладбище при церкви). «Риджерс» показался спустя два квартала пустынных дорог и домов. Чем ближе Эрен подбирался к этому месту, тем чаще у него замирало сердце, пропуская удары. Если он ничего не найдет, то все усилия, весь риск – все это впустую. Ему стало страшно. Скрывшись за грузовиком, они подождали, пока мертвец сойдет с тротуара. Толстых размеров мужчина в пуховике хромал на одну ногу и держал расставленными свои багровые в застывшей крови руки, точно пытался поймать невидимок. Неуклюж и медлителен – не Красный. Наконец, они дошли до пункта назначения. На отшибе улицы все постепенно приходило в негодность, будто здесь начинался гетто район. Обветшалые электрические столбы, еле державшиеся в земле, скрюченные заборные сетки, грубо торчавшие оголенные кусты из-под снега, ржавые водяные потеки на заброшенных стенах магазинчиков и гаражей – такая картина вселяла чувство отрезанности от всего мира. Эрен не таким помнил это место. Магазинчик выглядел древним, краска со стен сползла, окна засалились, вывески не было на месте. Наверняка он давным-давно закрылся. – Надо ломать, – сообщил ему Ривай, пробуя открыть дверь. – Без шума получится? – Стой пока на стреме. Пару раз Ривай ударил по двери ногой. Вроде дверь пошевелилась. Потом он выхватил у Эрена монтировку и, надавив на бок, всунул железку в щель, начиная с усилием выламывать. Вскрылась. Ривай прошел первым, включив фонарик, вложенный Эреном ему в руки. Пусто, затхло, холодно и пыльно. Запахи смешивались в один неприятный и густой. В темноте никого не было, одни лишь полки забытых, ненужных вещей и прочее наваленное барахло. Ривай и Эрен не говорили между собой, ведь каждого засасывало в свой собственный круговорот мыслей. Что они должны тут найти? Да и должны вообще? Ривай решил не мешать ему, оставаясь негласным наблюдателем. Память внутри Эрена боролась с реальными ощущениями и картинками перед глазами. В детском возрасте это место его манило, сюда хотелось возвращаться. Но сейчас оно отталкивало и заставляло Эрена нервничать. По полу были разбросаны разбитые рождественские игрушки – стекло отчетливо хрустело под подошвой ботинок. Холодный свет фонарика перетекал с полки на полку, на долю секунды «оживляя» старое барахло: детские игрушки, чемоданы, часы, коробки, книги, картины в рамках, полароиды, утварь, тряпье – вещи будто загорались под светом, питая надежду, что о них, наконец, вспомнили.Ryan Amon – Matilda
«Сундук мертвеца» жил памятью прошлого. Эрену казалось, что на него смотрят все эти вещи, оттого ему было неуютно. Когда он дошел до конца кладовой, то расстроенно выдохнул. Ничего похожего на «подсказку» он не нашел. Потом снова походил у стены, где было попросторней, а полки с хламом не заставляли проход. Затем Эрен замер. Переминаясь с ноги на ногу, он не услышал должного скрипа половиц. Он сильнее потоптался, результат такой же. Посмотрел себе под ноги – грязный половик неестественным куском валялся на этом месте. Одернув пыльный, плохо пахнущий ковер Эрен увидел вырезанный в полу железный квадрат – спуск в подвал. И тут у него все сжалось под сердцем. Это должно быть то самое место?.. Подверженный навязчивой идее, Эрен всунул пальцы в кольцо и поднял шибко тяжелую крышку. – Ривай, я, кажется, нашел. – Нашел что? – Спуск в подвал. Черная зиявшая дыра в полу напоминала чей-то огромный беззубый рот, который мог в любую минуту захлопнуться. Без промедлений, ведомый неясными чувствами, Эрен спустился вниз по ступеням и оказался наедине с продирающим до костей холодом. Стены, пол и потолок промерзли и покрылись жестким серебристым инеем, напоминавшим чешую какой-то диковинной рыбы. Освещенный маленьких размеров подвал, где могли разминуться от силы два человека, показался Эрену знакомым, точно он уже бывал в подобном месте. Обустройство подпольного помещения напоминало Эрену кабинет его отца… В центре стоял письменный стол с согнутой лампой, по периметру были расставлены книжные шкафы и какие-то ящики; на столе лежали кипы бумаг и папки – все застыло в этом месте навечно. Следом спустился Аккерман. В подвале стало посветлее. Эрен предельно внимательно осмотрелся. Затем нерешительно подошел к столу, подсвечивая наваленную макулатуру. Рука дрогнула. Откуда здесь такая стопка документов? Дурацкие магазинные учеты ведь так обычно не валялись? Что-то ему подсказывало, что стоит покопаться в бумагах. Взяв в зубы фонарик, он приступил перебирать документы и папки, читая заголовки: «Симбиоз», «Естественный отбор», «Счета», «Виды деятельности в северной части штата Оливер», «Досье №34»… И таких документов был шквал. Эрен успел вспотеть от волнения и от неприятного покалывания где-то в самих костях. Его разум помутился, когда глаза прочли буквы, перетекавшие в ужасно знакомые слова: «Экспериментальный образец». Все пошло как по маслу. Открыв папку, Эрен бросил ее на стол, принимаясь жадно пожирать глазами весь написанный текст. В груди все сжималось со страшной силой, голова мгновенно превратилась в чугун – череп ломило. Всякий раз, когда он дочитывал строку за строкой, его будто невидимыми руками уносило в страшные сны, те самые, от которых он до сего момента не мог избавиться. Сны, которые являлись ему каждую ночь. «… Подопытный № 4 Имя: Райнер Браун Статус: Активен Количество зараженных клеток: N-количество. Способен вступить в симбиоз. …» Эрена сокрушила немыслимость. К горлу подступила горечь, и его всего задушило чувство отвращения.