Багровый штат ☠️

Закат. Близость.

Примерно 6 месяцев спустя Бывшая исследовательская база «Арес» 2018 год Для того чтобы явилось в свет какое-нибудь крупное зло, нужен один день, а чтобы стереть его с лица земли, потребуется несколько столетий. (с)

      Эрен возвращался с рейда, едва волоча ноги, те дрожали от усталости, как желе. Буйные осенние ветра приносили запах цветов. Неподалеку от дороги, ведущей к стенам «Ареса», раскинулось душистое поле, усеянное сухоцветами, и здесь же утопали в разросшейся траве расколоченные и сгоревшие когда-то машины, и поваленные столбы. От цветочного аромата в груди ностальгически вихрилось. Полуразбитый отряд понуро брел по гравийной тропе. Солдаты были измучены шестидневной вылазкой. Шаркая армейскими ботинками по гравийке, Эрен уповал на продолжительную передышку: как завалится в трейлер, отмоется от грязи, пота, копоти и упадет спать до вечера следующего дня. А спустя какое-то время их снова отправят в рейд. Или на верную смерть. Один и тот же смысл у нескольких слов: спасти, зачистить = погибнуть, не вернуться. Там уже решает фортуна, монетка или неистовый разгоряченный разум, когда на тебя летит толпа тварей, готовых разорвать всех и каждого в клочья. Так вышло, что те, кто могут держать оружие, становятся могильщиками. Солдаты выполняют нечистую работу. Зачищают территории, ищут выживших, возвращают клочки умершей цивилизации, истребляют и отвоевывают. Добывают провизию и боеприпасы. Такие порядки были на базе «Арес». Эрен привык к этой «новой» жизни. И, знаете, совсем не жаловался. Проще говоря: на войне, как на войне. Все с чего-нибудь начинают. И он начал. День меняет ночь, на смену осени придет зима. Эрен менялся вместе с прожитым временем. И оно было неумолимо. В какой-то степени чудовищно и беспощадно. Полгода назад он едва не погиб в лесу и на поле, среди мертвецов. Примерно в то время он и подумать не мог, что встретит Хисторию или Кита Шадиса на соседней базе под названием «Гармония» (та находилась в 20 километрах от «Ареса» и являлась третьей по счету, вторая и первая базы: «Фобос» и «Деймос» располагались дальше всех). Он помнил девушку еще с лагеря: ее длинные струящиеся светлые волосы, огромные глаза на столь маленьком личике и соломенную шляпу, которую при любом удобном случае отнимала Имир. Хистория, которую он встретил в «Гармонии», едва узнал. Все они, наверное, изменились. С тех пор Эрен не представлял и не загадывал будущего, потому что оно изменчиво и непостоянно. Не было фундамента, прочного настолько, чтобы его можно было проверить временем. Было только сегодня и вчера. Много «вчера». И лишь одно единственное «сегодня», растянувшееся на сотни часов. А где-то в мыслях немного «завтра». «Вечер в стенах кордона» – Открыть ворота! – крикнули со стены дозорные. Среди них взирал на солдат лисьим прищуром Флок. Механическая дверь, встроенная в вырезанные блоки контейнеров, загудела холодным шумом. Послышался треск механизма, цепи защелкали и задрожали. Проход открылся, и остатки отряда вошли на территорию базы. Главнокомандующий рейдом Эрвин Смит вздернул здоровую руку вверх, приказывая жестом остановиться. Рейд встречали военные, держащие наготове автоматические винтовки. Картина не переставала утомлять Эрена вновь и вновь. Ворота позади с характерным металлическим звуком закрылись. Из нейронных роботов высадились пилоты, еле стоя на ногах от усталости – железяки высасывали всю энергию. Скверно питаешься в рейде = нехватка сил и энергии = неспособность управлять роботом. Эрен не признавал железяк, хотя когда-то с детским восторгом читал о них школьные статьи. – Выстроиться в шеренгу! Снять с лица все постороннее: повязки, очки, респираторы, шлемы. Сдать оружие. Руки по швам! – громко скомандовал Китс Верман. Эрен по команде снял с лица повязку, защищающую от пыли, которую поднимал ветер на открытых пространствах. Это была стандартная процедура по возвращению рейда на базу. Солдат осматривали и тщательно проверяли. Если кто-то из них был заражен или укушен – расстреливали на месте. Для кого-то стандарт, а для кого-то бездушный расчет. Спустя какое-то время выжившие на базе научились распознавать первые признаки заражения. Признаки обнаруживались на радужках и белках, а также в речи и моторике. Как говорила Ханджи: «Нервная система человека весьма хрупкая, оттого видны изъяны». – Всем стоять на месте и не двигаться. По дороге сюда, на последнем перекуре, они с сослуживцами по рейду осматривали друг друга на наличие укусов. В толпе показалась Микаса с оружием наперевес, она вежливо улыбалась, ветер трепал короткостриженые черные волосы. Их с ней рейды иногда пересекались. Группа медиков, в том числе и Ханджи Зоэ поочередно осматривали солдат на построении. Эрен уставился на военных, ожидающих команды стрелять, покрасневшими глазами из-за попавшего в них песка. Он до сих пор помнил свое самое первое возвращение из рейда, когда напряжение достигло точки кипения, и все взорвалось, точно газовый баллон. Из инфицированного солдата сделали кровавое решето, а затем начался бунт одной группировки, который удалось подавить ближе к ночи. Тогда вся база «Арес» стояла на ушах, и это не могло веселить, так как излишний шум привлекал мертвецов за стенами кордона. – Чистый, – раздавалось вначале шеренги, где стоял Армин. Он тоже увидел Микасу. Это стало понятным по ее кивку головой. Солдат слева считал в обратном порядке пятизначные числа, таким образом, медики оценивали психологическое состояние, у инфицированных мозг сразу перемыкает, но это не особо заметно, если не начать рыть глубже. Очередь дошла до Йегера. – Покажи целостность униформы, – попросила медик в лицевом респираторе, ее имя звучало странно – Пик. На чистом стекле играли блики сиреневого неба, утопающего в закате. По приказу он отстегнул защиту с тела, засучил рукава униформы и показал руки и ноги на наличие укусов. Форма цела – прострелов и порезов нет. – Открой рот, высунь язык. Он раскрыл рот, задрал голову, чтобы Пик его осмотрела. Следом посветила в глаза ручным фонариком и попросили подвигать белками в стороны. Эрен назвал свои имя и фамилию, номер трейлера, в котором проживал. Затем сосчитал задом наперед шести и семизначные числа. Медик проверила его реакцию и рефлексы, убеждаясь в том, что Йегер здоров и произнесла: «Чистый». – Открой рот, высунь язык, – Пик подошла к следующему солдату. Эрен заметил, как Микаса с облегчением улыбнулась ему. Он готов признать эту процедуру эффективной, потому как случалось всякое, и это даже лучше, чем сидеть на карантине по семь дней, а то и больше. На радужке, в лакунах и криптах, виднелись вкрапления, похожие на пигментацию красноватого цвета. При детальном осмотре белки желтели и покрывались множеством лопнувших сосудов, отчего глаза наливались кровью. Если второе можно было спутать с переутомлением, простудой или травмой, то вкрапления – невозможно. Инфекция, точно споры, выстилалась по кругу цветной каемки и множилась со временем. Теперь было ясно, отчего у инфицированных Красных были краснющие глаза, а в темноте они горели чуть ли не огнем. В прошлой суматохе им не было дела до изучения зараженных, группа Ривая и остальные защищались и выживали, как могли, вплоть до ношения перчаток из-за паранойи. Сегодня все стало куда прозрачнее и яснее. Слюна и кровь стали опасностью номер один. Как для людей, так и для животных. Медики закончили осмотр. Зараженных не обнаружилось. – Всем собраться в ангаре на дезинфекцию и на повторный осмотр. «Всего лишь пятна» – подтвердил про себя Эрен. Знали бы они раньше, и столько всего можно было бы избежать. Начиная от взрыва в лесу. Солдат отправили на обеззараживание снаряжения и одежды. Эрен переглянулся с Армином, будто они безмолвно поздравляли друг друга с еще одним прожитым рейдом. С тем, что выжили. – Привет, Микаса, – поздоровался первым Армин, обнимая Эрена за плечи. – Каждый раз задерживаетесь, когда без меня идете в рейд. – Мы очень долго будили командира Смита. Он уже не молод… – Как уморительно, – с сарказмом отвила Микаса, – надеюсь, он услышит. – Не услышит, у него контузия, – Эрен показал пальцем на ухо. В хряще играл серым цветом металл. – На базе говорят, что главнокомандующий планирует новую операцию. – То есть рейд. – Ну, да. Вылазку к морю. Эрен стушевался. Его ошеломило спесью и любопытством. Ведь так далеко никто еще из «Ареса» или «Гармонии» не ходил. – По воздуху? – стянул с себя походный рюкзак Армин, поглядев вокруг. Солдаты изнуренно волоклись по притоптанной траве, их сопровождал патруль ревизующих. В конце колонны шел Эрвин Смит, погруженный полностью в свои мысли, пустой рукав трепыхался. – Топливо и боеприпасы невечные, так что, думаю, перед вылазкой к морю будет еще несколько: в поисках цистерн с горючим и медикаментов. – Сказочно повезло с солнечными батареями. – Вам досталось, да? – Ага… расскажем после дезинфекции, – мотнул головой Армин. К хорошему быстро привыкаешь – фраза из старого мира, о котором помнил Эрен. Это нерушимая истина. Ты привыкаешь к теплой крыше над головой, к еде, к людям. А когда это отнимают, то твой организм будто отторгает реальность. Так случилось в июне 2017. Когда Дэд’Арлент пал. И недавно, более-менее привычная жизнь вернулась в свое русло. Возможно, где-то в глубине души Эрен мог посчитать базу «Арес» своим новым домом. Место стало ему знакомым. Здесь были свои распорядки. Заправлял всем Дариус Закклай и Пиксис Дот, в рейды отправляли, как правило, Эрвина Смита или Кита Шадиса (из «Гармонии») и еще с десяток обыкновенных людей, в том числе молодняк, вроде Эрена. «Сегодня ты жив, а завтра мертв, какой смысл мелочиться и держать себя в ежовых рукавицах?» – посоветовался с собой Йегер, направляясь к трейлеру Ривая после дезинфекции. Он соблазнился во время вылазки запихнуть в сумку бутылку-другую вискаря и газировки. И не какого-то там паленого, а самого настоящего – односолодового шотландца. На этикетке горделиво красовалась надпись: Макаллан. Втихушку, пока никто не видел, он запихнул его на дно и прикрыл личными походными вещами. И чертовски хорошо, что по прибытию их не шмонали. Эрен твердо настроился посетить Ривая, а потом (возможно) вернуться в свой трейлер. Армин к тому времени будет без ног дрыхнуть, так что его позднее или не очень возвращение не потревожит спящего друга. Отбой был по распорядку между одиннадцатью и двенадцатью часами вечера. Тогда сменялись дозорные, заступая на ночное дежурство. Солнце уже скрылось за холмами и деревьями. Между трейлеров бегала ребятня, пряталась в вывешенных на воздух простынях и одежде, играя то ли в салки, то ли в вышибалы. Боже, почти как в спальном районе, где жил Эрен. Дорога уходила под холм, трейлер Ривая ничем не отличался от других.

Jóhann Jóhannsson – Mandy Love Theme

Кипяток бурлил в чайнике, отчего рядом лежащая на столе чайная ложка подрагивала и едва уловимо звенела. От развернутой пачки печенья пахло лимоном. Ривай не задумывался о том, купил бы он когда-нибудь такое печенье в дом? Оно из самых дешевых, что продавали когда-то в магазинчиках на нижней улице. Стоила такая пачка меньше доллара. Оно и понятно – печенье с лимоном. Так еще и крошится в прах, точно кости девяностолетней старухи. Понимаете? Приоритеты каждодневно меняются. Он залипал на пар, исходящий из носика чайника, который тут же гипнотически растворялся. В трейлере было достаточно уютно, даже слишком. И тихо. Ривай жил в одиночку, не в его духе разделять территорию с кем-то. Но, разве что, с Эреном, но не на постоянку. Парень заходил к нему после рейдов. Это вошло в привычку, своего рода ритуал. И Ривай знал, что он вот-вот явится на порог, поправляя волосы или одежду. И будет хмуриться или улыбаться, как дурачок. Стук в дверь бокса. «Стоит только подумать, и он уже на пороге. Стихийное бедствие какое-то» – Разве тебе не положено быть в столовой или у командира на собрании? – спросил Ривай, стоя в проходе и раскрыв нараспашку дверь. – Ты как всегда рад меня видеть, – вместо приветствия саркастично отрапортовал Эрен. – Нас нехило потрепали, поэтому не до собраний. Впустишь? – Ты рассчитываешь на это, – Ривай жалил. – Я кое-что принес тебе, черствый коп. Аккерман смерил взглядом парня и сделал добрый жест – впустил в трейлер. Занятно, что нашел Эрен в этот раз? – Удиви меня. Эрен внутренне заликовал, и в глазах у него заиграла хитринка. Из сумки вытащил виски, блок сигарет, банку консервированных фруктов и колу в стекляшке. Поразительно, как это влезло без палева в рюкзак. Аккерман присвистнул. И его настроение сменилось по щелчку пальца. К черту чай с лимонным прахом бабки. – В следующий раз я пойду в рейд. – Но ведь тебя назначили жандармом, – с издевкой усмехнулся Эрен. – Не называй меня так, парень. Я не напрашивался на роль сторожевой псины. – В общем, я остаюсь у тебя жрать вот это все, – Эрен грохнулся на софу, хотя прекрасно знал, как бесил Ривая манерой заявляться к нему без спроса во всем «грязном». – За сигареты отдельное спасибо. Так, Йегер, встал быстро. – Ни минуты покоя. – Иди помойся, от тебя несет хлоркой. – Ну, это же лучше, чем тогда на поле. – Если бы ты только вдохнул то, что вдохнул я при нашей встрече. Это даже хуже запаха в уличном сортире. – О, простите, что подорвал ваше доверие. – Свое подорвал. – Ты же служил в армии, должен знать, как пахнет от людей, которые в полевых условиях или еще хуже… в плену, – нахмурился Эрен, поднимаясь с софы, вот всегда он так. – Дай мне что-нибудь, чем обтереться.

Flashback

Спустя пару десятков дней после комы. база «Арес» 2018 год

– Сильно устал? – Ривай подал Эрену руку, в голосе не было и толики колебания. – Нет. Думаю, я смогу еще попробовать, – тот поднялся с земли. Они тренировались на свежем воздухе в рукопашном бою. Ривай метко бил, всякий раз, когда Эрен пропускал удар. Он поставил себе цель выучиться всему, что умел Аккерман. Было стыдно, особенно глядя на Микасу. Откуда она вообще знает приемы рукопашки? Может, это из-за несчастной доли женщин, ну, знаете, насильники и убийцы. Из-за этих пошлых ублюдков им приходится и не такое осваивать. Во всяком случае, Эрен дал себе слово, что он свернет шеи тем, кто посмеет скрутить его против воли еще раз. Он просто не сдастся. Особенно после того, как ему накостылял Ривай вчера днем, а потом еще и Микаса (они нападали вдвоем поочередно). Ну и это была своего рода тренировка перед грядущим рейдом, в который он попадет с вероятностью сто процентов. Рывок вперед корпусом и остервенелый замах. – Открылся! – Ривай сверкнул оскалом. – Эрен, осторожно! – воскликнул Армин, наблюдая со стороны вместе с Микасой. В глазах замельтешили мушки, голову прострелило болью. Йегер захлебнулся кровью, что хлынула с разбитого носа от локтевого удара Ривая, затем согнулся и коснулся собственного лба, проверяя голову на плечах. – Тебе не кажется, что это слишком? – вмешалась Микаса. – Ха, и забыл, что сейчас все заботятся о комфорте друг друга. Твари, случаем, не спрашивали, удобно ли тебе, Микаса? Когда на него нападут, то никто не станет осведомляться чересчур это или нет. – Но это же тренировка. – Я в норме, Микаса, – выставил руку Эрен, чтобы успокоить подругу. – Не рассчитал силу. Извини. На, возьми, вытри лицо, – Ривай протянул Эрену смоченную в дождевой воде тряпку. – Мне придется долго тренироваться. – У тебя получается, Эрен! – поддержал в сторонке Армин, обтерев испарину со лба. – Ничего. С опытом придет. От Ривая звучало так, как будто он отцовское наставление давал. Он поднял с травы бутылку воды и кивнул Ханджи, которая все это время наблюдала за ними издалека. Внутри кордона было шумно, но не настолько, чтобы собрать вокруг стен мертвецов. Туда-сюда сновали солдаты, что вот-вот отправятся в рейд. Риваю было приказано оставаться внутри базы и блюсти порядок (с несколькими вояками) на случай нападения мигрирующих стай. Поразительно, хоть что-то возвращается на круги своя. Но он точно мог сказать, что это занятие отныне не прельщало ему. Значка больше нет, участка тоже.

Adna – Soaked Eyes

В тот летний вечер они впервые переспали. Начиналось это совсем непринужденно и не предвещало ничего подобного. Они валялись в трейлере Ривая после очередной тренировки. Тело Эрена побаливало, над бровью затягивалась ранка от сколотого камешка, об который приложился в ходе ряда ударов. Зоэ постаралась объяснить ребятам из их группы, что у него поразительная регенерация, и этого не стоило как-то бояться. После ее рассказа Жан на протяжении пяти дней отпускал шуточки про отрезанные шары Эрена Йегера, которые отрастут, как хвост у ящерицы. Ривай пролистывал книгу в мягкой обложке, кажется, там было написано «криминалистика», или вроде того. Эрен лежал рядом с набитым брюхом, довольно и как-то странновато улыбаясь себе под нос (или Риваю), точно блаженствующий кот. Желудок наконец-то нормально заработал после голодного плена и не болел, вокруг не было вонючих шкур и кривых рож Райнера и Бертольда. Еще тут не обрадуешься. – Интересная книжка? – Прошлый владелец явно имел сдвиг по фазе. – Если кто-то чем-то увлекается, то у него сразу сдвиг по фазе? – Ага, угадал. По голосу Ривая можно было понять, что он подразнивал Эрена. Обычно коп был неразговорчив. – Может, тут жил медэксперт или любитель детективов. Я в начальной школе смотрел Мисс Марпл… – Эрен задумался и добавил, – погоди, ты хочешь сказать, у меня тоже сдвиг по фазе? – Есть немного. – На каком основании. – Ты меня преследуешь, – Ривай отложил книгу и посмотрел на мальчишку. – Не понимаю. Они обменялись долгими взглядами. В трейлере было душно из-за жары на улице, что не спадала даже с заходом солнца. Не хватало сраной пина колады со льдом. – Ты хочешь знать обо мне все. – Я правда не понимаю о чем идет речь. – Что, уже забыл? – Смотря что ты имеешь в виду. – Пари в машине. – Пари… пари… – повертел на языке слово Йегер, словно оно казалось ему наистраннейшим. – Ты голыми руками убил тварь, и это даже был не бешенный, – Аккерман выжидающе задержался взглядом на Эрене, подмечая, как у того меняется лицо в процессе осознания. – Черт возьми, пари! Как я мог забыть?! А-а-а-а, то есть теперь ты мне все о себе расскажешь! – оживленно приподнявшись с кровати, Эрен смахнул волосы, что лезли в лицо. Ривай пожал плечами, пряча лесть внутри себя. – Видишь, это я и имел в виду, говоря, что у тебя сдвиг по фазе. – Не смей уходить от ответа! – Это как сыграть в хорошего и плохого копа. – Стоп-стоп, не заговаривай мне зубы. – Если тебе полегчает, то ты в полном праве взять у меня интервью. – Боже мой, только не порть этот момент. Я, наконец, смогу узнать, какой твой любимый фильм и цвет, а еще, что ты любишь делать в свободное время, и что тебе снится. – Леон, синий, отрываю головы тварям, сбегаю от надоедливых мальчишек. Эрен зашипел, пихнув копа в плечо. Ривай едва усмехнулся в ответ, глаза его источали штилевой покой. – Перестань, Синий Леон, отрывающий головы тварям и сбегающий от надоедливых мальчишек, – он устроился удобнее, подложив согнутый локоть под голову. – Твой любимый фильм? – Леон с Жаном Рено. – Да ну? Так понравилась история киллера? – Следующий вопрос. – Твой любимый цвет? – Синий. – Почему? – Он красивый. – Резонно… Что ты любишь на завтрак? – Что дают. – Не воспринимай буквально мои вопросы! – Я пил чай с мятой и лимоном, закидывал сэндвич и ехал в участок, – ответил на выдохе Аккерман. – Сейчас бы этого самого свежего чая с сэндвичем... У тебя было хобби? – вскинул бровями мальчишка. – Хм… Пострелять на тренировочном полигоне. Нет, не то. М… Заехать на холм после съезда под номером сорок девять и сидеть на капоте машины. – О, это то место в районе богатых вилл? – Тихий, но мутный райончик. Вряд ли дома построились на честном добропорядочном обещании, – озабоченно произнес Ривай, будто не сегодня-завтра в газете появится заголовок об очередном убийстве, а ему потом расхлебывать. – Как ты проводил свое свободное время после работы? – Смотрел бездумно телек, пил, что покрепче, бродил по улицам, в поисках кого отмудохать. – Ха-ха, отвечай честно. – Я сейчас серьезен как никогда, Эрен. Я проиграл пари, поэтому не могу тебе врать. Эрен вновь привстал с подушки, сосредоточенно вглядываясь в его черты лица. По глазам нетрудно понять, что человек чернит. Если вспомнить историю смерти его матери, то можно сделать выводы, что жизнь Ривая не щадила. Ресницы едва подрагивали. – Это было как-то связанно с тем, что тебя воспитывал твой покойный дядя? – Отчасти. Иногда он заставлял делать меня ужасные вещи, о которых я, возможно, буду жалеть оставшуюся жизнь. – И поэтому ты решил пойти в полицию? – Кто знает, но, думаю, так оно и было. Эрен выжидающе поджал губы, в надежде, что ему все-таки расскажут. И Ривай это понимал. – Шрамы от пуль, что ты видел на мне, тогда мне и шестнадцати не было. В меня стреляли, чтобы остановить. Я чуть череп одному говнюку не проломил за убитого щенка, – ни единой осечки в голосе. Он тоскливо смотрел в глаза Эрена. – Мне приходилось воровать, драться, употреблять всякую гадость. Спать с кем попало. И все ради того, чтобы разорвать замкнутый круг. На словах звучит куда проще. Чем больше говорил Ривай, тем больше Эрен терялся. Как стоило отреагировать? Его сильнее изумило то, что он ему открылся или то, что он был настолько отчаянным в свои самые юные годы? «Неужели не было…» – Разве не было другого выхода? – рассудительно произнес Эрен. – Если бы. Полагаю, что тебя это удивляет, – Ривай едва коснулся лба юноши, где струилась выбившаяся прядь темно-каштановых волос. – Я представить себе не мог, что твое прошлое настолько… потрясает. – Не распускай нюни. У меня тоже были бессмертные кореша. – Кореша? – Друзья. У подножия пологого холма где-то за трейлерами бузила ребятня. – Как их звали? – Изабель и Фарлан, – на последнем имени что-то кольнуло в виске, и Ривай почувствовал, как будто что-то упускает. Упускает самое важное и значимое, то, что осталось где-то позади. И он словно не может вспомнить что-то давно забытое и связанное с этим именем. Неужели память подводит? – Не думал их найти? – Они мертвы. Эрен моргнул, брови его опустились, как у грустного щенка. – Почему наше интервью превратилось в какое-то могильное надгробие. – Таково пари. Меньше знаешь, крепче спишь. – У меня на лице все написано, да? – Да. Ты не умеешь прятать эмоции, – Ривай ощутил, как капелька пота скатилась по шее в ключичную ямку. Летняя духота невыносима. И Йегер. Невыносимый. До жути любознательный. – Мне и не нужно, ведь мне не стыдно. – Думаешь, я стыжусь, раз ни о чем не рассказываю? Поскорей все это закончить. Избавиться от груза, который тяготил с самого начала. Выгадать момент и прыгнуть в омут с головой. – Ну… по-моему ты боишься, что тебя не поймут. Снова повисла в воздухе пауза. Эрен непринужденно взял за руку Ривая, она была горячей и грубой от оружия, точно в пальцах навечно застыло напряжение. Ему не хотелось уходить или рушить этот момент, он по глазам понял, что Ривай пытался что-то ему сказать, но слова застревали где-то в горле. Или хотел закричать. Жить с таким прошлым отчасти невозможно. Но он смог. Смог пронести с собой столько ужасов. – Йегер, ты что, на психолога учился? – Нет-нет, я пытаюсь пораскинуть мозгами, я ведь глупый совсем, сам говорил, – юноша заулыбался, прищурив глаза: один изумрудно-зеленый, второй серо-голубой. Шрамы ему шли, отметил про себя Ривай, чувствуя, что сердце с подвохом понемногу шершавит о ребра. Что-то не так. Наверное, из-за летнего марева. Сейчас бы облить себя с ног до головы ледяной водой, привести в здравое сознание. Выпить чаю. Или чего покрепче, у Ханджи должна быть заначка. – Не похож ты на безмозглого. – Какой твой первый поцелуй? – Господи, беру свои слова назад. Спать не сможешь из-за полученной информации. – Наоборот не смогу, если не узнаю! Они негромко расхохотались, таращась в потолок трейлера, казалось, он вот-вот начнет плавиться от жары. И они вместе с ним. Они хохотали и покашливали, затихали и вновь пускались в хохот. А потом произошло то, что уже нельзя было остановить. Эрен прильнул губами к Риваю. Тот немедля ответил. Эмоциями захлестнуло, как пирс волной. Было больно осознавать, что все вот-вот рухнет, было болезненно думать, что завтра может не наступить. Было горячо и жгуче до тремора в груди и голове. Кровь ухала по телу, когда они снимали с себя одежду, катались липкими по взмокшим простыням и трогали друг друга.

***

Конец флешбэка Настоящее 2018 год осень База «Арес». Трейлер Ривая Gustavo Santaolalla – Unbroken

– Эрен, ты в облаках витаешь. – А? – Я сам с собой говорю, как пенсионер. Ты о чем-то задумался, – откинувшись на стуле, Ривай с предъявой глядел прямо на Эрена. – Вспоминал кое-что. – Надеюсь, это кое-что пригодится для следующей вылазки. «Бьюсь об заклад, ты даже не представляешь, что я сейчас вспоминал, хах» – Йегер отвлекся на выставленную на стол еду. – Значит, слухи правдивы? – Не знаю насколько, но все только и говорят о побережье и о границе. – Я ни разу не покидал штат Оливер. – Вылазка позволит узнать, что происходит на материке. Чего тормозишь? Открывай банку, наливай виски. Эрен обтер полотенцем влагу с волос и достал открывалку с кухонной полки. Почему Ривай ничего не спрашивал? В последнее время он словно язык проглотил. – Не спросишь, как прошел рейд? – Очевидно, херово. В противном случае, тебя не заткнуть. Болтаешь без умолку, шутить пытаешься, – он метнул взгляд на руки мальчишки, те снова дрожали. Эрен устал и вымотался, о чем сигналил тремор. – Ладно, не хочу казаться бессердечным копом, но что случилось? – Ты уже. – Правда, дай лучше я, – Ривай отложил затертую до дыр книгу с фотографиями северной природы и забрал увесистую бутылку из рук, откупоривая ее. – Я слышал, что вернулось мало людей, вы потеряли одного пилота и грузовик. Ты использовал крик? – Нет, я не могу, у меня не выходит, боже. На четвертый день, когда мы въехали на окраину города Санрайт, на нас напали Невменяемые. Меня пугает больше то, что они устраивают засады, а мое чутье будто ломается. – Случай зимой с той тварью на стоянке у леса предвещал нечто такое. Лучше потом поговорить с Ханджи и Рико. Или с командиром Пиксисом. – Да кто меня слушать станет? – Я и Эрвин, а значит, все остальные. – Ханджи воспримет мою неспособность слышать Невменяемых, как… Неважно. Рейды напоминают мне акт самоубийства, нежели шанс добыть провизию. – Эрен, вечно так не будет. – Да? Сомневаюсь. Это единственный выход прекратить распространение вируса. Помнишь, что говорил главнокомандующий? Мы здесь, потому что кроме нас здесь быть некому, – взяв стакан с виски, Эрен глотнул янтарно-брильянтовую жидкость, подержав чуть-чуть во рту. Алкоголь спустился по пищеводу, и все внутри зажглось фруктовой кисловато-горькой вспышкой, будто в старое железное корыто под названием машина залили качественного топлива. – Конца не будет, пока мы не истребим зараженных. Ривай дал шанс Эрену выговориться и в темпе пил виски, смакуя каждый глоток. Он давно не вливал в себя солидное поило. В Дэд’Арленте это был максимум дешевый барный бурбон – перепьешь и полоскать на утро будет долго. – Мы ведь не можем до самой смерти зачищать близлежащие территории? Я до сих пор не понимаю, как у отца получилось связаться со мной в тюрьме, и почему он мне ничего не рассказал, хотя мог бы, – наколов на вилку фрукт, Эрен небрежно распробовал его, убеждаясь в отсутствии привкуса металла. – Я надеялся, что он найдет меня и Армина с Микасой, с самого начала пиздеца надеялся. А теперь я понятия не имею, жив ли он, спустя столько времени? Помню, когда увидел вертолет на поле, подумал о нем. В итоге наши шкуры снова спас Эрвин Смит. А мать? Это странное чувство в моей голове, оно сидит вот тут, – показав на висок, Эрен зажмурился, – я будто вижу ее в той мастерской. – Если так и дальше будешь сожалеть, то не сможешь двигаться вперед. Эрен поднял тяжелый и расстроенный взгляд на Ривая. Тот смотрел в ответ с таким выражением, словно все понимал, но не хотел ему сочувствовать, будто этим сочувствием он сломает какую-то его часть. Он отпил виски, жевалки заходили от крепости напитка. – Я видел, как религиозные фанатики сажали людей на колья, чтобы поджарить и сожрать их. Мы зачистили церковь, никого в живых не оставили. Это похоже на то, о чем говорил Закклай? Понятно к чему вел Йегер. Но спорить с ним сейчас ни к чему. – Они убивали людей. – Мы тоже. – На базе четкая иерархия, считай, ты на службе. Эрвин многое знает, и, если будем держаться рядом с ним, получится отправиться на Аляску. Ты ведь хочешь? – Аккерман вспомнил старика, которого пришлось убить в мороз, чтобы набрать припасов и спасти Эрену жизнь. Жалел ли он? Вряд ли. – Каннибалы и инфицированные – уже не люди. Они представляют угрозу. – Пытаешься так меня утешить? – Вообще нисколько, – парировал коп, разжевывая консервированные фрукты. Они отлично сочетались с виски. – Ты не сделал ничего такого, чего не следовало бы делать. – И он закурил. Дым проник в легкие, заполняя их никотиновой густотой. Вдохнув облако сизого дыма, Эрен подлил колу в стакан к виски. На языке запрыгали лимонные и грушевые нотки вперемешку с покалывающим нос сигаретным запахом. – Дай мне, – протянул он руку над столом. – Неужели, пацан, что я вижу? – Имею право расслабиться. Все равно не усну ближайшие часа четыре, – он взял из пальцев Ривая протянутую сигарету и затянулся, да так, что забухыкал. – О-о-о… – С непривычки. – Или кто-то ни разу не курил. – В школе, за стадионом. Меня и Армина спалила учительница физкультуры. А после со мной не захотела целоваться девчонка с параллели, потому что от меня воняло сигаретами. – Вау, вот это кардинальные решения. У тебя была нехватка женского внимания? – Просто я хотел быть крутым. – Спермотоксикозником. – Блин, ты по живому режешь. Они одновременно выпили залпом, и Эрен чуть было не закашлялся от жжения в глотке. Потом виски рванулся было обратно, готовый хлынуть из зубов, как фонтан воды из кита. Проглотил, стерпел и прокашлялся. После затяжки алкоголь безжалостно сжигал весь рот. Затем он закусил бледно-желтым кусочком груши и помедлил пить столь крупными глотками Макаллан. На вечеринках в Дэд’Арленте он мог бахнуть пивка или сидра, редко колу с ромом. Сегодня ему без особой разницы, что пить, главное, чтобы брало и не мутило. – У тебя есть способность регенерировать, а еще ты чуешь тварей и можешь уложить гиганта одной левой – априори крутой, – победно ощерился Ривай под натиском вискаря. – Понятия не имею, откуда такие способности, но ты не простой щегол. Все это понимают, особенно твой друг и Ханджи. – Росомаха в сете зомби апокалипсиса. – Что такое сет? – Вроде набора. – Знаю только суши-сет. – Ничего себе, вспомнил! Ну, теперь только на небесах наебенимся суши-сетов. – Я никогда не ел суши. – Как ты жил столько лет! – Обыкновенно, Йегер. Я не модный, но зато помню твою русскую шапку, – Ривай вновь глотнул из пузатого стакана виски и хлопнул Эрена по коленке. Тот в ответ так же шутливо хлопнул его, и они заржали, как клоунская парочка. Из окна трейлера Ривая виднелся яркий свет от прожекторов, направленных на стены контейнеров, и, даже издалека было видно, как под ними бился рой мошкары. Скоро отбой. Они потягивали и закусывали, ругались и шутили. Ривай скурил пять сигарет, а шестую убрал за ухо, в душе расплываясь в польщенной гримасе «все-мое-родное». – Ну, вообще-то, я принес тебе сигареты на ближайшие месяцы. – Завали морду. Я давно не курил, дай покайфовать. – И виски тоже… – Еще надыбаешь. – Вспомни себя, маленький человек, как ты распределял в группе провизию. По крупицам и кусочкам. – Как ты меня назвал? – Маленький натурал. – Благословенная шутка, Йегер. Мы уже это проходили. И, конечно, я контролировал запасы, чтобы протянуть в самое херовое время. Сейчас у нас гребаное изобилие. Живи, как в последний раз, – виски плеснулось в стакане оранжевом отблеском под лампой и отправилось в глотку копу. Он издал утробный рык и вслед забросил ломтик манго. Вот это жизнь повернулась: жрать манго с виски на юге штата в окружении ебанных тварей, которые вот-вот эмигрируют и заполонят округ. – Возвращаясь к прошлому разговору, хочу сказать, что зачищать территории становится труднее и опаснее, – с лица Эрена спала спиртная веселость, и он вдруг потускнел, думая о чем-то своем. – Я хочу сказать, что прихожу к тебе не просто по привычке. Сквозняк принес с собой прохладный воздух с улицы. А вместе с ним до Ривая долетел запах мыла и чистой кожи. Нет, пожалуйста, дайте ему время, чтобы взвесить все «за» и «против», чтобы в дальнейшем не накосячить. Ривай не считал дни, сколько он знает этого парня. Но теперь ему казалось, что вечность. Вечность в этом изгаженном мире. И он понимал, зачем к нему приходил Эрен, всякий раз, когда возвращался с очередного рейда. Тот боялся однажды его не увидеть. Это словно параллель с собакой, что возвращается снова и снова на место, где когда-то видела человека, которому предана. Ривай не мог делать вид, будто ничего не происходит. Для него, как и для любого другого (наверное) это походило на самолет, терпящий крушение. – Наш рейд потерял значительную половину ребят, – продолжил говорить Эрен. – Их тоже кто-то ждал этим вечером. Но вернулось чуть больше десятка. Риваю знакомо это чувство. Вот оно, жжется внутри, колет в мозгу, замирает в сердце. – Подозреваю, что однажды я не смогу вернуться. Мне важно увидеть тебя. А ты сопротивляешься, поэтому мне приходится тебя подкупать, то пивом, то сигаретами, то, вот, виски. Это честно? «Важно надеяться… Говоришь так, будто последний раз меня видишь» – Ты можешь остаться здесь на ночь, – ответил избирательно Ривай, стремясь уловить малейшие перемены в лице Эрена под тёплым светом лампы. Тот посмотрел на него так, будто он ляпнул какую-то бредятину по пьяни. – Чего? Не хочешь переночевать? – Хочу… остаться. – Отлично. Доедай. – А ты думаешь о моем возвращении? – вдруг ни с чего спросил Эрен, сгребая в хвост темно-каштановые волосы. – Думаю. Я ведь даже из трейлера выйти не могу, потому жду, пока ты вернешься. – И что будешь чувствовать, если однажды не вернусь? – Обычно мы играем в шахматы, когда ты приходишь, рубим дрова, тренируемся или изучаем карту местности, или пьем, как сейчас. А не занимаемся сентиментальной ипохондрией, – едва стушевался Ривай, вставая из-за стола, чтобы приоткрыть окно для вентиляции. Какой настойчивый. Взгляд выдавал намерение докопаться любым способом. – Ипохондрией? – Эрен прыснул. – Я только хочу узнать… Заметив, как он смотрит: с каким вниманием и особенностью, Ривай почувствовал невесомые мурашки на загривке. Следом к нему подступил Эрен и повторил фразу еще раз, склонив немного голову. Подрос, черт возьми. – Если я не вернусь, что ты почувствуешь? – Все то же самое, когда теряешь человека, которого знал, – хмельной язык еле слушался. – Мне станет паршиво. – Настолько паршиво, как и мне? – Как я могу знать, каково будет тебе? Ривай ответил дерзноватым и прямым взглядом серо-синих глаз. Случилось то, над чем Эрен был не властен. Сердце запнулось, перебило дыхание, будто он просидел на дне водоема несколько минут. Ривай был из тех людей, которые не могли без причины выражать свои чувства или мысли, их необходимо было к этому подвести. И Эрен подвел. – Знал бы ты, как сильно я хочу вернуться с рейда, всякий раз покидая «Арес». Стоит мне за ворота выйти, а я уже мыслями возвращаюсь к тебе и ребятам. – Йегер, довольно, ты пьян. Мы пьяны. – Разве это мешает нам поговорить? – болезненно усмехнулся Эрен. – Единственное, чего я хочу сейчас… «Забыться с тобой» – Допить бутылку, покурить на крыльце и лечь спать, – Ривай в противоречивом жесте не удержался и прикоснулся ладонью к щеке мальчишки, где остался прилепленный пластырь на затягивающейся ране. – Лечь спать, вот так просто? – Напористое чудовище…

Adna – Beautiful Hell

Дыхание сбилось, виски вскипело в венах. Давно он не испытывал такого головокружения и никотинового опьянения. Ривай обхватил шею Эрена, потянув требовательно на себя. Они поцеловались, неглубоко, но пылко. Эрен чувствовал, как изголодался по нему. Он тоже хотел его, хотел Ривая. После всех ужасов, грязи, смертей и выстрелов, свидетелем которых он стал, хотелось выплеснуть все это прочь, выбросить как мусор, раствориться в ночи. Конец может наступить в любой день, твари не сегодня так завтра заберутся за кордон, он никогда не найдет ответы на вопросы, не доберется до правды. И все что он мог сейчас делать – это думать о Ривае, о том, как он распускал, сжимал и наматывал на кулак его волосы, трогал за взмокшую ушибленную спину и целовал. – Ты приходишь ко мне после рейда не только, чтобы увидеть. Ты надеешься на продолжение того, что обычно идет после выпивки, – прошептал хриплым низким голосом Ривай, который просто искрился сексом, и от него Эрена прошибла дрожь. – Не стыди меня, – ответил смято в губы, двигаясь по инерции в конец трейлера. Ривай оттолкнул от себя мальчишку, стягивая с собственных плеч прилипшую к телу футболку с черным принтом. – Раздевайся. От фразы мурашки в солнечном сплетении и резкая тяжесть где-то в паху. Эрен покорно снял рубашку и принялся возиться с ремнем на джинсах, которые уже порядком давили. Это было ужасно. Ужасно и одновременно больно и неловко. Он заводился с пол-оборота, точно раньше никогда ни с кем не трахался, а тут удачно подвернулся шанс распрощаться с девственностью. Какая чушь. Ривай не дал ему утонуть в охмеленном бесчестье, вновь одернул к себе, заставляя упасть на простыни, и запальчиво потянул с него штанину, из-за чего Эрен нечаянно хохотнул, будто с ним заигрывали. До чего нелепо. – Хватит смеяться, придурок… – взяв пятерней раскрасневшиеся от спиртного щеки, Ривай зашипел в горячие губы и его затопило рычащей волной вожделения. Предвкушая эйфорию, Эрен смолк. Он податливо опустился на кровать, наблюдая за движением теплого силуэта: кухонные лампы очерчивали фигуру Ривая, и из-за темноты в этом углу трейлера лица его было не рассмотреть, до того момента, пока не забрался сверху. И в ту же секунду Эрен ощутил ответное возбуждение, когда он сел ему на бедра. Ривай расстегнул ремень и ширинку слаксов, чтобы стало посвободней, и следом склонился к Эрену, сминая припухшие губы влажными поцелуями. В ответ его волосы на загривке сжал Эрен, трогая кончиками пальцев недавно состриженный затылок, отчего их покалывало, будто там образовывались вихры наэлектризованных нитей. Не было ни единой причины торопиться, хотелось насладиться каждым вдохом и выдохом, каждым прикосновением, хотелось томиться и методично сжигать себя заживо. Ривай не переходил границы, не рвался в гонку, боясь не успеть на последний поезд, ведь они с Эреном давно в этом самом поезде, который ушел с перрона и отныне никогда не остановится. Вечный поезд, огибающий земной шар. На губах чувствовался спиртной кисловатый вкус, а вокруг губ Эрена вкушалась фруктовая сладость. Кто-то из них двоих сегодня кончит первым и не раз, и Ривай с точностью ста пятидесяти процентов мог сказать, что первым будет не он. Впопыхах стащил с Эрена белую майку и боксеры, пропахшие его взмокшим телом, и прижался грудью к липкой разгоряченной коже, впиваясь смачным поцелуем, а после укусом в изгиб шеи. Эрен сдавленно застонал. Вот такой Эрен – взвинченный и беззащитный, чрезвычайно привлекательный. И, глядя на него, неправильным было называть его сопляком. Он окреп, вырос и возмужал, и теперь нужно было вести себя с ним на равных. Давать возможность первенствовать, давать возможность открыться. Делать поблажки и укреплять в нем чувство независимости. Дальше были прикосновения. Много прикосновений. Они текли, словно жгучие океанские волны, плавно, с разбегом, качались и обволакивали, даже прытко били. Эрен был до безумства тактильным и контактным, когда доходило до близости, и Ривай это знал. Оттого он делал все, чтобы это навсегда впечаталось в память Йегера. Проведя ладонью по груди и животу, он заставил приподнять бедра. – Я сейчас умру, – прошептал сипло Эрен, – выгибаясь навстречу и умоляюще потираясь о коленку Ривая. – Тшшш. Эй… расслабься. Все только начинается, – как можно спокойнее произнес Ривай, с усилием стопоря в себе дикий всепобеждающий инстинкт и порыв вогнаться как можно глубже, и разбиться об него. – Не думай ни о чем, пока ты со мной. Слышишь, Эрен? – Д-да, – на судорожном выдохе ответил, фокусируясь на силуэте. Вновь прикосновение. Взбудораженный стон. Ривай ощутил, как Эрен схватился за предплечья, капризно и нетерпеливо сжимая их, в разомлевших, но широко раскрытых глазах полыхало черное пламя. Он желал. Из-за этих прихотей временами крышу шатало. Ну, теперь бессмысленно оттягивать момент. Ривай приспустил слаксы, взял за голени и закинул его длинные ноги себе на плечо, и следом одним рывком толкнулся бедрами, имитируя секс. Член скользнул между напряженных сведенных бедер, и, стоило Риваю прикоснуться, там, внизу, как Эрен содрогнулся и взорвался оргазмом, запрокидывая голову. Темные волосы разметались по простыне, он закрыл лицо руками и вымученно застонал. Сердце грохотало, дыхание вырывалось резкими толчками, дразнящие движения доводили до исступления. Легче не стало, в крови кипел виски и, как говорил Ривай, все только начиналось. Эта ночь длилась целую вечность, отчужденная, жаркая и разделенная только ими.

***

      Еще одна ночь прожита. Еще один день на старте. Они живы. Сквозь крохотные шторки проникал дневной свет. В трейлере стояла занавесь легкой дымки и пыли. Эрен разлепил глаза, ощущая, словно он плывет в дремотной ласковой неге. Совсем немного магии трейлера Ривая. Когда он оставался у него на ночь, то никакие кошмары не одолевали. Он любил это чарующее чувство после пробуждения, ничем и никем неомраченное и спокойное, запечатленное в тайном танце пылинок под усиленно пробивающимися линиями солнечных вспышек. Рядом лежал Ривай, отвернувшись к двери бокса. Выгнутая шея, бритый затылок, и несколько шрамов на обнаженной спине, усыпанной едва уловимыми метками – привели Эрена в ясное сознание. В мыслях прокатилась взрывами прошлая ночь. Ах, вот оно что. Они переспали. В этот раз было все иначе, не так отчаянно и страдальчески, будто знали, что увидят друг друга утром. Эрен потянулся и дотронулся до сбритых волос на затылке, их было приятно касаться, жесткие, колкие, будто трогаешь загривок опасного спящего зверя. А если учесть, что Ривай редко позволял к себе притрагиваться, то вчера и сейчас – идеальная возможность воспользоваться моментом. Кожа была горячей, на плече и предплечье белыми стяжками протянулись шрамы со времен тюрьмы, под лопатками виднелись засосы, чуть ниже он обнаружил еще несколько шрамов и родинок. Время оставляет видимые следы на Ривае, словно скульптор иссекает рабочий материал, чередуя поверхность с глубиной. На Эрене же не остается совершенно ничего. Единственный шрам на лбу под копной волос после аварии, да и только. Но внутри они с ним одинаковы, такие же душевные увечья, дыры и пустоты. Налюбовавшись своей «работой», Эрен еле слышно фыркнул, из груди вырвалось подобие смешка. – Воображаешь себя римским победителем? – внезапно проговорил Ривай сонным голосом, – я не сплю, если что. – А, кажется, будто спишь. Еле дышишь. И давно ты так? Повернись ко мне. – Не повернусь, мне надоело смотреть на твою мордаху, как у говенного младенца. – Ты смотрел, как я сплю?! – Эрен оторвался от смятой подушки, глазея на профиль Ривая. – Черт возьми, Эрен, мы в одной постели лежим, куда мне смотреть? – Ну да, ну да, ты хотел сказать, пошел я. Ривай повернул голову, ответно взглянув на юношу, со слегка заплывшими от выпитого алкоголя глазами, и деланно вздохнул. – Не бери в голову. – Кстати голова… этот виски имбовый, от него нет похмелья. Ты вчера пил, как не в себя… – упомянул Эрен. – За себя говори, парень, – Ривай догнал, что сейчас начнутся бесконечные попытки развести его на разговор о прошлой ночи. А вот хрена с два. Он решил ретироваться в уборную, чтобы привести себя в порядок, и почувствовал какую-то тяжесть в бедре, стоило ему опереться на ведущую ногу. Задрав край трусов, Ривай пришел в негодование, обличив на светлой коже посиневший смачный укус с кровоподтеками и следами от идеально ровных зубов, – Йегер… это, блять, что такое? – О… ой, это… ну, укус, – Эрен закусил нижнюю губу, ему ничуть не совестно. – Я вижу, что это укус. Ты обалдел? – Нет… но, ты был не против. Это вышло в порыве. – Какое ты чудовище. В другой раз мой кулак дернется. – Ну, прости, – ни капельки раскаяния в голосе. – Я не шучу. – Прости, – в глазах бесенята, он ни разу не пожалел. – Говнюк, я же все вижу. – Прошу, простите, офицер. – Йегер. Ривай прыгнул обратно в кровать, скручивая пацана по рукам и ногам простынями. Эрен не собирался так быстро сдаваться. Он отмахнулся от первой атаки, выскальзывая из-под Ривая. Спальное место в считаные секунды превратилось в борцовское татами, где началась кусачая бойня. Ривай сам не понял, что на него нашло, но он принялся хватать его за плечи и спину зубами, зажимая коленями корпус. Эрен хохотал, как балбес, на последнем издыхании выкрикивая слова пощады. Было ужасно щекотно, отчего его лицо раскраснелось, а тело задрожало. – Стоп-стоп-стоп! Я понял! Осознал свою ошибку, офицер! – визжал Эрен, задыхаясь ревом. – СТОП СЛОВО! – Не знаю никаких слов. – ГЛАЗИРОВАННЫЙ ПИНОК!!! Боже. Когда Ривай последний раз занимался такими вещами? С кем-то валять дурака после ночи пылкой близости. Что это вообще? Какое-то нереальное ощущение из давно забытого им мира. Вот оно. – Какой-то никнейм на фейсбуке. – К черту фейсбук, это стоп-слово! – горячо выдохнул Эрен, будто астматик, забывший ингалятор. – Не думаешь, что теперь тебя так называть буду? – отмучив пацана, Ривай встал с кровати и оценил масштабы беспорядка. – У тебя отличное чувство юмора. – А тебя ждет уборка. – О, господи, – закатил глаза Эрен, – ну почему нельзя просто полежать? Я так и знал, в тебе нет и капли романтики. – Не сомневаюсь, глазированный телепат. – Прошу, остановись. Ты слишком стар, чтобы понимать суть шутки. – Хо. Ты слишком сопливый, чтобы продержаться и не кончить раньше времени. Вставай. Столовку мы дружно просрали, так что заварим лапшу. Эрену лицо свело от стыда. Он упал обратно в подушку, на которой спал Ривай и страдальчески замычал. Ну, с выдержкой у него небольшие проблемы, но он определенно натренируется. Эти вырванные куски из жизни, настоящей жизни, которая должна была быть у них, являлись чем-то вроде крупиц золота в груде чернозема. Возможность почувствовать себя целым, полагаясь на новый просвет в безумно длинном и мрачном тоннеле, у которого не было конца и края.

***

Dustin O'Halloran & Volker Bertelmann – Mary's Walk

Ханджи рассматривала под микроскопом чужие анализы и одновременно делала пометки, которые были понятны только ей, на почерневшем от чая листе. Прошло чуть больше полугода, а перед глазами все еще стоял Моблит, с перебинтованной шеей. Бинты обматывали его, словно шарф кораллового цвета, уберегающий от холода и ветра. Зоэ с Моблитом были в одном вертолете, когда все это закончилось: поимка Энни и поиски следов Эрена. Внизу живота кольнуло. Зоэ все еще мучали фантомные боли. Ее тогда вспороли, точно рыбу перед готовкой. Деваться было некуда, ее буквально вырвали из лап смерти. Они не сумели вовремя уйти от своры Невменяемых, которых натравила та заносчивая девчонка с сумкой и рацией. Наверное… это того стоило (?)… если не считать мертвого Моблита с раздробленной гортанью, и того, что сама Ханджи чуть не умерла от кровопотери и выкидыша. Идя на случайные и неизбежные жертвы, они смогли узнать примерное местонахождение Эрена и взять в плен Леонхарт. Все было так, как говорил Эрвин, все так, как написано в бумагах, показанных им на базе. Энни одна из тех, кто вступил в симбиоз, как Райнер и Бертольд. Они все связанны с Эреном, поэтому он был им нужен. – Зоэ, оставляю папку на столе, – сообщила Рико, перед тем как уйти. – Спасибо. Я скоро закончу. – Не забудь измерить температуру и обследовать себя. – Обязательно. – Я приду вместо Пик проверить тебя утром. Очередные меры предосторожности на базе, созданные задолго до их появления здесь. Если ты работал с чьей-то инфицированной кровью или материалами, то ты пережидаешь ночь в карантине, без всяких обиняков. «Она говорила с кем-то, кто, по всей видимости, отдал ей приказ? Не могла же она самостоятельно решить, что ей нужен какой-то там парень. Один из сотни или тысячи, заметь, Ханджи!» Все верно. Если Эрвин и Закклай правы, то черные военные имеют отношение и к вирусу, и к Эрену. Нет. Не так. Все события имеют предпосылки, одно начало, следствие и конец. И в этом много кто замешан. Только был ли смысл в том, чтобы искать начало нитки, от которой покатился клубок? Зоэ оторвалась от потемневшего листка, встала и подошла к морозильной литой камере. Взяв поручень и открыв люк, она уставилась на замороженную голову мертвяка, которую сохранила для дальнейшего изучения. Потом вздохнула, подняв очки на голову. Долго же пришлось договариваться с Рико и Эрвином, чтобы ей позволили оставить это всратое создание. Она уповала на возможность принести сюда целое тело твари. «Без Моблита плохо» Алый шарф из бинтов вновь затрепетал у нее перед лицом. Ханджи уставилась на перекошенное подгнившее рыло. Мертвец благоговейно спал, прикрыв веками глаза, налитые кровью. Из маленькой стерильной камеры исходила дымка ледяного воздуха. Обычно здесь хранили образцы бактерий, почвы или кровь животных, когда база функционировала. Иронично. Теперь тут бережется башка твари. Глядя на нее, Зоэ приводила мысли в порядок. Она открыла камеру не для того, чтобы достать голову, а затем, чтобы вновь посмотреть смерти в лицо. В прямом смысле этого слова. Крылья носа отваливались и трескались от холода. Ривай говорил, что поля были усеяны замерзшими мертвецами, но некоторые из них были в состоянии двигаться, а стоило температуре немного измениться, и их активность резко возросла. Кровавая сетка, усеявшая глазные яблоки твари, навечно застыла. Мысли понесли Ханджи в лес Шайя, в снег и горы. Первый приступ Эрена в катакомбах, затем в хижине, когда он счистил себе половину лицевой части черепа. Его глаза были совершенно иными – чистыми, словно кристальная гладь нетронутого озера; испуганными, но не безумными. Изначально приступ точь-в-точь повторял признаки эпилепсии, в хижине же было что-то вроде психического расстройства. Будто он сам себя боялся и не смыслил, что происходит. «Ты чокнутая или да???» Эрен не был напрямую инфицирован, но почему он пытался навредить себе? И тут Ханджи обернулась на папку с бумагами, что оставила Рико. Хлопнув дверцей камеры, она принялась листать чужие наработки и записи, некогда работавших здесь медиков. «Любой известный нам вирус не станет вызывать столь ужасные мутации организмов. Чума, Холера, Испанка, Эбола, лихорадка, бешенство – все они направлены на то, чтобы уничтожить иммунитет и самого человека изнутри. Несомненно, бубонная чума вызывала что-то вроде уродства, но не так агрессивно. Бешенство влияло на нервную систему, полностью травмируя отлаженную работу организма. Но этот патоген, что содержится в нынешней заразе, полностью меняет структуру ДНК и все остальное. И он не просто заражает, он, будто представляет собой одно целое, пример тому Гибриды или Невменяемые. Из разговоров Эрвина, давно ясно, что отец Эрена замешан в эпидемии. Но так ли оно на самом деле?» – Соберись, Ханджи! Ты хочешь сейчас разжевать самой себе, что вирус выращен искусственным путем. Ну, это и идиоту понятно! В документах написано, что он не имеет природного происхождения, и это даже не смешение вирусов, передающихся от животных к человеку! Его создали путем проб и ошибок, неважно уже, группа людей или кто-то один, какая к черту разница. Вопрос – для чего? И была ли вероятность создания вакцины? И самое главное, как вирус влияет на способности человеческого тела и сознания? Может ли он заменять участки ДНК здорового человека, при этом, не травмируя и не уничтожая его?.. «Сумбур» – До начала катастрофы, Эрен ничем не болел. «Почему его симптомы были похожи на заразу?» Ханджи вспомнила день, когда Эрвин говорил с ней о папке, где была информация о таком же участнике эксперимента как Райнер Браун – Марселе. В его медкарте было написано: частичный симбиоз. В карте Райнера – готов вступить в симбиоз. Но ни слова о разрушенном иммунитете. Факт оставался фактом – они все дети и они участники эксперимента. Тогда почему Эрен ничего не помнит? А Энни? Помнит ли она что-нибудь? «Память штука занимательная и удивительная. Не об этом! Тот, кто создал вирус ищет Эрена, а Эрен имеет прямое отношение к зараженным, то… тогда это многое объясняет. Предположим, у него нет эпилепсии. И вряд ли его кусало дикое животное перед тем, как он попал в бункер. На его теле не было ран. Значит, он заразился несколько раз подряд, оттого и были вспышки агрессии и неадекватное дикое поведение… Если ран не было видно, значит он регенерировал, сам того не осознавая и не замечая! Райнер Браун скорей всего обладает такими же свойствами, как и Эрен, а если предположить, что все они иммунные, то…» – Боже! Почему я должна сидеть всю ночь на карантине, когда я просто посмотрела на голову мертвяка!!! – в сердцах завыла Зоэ, и бросила документы на стол. Ей не терпелось поговорить с Риваем и Эрвином. «Эрен иммунный!» – Черт, Моблит! Тебе бы это понравилось, ха-ха! Живот снова укололо болью, и она замолчала, упершись лбом в стол. Красные бинты заполонили комнату. Она так и не смогла сохранить обе жизни: внутри себя и рядом с собой.

***

Армин крутил в руках цветной кубик, комбинации причудливо собирались в два цвета. А ведь существуют уникумы, которые решают головоломку за считанные секунды. Это их успокаивало? Может, ворошило разум? Армин на мгновение задумался. Удавалось ему собирать когда-то кубик? «Не могу припомнить» – воспоминания понемногу уходили в никуда. Они будто бы терялись. Вдруг в окно кто-то застучал пятерней. Прозвучал голос Конни: – Армин, проснись! – Я не сплю. Привет, Конни. – Идем на тренировку. – Угх. Попроси лучше Жана. – Хотя бы ты не динамь меня! Микаса в теплицах с Хитч и Марло, Жан с дозорными, Эрен черти где. Вы все задницы. «Ни рукой ни ногой» Побочный эффект рейдов был смесью из апатии и усталости, не проходившей за считанные дни, если не учитывать и психологическое потрясение. Однако, ничего не делать тоже нельзя, такие здесь порядки. Как там говорили? Если не знаешь, чем себя занять, предложи кому-нибудь свою помощь. Армин бросил кубик и встал с койки. И вправду, Эрена на месте не было, значит, ушел куда-то шататься. Ну и ладно. Он замер на доли секунды, оглянулся на подушку, будто его окликнули с койки, встроенной в стену бокса. В кармане наволочки лежало то, что его соблазняло, то, что принадлежало только ему. Седативные таблетки, найденные за время последней вылазки. Сон и отдых словно стали бесполезным занятием, хотелось чего-то другого. Армин вытащил из нычки пакетик с раскрошенными таблетками и сыпанул себе немного под язык. Следом он набросил водолазку и вышел из трейлера. Арлерта встретил ослепительной улыбкой Конни. – У меня скоро рейд. – Договоримся так, я побуду в зале, но не более. – Чувак, все по-честному. Ты просто будешь засекать время, я не прошу тебя участвовать в моей тренировке. – Да, но спустя тридцать минут уйду. Вот тебе новая ачивка. – Зад-ни-цы, – сморщился Конни, словно лизнул горький перец. Они двинулись вверх по холму, по протоптанной дорожке. Теперь это место напоминало коммуну, а не научно-исследовательскую базу, кто-то жил в палатках, в основном новенькие, которым по прибытию не хватило места в боксах, и из-за этого часто возникали конфликты, которые разрешались путем драк или подавлений. Но все же в сто раз приятней, чем тюрьма. Как вспомнит, так вздрогнет. Вокруг стояла возня, люди на базе всегда что-то делали. Таскали в корзинах белье в прачечную, перетаскивали припасы из складов из-за течи крыши. Проверяли крупы на наличие плесени, носили инструменты для починки техники, ремонтировали и сооружали новые фильтры для воды или орудия. Особо нелюдимые сидели на ступенях трейлеров и молча наблюдали, при этом выполняя мелочную работу руками. – О, там не Зоэ бежит? – сказал Конни, указывая рукой. Когда они взобрались на пологий холм, то Армина окликнула Ханджи, спешащая со стороны исследовательского блока. Ее волосы растрепались, халат запачкался пятнами чая или кофе, с виду она будто не спала сутки-двое. – Армин, стой! – Ханджи... Что-то случилось? – Ва-а-а-а-а-а-а, ты должен немедленно пойти со мной в лабораторию! – Ч-чего? Зачем? – Тс-с-с-с! У меня есть к тебе вопросы, идем! Конни, прости, но я его украду. Армин непроизвольно посочувствовал товарищу, у которого на глазах рассыпались планы, и пожал плечами. Столь неожиданное появление возбудило интерес. – Ла-а-адно, удачи тебе, задница, пополнившая ряды задниц, – Спрингер почесал заросшую волосами башку. – Если будет время, загляни в зал! Ханджи не дожидаясь обмолвок, выхватила Армина и потащила за руку через боксы в научблок. – С Эреном что-то случилось? – Ах если бы! – Не смешно, но… – У меня возникла одна теория, которую я собираюсь проверить, и мне нужна твоя помощь.

Не теорема Пифагора

David Wingo – Maggie Opening

В научблоке, как правило, стерильно и прохладно. Белый свет заливал металлические поверхности, бегал игривыми бликами по оборудованию, стеклам и поглощался стенами и полом. Коридоры закончились и показались камеры, состоящие полностью из стекла и крепких литых вставок, в которых когда-то работали десятки ученых. Сейчас блоки пустовали, но иногда здесь кое-чем занимались, например, проверяли зерно на злокачественные споры, или рис на плесень, а также воду или мясо с рыбой, чтобы без опасения употребить в пищу. Армин увидел знакомые ему лица: в центре одной из таких камер сидели на стульях Эрвин и Ривай, у стены стоял Пиксис, не отрывая руку от вытертой фляжки. В дальнем углу Рико Бржеская прилежно что-то писала, словно не замечала никого вокруг. Насколько Армину известно, то она была подчиненной Пиксиса и не оставляла Ханджи в одиночестве. – Спасибо, Зоэ, не заставила ждать, – изрек торопливо Пиксис, а потом покашлял в кулак. – Ты ему хоть сказала? – Ривай в предвкушении выпрямился на стуле, его заинтриговала Очкастая полчаса тому назад и буквально вырвала с поста. – А-а-а, стойте, это касается Эрена? Ханджи толкнула Армина в центр комнаты, показывая на круглый стул, чтобы тот сел. – У нас есть примерно пятнадцать минут свободного времени, чтобы нас не хватились остальные. – Начинай, я внимательно слушаю, – Эрвин одернул рукав плаща, на месте которого водилась пустота. Они с ней оба в расчете, жизнь за жизнь. Ханджи устроилась у натертого до блеска стола и уперлась кулаками в поверхность, та сразу обожгла нагретые руки. Смерив присутствующих взглядом, она перевела дыхание и заговорила: – Это всего лишь мои догадки, но я все же попытаюсь объяснить вам кое-что весьма занятное. – Очкастая, ближе к делу. – Я бы сама хотела быть ближе к этому делу, Ривай. – Хорошо-хорошо, но давай без заумных терминов. – Армин, расскажи мне про Эрена то, что знаешь. Он болел когда-нибудь эпилепсией или у него, может быть, были приступы панической атаки? Он когда-нибудь занимался селфхармом? Психические расстройства, шизофрения? Армин чуть не прыснул хохотом. Его выдернули с улицы, чтобы спросить то, что можно узнать лично у Эрена??? Но ощущение, что она скажет сейчас что-то действительно важное, его не покидало, либо окажется так, что где-то в глубине себя он догадывался о том же, о чем Зоэ. – Хм, он часто болел в детстве, но не тем, что вы назвали. – Конкретней. – Ну… ветрянка, корь, грипп, – с каждым словом его ноги и руки плавно расслаблялись, мозг в черепной коробке начал приобретать желеобразную форму. – Мммм… хотя, подождите, кажется, у него были серьезные проблемы со здоровьем, когда ему было не больше пяти лет. По-моему, иммунодефицит, или что-то такое. – Его отец медик, я права? – Вирусолог и в какой-то степени иммунолог. – Как думаешь, Григорий лечил его? – Наверное, это ведь его сын. Я точно знаю, что его папа помогал семье Микасы. Но вообще, Эрен не любил говорить о своих болячках. И я не особо помню то время. Я много чего не помню, вот. – Вы так давно дружите? – искренне изумилась Ханджи. Пиксис опять кашлянул в ладонь. Было слышно, как он пальцами раскручивает фляжку и делает глоток. – Да, затем мы познакомились с Микасой. – И с тех пор, Эрен болел чем-нибудь? – Разве что… простудой? И из-за этого он прогуливал школу. – Ясно. – А где Микаса? И почему Эрена с нами нет? – Армин обвел всех остальных взглядом. Зоэ в очередной раз перевела дыхание и сняла очки с переносицы. «Соберись и скажи им» – Я встретила группу Ривая в катакомбах, и тогда случился первый приступ Эрена. Нанаба и Майк помогали мне его усмирить. Сначала я подумала, что это симптом инфицированного, но его припадок был полностью схож с уже существующей болезнью. Второй раз припадок случился в хижине. Моблит собирался в него стрелять, потому что перед нами будто стоял не Эрен. Мы решили тогда все замять и оставить этот случай в секрете, – она перекинулась взглядами с Риваем, что собрал руки на груди. – Ко всему прочему мы узнали о его сверхчеловеческой регенерации. Я уже тогда подумала, что это не просто особенность его организма, а что-то другое. Эрен вел себя, как зараженный: он собирался навредить себе, был агрессивен, нес лихорадочный бред. Он содрал себе половину лица. Поэтому Моблит отговаривал меня помогать и готовился выстрелить в него. Эпилептики так себя не проявляют. В камере повисла тишина. Под потолком мигнула лампочка. – Я веду к тому, что, возможно, Эрен вступал в контакт с инфицированными, и именно таким образом его организм реагировал на вирус. А если учесть, что он регенерирует, то это уже выходит за рамки нашего с вами понимания. Чего стоит деталь, что у нас в подвале лежит девчонка в костяном скелете из мертвецов. И я пытаюсь как-то собрать все в одну картину. «Скажи им!» – Эрен особенный. Он иммунный. Снова затишье. Сидящие переглянулись друг с другом. – Понятно, все постепенно встает на свои места, – заговорил Эрвин заверенным тоном. – Ребенок на военной базе тринадцать лет назад, папки с бумагами и разделение на два лагеря. Его ищут, потому что у него иммунитет к вирусу. И остальные участники эксперимента по какой-то причине не подходят. Никто, кроме Эрена. Армин ощутил влияние таблеток, и по правде удивился в неполную меру, лишь хохотнул от осознания, что они и вправду в жопе. Он, черт возьми, догадывался. Агрессия Эрена, лунатизм. Если он мог заразиться, то мог и передавать остальным, но этого не произошло. – Выходит, Райнер, Энни и Бертольт такие как Эрен? – Как сказал Эрвин, они не подходят. По всей вероятности, у них отсутствует иммунитет, либо у них нет того, что есть у Эрена. Может… той силы влиять на мертвецов через крик? Но я с уверенностью могу сказать, что в ходе экспериментов они получили развитые способности, которые обычным людям и не снились. И Эрен не исключение. Возможно, вирус меняет гены, вызывая своего рода мутации, но у тех, кто вступил с ним в симбиоз, мутации проявляются этими самыми сверхспособностями. Других же, вирус уродует, что мне говорить, вы сами видели. «Вероятно, он даже больше, чем просто исключение…» Пиксис промочил горло и подошел к Эрвину, подсунув фляжку, на что командир деликатно отказался. Ривай последовал примеру Смита. – Ханджи… ты не сказала, что думаешь об отце Эрена. – Грише Йегере? – Он имеет прямое отношение ко всей заварушке, – впервые вклеился Ривай. – Я тоже склонен к этой версии, – Армин странно улыбнулся. – Гриша звонил Эрену перед тем, как все началось. – Как удачно. – Звонок случился на паре, а на перемене он позвал нас с Микасой поговорить на улице. Я помню, как Эрена встревожил разговор с отцом. – В то время закрывали границы в некоторых регионах из-за вспышки Эболы. – Что-то начиналось, и отец Эрена хотел его предупредить. Пиксис кашлянул последний раз, но так громко, что всем пришлось обернуться на него. – Я длительное время изучал бумаги, которые у меня были, и мы несколько раз беседовали с Эрвином на протяжении всего времени. И вот, что я думаю. Этот долбанный эксперимент, который когда-то давно затеяли, вышел по классике случаев из-под контроля, и теперь мы… знаете Марианскую впадину? Вот, мы все в глубокой анальной впадине, пытаемся что-то исправить и выжить. В этом есть смысл? Ривай покачал головой, не желая участвовать в дискуссии, потому что устал. «Охрененное сравнение» Пиксис продолжил: – Мои ребята полегли от рук черных военных, которые, как следствие этой херни, решили перейти на сторону того, кто это устроил. Гарантирую вам, что скоро вскроются предатели. Нужно быть предельно осторожными. Ривай ненароком вспомнил Кенни. Старик откуда-то знал… Знал о дьявольской игре. Разве обычному копу положено знать? Значит, он с кем-то снюхался, и тот дурак проболтался, а он наверняка его пришиб, чтобы занять место. – Не болтайте лишнего и сто раз подумайте, прежде чем кому-то сказать о том, что мы знаем. На главнокомандующего можно положиться, я за него ручаюсь. При нем возводили кордоны, когда началась пандемия. – Почему вы не позвали Эрена? – перебил Армин. – Потому что я хочу провести один опыт, – вызывающе откликнулась Ханджи. – Я хочу увидеть его крик. – Очкастая, звучит кошмарно. – Надо, чтобы его укусили. И тут все вытаращились на Зоэ, как будто перед ними стояло трехметровое чудовище с наростами, исходившее липкой мерзкой слюной. – Ты сдурела? – Хочешь сидеть на жопе ровно и ничего не делать? – Зачем твари кусать пацана? – Тогда он сможет использовать свою способность. Или… способности. – А если ты ошибаешься и Эрен не иммунный? Он заразится и его придется… – Тогда ты убьешь меня, – наспех выпалила Ханджи, не давая договорить Риваю. – Понимаешь, я заметила одну вещь, что способности Эрена пробуждаются тогда, когда он находится в несвойственной ему ситуации. Почему он не слышит зараженных, когда мы просим его это сделать? Потому что он в зоне комфорта, среди живых людей, а не за кордоном. Армин готов был засмеяться во все горло: – Зверские приемы! Но, может, мы выберем другую тактику? – Если он научится использовать свои способности, то мы сможем добраться до границы штата и до Аляски, понимаете? Мы вытащим Энни из кокона, и у нас будет больше информации. – Ханджи права, – поторопился ответить Эрвин. – Эрен необычный молодой человек, он словно ключ ко всему происходящему. – Я – против, он мой друг, а не подопытная крыса, – Армин нахохлился. – Если Микаса узнает, она не подпустит вас к нему ни на шаг. – Скажи тем, кто это сделал с ним, – бросил Ривай, вставая со стула. – Твоя задача как раз поговорить с детками и подготовить Эрена. – Но я ведь не… – Парень, у нас есть другой вариант? – Ривай, не дави на него, – вмешался Эрвин, взглянув на мальчишку, – половина дела будет сделана, если ты сумеешь убедить Эрена и Микасу. В ином случае, у нас будет запасной план. Ханджи отошла от стола, на лице ее сыграла ухмылка, будто она ждала этого дня всю свою жизнь. – Командир, мне любопытно, не расскажете? – Подстроим похищение Эрена и вывезем его за пределы базы, чтобы он смог использовать свою силу. Армин сдавленно гоготнул, план был офигенным, по всем законам блокбастера, но вот реакция Эрена на предстоящий разговор уже заранее ясна ему. – Похищение может спровоцировать предателей, если те затесались на «Аресе», – промычал Пиксис. – Проще посадить вас в отдельный грузовик и вывезти за кордон на несколько дней, чтобы малой потренировался. – Идеальная локация вне стен кордона, подальше от чужих глаз, среди небольшого числа зараженных. И тут заговорила Рико: – Прошу прощения, что встреваю в разговор, но, если окажется так, что Эрен не сможет использовать свою силу, а его иммунитет не справится с заразой от укуса. Ханджи, вы готовы ради научного интереса загубить жизнь мальчика и свою собственную? «Хоть кто-то это сказал» – саркастично подметил про себя Ривай, оглядываясь на светловолосую женщину в очках с тонкой оправой, какие будут посимпатичней, чем у Четырехглазой. Время истекало. – Эрен будет не один. И даже если все пойдет не по плану, то мы сумеем его спасти. – Укус. Я говорю про укус. Непосредственный контакт крови со слюной и токсинами. Зоэ нахлобучила очки, вперив глаза в документы, будто пыталась найти заметку на ярком стикере: «все будет хорошо». – Эрен справится, ведь он один из участников эксперимента. Я в него верю. – Одной веры мало. – Моя теория верна, организм Эрена Йегера сможет побороть вирус, и он не станет одним из покойников. Главное, провернуть так, чтобы никто не знал, чем мы здесь занимаемся. Очередные мятежи ни к чему не приведут. – Ну, когда приступаем? – С завтрашнего дня. – Не подкачай, Армин. «Боже мой. Если план провалится?»

***

День близился к концу, на кордон заступала смена дозорных. После того, как все разошлись, Армин отправился в подвал и просидел возле кокона Энни последние часы до захода солнца, думая о рациональном объяснении того, во что она превратилась. Непросто. Так же непросто, как объяснить «крик» Эрена. Оболочка, в которой застряла Энни, походила на незавершенную сборку Гибрида, но откуда у Леонхарт такая способность? Как не посмотри, теория Зоэ не пустой звук. Армин помнил Энни с летнего лагеря. Вечерами ученики корпусов распевали песни у костров, и только Энни никогда не пела, она завсегда была погружена в себя. Глядя на сплетение окостеневших тел тварей, он сосредотачивался на главной проблеме – на взаимосвязи. Они все друг друга знали: Райнер, Бертольд, Энни, Микаса, Жан, Конни, Саша. И Эрен. Оно и понятно – все жили в одном городе, а если нет, то в близлежащих, и случайно (или нет) пересекались друг с другом. Была ли малейшая вероятность неслучайного совпадения? Эрен и Райнер участники эксперимента, Энни тоже – ее кокон тому доказательство. За уши совпадение не притянешь, но даже если оно и было, то… каков итог истины? «Что, если эксперимент начался задолго до того, как мы познакомились с семьей Йегеров?» Страшно. Но одновременно захватывает. Зачем и для чего? Если вирус и вправду может прижиться в носителе, то это делает его неуязвимым, буквально сверхсильным, смертоносным, и позволяет организму выживать и приспосабливаться. Твари тому пример. До того, как Армин покинул подвал, он оставил беззвучный вопрос: «Знала ли Энни обо всем еще до начала катастрофы?». Трейлер пустовал, однако, Эрен был здесь до его прихода. Армин это понял по смятой койке в другом конце бокса, бардаку и по крошкам на столе. Тот куда-то торопился и впопыхах забыл убрать мусор. Хотя обстановка в трейлере была такой, будто что-то с ним случилось. Почему постельное белье на полу, ряд книг и прочего хлама свален с полки? Он, что, головой бился о стенку? «Не выдумывай. Следов крови нет» Увидев цветной кубик на матрасе, Армин вдруг перехотел возвращаться. Это странное чувство неприязни к собственным мыслям, чувство, что на плечи взвалили половину мира и ждали решений и действий – все это угнетало. У него может ничего не получиться, и что тогда? Они в концентрированном дерьме по пояс стоят, на что-то надеются, вон, на Аляску собираются. Еще ходят слухи о вылазке к морю, к танкерам и судам, что прибило к берегу после катастрофы. Но он копал глубже – на одном из таких судов можно покинуть штат, переплыть часть океана, в поисках более безопасного места. Если они все доживут. Эмоциональные качели, на которых раскачивался сейчас Армин – вспыхнули, как спичка. Если бы он только нашел наркотик, то блядские проблемы задвинулись на дальний план. Какого хрена он вообще говорил с Энни, она же в коме, в окружении мертвецов с перекошенными рылами. Устал думать.

David Wingo – Doctor Visit

Добежав до раковины, он наклонился к сливу, и из горла вырвалась фонтаном рвота. Отплевался. Судорожными движениями налил себе в стакан воду и опрокинул его, а после закинулся порошком из таблеток, растер по деснам, вылизал. Вытряс все до последней крупинки. И осел на пол, выжидающе таращась на закрытую покарябанную дверь трейлера. Отметины были такие, словно здесь кого-то однажды закрывали. Зараженного? Пиксис попросил довериться главнокомандующему, поскольку он укреплял города, вроде Ривер-Круз, стенами из контейнеров. Интересно, откуда он узнал? Хотя, у военных все иначе, вряд ли к Закклаю пришли и сказали, что землю заполонят больные и мертвецы. Вероятней, разговоры велись о неизвестной пандемии и изоляции, о недопустимости распространения. Либо о вспышке Марбургского вируса или Эболы. Последние несколько лет общественность на востоке на ушах стояла. Так что, вероятнее всего, военная программа рассчитывалась на такой случай. «Зомби из кино реальны, твою мать, в каком году я родился?» – Энни, ты точно что-то знаешь, – истерично расхохотался Армин, схватившись за ножку табуретки. Хотелось ее раздолбить. Обо что-то или кого-то. «Брось думать. Прошу, просто прекрати» И он заплакал, ощущая жгучую зыбь, плывущую по сосудам внутри тела. Раскаленный свинец заполнял его, в черепе гудел рой пчел, сердце зашивалось в грудине. Затертая дверь ему напомнила о чем-то очень далеком, потерянном. Это оно. Воспоминание. Утерянное, забытое, будто кем-то стертое. Дом. За окном непогода. Он собирается покончить со всем, потому что не осталось больше сил. Не решаясь на записку, он встает с пола и выглядывает в окно. Ручьи из дождевой воды несутся по тротуару и дороге, ветки качаются под ветром, на противоположной стороне улицы бежит человек, надеясь укрыться от ненастья. Родители скоро вернутся. Армин замирает, точнее его сердце, и воспоминания относят его в сарай. Он полностью потерялся среди людей и размышлений. Глядя на себя в зеркало – уже едва узнает. И даже Жан ему не поможет. Даже Эрен или Микаса. Будет лучше, если его на какое-то время не станет. А потом ему шепчет голос: «тебя не станет навсегда». И он соглашается. Сон этот страшный. Ведь у него в доме на ступенях незнакомец, которого он ранее никогда не видел. Дежавю. Пространство и память в нем сужается до размеров игольного ушка, затем взрывается кислотными цветами и разрезает на сотни кусков мозг в черепной коробке. Армин вскрикивает, отбрасывая от себя табуретку. Дверь трейлера становится похожей на дверь его комнаты. Едва ли соображая, он подтягивается к раковине, вызывает рвоту, запивает водой и снова заталкивает два пальца в глотку. Рвота брызжет в сток, у него сводит лицо от давления. Если это и галлюцинации, то до ужаса реалистичные. Но если нет, тогда… Как он мог забыть тот день? Два дня. Его воспоминания словно заблокировали или временно удалили. Их забрали. Кто-то забрал. Но зачем?

Роющий

– Малой, иди скорей сюда, посмотри вниз. – Чего, опять твои шутки? Ненавижу заходить с тобой на дежурство. – Да ты только взгляни! – Плеснешь в меня компост? – Посмотри. Только тихо… – Вот, бесишь! – парень по кличке Малой подошел к сослуживцу, готовый разразиться гневной триадой, с уверенностью, что ему покажут очередную херню, вроде дохлой птицы или трахающихся сурков, которые каким-то чудесным образом выживают на гнилой земле. – Парни на восточной стороне скоро поменяются с нами, так что готовь манатки. Это… это что? Там, внизу… – Видишь? – Парень из роты? – Мертвый парень, ты намеревался сказать. – Боже, это мертвец? Дежурные устремили взгляд вниз. Там, под стеной из контейнеров, корячился изуродованный мертвяк в военной униформе. Безмолвно разгребая пальцами землю, он делал неестественные движения головой, склоняясь к разрытой почве, словно нюхал ее. – Роет… он роет, как сраный крот. Малой сглотнул слюну: – Пристрелим его! – Нет. Понаблюдаем немного, – сказал самодовольно караульный. – Но как он незаметно оказался у кордона? – спросил Малой. – Полз вдоль стены. Грязная униформа не особо заметна... Возможно, мертвяк выполз из-под машин, что разбросаны по периметру кордона в высокой траве. – Эй, дежурный, – окрикнул Жан, восходящий на дозорную стену. – Вам послание от ребят на противоположной стороне. – Парень, потише, ты же не хочешь привлечь внимание. Жан поднял глаза на караульных, которые что-то рассматривали снаружи кордона. Тогда он встал наравне с другими и заглянул за ржавые от влаги и солнца контейнеры. – Почему не пристрелите? – Понаблюдать хотим. – Этот невменяемый нюхает землю, – повторил Малой. – Роет у стены. – Он… почему не реагирует на нас? – задумчиво произнёс Жан, стягивая с плеча винтовку. – Черт знает, но ему что-то надо, раз он так целеустремленно роет. – Опа, точно, подкоп! – воскликнул Малой. Жан и караульный взглянули на Малого. – Подкоп?.. – Похоже, он собирается попасть внутрь кордона. Жан в считанные секунды приложил винтовку к груди, передернул заряд и спустил курок. Под небом раздался выстрел. Мертвец дёрнулся от попавшей в спину пули, захрипел, но рыть не остановился. – Ты чего творишь! – караульный схватил за ствол винтовки Жана, отталкивая в сторону. – Он хочет сделать подкоп! А вы тут развлекаетесь. – Остынь, пацан. – Я пришел передать послание, но теперь не стану. Мертвеца лучше убить, – нелестно отозвавшись, Жан посчитал скучной идею остаться на стене с этими двумя. Подумав об Армине, он спустился в кордон. Но к его сожалению в трейлере он не нашел ни Армина, ни Эрена. Следующей ночью звучали выстрелы. Дозорные отстреливали роющих Невменяемых. На утро Эрен проснулся у дерева, что росло под холмом, здесь часто играли дети. Звонкий задиристый смех разбудил его. А стоило Эрену посмотреть на ребятню, как те свистанули от страха врассыпную. Он вспомнил, как его дико тошнило, как стены трейлера казались невероятно давящими. Повторяющийся снова и снова скверный сон. Во сне все сырое и холодное, дурно пахла кровь, громко ломались кости, и из окон машин мелькали огни. Этот дурной сон одолевал его с момента бойни на поле. Но, что если это не сон, а навязчивое воспоминание? Как и многое другое, что он видел. «Не начинай» Эрен поднялся с земли. Он не помнил, как оказался здесь. Оно и понятно, опять лунатил. В такие периоды трудно различить действительность от вымысла или ночной фантазии. Где заканчивается кошмар и начинается настоящее? А может… там, где завершает оборот реальность, начинается кошмар? Вытянувшись в спине, Эрен размялся и не спеша поплелся по холму вверх, к собственному трейлеру. И как только он ступил за порог, на него накинулся Армин с воспаленными глазами и темными кругами под нижними веками. По виду, друг словно плакал всю ночь. – Ты опять ушел посреди ночи! – Эй-эй, спокойно, со мной все в порядке. Смотри, я цел, руки и ноги на месте. – Оставил после себя бардак, будто у тебя новый приступ случился! – не унимался Армин. – Да ничего не случилось… – поторопился ответить Эрен, но после задумался. А было ли что-то? Да нет, не должно. Тогда тут уже бы стояли Ханджи и Ривай, а его бы заставили отмывать от крови стены трейлера. «Кстати, где он?» – Не делай так. От рук Армина исходили дрожь и жар. – Ты… плакал? – Нет. – Но твои глаза. – Эрен, – Армин отпустил его одежду и чуть наклонился к нему, – мне нужно с тобой поговорить. Слова друга заставили почувствовать укол совести. Последние дни они не общаются между собой, ни с Микасой, ни с Жаном. Будто каждый стал сам по себе, изолировался спустя время пребывания в кордоне. Они все о чем-то переживали и думали, но не хотели оглашать. – О моем лунатизме? – выдавил усмешку Эрен. Сил не было больше шутить, Армин это понимал. – Давай на чистоту. – Хорошо, – кивнул головой Эрен, – о чем ты хочешь поговорить? – О том, что ты иммунный. – Чего? – У тебя иммунитет, Эрен. По ушам резанули слова Армина. К такому разговору он не был готов. Да даже если и был, то почему сейчас? – Вздор какой. Ты это у себя в голове придумал, а? – Погоди рубить. Выслушай меня, это поможет тебе в дальнейшем сложить пазл воедино. – Да о чем ты? – У Ханджи есть теория, и я… тоже много думал. Почему твой отец и почему ты. И вообще, откуда у тебя эти способности. Все, что происходит – странное и необъяснимое. Ты же это и сам понимаешь, да? Эрен посмотрел на друга поверженным взглядом, во рту пересохло. С какой стороны посмотреть на данную проблему. – То, что с тобой происходит. С нами… Я думаю, это не просто случайность, а установленный эксперимент, рассчитанный на участников, то есть на ребят, вроде тебя или Райнера с Энни, – Армин сглотнул комок, придавая голосу уверенности. – В тебе есть то, что нужно им. – Нужно кому? – Пока не знаю. Возможно, твой иммунитет крайне ценен. Или весь ты. Сейчас нельзя мыслить рационально, потому что этому нет здравого объяснения. Понимаешь, что я хочу сказать? – Вроде да. – Отлично… отлично. Думаю, твоя фигура на шахматной доске важна. Ведь ты не болеешь, твой организм умеет справляться с инфекцией. Ханджи предположила, что твои приступы были защитным механизмом от попавшей в тебя заразы. Чем больше говорил Армин, тем хуже становилось Эрену от осознания происходящего. Слова не выглядели как лихорадочный бред. Он сам это ощущал на подсознательном уровне. Откуда те страшные сны? Откуда чувство, словно «что-то» у него под кожей хочет слиться с мертвецами воедино? Может быть это то, о чем сейчас говорил Армин. Игра на выживание, в которой он, не смотря ни на что, двигается вперед. – Нужно дать мертвецу укусить себя, Эрен. Тогда ты сможешь использовать крик. – Стоп-стоп-стоп. Дать себя укусить??? – Тогда мы точно подтвердим теорию, что ты иммунный, а твои способности – это не секунда случайности в веренице совпадений. – Блять, что ты несешь, какие вереницы. А если я превращусь в одного из таких? Да вы рехнулись. – Послушай… Ты не станешь одним из Красных или Невменяемых. У тебя иммунитет, с вероятностью девяносто процентов! Почему ты не заразил нас? – Чертов умник, а другие десять куда пришить? – Десять – это ответная реакция организма, то, как ты перенесешь прямой контакт с зараженным. – Но… Если даже ваш план сработает, как это поможет нам в дальнейшем? – Ты научишься использовать крик против мертвецов. У нас будет огромное преимущество, – дрожащими руками, Армин прихватил свои волосы, побочка от седативного порошка из таблеток была наимерзейшей. Пот катился по лицу градом. – Армин, ты выглядишь паршиво. Заболел? – Эрен приложил ладонь к мокрому лбу, кожа горела. – Я в поряд…ке, – отмахнулся Арлерт. – И Ривай поддерживает? – Командир с Пиксисом тоже. – Выходит, вы за моей спиной посовещались дружно, а я узнаю это в самом конце, что вы хотите дать меня на съедение мертвецам. Отличный план. – Но Микаса не знает. Мы должны поговорить с ней. – Я еще не согласился, боже. – Эрен, играм конец! Это уже не простое выживание. Мы должны понять, как нам справляться с проблемами дальше! Слушай, слушай… – захлебнулся воздухом парень, – на базе могут быть предатели, которые вероятно попробуют завершить то, что начали Энни и Райнер. А если ты используешь крик, тогда у нас есть все шансы достать эту девчонку! Она знает больше нас, пойми, наконец. – У предателей за плечами половина года, почему именно сейчас они решат действовать? – В условиях кордона и проблем с топливом, они не решаются наступать. Может, у них есть определенный план, которому они следуют, может, их координируют, как например, Энни и Райнера. Не знаю! Но подумай хорошенько, то, что с нами происходит – не простое совпадение. Все эти бумаги, подвал о котором говорил твой отец, Аляска, нейронные роботы. К этому, как будто заранее готовились. А память? Ты же это тоже чувствуешь, да? Скажи мне, Эрен. Ты тоже сомневаешься в своих снах? «Эксперименты» – То, что ты говоришь мне… не похоже на выдумку. Может быть, где-то в глубине себя я давно все знаю, но не могу вспомнить. И только когда я засыпаю, вижу что-то похожее на реальность... Армин почувствовал, что на верном пути. – Тогда давай постараемся вместе вспомнить? Эрен заглянул в заплаканные глаза друга, будто вычитывал по кругу одни и те же слова на его радужках. Раз есть начало, значит, обязательно будет конец. Сжав на миг зубы, Эрен с печалью в голосе протянул: – Армин, кажется, пару лет назад я убил человека.

Надежда умирает последней

Lorne Balfe – Virtual Greetings

Осень всегда казалась несказанным временем года. Теплой и уютной, красивой и воспламеняющей. Когда-то в том мире, осень словно была вторым дыханием, новым эпизодом в жизни любого человека. А теперь от нее остались только цвета. Солнце клонилось на запад, и этот огненный шар провожали улетающие пористые облака. Скоро наступит сезон дождей. Ривай сидел на крыше трейлера, подставляя лицо прядям ветра, что щекотали его лицо, как ласкают материнские локоны ребенка, лежащего на груди. Пахло соцветиями, умирающими на предзакатном одре, вдали слышался шепот овсянок, снующих в высокой, подсыхающей траве (животные с небольшим весом не подвергались заразе, и стоило бы благодарить столь чудную случайность, ведь так они могли охотиться на мелкую дичь и не дать себе погибнуть от голода). Ривай посмотрел на кипящее красным светило, алые полосы раскинулись по небу, и то казалось сейчас таким высоким, точно под ним могла поместиться еще одна вселенная. Если где-нибудь… хоть где-нибудь остался единственный клочок нормальной жизни и земли, он не прочь оказаться там. Иной раз так хотелось той, ушедшей от них всех, жизни. Ее не хватало, как воздуха легким, не хватало городского шума. Ривай скучал по звукам прибрежных волн и реву моторов, по лаю собак в парке и смеху его друзей, по полосам от самолетов на небе, по виду кружки на рабочем столе из которой шел густой струей пар. Он навсегда оставит в памяти нежные и мягкие руки Изабель, что внимательно и невесомо гладили его лицо, когда она лишилась зрения. То, что когда-то ушло, уже никогда не вернется. Ривай это понимал и, глядя на багряное пятно, не мог сдержать мыслей, что били его из раза в раз, будто неугомонные молоты. Он вспоминал, как босяком ходил по мокрому песку, как пена курчавилась в ногах, в облаках кричали чайки, с набережной текла музыка из кафе и магазинчиков, на дороге гудели проезжающие машины, и жизнь кипела и цвела. Возможно, в этой жизни нашлось бы место его матери и старику Кенни. Интересно, каково было бы встретить с этими двумя Рождество?.. В сварливых речах, материнских хлопотах и заботе. Ах, могла ли быть малейшая вероятность избежать катастрофы?.. Не мчаться, как гончая с раскрытой пастью, не выживать, а просто жить. Обращая взгляд вниз, где женщина брала на руки кошку, ему на мгновение показалось в ней нечто знакомое. Вероятно, его мать не разрешила бы однажды завести животное. «Я бы тебя огорчил, да?» – припомнив щенка на свалке, Ривай горько усмехнулся. Что бы сказала Кушель?.. Он прикрыл глаза, представляя ее двигающиеся губы и легкий голос. Как она склоняется к нему, измазанному в грязи, пропахшему кровью и порохом, точно жаждет облегчить его страдания, и шепчет что-то успокаивающее, обнадеживающее. Что-то, что заставляет его сердце на минуты распуститься, как дикий редкостный цветок. Это чувство необычайное, почти волшебное. Скорее даже сокровенное. И когда его грудь заполняет негой, в такие моменты рядом с ним оказывается Эрен – мальчишка с изумрудными глазами и ураганом в голове, который заставляет испытывать сильнейшее чувство, что он живой. «Будете ли вы меня однажды ненавидеть?» Глаза Ривая вновь открыты, и он провожает затухающее солнце, которое завтра поднимется вновь. Наверное, мир не рухнул до конца, раз оно снова и снова встает, и уходит. Так в силах ли он, как это солнце, подниматься еще и еще, при этом, не теряя части себя? На следующий день и последующий, спустя семь дней или месяц, они снова будут бороться и жить, так как должны, так, как распорядилась ее величество удача или судьба… Да и разве это теперь важно? Ривай засыпает в тихом трейлере, не видит снов, только облегчение в теле. На утро Пиксис отправил его группу на «вылазку» под прикрытием от прочих на базе. Эрен выглядел так, словно вчерашнюю ночь провел в бесконечной погоне за размышлениями, как и его белобрысый друг по имени Армин. Как удачно, что он шагает с ними нога в ногу, и невозможно не признать, что такая же удача касается и Микасы. Занятно, справился бы без этих двоих Йегер? Поймав себя на мысли, Ривай обратился к Эрвину с просьбой прикрыть их, если нагрянет стая мертвяков, хотя командир это и так знал. Ханджи вела микроавтобус, оснащенный примитивной защитой на стеклах и колесах. Их маршрут лежал в сторону пустующей школы, там иногда замечали Невменяемых и Красных. Оружие, сложенное в багажник дребезжало на разбитых дорожных участках, и через раз включались задние фары, отчего в салоне стоял писк системы управления. «План провалится только в том случае, если Эрен не справится с вирусом. Мы должны выждать сутки-двое, прежде чем вернемся на Арес» – слова Зоэ крутились в голове. Признать, он испытывал неприязнь к дурным опасениям. Ведь, если Эрен иммунный, то это и будет поистине чудом?.. Они пересеклись с парнем взглядами; в глазах Эрена одна усталость, словно он только-только вернулся с кровавого рейда. Вымученную тишину в автобусе, наконец, нарушил Конни: – Вот сижу и вспоминаю, как хотел отправиться с семьей в автомобильное путешествие. Сейчас что-то похожее происходит, будто мне дают второй шанс помечтать, – посмеявшись в ладонь, отвернулся к стеклу. Он думал о Саше. – И что ты помнишь из последнего, прежде чем завязался хаос в Дэд’Арленте? – Жан невзначай поддержал разговор, тут же испытывая неловкость от ситуации. На какие спонтанные сентиментальности его потянуло? – Мы ходили на бейсбол с родителями. Стоял жаркий день. Накануне позвонили родственники из Канады и пригласили нас погостить в июле. Зазывали меня перевестись в канадский университет. Еще свадьба сестры… должна была быть, – поделился Конни. – У меня где-то дома конверт валяется с пригласительным: «Любимому брату». – О, а я хотел уйти на пляж, наблюдать за китами и морскими птицами, – произнес Армин, – даже фотоаппарат подготовил для такого случая. А ты, Микаса? – Заказать лекарства для отца. Дописать курсовую. Эрен с Жаном тут же сморщились, как высохшие абрикосы. – Боже, курсовая! Да я бы сейчас с десяток таких написал! – воскликнул Конни. – По всей вероятности, у нас с Моблитом было бы свидание, – взяла эстафету Ханджи, выворачивая руль на дороге и объезжая оставленные машины, – Я знала, что он что-то замышляет, но в силу своей робости, сами понимаете. Мне пришлось бы его тащить в ресторан, – она захохотала. Эрвин, сидевший на переднем сидении, молча кивнул в знак солидарности, приоткрывая окно в салоне. – Твой живот, хм, точнее шрам, в порядке? – уточнил Эрвин. – Спасибо. Еще беспокоит, но куда мне тягаться с твоей рукой. – Без руки прожить можно. – Мы квиты, командир. – Эрен, а ты чем занимался? – Конни оживился. – Уже не помню… Кажется, мама собиралась шить мне деловой костюм, снимала мерки, – задумчиво протянул парень. В автобусе тут же загудели Жан и Конни. – Йегер, ты мальчик с иголочки. – Вот-вот, но она такая, если скажет, обязательно сделает. Ее не остановишь, – Эрен прислонил голову к внутренней облицовке салона и вздохнул. – Иногда я думаю, что ее уже давно нет в живых. Скорей всего, в ателье тем днем сидела моя мать, но из-за испытуемого шока я этого так и не понял. Ребята замолчали, выглядывая каждый из-за сидения. – Чего ты такое говоришь? Почему именно сейчас? – Микаса помрачнела. – Ко мне через сон стали возвращаться отрывки из памяти. И я невзначай путаю их, было оно на самом деле, или же нет. – Эрен, я тебя не понимаю, почему сейчас ты говоришь такое о Карле? – В ателье кроме той женщины никого не было. Мобильный телефон мамы валялся в луже крови. Скорей всего, ее рассудок прояснился на какие-то минуты, и она смогла мне дозвониться в отчаянной попытке. Как горько это слышать. – Карла все еще жива, – на автомате повторяла подруга, сама не понимая зачем. – Она мертва, Микаса. Ты не знаешь, что я видел. Да и я тоже, уже не знаю, что вижу. Ривай посмотрел на Эрена, что сидел в одном ряду с ним на соседнем кресле. – В участке ты говорил совсем другое. – Да. Я помню нашу встречу. – Эрен, если тебе будет легче, я тоже много чего вспоминаю, и эти события размыты, но они не кажутся выдумкой, – обратился Эрвин, глядя в центральное зеркало микроавтобуса. – Только вот лучше бы я их не вспоминал. «Я был плохим человеком» – Что ты имеешь в виду? – оглянулся Жан. «Убил. До начала ада» – Эрен, давай не сейчас, – Армин притронулся к плечу друга. «Я убил» – Мне придется жить с этим кошмаром. Нам всем. Вдалеке под перелесками у домов слонялись одинокие мертвецы. Шум машины не достигал их слуха. Ханджи переключила скорость, на холме виднелась школа. Они приехали. Насадив глушители на ружья и винтовки, и надев респираторы, группа Ривая направилась вдоль ограды школьной территории. Вид здания, переходы, засохший фонтан, выгоревшие вымпелы и флаги – ворошили чувства об ушедших днях. Когда еще неокрепшие дети окунулись с головой в реки крови, когда та тонкая струна человеческой души столкнулась с воцарившимся адом на земле. Под ногами валялись обугленные кости и черепа. Разбросанные учебники и личные вещи усыпали центральный двор. Эрен загребал ботинками листву, что опала от жары, ушедшей буквально на прошлой неделе. Выжившие пересекали лужайки и тротуары, отправляясь за здание школы – на стадион. Ханджи несла перекинутую через плечо аптечку. Эрвин сумку с оружием и веревками, на случай приступа, чтобы в любой момент связать Эрена. В другой сумке лежали бутылки с водой и консервные банки на пару дней, которые они проведут в пределах школы.

Lorne Balfe – You are Immune?

– Эх, я так и не попал в команду по футболу, – заканючил Жан, – хотя не особо и хотелось. – Хэй, Жан, а давай сыграем, как раз на поле придем, – ухватился за возможность Конни. – Не глупите, нам надо мертвецов пригнать. – Или они уже там будут… – Поразительно, Армин, как в воду глядишь, я что-то чувствую, – хмыкнул Эрен. – Чувствуешь мертвецов? Они тут, в здании школы? – Может да, а может, и нет. Может это долбанная белка или сурок. – Хватит дурковать, – Ривай наподдал Эрену, чтобы тот шевелил мощами. – Я серьезно что-то почувствовал. – Тогда будьте все начеку. Покинув территорию сада, заполненного погибшими растениями, за которыми когда-то ухаживали ученики, они зашагали по вымощенной плиткой аркаде, под ногами пестрили синие и желтые полосы от тени и солнца, в глазах зарябило, мелькали и вспыхивали листья, попавшие под яркие лучи. Эрен шел впереди всех. Из арок, образовавшихся в постройке, тянуло каменной прохладой. Шаги отдавались в пустотах арок и растворялись в темноте переходов и помещений школьного здания. Позади посмеялся Конни над какой-то столетней шуткой, и она отозвалась в нем как напоминание того, что они теперь вечные студенты. Эрен ступил на солнечную полоску, ногу в черных джинсах тут же обдало теплом, на густых ресницах заиграли пылинки, как только он моргнул. Где-то на периферии сознания послышалось тяжелое дыхание. И все вдруг замерло. В следующий момент в арке показался вздымающийся и опускающийся горб. С искривленного рта стекала по подбородку и шее темно-бордовая жижа, фигура вся тряслась в идеально беззвучном плаче. Эрен вновь моргнул, затаивая дыхание. От моргания картина резко сменилась, и вот мертвец раскрыл гнилую пасть, бросаясь на него с ловкостью кобры. Оттолкнув рукой от себя Армина, он принял мертвеца на себя. В зубах Красного хрустнули пальцы, потом он дорвался до лица. «Это очередной конец?» – Эрен!!! Хватило пары секунд, чтобы Красный повалил его на землю и вцепился в горло, как пиранья. Раздались глухие выстрелы, полилась ручьем алая свежая кровь, забрызгивая синие и желтые полосы, пачкая своей нечистотой все вокруг. В глотке Эрена застряло бульканье, Красный вырвал кусок плоти из шеи и поплатился за это пулей в затылок. – Какого черта! – Скорей, бинты, Ханджи! – закричала Микаса, подбегая к Эрену. – Н… не… не подход…и… – сорвал с себя респиратор Йегер, в легких загорело, белая плотная маска измазалась его кровью. Отползая по лужайке к деревцу, он зажал руками шею, уставив глаза на ребят. На свет из мрака вышло трое свежих в форме цвета хаки. Люди обратились недавно, в глазах виднелся остаточный блеск, но жаждали они лишь одного – заразить. – Стреляйте в них, – скомандовал Ривай, подхватывая подмышки Йегера и оттаскивая подальше от аркады. – Какой шанс, что он не истечет кровью в считанные минуты? – Эрвин встал позади Ривая, достав из кобуры заряженный пистолет с глушилкой. – Боже, блядские дохляки! – вспыхнула Зоэ, выбрасывая из сумки стопку бинтов. – Надо зажать шею! Ривай тут же выхватил марлевые повязки, но как только потянулся к ране Эрена, на долю секунды застыл. Открытая рана пульсировала, из нее брызгала пурпурная кровь. Боже. Задета артерия, ему конец. «Н… не на… до…» – молил взглядом Эрен, сжимая зубы. Он заражен, его только что инфицировали. Нельзя, чтобы ребята к нему приближались. – «Какой толк, что я выживаю?» – Эй, Эрен, посмотри на меня, посмотри! «Откуда тебе знать, что ты не заразишься от меня?» – Прямой контакт, ты уверен? – Да мне плевать! – гаркнул Ривай. – Эрен, Эрен, послушай, твоя артерия… Ты должен сфокусироваться на ране, чтобы залечить ее. Помнишь Ривер-Круз? Ты чуть не отключился, когда тебя призвал Гибрид, ты тогда обещал мне больше так не делать. И вот что опять делаешь, а? В глазах Эрена тускнел огонек, рука, держащая рану, слабела, кровь начинала вытекать стремительней, окропляя одежду. Тогда Ривай выбил ладонь и натолкал марлевок в голое мясо, крепко зажимая собственными руками. В ребрах все зажглось. А затем он снял респиратор: – Йегер, ты же гребанный росомаха! Давай, фокусируйся на ранении! Эрен едва моргнул, перед глазами поплыли лица. Лицо Ривая… оно стало размытым и тусклым. «Почему ты без маски?...» – Зачем ты снял респиратор?! Господи! – Э-э-э-эй! – Эрен, не смей закрывать глаза, регенерируй, черт тебя возьми! – прислонившись вплотную, Ривай прижал его к себе, ощущая мерзкую дрожь во всем теле. Все, теперь он точно заразится от него. Марля пропиталась багрянцем, ладонь обжигало и поливало кровью. – Если ты подохнешь здесь и сейчас, тогда какой во всем смысл? Глухие выстрелы прекратились, рядом на колени упала Микаса, снимая следом респиратор. – Микаса, надень обратно! – взбеленился Жан. – Замолчи! – она глотнула воздуха полными легкими, беря в ладони искусанные пальцы Эрена. – Микаса… – вполголоса повторил за Жаном Армин. В горле Эрена ходило булькающее дыхание, грудь едва колыхалась. Ривай зажимал рану, что было сил, цепляясь за жизнь мальчишки, как за оплот существования. В мгновение Эрен приподнял руку, хватаясь за плечо Ривая, он едва мог шевелить губами. В голове звенела пустота, а рядом с ним, где-то в воздухе что-то словно злорадствовало. Нет, в самом нем. Внутри. Что-то хотело выбраться наружу и разорвать Ривая и Микасу в клочья. Всех до единого. Оно жглось и кололось, заворачиваясь в гадостный клубок, похожий на колючую проволоку. Зачем они сняли респираторы?.. Значит, они умрут втроем.       Щелчок в черепной коробке. И это нестерпимо больно осознавать. – Эрен… умоляю, регенерируй, – еле слышно прошептал в висок Ривай, заходясь приливом отчаяния. Господи, как глупо вышло. Почему они не слышали мертвеца, откуда этот Красный вообще появился? А как же сраный эксперимент, теория Ханджи, Аляска? Как же достать девку из груды трупов и найти больше информации, чтобы в дальнейшем выжить? Надежда, которой когда-то дал обещание и оберегал Ривай, лежала сейчас на его руках, истекая горячей кровью. «Прошу тебя. Лучше умри на рейде, но не так. Не возле меня. Это невыносимо» «Прошу. Живи» – Он… дышит? – вполголоса узнал Жан. – Ох, мамочки, почему Эрен не почувствовал присутствие мертвеца? – Это мы недоглядели, – перебила Конни Ханджи. – И могло быть похуже… Да чтоб!       – Это из-за тебя, Ханджи! – вскрикнул Армин. – Я говорил, что план не рабочий!       – Уже поздно кидать обвинения на кого-либо! – Микаса сморгнула влагу с глаз, смотреть на Эрена было мучительно. – Ривай, отпусти его, – сказал Эрвин. – Нет. – Нам надо уходить к машине. – Нет. Он еще борется. – Борется?.. – Под моей ладонью что-то шевелится, – словно не веря в происходящее, произнес шепотом Аккерман, а затем взглянул на изуродованные укусом пальцы в ладонях Микасы. – Он регенерирует…