Гарри Поттер и Неразрывные связи

Предупреждения: Моя гамма настояла на добавлении жанра ужасы к этой части (не понимаю о чем она, но добавлю). В конце главы присутствует иллюстрация, а также рекомендую ассоциативную композицию "OST Здесь кто-то есть" или небезысвестную "Колыбельная - Дили,Дили Бом". Буду рада за любую помощь с ошибками и прошу прощение за ожидание. Приятного чтения. Это была очень глупая и безрассудная идея, совершенно простая, как три медных кната, и необдуманная до конца, как попытка проверить состояние зубов у разъяренного дракона. Даже не так, как решение намекнуть Снейпу помыть свои сальные патлы и обратиться к специалисту по пластике носа… Да, примерно такое сравнение будет идеально описывать ситуацию, в которую снова влип Гарри Поттер. Иногда Гарри казалось, что в нем борются два человека: вполне рассудительный, спокойный и безмятежный наблюдатель и двенадцатилетний гриффиндорец, которому палец в рот не клади, но дай заработать новые неприятности на свою голову. И, по понятным причинам и к большому сожалению, победителем в этих спорах чаще был именно подросток с серьезным, прогрессирующим шилом в заднице, так охочей до приключений и геройств. А его более мозговитой стороне приходилось тяжело вздыхать и удаляться в сторону, ожидая момента, когда до этой сверхактивной стороны дойдет, в какой омут он влезет по колено. И хоть это и было суровой реальностью, но Гарри уже забывал, что Фил не является частью его личности. Артефакт был чем-то наподобие ангела или демона на плече у подростка (причем выполнял он обе функции). И вот, наконец-то, когда Гарри сидел за вечерним ужином в доме одного очень рыжего семейства, он пришел к этому долгожданному пониманию. Он действительно играл в слишком серьезную игру, поставив на кон ни больше, ни меньше, а свою жизнь. Это читалось по редким, подозрительным взглядам близнецов, слишком верному лицу Рона и чуть менее подозрительным лицам четы Уизли, явно меньше всего ожидавших, что после трех месяцев ворчания их сына об ухудшившихся отношениях с бывшим другом, он притащит его в родной дом за пару дней до Рождества, никак не объясняя своего решения, кроме фразы «Ну, я ему доверяю». Любой бы заподозрил что-то странное. Но Гарри делал все, чтобы не вызывать подозрений. Когда его забирали вместе с Роном с вокзала, он минут пять извинялся за причиненное неудобство и вполне натурально краснел от стыда (спасибо Филу и его неожиданно похабным шуткам), чем просто растопил сердце матери семейства, слово которой среди жителей Норы принималось за непререкаемую истину. Мальчик был традиционно задушен в объятиях до хруста костей, а уже в фордике начались попытки закормить его до смерти припасенными для «оголодавших в поезде детишек» пирожками. Брюнет заскромничал и сообщил, что правильнее будет есть уже за столом и со всеми. Попытки от этого заявления не прекратились, но повторялись уже с меньшей периодичностью, что не могло не радовать. Ведь в поезде он действительно успел перекусить и даже сомневался, что ему следует ужинать, если он не хочет взорваться. Но сопротивляться Молли Уизли было невозможно и нежелательно, поэтому Гарри ничего не оставалось, как мысленно готовиться к ужину, проигрывая в голове примерный план действий. Пока все ехали в небольшой машине, тесно прижавшись друг к другу, ему еще казалось, что его план не так уж и плох. Избавиться от подозрений, выбраться ночью из комнаты и пройти к чердаку, пока все спят. Всю последнюю неделю он тренировался в разрывании звеньев охраняющих и сигнализирующих заклинаний. Судя по однозначному хмыканью Фила, он в этом довольно преуспел. Пусть артефакт и не был уверен в том, что вся эта затея стоила того риска, что она представляла, но он пообещал помочь адепту всем, что будет в его силах. Не то его тоже сжигало любопытство, не то Гарри окончательно отравил эту душу гриффиндорской жаждой приключений. Так или иначе, камень если и ворчал, то на своем языке, который Гарри наконец-то удалось идентифицировать, как старый французский. А вот что касалось причин... Разве гриффиндорцам хоть раз нужна была причина для того, чтобы кинуться навстречу опасности? Как ни странно, но в этот раз она была, хоть и не совсем ясная. Поттер не в первый раз положился на собственное предчувствие и желание самостоятельно убедиться в том, что Малфой в очередной раз оказался неправ. Для него проверить чердак и не найти там ничего опасного, значило то, что Уизли действительно закончили с тем кошмаром, который начал их предок. В глубине души, Гарри очень хотелось бы верить, что они исправились. И еще больше ему хотелось бы верить, что о «славе» их предка не знают Уизли-младшие. После услышанного Гарри стал очень подозрительно присматриваться к нездоровой тяге близнецов к опытам и приколам, связанным с зельями и любыми изменениями в теле человека. Парень наивно надеялся, что такая тяга им не передалась от их деда. Гриффиндорец не верил в то, что дети могли как-то наследовать злые умыслы своих предков. Ни один ребенок не должен быть судим по делам своих родителей (Даже Малфой, он был мелкой заразой сам по себе, а не потому, что его отец был на стороне Темного Лорда). Поэтому Гарри нужно было увидеть своими глазами, что тот кошмар, описанный Филом, никогда не повторится. Ему было важно знать, что у него нет причин ждать худшего от семьи, которая так тепло к нему отнеслась и помогла пройти в магический мир тогда на платформе. Даже несмотря на то, что с этой самой семьей его больше не связывали те же теплые чувства, ему не хотелось портить приятных воспоминаний. Возможно, кто-то бы посмеялся над такой причиной, но именно она толкала Гарри в пучину этим вечером. И вот, действительно сидя перед этими людьми, Поттер рассматривал их особенно внимательно. Пытался понять их, их настоящее отношение к нему и между собой. В последний раз в его глазах собиралась эта картина идеальной семьи. Перешучивающейся, веселой парочки близнецов, получающей от матери легкие, но явно любящие подзатыльники. Самого старшего сына из присутствующих, строящего из себя отстраненную статую, но периодически заинтересованно поднимающего взгляды на отца, который тихо ворчал по поводу очередного завала на работе прямо перед рождественскими праздниками. Младшего сына, довольно жующего скромный ужин (по сравнению с теми, что они получали в школе) и без конца ворчащего, что уже целую вечность так нормально не питался. И единственной дочери в этом шумном семействе, сидящей немного отдаленно от остальных, не участвующей в разговорах и как-то отстраненно гоняющей зеленый горошек по своей тарелке, но все равно улыбающейся, пусть и очень слабо. Они все такие разные, но любящие друг друга по-особенному. Настоящая семья, без всяких тайн или скелетов в их шкафах. Такими они были между собой, и такими их видел сейчас Гарри – счастливыми, несмотря на все беды, случившиеся с ними. Поддерживающими друг друга и чувствующими себя защищено вместе. Поттер улыбался, ел свою порцию жаркого и просто наблюдал, запоминая и откладывая в своей памяти каждый момент этого ужина. Чтобы не забыть, что это все еще семья, которая просто старается выжить в этом мире. Они могут врать, они могут предавать, но они делают это ради семьи. Что бы там не произошло – Гарри хотел запомнить этих людей именно такими. Ужин длился довольно долго. Они обсуждали планы Гарри на завтра, работу мистера Уизли, нападения в школе и даже рецепт пирога с яблоками миссис Уизли. И так темы сменяли одна другую до тех пор, пока первой не начала клевать носом Джинни. Молли осмотрела бледную девочку, почти не притронувшуюся к еде, и помогла ей встать, тихо шепнув: - Почти полночь. Ладно, думаю, самое время ложиться по кроватям. Гарри, ляжешь в комнате Рона, как обычно, хорошо, дорогой? Завтра утром я разбужу тебя и помогу добраться до Косого переулка. Ты говорил, что тебя встретят в Дырявом котле, верно? Прости, но я не смогу передать тебя прямо в руки твоих родственников. У нас столько забот с праздниками, нужно подготовить комнаты для Чарли и Билла… Если ты не против, то я могу попросить Перси… - Что вы, я все понимаю, миссис Уизли, – прервал ее речь Поттер со слабой улыбкой и новой ложью на устах. – Меня встретят, думаю, что в этот раз я точно не потеряюсь. Дурсли действительно встретят его в Дырявом Котле. Но только в час дня, когда Гарри уже закончит со своими делами на торговой улице. А до этого времени он будет одинок, но зато свободен от чужого присмотра. Но ведь этого никто так и не узнает. Молли мальчику поверила сразу, видимо даже не ожидая, что этот ребенок решит ее обмануть. Все ее подозрения были усыплены, и сама женщина также выглядела слишком уставшей, чтобы присматриваться к деталям. Гарри это только радовало. Все начали медленно расходиться по своим комнатам, объевшиеся и уставшие. Рон отключился почти сразу, едва успев переодеться в пижаму. А вот Гарри заснуть не смел. Он очень тщательно отсчитывал время и вполуха слушал тихие, осторожные наставления артефакта, что молчал весь ужин. /Адепт, может, все же передумаешь? Это рискованно. И немного глупо,/ - все же спросил Фил, когда подросток наконец-то вынырнул из своих мыслей и вновь обратил внимание на тихий голос своего собеседника. Артефакт не надеялся изменить мнения своего подопечного, но не смел прекратить попытки его уберечь. То, что Гарри останется при своем мнении, он знал еще с того раннего утра в больничном крыле, когда мальчик впервые соврал ему. Фил как обычно беспокоился о юном гриффиндорце и сожалел о том, что вообще посвятил его в чужие тайны. Ведь артефакт знал куда больше, но не смог бы найти в себе силы сообщить об этом мальчику. Если тот хотел узнать правду, то он должен был увидеть ее своими глазами. Очередной отрицательный ответ на его вопрос только заставил артефакт тяжело вздохнуть и пообещать, что он обязательно разбудит подростка, когда настанет подходящее время. И еще тише добавить, что он сожалеет. Но именно это Гарри не расслышал, уже погрузившись в краткий сон. * * * Голос Фила разрушил сонную тишину ровно в полвторого ночи. Поттер немного поворочался и все же открыл глаза, тихо выдохнув и прислушавшись к шумному сопению Рона на соседней кровати. Рыжий спал без задних ног, совершенно не испытывая никаких проблем с тем, что одеяло давно с него сползло и теперь валялось на полу, спихнутое с кровати. Гарри беззвучно прыснул и очень тихо поднялся со своей кровати, ступая босыми ногами по деревянному полу. Все, что могло бы ему понадобиться, он подготовил заранее. Мантия-невидимка ждала его в школьной сумке вместе с палочкой и волшебной свечой, которые в Хогвартсе стояли вместо подсвечников в спальнях. Ее свет можно было регулировать постукиваниями палочки, так что одна такая свеча могла освещать как всю комнату, подобно факелу, так и служить едва заметным ночником для тех, кто не мог заснуть в темноте. Спрятав свечу в кармане, Гарри только понадеялся, что за кражу школьного имущества его не выгонят к чертям. По сравнению с тем, что он уже успел натворить в течение такого короткого времени – это была простая шалость и только. /Адепт, будь осторожен,/ - вздохнул Фил, наблюдая за тем, как Поттер натягивает на себя мантию и еще раз проверяет сон своего зачарованного бывшего друга. Тот сопел все с той же сосредоточенностью, только повернулся в другую сторону. Брюнет тихо и резко выдохнул, настраиваясь и суя в карман кусочек пергамента и карандаш на случай, если ему понадобится что-то записать. Гарри не совсем понимал, зачем он берет ту или иную вещь, но он брал их по какому-то странному наитию, словно чувствуя, что может ему понадобиться, а что – нет. «Фил…» - Гарри хотел еще что-то добавить, замерев возле своей кровати, на которой взбил одеяло так, чтобы казалось, что он спит. Но подумав, мальчик только качнул головой, отбрасывая ненужные мысли и шепча свой пароль к активации зачарованных очков. Мир тут же снова заиграл непонятными красками. Вот только, все немного отличалось от того, что он видел в Хогвартсе. Замок хранил в себе тысячелетнюю магию, постоянно находящуюся в движении, яркую и невероятно сильную. Нора же была блеклой. Серые или бледные пастельные тона – это все, чем могла порадовать комната Рона. Слабо мерцали магические плакаты, переливался держащийся на одной только магии фундамент здания, слабо горела дальняя черта за окном. Наверное, это был купол отталкивающий маглов. Потрескавшийся и слабый, явно требующий обновления, о котором никто не заботился уже очень долгие годы. Только некоторые вещи из обихода, вроде кроватей, несколько раз чинились с помощью магии – теперь на них лежал легкий, едва заметный осадок. Это совсем не казалось таким волшебным, как великолепные коридоры Хогвартса, его радужный, впечатляющий купол и потоки магии, мерцающие в воздухе. Это даже немного разочаровывало, Гарри надеялся, что любое магическое место будет таким же впечатляющим. Гарри огляделся по сторонам еще раз, проверил чучело и двинулся к двери, тщательнее накидывая капюшон на голову. Но он так и не вышел из комнаты, когда тихо открыл дверь. Прямо за порогом была небрежно натянута ниточка сигнального проклятия. Гарри сомневался, что миссис Уизли настолько беспокоится о работе желудочного тракта своих детей, а значит – ему поверили, но решили перестраховаться. Эту ниточку можно было не разрывать, поэтому Поттеру пришлось крайне осторожно через нее переступить, стараясь ее не зацепить краем мантии. Ниточка осталась лежать на месте, так и не тронутая, а Поттер даже выдохнул с облегчением и двинулся дальше, стараясь не делать ни единого шороха. У него получалось плохо – старые половицы тихо поскрипывали, из-за чего он вздрагивал каждый раз, подобно вору. Фил словно понимал, что сейчас было абсолютно не время для того, чтобы пытаться подбодрить мальчика своими разговорами. Артефакт поддерживал молчание, но его присутствие ощущалось в виде пульсирующего покалывания в левой ладони. По странному коридору Гарри все же вышел к тому углу, где находилась эта заветная дверь, ведущая к лестнице наверх. Сердце мальчика забилось немного чаще и болезненнее. Брюнет начал бояться, что его сердце бьется настолько громко, что вот-вот разбудит весь дом. Оно стучало под ребрами с такой силой, словно пыталось пробить грудную клетку и вырваться на волю. Гарри попытался взять себя в руки, внимательно изучая дверь к чердаку на предмет каких-либо заклятий. В прошлый раз его как-то поймали, а ведь он даже не дошел до сигнального проклятия. Значит, тут должна была присутствовать какая-то небольшая ловушка или вроде того. После тщательного осмотра Поттер наконец-то заметил слабое свечение из-под одной из половиц. Если бы он наступил на нее, то, возможно, выдал бы себя с потрохами. Пришлось переступить и ее, осматривая теперь каждый кусочек дерева. Фил практически неслышным шепотом прокомментировал: /Минное поле... Так, я больше ничего не вижу, иди осторожно, но тихо. Я буду следить за перемещением аур по дому, если что – сохраняй спокойствие. Ты помнишь то заклинание, которое я тебе объяснил? Попробуй, только очень тихо. Боже, когда же вас уже научат невербальным,/ - на последней фразе камень вздохнул немного шумнее, пока Поттер очень осторожно поднимался по скрипучей лестнице. Гриффиндорец только вздохнул, полностью поддерживая мнение артефакта. Он уже успел узнать о том, что можно творить магию, не произнося ни слова, и теперь это стало его самой заветной мечтой. Ведь так намного удобнее. Однако, как бы ни пытался Фил пояснить ему все, что было хоть как-то связано с техникой творения бесшумной магии, Гарри понять не мог. Вскоре артефакт сдался, признав, что Поттер слишком юн для этого, и оставил это «на совесть учителей, которые будут мучиться с тобой после меня». Но Фил ошибался, считая себя бестолковым учителем, все же чему-то ему удалось научить этого парнишку. Одним из его успехов стало заклятие немоты. Мальчик умудрялся не просто наложить его сам на себя, но и задавать таймер до того момента, пока чары не развеются. Гарри научился контролировать поток магии, который он вкладывал в любое заклятие, таким образом регулируя его мощность и длительность. Поэтому его заклинание немоты рассеивалось в течение получаса. Очень удобно, если подумать. Гарри мог не контролировать своих реакций, поэтому решил, что лучше он заставит себя замолчать, чем позорно вскрикнет от неожиданности или страха. - Силенцио, – прошептал мальчик, направив на себя палочку и осторожно переступая очередную тонкую нить из той паутинной сети, что покрывала пол. Единственным минусом такого положения становилось именно то, что невербальную магию Гарри еще не изучил. К счастью, снятие и взлом заклинаний не требовали вербальной формулировки, только правильных движений палочки и сосредоточенности. Но в случае опасности это мало чем могло помочь. Но ничего другого у него не было, поэтому он решил пользоваться тем, что у него хоть немного получалось. На последних ступенях юного мага ждали три одинаковые нити, натянутые на уровне солнечного сплетения мальчика. Затянутые не хуже паутинки, эти нити представляли настоящую проблему. Именно ими Поттеру и пришлось заняться. Мальчик достал свою светлую палочку и принялся за работу, осторожно раздвигая нити, заставляя их перетираться между собой. Кончик палочки едва касался миниатюрных канатиков, вытягивая крошечные частички магии из заклинания. Нити медленно оседали все ниже, становясь все блеклее и словно опустошаясь. Разряжение заклинания – один из путей его разрывания. Наиболее безопасный и не вызывающий подозрений способ, хоть и требующий затрат как времени, так и сил. И опять же, Гарри выбрал именно его, не слишком беспокоясь о сложности. Филу действительно только и оставалось, что оценивающе хмыкать. Может парень и был не слишком талантлив в привычной магии, но зато в артефакторике он делал успехи, довольно быстро познавая основы. Тут определенно было чем гордиться. Когда за его спиной были все пройденные ниточки, Гарри оказался прямо перед этой дверью. Сердце словно поднялось выше и теперь болезненно пульсировало в районе ключиц, из-за чего его биение начало напоминать какую-то барабанную дробь. В висках также начало покалывать от нервов. Что за загадка скрывалась за этой белой, потрескавшейся дверью? Спасение Уизли в глазах юного мага или что-то, что окончательно опустит магов в глазах того же мальчика? Гриффиндорец немного затравленно обернулся назад, неуверенно взявшись за холодную ручку двери и тут же ее выпуская, словно ошпарившись. В эти секунды колебаний мальчику начало казаться, что его буквально преследуют по пятам. Жалобно скрипели половицы под его ногами, словно под весом как минимум двух взрослых людей, а не маленького ребенка. Собственное дыхание становилось оглушающее громким и невероятно раздражающим. Настолько невыносимым, что Поттеру пришлось зажать рот ладонью перед тем как наконец-то решиться провернуть ржавую ручку и толкнуть дверь вперед с тихим, зловещим скрипом. Как бы невыносимо не пугала эта неизвестность, но любопытство в очередной раз оказалось сильнее. Чердак встретил его могильной тишиной, тяжелым душным воздухом и неожиданно приятным запахом свежей плесени. Подросток недоуменно моргнул и уверенно шагнул вперед, стараясь не споткнуться о какой-то деревянный ящик, сиротливо забытый прямо на входе. Дверь тихо, ворчливо скрипнула и закрылась за спиной протиснувшегося вперед брюнета, теперь озадаченно осматривавшегося по сторонам. Совершенно не это он ожидал здесь увидеть. Это место слабо напоминала Поттеру о старом чердаке у Дурслей, каким он был до тех пор, пока родственники не устроили там капитальный ремонт. Казалось, что все окружающее пространство, слабо освещенное лунным светом из крошечного окошка в потолке, было тесно заполнено старыми, немного потрепанными временем ящиками, прикрытыми мешковиной старыми предметами мебели и другими непонятными вещами, явно никому не нужными. Среди лабиринта всего этого хлама были протоптаны узкие проходы, в которые едва мог протиснуться худенький второкурсник, что уж говорить о взрослом человеке. Гриффиндорец потрясенно рассматривал старые деревянные панели и покрытую плесенью каменную кладку, деревянные балки, поддерживающие крышу, и не знал, стоит ему радоваться тому, что он видел, или нет? Это был самый обычный, заваленный хламом чердак, но никак не секретная лаборатория, которую он себе представлял. Неужели глаза его не обманывали, и в прошлый раз, когда миссис Уизли пыталась его остановить, он понял все неправильно, представив себе что-то, чего на самом деле не существовало? /Да не может быть,/ - Фил тоже казался шокированным, но совершенно по другой причине. Он скорее негодовал, судя по скачущим интонациям в его голосе и немного возмущенному тону. - /Я видел это в прошлый раз. Я не мог ошибиться, нет. Тут что-то изменили и сделали это довольно качественно. Должно быть что-то, изучи все внимательно, каждый уголок. Тут должен быть ход или что-то подобное. Но будь осторожен./ Гарри даже хмыкнул, заметив, как занервничал артефакт, стоило ему только усомниться в своих выводах. Кажется, Фил крайне серьезно относился к тому, как будет выглядеть в чужих глазах. Но и сам мальчик понимал, что его спутник просто не мог не заметить чего-то или ошибиться. Нет, не этот практически тысячелетний артефакт. Поэтому гриффиндорец не стал даже пытаться возражать. Брюнет внимательно изучил окружающее пространство и прислушался ко всем шорохам, подтверждая то, что его точно никто не побеспокоит. Тогда из кармана извлеклась волшебная свеча, а паренек протиснулся глубже, заметив на одном из ящиков пустой подсвечник. Установив на нем свой ночник, Гарри несколько раз мягко постучал по восковому боку, зажигая свет и настраивая его поудобнее, чтобы он приглушенно освещал все это странное помещение. Мягкий, дрожащий свет от огня быстро распространился по сторонам, позволяя заметить немного больше деталей в обстановке чердака. Как оказалось, некоторые ящики были заполнены какими-то старыми книгами, свитками, потрепанными перьями и засохшими чернильницами, а в некоторых коробках покоились старые, подъеденные молью вещи и обувь. Здесь не было никакого порядка. Какие-то вещи еще слабо мерцали, видимо, будучи магическими. Целые и сломанные, они лежали в куче без какой-либо системы. Вон на груде коробок с одеждой и канцелярией стоял дырявый котел, на бок которого был гордо повешен старый, покрытый чем-то зеленым, мужской костюм тройка. Клетчатый пиджак радовал глаз бессчетным количеством выцветших заплаток и аккуратно вышитыми инициалами на грудном кармашке. Гарри подтянулся и с трудом разглядел в них «БВП», но поскольку это ему ни о чем не говорило, он быстро потерял к этому интерес. Вместо этого он осторожно продвинулся вглубь, продолжая изучать окружающие его вещи. Старый, разбитый чайник, изнутри весь заполненный паутиной и ржавчиной, сломанная печатная машинка, у которой отсутствовала пара клавиш, а немного в стороне – треснувший и погнувшийся телескоп без пары линз. Все эти вещи были совершенно бесполезны, но почему-то лежали тут, занимая пространство. Поттер проходил мимо них, с любопытством рассматривая все, что попадалось ему на глаза, и выискивая хоть какой-то магический след, существование которого так заботило его спутника. Но пока ему попадались только сломанные артефакты, магии в которых почти не осталось. Где-то минут десять ушло у Гарри на то, чтобы просто осмотреть все ближайшие ящики и хоть как-то пробраться к стене. Фил утверждал, что видит что-то в ящике старого стола, стоящего напротив древнего, испорченного портрета, как раз в том углу. Гриффиндорец повиновался приказу пойти и проверить все поближе. И чем ближе он подходил, тем больше убеждался в том, что в этот раз артефакт был прав. Один из ящиков этого старого стола ненормально переливался всеми оттенками серого, словно внутри был довольно сильный артефакт или что-то, накопившее изрядное количество магии. Гарри недоуменно нахмурился, проводя пальцами по краю стола, почему-то не покрытому пылью, как остальные вещи в этой комнате. Его явно кто-то периодически протирает или работает за ним, но что странно – лежащие на столе книги покрыты толстым слоем пыли, а чернильницы все так же высушены. А сама столешница идеально отполирована. Наверное, тут есть какая-то лазейка, ведь не может быть, чтобы кто-то приходил и просто протирал этот стол из скуки. Гриффиндорец внимательно осмотрел ящик на предмет замка или какой-то ловушки. Однако все казалось настолько безопасным, что парень не выдержал и нетерпеливо взялся за ручку, собравшись осторожно вытянуть ящик и посмотреть, что же там внутри. Но дернуть ее в свою сторону он так и не успел, внезапно осознав, что именно на ручке этого выдвижного ящика пыль все же была. Брюнет мгновенно отпустил круглую ручку и отступил назад, быстро сообразив, что трогать этот ящик все же не стоило. Но уже было слишком поздно. Только немного задетый ящик внезапно шумно затрясся и с действительно пугающим скрипом выдвинулся немного вперед, выпуская из деревянной ячейки странный, аморфный черный дым. Точнее, бесформенным он был лишь несколько мгновений, а потом произошло нечто крайне необъяснимое. Дым завертелся в вихре, словно пытаясь разорваться на две части, а потом, потерпев неудачу, резко двинулся вперед. Гарри не смел даже пошевелиться, испуганно смотря на то, как облако тумана распространялось чуть шире. Прошли доли мгновения, прежде чем из темного, как ночь, тумана вышла невысокая мужская фигура. Поттер сначала насторожился, но замер и опустил уже занесенную в ударе книгу, которую он умудрился стянуть с края стола (о палочке он в очередной раз даже не подумал). Перед ним стоял старик. Его длинное лицо было покрыто глубокими морщинами, седые волосы были стянуты в странный короткий хвостик на затылке. Гарри припомнил, что видел подобное на иллюстрации в каком-то старом учебнике зелий – именно такой хвостик следовало делать при работе с зельями второй степени сложности, чтобы не позволить ни единому волоску упасть в котел. Этот человек - зельевар? Это имело смысл, если присмотреться к одежде, что была на нем: жесткая, идеально чистая рабочая мантия синего цвета с какой-то белой эмблемой на плече. А в руках старик держал знакомый Гарри инструмент, позволяющий раскалывать и измельчать особо жесткие ингредиенты: кости, рога, камни… - Необходимое количество базового элемента – три с половиной грамма на унцию настойки, – механическим тоном произнес неизвестный зельевар, делая шаг вперед и подступая все ближе. В его глазах горел какой-то пугающий интерес настоящего ученого, нетерпение и что-то еще, что Гарри просто не мог понять. /Нет.../ - раздался сиплый и неожиданно дрожащий голос его вечного спутника. Гарри буквально почувствовал, как по его венам разносится страх, а по позвоночнику спускается загробный холод. Левая рука онемела, начиная болезненно пульсировать в районе запястья. Мальчик испытывал какой-то сюрреалистичный ужас, но был полностью уверен, что эти эмоции точно не принадлежат ему. Поттер невольно отступил назад, мысленно окликнув своего спутника по имени, надеясь хоть на какое-то объяснение. Но он так и не почувствовал никакой реакции, только постороннее желание – бежать, и бежать немедленно. Старик неожиданно нахмурился и произнес что-то крайне непонятное на чужом Поттеру языке, но так похожем на тот, на котором вечно ворчал Фил, сейчас только и делавший, что шептавший, словно заведенный. /Нет. Это не поможет. Не нужно./ Старик не слишком прислушивался к его мольбам, все больше холодея во взгляде, и подступил почти вплотную, выдвинув вперед специальный лобзик и резко занеся ладонь, словно собираясь отколоть кусочек от попятившегося в непонимании гриффиндорца. Фил издал какой-то непонятный стон и просто пропал, полностью закрывшись. Зельевар растерянно опустил руку, как-то странно принюхался и исчез, начав стремительно меняться. Прошли всего доли секунды, прежде чем на его месте неожиданно оказался… Квиррелл? Гарри уже совсем запутался, но когда давно почивший маг свернул себе шею, явив взору мальчика свою самую отвратительную сторону, и неожиданно вытянул руки, бросаясь на гриффиндорца – Поттер машинально отскочил назад, наступил на край мантии и с немым вскриком упал на спину, неплохо приложившись головой о деревянный пол. Странно, Поттер готов был поклясться, что пару секунд назад за его спиной была стена и старый, никому не нужный портрет. Комнату на пару мгновений поглотила тьма, а перед нападавшим мертвецом внезапно выросла стена. С беззвучным стоном Гарри закрыл глаза, прижимая к груди покрытую пылью книжку, которой он так и не сумел защититься. *** Гриффиндорец открыл глаза только через минуты две, сообразив, что он жив и больше не чувствует этого навязчивого запаха плесени. Мальчик вздрогнул и резко сел на полу, запоздало отползая назад, и непонимающе посмотрел на каменную стену перед ним и странный портрет с криво разрезанным холстом прямо поперек нарисованного лица какого-то мужчины. Странно, но портрет оставался на месте, даже не думая двигаться, словно он не был магическим. Неживые краски выглядели очень старыми и иссохшими, чего не наблюдалось ни у одного из полотен в магической школе. Внизу на раме криво висела небольшая табличка со знакомыми и почти стершимися буквами. «БВП» - Поттер неконтролируемо прищурился, читая их вслух. Но с его уст не сорвалось и звука, а значит, заклинание все еще действовало, что не могло не радовать. Значит, он недолго валялся на этой холодной каменной плитке. Стоп, разве это не были деревянные половицы минутой ранее? Гриффиндорец наконец-то оторвал взгляд от картины и поднялся с пола, даже не подумав отряхнуться. Сейчас его меньше всего волновала его собственная чистота. Стоило ему только немного присмотреться к обстановке, как он удовлетворенно отметил, что Фил был прав. Кажется, вход действительно находился очень близко к столу. Эта картина была точной копией той, что висела на стене, в которую Гарри провалился в попытке сбежать от… Того явления. Мальчик понятия не имел даже о том, что это было пару минут назад. Проклятье ли, или иллюзия... Филу определенно было, что объяснить. Гриффиндорец сосредоточенно кивнул, внимательно рассматривая картину, странно светящуюся изнутри мерным серебристым цветом, и даже пытаясь ее коснуться кончиками пальцев. /Не стоит. Может выкинуть обратно, а эта тварь еще не успела спрятаться укромнее,/ - как обычно неожиданно раздался знакомый голос, в этот раз вновь несколько отстраненный и будто опустевший. Поттер осматривал небольшой коридор, в котором он оказался, когда провалился через картину, но это не помешало ему задать свой закономерный, любопытный вопрос. «Что это было, Фил? Какое-то магическое животное?» /Боггарт. Это вид духов, он отличается от прочих привидений тем, что умеет превращаться в существо, объект или предмет, которого человек боится больше всего. Меняется в зависимости от того, кто стоит перед ним. Думаю, этой твари мы немного подпортили нервы. Два сознания, а объект один. Запутался парень… Прости, адепт, я не сумел определить особенности его ауры ранее. Моя вина.../ «Забудь, Фил. Лучше давай разберемся с тем, куда мы попали,» - в этот раз тему поспешил сменить сам Гарри, оборвав тусклый голос на полуслове и внезапно осознав, кем был тот первый образ. Тревожить друга расспросами о его самом страшном кошмаре казалось бесчеловечным. Было понятно лишь то, что его спутник умел бояться и даже бояться всем своим существом. Страх не является чем-то постыдным, он для каждого личный и сокровенный. И тот алхимик, которого изобразил боггарт для более древнего создания, определенно входил в категорию вещей, о которых Фил должен рассказать сам, когда посчитает нужным. Он же не начал забрасывать парня вопросами о том, что он увидел. Одного этого факта становилось достаточно, чтобы все ненужные и навязчивые вопросы испарились. Его спутник заслуживал покоя, пусть эта небольшая тайна и грозила Поттеру мучениями от любопытства. /Спасибо,/ - просто и искренне ответил артефакт и тут же доложил об общей обстановке, с готовностью меняя тему. - /Я смею предположить, что это вхожая. Подобные переходы присутствуют в любых лабораториях. У вас в школе такого нет, к моему большому разочарованию и недоумению. Это бы сократило количество взрывов до минимума. Присмотрись, ведь это даже не занимает много места. Слева - шкаф для верхней одежды, а справа - для сменных, стерильных мантий... О, а в том ящике особые дезинфицирующие зелья. Не думаю, что это секретная лаборатория для зельеварения, иначе был бы совершенно другой набор. Тот, что стоит в этом шкафу, применяется колдомедиками для очищения от магического следа на руках. К сожалению, не все можно залечить одним мановением палочки. Некоторые магические ранения могут реагировать очень странно, если их коснется чужая магия, поэтому приходится действовать немного радикально... Как по-магловски... Ах, да. Хирургическим путем. Но многие маги предпочтут умереть, чем позволят провести какую-то серьезную операцию на своем теле. Консерваторы…/ «Неужели некоторые настолько не доверяют магловскому прогрессу, что предпочтут умереть, чем воспользоваться чем-то, что было создано не в их культуре? Вместо этого им приятнее пить какие-то гадкие зелья и махать палочками. Иногда мне кажется, что маги сами пытаются вогнать себя в могилу…» - нервно скривился гриффиндорец, закрывая изучаемые секундой ранее шкафы и начиная сканировать это место на наличие сигнальных чар. Странным образом именно эта комната была буквально лишена магии. Ни одной ниточки магии, ни одного магического потока, и даже магических крупиц в воздухе не было. Как будто они были высосаны кем-то, чтобы не допустить того, что уже описал Фил. Кто-то очень не хотел, чтобы в следующее помещение проникла хоть какая-то посторонняя магия. Мальчик бросил последний взгляд на кристально чистые колбочки с зельями и подошел к двери, вновь замирая от удивления. Тяжелая дверь действительно была похожа на те, что скрывали за собой зельеварни, только вместо массивного замка она закрывалась на тяжелый деревянный засов, как будто это могло противостоять проходу с помощью магии. Гарри это уже не нравилось, но он не собирался останавливаться на полпути. Юный маг с ощутимым трудом попытался убрать засов, который не хотел сначала сдвигаться с места. Но после пары попыток деревянная пластина поднялась и была отставлена в сторону с тихим зловещим скрежетом. Парень нервно обернулся на картину, словно опасаясь того, что кто-то еще услышит этот звук. Но портрет не шевельнулся, и тогда Поттер вновь отвернулся к тяжелой двери и медленно потянул ее на себя, наивно попытавшись ее немного потянуть вверх, чтобы она не издала такого же ужасающего шума. Но она все равно ответила на его старания таким же насмешливо громким скрипом. Гарри всего немного ее приоткрыл и прошмыгнул в образовавшуюся щель, не забыв закрыть дверь за собой, обрубая все простые пути отступления. В новой комнате было довольно темно, холодно и очень влажно. Единственным источником света было зарешеченное окошко в сводчатом каменном потолке. Оно освещало только часть помещения своим неестественно белым светом, совсем не похожим на лунные лучи. Это точно было магическое освещение, поскольку общее строение комнаты больше было похоже на подземелье. Наверняка дело не обошлось без пространственной магии. Не мог же Гарри минуту назад быть в тесном чердаке и вдруг оказаться в полутемном подвале. В ту же секунду гриффиндорец действительно пожалел, что не догадался взять с собой ту свечу, специально припасенную для такой ситуации. Но ему подозрительно везло. Магия надежно прятала это место от глаз, но освещала и направляла Гарри, для которого магические потоки стали чем-то похожим на естественное освещение. И хоть их странным образом было очень мало, но ему действительно не пришлось зажигать факелы высоко на потолке, чтобы спокойно ступить вперед и не бояться врезаться во что-либо. Здесь было куда просторнее. Комната делилась на две части, хоть они и не были никак ограждены. Слева Гарри разглядел новые шкафы, стол и какие-то полки прямо в небольших нишах в стене. А вот в правой части комнаты царила кромешная тьма, которую не могло осветить ни это магическое окно в потолке, ни потоки, тянущиеся вглубь комнаты. Оттуда веяло холодом, и то и дело раздавался скрип. Такой издает очень старое дряхлое дерево, ветки которого начинают волновать порывы ветра. Что бы не явилось причиной этого скрежета, Гарри пока не спешил выяснять это. Вместо этого он тихо двинулся в сторону «рабочей» половины, изучая каждый уголок. Шкафы были заполнены книгами и старыми, выцветшими свитками. Гарри скользил пальцами по каждому корешку, с удивлением отмечая, что среди знакомых кожаных переплетов то и дело попадались хрустящие глянцевые бумажные обертки. Это были определенно магловские издания. Не все из них были новыми, отнюдь не все были на английском. Большая часть названий хоть и была написана на латинице, но все так же оставалась непереводимой для юного мага. А вот для его спутника чтение надписей, сделанных на чужих далеких языках, не являлось большой проблемой. Артефакт с жадностью вчитывался в них, шептал что-то себе под нос, но переводил все только с едкого напоминания Поттера о своем присутствии. Как оказалось, это были новые и немного устаревшие издания по медицине и химии; биологии и зоологии; всяческие талмуды по антропологии, украшенные небольшими иероглифами, и написанные на арабском диалекте старые фолианты, посвященные изучению человеческих способностей. Не все время голос Фила был наполнен этим странным восхищением. Иногда он наполнялся удивлением или непониманием, когда Гарри натыкался пальцем на том по какой-то старой и совершенно бесполезной теме, иногда в нем слышались тревожные болезненные нотки, тогда в новом стеллаже подросток заметил с виду обычный, красный учетный журнал и открыл его, вглядываясь в идеально ровные строчки, написанные на немецком. Артефакт назвал эту книгу «Кровавым Гроссбухом», только шепнув, что одно ее упоминание может ввести в ужас любого выжившего военнопленного, гостя немецких концлагерей или солдата второй мировой. Гарри был не в состоянии прочитать что-либо из записей внутри, но чуял сердцем, что это точно не простой перечень награбленного имущества фашистской армии, а нечто куда более бесчеловечное. А Фил явно не горел желанием пересказывать все, что читал, подростку, только устало пояснив: /Это одновременно и нечто отвратительное, и нечто пугающе познавательное. Если я тебе попытаюсь объяснить, то понять ценность этих познаний ты точно не сможешь. Эта книга написана психически неуравновешенными людьми, но эти люди были учеными. По сути, это можно было бы назвать журналом магловских Инквизиторов. Это фактически писание, изучающее пределы человеческого тела. Очень жаль, что ради всего написанного внутри потребовались такие невероятные жертвы. Но как бы ужасно это не было, это также бесценный научный труд. К этому нельзя относиться сугубо однозначно, ты пока не готов к этому, адепт. Поэтому просто постарайся забыть о существовании этой книги до тех пор, пока не будешь готов принять ее полностью./ Иногда голос артефакта затихал совсем. Фил замолкал при каждом скрипе, и Гарри почти чувствовал, как артефакт оборачивался через плечо и устремлял напряженный взгляд в другую часть комнаты, напрягаясь не меньше, чем скрытый мантией гриффиндорец. И почему он все больше чувствовал, что результат его миссии совершенно не придется ему по душе? Надежды блекли с каждым новым открытием или звуком из-за спины. Но бежать было нельзя. Теперь это было даже важнее личных, непонятных мотивов гриффиндорца. Теперь это предоставляло опасность для любого волшебника, и у Поттера появилась новая цель. Он пока еще сам не мог ее определить, но она уже начала медленно зарождаться в его груди из чистых эмоций, но не рационального заключения. И поделать с этим Поттер ничего не мог. Шкафы заполняли все пространство по краям, придавая ощущение, словно они и являлись единственными стенами в этой части комнаты. Наверное из-за них и было выбрано это странное расположение для достаточно большого стола, заставленного мензурками, непонятными перегонными установками и различными приспособлениями для обработки и подготовки ингредиентов для зелий. Средний толстостенный котел прямо перед столом только подтверждал теорию о том, что в этой части комнаты постоянно готовились зелья, и велись какие-то опыты. Но пока это не было настолько уж ужасно. Мало ли, может тут пытались изобрести какие-то новые, сложные, пусть и явно темные, зелья. Глуповатая надежда, как подсказывала Поттеру его более тихая и вдумчивая половина, но все же эта надежда еще теплилась в груди. Гарри внимательно осмотрел каждый из шкафов повторно и медленно двинулся вперед, навстречу тьме и на время затихшему скрежету. Чем ближе он подходил к единственному другому освещаемому столу в правой части комнаты, тем сильнее билось его сердце, подскакивая аж до судорожно сглатывающего горла. Магические потоки стремились в ту сторону, подобно листьям, несущимся по течению реки. Стоило Поттеру сделать шаг по направлению к этому столу, и казалось, словно сама магия молила продолжить изучение комнаты. Фил как-то подозрительно замолк, и брюнету это совершенно не нравилось, но шага он не сбавил. И чем ближе он подходил, тем больше чувствовал яростное желание отступить назад. Теперь парень метался в противоречии с самим собой, одновременно понимая, что это именно то, что он должен сделать. Но его тело упрямо несло его к зловещему столу, накрытому какой-то белой тканью и скрывающему что-то от глаз уже несколько напрягшегося ребенка. Скрип, все это время отсутствовавший, повторился, когда мальчик остановился. «Боже, только не это... Прошу, пусть это будет не то, о чем я подумал,» - мысленно взмолился подросток, наконец-то начав понимать, что ему так напоминал рельеф под этой простыней. Это казалось слишком очевидным, настолько, что руки Гарри дрожали, когда он судорожно вцепился в край стола, чтобы не потерять равновесие на предательски подкосившихся ногах. К горлу подкатил липкий ком, и неприятно потянуло в животе, словно перед путешествием по каминной сети. С бьющейся в голове молитвой к самой магии во всех ее проявлениях, Поттер нашел в себе силы сжать в пальцах край простыни и немного приподнять ее вверх, надеясь опровергнуть свою версию. Однако ему хватило пары секунд, всего одного быстрого взгляда на человеческую грудную клетку с вывернутыми наружу ребрами, чтобы отшатнуться от стола и скрючиться в три погибели, выталкивая из себя ужин, съеденный несколькими часами ранее, прямо на каменный пол этого проклятого места. С взъерошенной головы соскользнул мешающийся капюшон мантии невидимки, во рту появился этот отвратительный привкус собственной рвоты, но Гарри просто не было до этого дела. Даже когда в его желудке закончились неаппетитные остатки пищи, он продолжил выталкивать из себя едкий желудочный сок, но взять себя в руки Поттер не мог, как и выкинуть из головы только что увиденный образ лежащего на столе выпотрошенного трупа. Рвотные позывы пропали только через пару минут, сменившись надсадным кашлем. В носу прочно закрепился противный кислый запах, а в глазах защипало от горячих, так и не пролитых слез. Все надежды разбивались, оставляя двенадцатилетнего ребенка без такой нужной защиты и желания продолжать путь. Поттер тихо всхлипнул, закрывая глаза дрожащими руками и борясь с желанием запустить в них пальцы, раздирая глазницы, как у лежащего на кушетке трупа. Он никогда раньше не чувствовал себя настолько преданным, настолько уничтоженным и лишенным доверия. Да кому он теперь мог доверять, если единственная семья, которую в прошлом он готов был называть своей, хранила самый настоящий скелет в собственном шкафу. Магический мир уже давно перестал казаться ему волшебным чудом. Теперь Поттер пришел к выводу, что он ничем не отличался от магловского – грязи в нем точно было не меньше. Словно сквозь пелену Гарри услышал, как его обеспокоенно окрикивает Фил. Подросток с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, отошел на максимальное расстояние от операционного стола, неаккуратно опершись о какую-то конструкцию, напоминающую обычную кафедру, какие стояли почти во всех кабинетах Хогвартса. При этом Поттер едва не столкнул с нее хрустальную чернильницу и стоящее на подставке ядовито-зеленое перо, вовремя успев их подхватить и чудом не пролить и капли. Фил что-то пояснял ему, как-то пытался успокоить, но гриффиндорец словно пропускал это мимо ушей, цепляясь не столько за слова, сколько за голос. Пожалуй, если бы и Фил оставил его сейчас, то подросток просто не выдержал бы этого. И сейчас, в эту минуту, они оба это понимали, пока золотой мальчик беззвучно трясся в шоке, а бестелесный голос только и мог, что шептать успокаивающие слова, так же отчаянно желая в этот момент иметь настоящее тело, чтобы показать своему другу, что он не одинок. Истерика продолжалась еще пару минут, после которых Гарри больше не чувствовал и капли симпатии к этому дому и его жильцам. Как бы он ни старался, но теперь его воспоминания об этой семье словно исчезали из памяти под действием шока. Мальчик не мог даже вспомнить, были ли настоящими их улыбки за столом, тепло в глазах и дружелюбие в голосе или все это было грязным притворством, презренным трюком, чтобы обмануть наивного гостя? Сейчас он действительно предпочел бы никогда не оказываться в этом месте. Лучше бы он остался в школе. Лучше бы он отказался от своей затеи и оставил бы все, как было. Все-таки он не обязан. Он не герой, чтобы спасать этот чертов мир. Но стоило только представить, что в этом мире живут и другие дети, как уверенность начинала расти. Когда-нибудь в этом месте будет жить и Оливия. Он просто не мог позволить, чтобы его двоюродная сестренка пострадала от чего-то подобного. Он не обязан спасать магический мир ради его обитателей, но он должен сделать все, чтобы через одиннадцать лет его очаровательная кузина была в безопасности, находясь здесь. Решимость окрепла с этой последней мыслью. Подросток еще несколько раз вздохнул и глубоко выдохнул, отнимая руки от лица и опуская их на кафедру под боком. Небольшая ладонь уперлась ребром в какой-то странный предмет, и Гарри тут же опустил на нее взгляд, стараясь не смотреть в сторону стола. Его немного потускневшие глаза наткнулись на закрытую книгу в простом коричневом переплете, которую он задел, когда столкнулся с кафедрой. Ее обложку из темной кожи охватывал пульсирующий бело-красный свет, а по краям ее контуры очень плотно были оттеснены знакомыми ниточками какого-то странного охранного проклятия, и после этого Поттер попытался сосредоточиться только на ней. С виду обычная книга на поверку оказалась каким-то дневником. В нем имелись даты, числа, формулы, объяснения и даже какие-то дерганые зарисовки. Вот это отнюдь не был какой-то личный дневник – его окутывало странное бело-красное сияние, бывшее фактически второй обложкой. Гарри не мог понять, что это за сияние, но понимал другое, что вызывало на его лице болезненную, кривую и ироничную усмешку – в своих руках он держал личный Уизловский «гроссбух». /Гарри, ты слышишь меня?/ - видимо Фил все не мог найти покоя, беспокоясь за состояние своего адепта. Поттер безучастно отозвался настолько пустой и обреченной мыслью, что если бы нужно было ее записать, то состояла бы она из множества точек и одного вопросительного знака. Но артефакт искренне радовался и этому. - /Гарри, послушай. Возьми себя в руки – это был просто труп. Да, это тяжело принять, но если ты сейчас не возьмешь себя в руки, то станешь следующим./ Поттер немного сильнее сжал книгу в своих пальцах, но постепенно начал приходить в себя, слушаясь заботливого тона. Фил был прав, это было не время и, тем более, не место для того, чтобы бояться. Они и так потеряли достаточно времени на этого боггарта. Мальчик был напуган, но он все еще должен был закончить свое «приключение» и вернуться в комнату Рона до того, как туда заглянет ничего не подозревающая Миссис Уизли. Если бы Гарри что-то пропустил, тогда хозяева дома узнали бы, что их юный гость совершенно не может удержать себя на месте, и паренек с колоссально подправленными воспоминаниями уже лежал бы в той старой, продавленной кровати. Или, что не так вероятно, уже занимал бы место этого трупа. Но пока никто об этом не знает, Гарри должен выведать все, что только можно. Если он забудет, то это точно будет помнить Фил и сумеет потом заново рассказать гриффиндорцу обо всем до мельчайших деталей. И они остановят это. Наконец-то в груди сформировалась эта самая решимость и цель, теперь главное - не просто уйти отсюда, но уйти с достаточной информацией, чтобы все закончить раз и навсегда. Брюнет еще раз вздохнул и оглянулся назад, одним отработанным движением палочки и прошептанной формулой заклятья удалив с пола остатки своего ужина. Запоздало он заметил, что голос уже вернулся, а значит, далее ему следовало быть еще более осторожным. Британец быстро пролистал книгу и пришел к выводу, что прочитать ее с начала он все равно не сумеет. Тогда паренек положил ее на кафедру, открыв на последней странице и попытавшись вглядеться в тонкий, идеальный почерк. В темноте было плохо видно написанное, но Гарри все же удалось рассмотреть отрывок в последней записи, датированной двумя днями ранее. Не слишком задумываясь, мальчик нахмурился и тихо прошептал написанное вслух: - ... Эксперимент номер семь. День сто сорок восьмой. Сегодня снова получилось достать тело. Розье был бы в ярости, если бы узнал, для чего используют его тело после казни, но надеюсь, что он не будет слишком зол на меня. Я же не была зла на него за все издевательства его отца в школе? Хотя немного жаль, что он ничего уже не почувствует… Процедура очищения проведена успешно, кровь законсервирована и собрана в колбы с шестой по десятую. Седьмой снова не отреагировал на попытку комбинирования крови, однако состояние стабильно. Тесты показывают все такие же провалы в магическом фоне. Кажется, мы достигли стабильного результата. Провести процедуру на крови Розье и произвести замену. Цель опыта – внедрение полученного гена в чужеродное тело. Излишки отправить на консервацию, в случае ошибки в формуле – следовать обычному плану. Забавно, лучший пловец Слизерина после смерти утопнет в болотах… А еще говорил, что у меня плохое чувство юмора... – на этом запись обрывалась, и начинались какие-то странные, непонятные формулы. Кто такой Розье, гриффиндорец не имел ни малейшего понятия, но зато сообразил еще две вещи. Первое, этот человек был уже мертв, когда попал на стол, и от этой новости дышать стало немного легче (к сожалению, Поттер все еще не знал, какой именно вид казни применялся к особо рьяным поклонникам Темного Лорда, поэтому оставался в счастливом неведении). И второе – Розье, увы, был не единственным пострадавшим. Гарри осторожно закрыл книгу и неуверенно прикусил губы, замирая и в этот раз мысленно обращаясь к своему спутнику, чтобы не производить лишнего шума. «Фил, у тебя случайно не фотографическая память? Ты не сможешь запомнить текст, если я покажу тебе все страницы?» /Нет, как бы не хотелось огорчать, но мы просто не успеем. Но мы можем попытаться скопировать ее, это займет минут десять. Свечение на книге - это дистанционные уничтожающие чары. Если обладатель захочет, то он одной невербальной формулой сможет уничтожить улики. Сложное проклятье, но реальное. Лучше сохранить копию. Я скажу тебе формулу заклятья, только найди себе книгу для замены./ Поттер сначала неуверенно замялся на месте, а потом запоздало вспомнил, что та небольшая книжонка, которой он собирался отбиваться от боггарта, была все еще с ним. Перед тем как открыть дверь он умудрился зачем-то засунуть ее в карман мантии, а после просто забыл. Удивительно, но удача все еще была на его стороне, что было уже немного пугающе. Его либо ждет большой провал, либо что-то еще похуже. Как обычно. В любой другой ситуации и состоянии это вызвало бы у подростка смешок или ироничную усмешку, но сейчас он просто достал книгу и принялся выполнять все наставления своего спутника. Поттер аккуратно уложил обе книги рядом и открыл их на первых страницах. Как оказалось, томик, который он стянул, был ничем иным, как каким-то старым учебником латыни. Теперь оставалось только повторять за артефактом слова чар слово в слово, не забывая осторожно плести в воздухе нити заклятия. Формула оказалась довольно сложной, и Поттеру пришлось пытаться трижды. Когда и в третий раз ничего не произошло, он начал немного нервничать, но беспричинно – едва он начал думать о каком-то другом выходе, как вдруг страницы книг с тихим шелестом начали быстро переворачиваться, вспыхивая ярким белым светом. Контролировать заклинание не нужно было – книга самостоятельно копировалась на желтоватые страницы учебника, заставляя уже имевшиеся в нем строчки медленно перестраиваться в новые. Поэтому Гарри медленно опустил палочку, наблюдая за тем, как каждая страница освещалась магическим светом на долю секунды и потухала, как только все строчки были изменены. Именно благодаря этим вспышкам при копировании, взгляд мальчика внезапно что-то заметил. И это «что-то» излучало очень плотную, почти непроглядную тьму. Его тело застыло в оцепенении, пока он боковым зрением с ужасом вглядывался в доступный ему кусочек… Ауры ли? За все то время, что он уже практиковал свои необычные способности, он успел уяснить, что любой магический объект имеет свою ауру. Она всегда была похожа на яркую или серую, на самый крайний случай, полупрозрачную дымку, охватывающую очертания фигуры. Потоки окружающей ее магии иногда задевали края ауры, смешиваясь с ней в маленьких магических вихрях. Он всегда видел эти потоки издалека. У него не было проблем с тем, чтобы чувствовать их на расстоянии. Но в этот раз он не просто «не заметил», но и «не ощутил» нахождения в комнате еще одного объекта с настолько сильной аурой. Юный маг не обернулся, но начал замечать то, как одинокие потоки магии от копирующихся книг тянулись в «ту самую сторону» и исчезали в этой всепоглощающей тьме, такой же непроглядной, как та дымка, из которой появился тот чертов боггарт. Однако в этот раз она внушала какой-то первобытный, иррациональный ужас – Гарри не видел, куда уходила поглощенная магия. Она просто... исчезала. Напряжение нарастало, и вскоре на это обратил внимание и камень. Казалось очень странным то, что Фил также этого не почувствовал, но сейчас, почувствовав что-то, он обратил свой взор назад. И в ту же секунду испустил тихий, уже понятный Гарри стон, в котором мальчик сумел разобрать это знакомое «О боже, нет...» Создавалось ощущение, словно время вокруг стало течь медленнее, лишь бы только заставить спутников волноваться все сильнее. Сердце Гарри тяжело билось о ребра, с каждым ударом все быстрее и громче, застилая собой все остальные звуки, которые повисли в сыром воздухе, пропитанном не самым приятным, кислым запахом. В крови образовывалось все больше адреналина, требовавшего и молившего повернуть голову назад. В то время как сердце подсказывало не оборачиваться, дождаться книги, убрать за собой все следы и убраться отсюда. Но победитель в этой битве был вполне очевиден. Гриффиндорец крепче сжал палочку в своих пальцах, окоченевших и потерявших чувствительность от внезапного холода, беззвучно втянул воздух и медленно развернулся с болью в бешено бьющемся сердце. До самого последнего момента Поттер надеялся, что это все ему чудится, а Фил просто подыгрывает, чтобы напугать его. И только тихий голос, словно заведенный, повторял прочитанные до этого строчки, как будто пытаясь напомнить мальчику о том, что здесь происходило. Однако голоса Гарри уже не слышал. «Седьмой… Седьмой... Провалы в магическом фоне… Эксперимент под номером семь…» – в кромешной тьме особенно ярко вспыхнули книги, освещая почти всю правую сторону лаборатории. Чернила на желтоватых страницах светились, принимая вид того, что было нарисовано в журнале чьей-то рукой, а их свет освещал того, кто и стал натурой для этого жуткого рисунка. Эта вспышка длилась каких-то пять жалких секунд, но даже их хватило для того, чтобы сердце ребенка второй раз за этот вечер остановилось. Трудно было сказать, что стояло напротив юного героя. Монстр ли? Или все же человек? Было пока неясно, что вызвало бы большее отвращение… Фигура была раза в полтора выше второкурсника, если не во все два. При этом создание жутко сутулилось и почти стояло на коленях, пригвожденное к полу тяжелыми кандалами, низко опустив голову, вытянув свою тонкую шею и наклонившись настолько близко, насколько это позволяли удерживавшие его цепи. Фактически, это был иссушенный голый скелет, лишь издалека напоминающий человека. Сухая кожа была покрыта трещинами и вспорота, словно изрезанная мебельная обшивка. Кое-где она окостенела, по каким-то неясным причинам превратившись в неровные острые шипы, а кое-где она слезала рваными, потрескавшимися лоскутами, открывая взору практически серую плоть, будто обугленную после долгого прижигания. И даже мышцы не держались на покрытых странными спорами тазовых костях и тощих ногах, обвисая вниз и держась только за желтые влажные бинты, бережно замотанные чьей-то жестокой рукой. То, во что переходили острые плечи, уже нельзя было назвать руками. Это были два чрезвычайно длинных отростка, один из которых был достаточно светлым и заканчивался неожиданно тонкими и красивыми филигранными пальцами с потемневшими, расслоившимися ногтями, что портило все впечатление. Второй же отросток был полностью обугленным и заканчивался окостеневшей кистью с такими же красивыми и хрупкими, но сросшимися пальцами. Здесь ногти казались еще более жесткими, достигали длины, чуть меньше самих пальцев, и были острыми, будто приспособленными исключительно для того, чтобы впиваться в теплую плоть и рвать ее на куски без каких-либо трудностей. Наверное, даже висящие на обеих руках кандалы, утягивающие создание вниз к полу, не смогли бы помешать ему одним резким движением оторвать гриффиндорцу его буйную голову. Но оно просто стояло, тяжело дыша и опустив к мальчику свое отвратительное лицо. Даже на лице кожа была такой же иссохшей, серой и покрытой рубцами. Она плотно обтягивала череп, так похожий на человеческий, проваливаясь в районе носа и ушей, а также свисая лоскутами с острого подбородка. Рот существа был тщательно зашит, и судя по потемневшим краям – случилось это не так давно. Но самыми ужасными были глаза. Разные, словно взятые от совершенно разных существ. Один из них – абсолютно белый, с единственной точкой зрачка, сейчас направленного на голову паренька и прожигавшего его долгим, пронзительным взглядом. А второй был самым обычным: с синей радужкой и зрачком нормального размера. Он смотрел на паренька совершенно по-другому – с неверием, радостью и отчаянием одновременно. А Гарри смотрел в ответ с безграничным ужасом и странным чувством узнавания, как если бы этот глаз принадлежал человеку, которого когда-то Поттер знал лично. Казалось, что если закрыть глаза на остальной ужас, то перед брюнетом возникнет этот образ. Но гриффиндорец не мог этого сделать, не сейчас, когда перед его собственными глазами представало нечто, окруженное адовой тьмой. Свет затух так же неожиданно, как и загорелся вновь, когда вновь зашуршали светящиеся страницы книги. В то же мгновение прошел этот лишающий сил ступор и адреналин внезапно взял вверх. Брюнет резко вскинул вверх палочку и начал действовать неожиданно быстро и слаженно, выкрикивая неизвестное ему, но вспыхнувшее в его сознании проклятье, и резко рассекая палочкой воздух. Яркий луч обездвиживающего заклинания полетел в провалившийся живот создания… И растворился в нем, закружившись воронкой. То же самое произошло и с режущим и ослепляющим проклятием – они просто исчезли в воздухе, едва достигнув чужой ауры. А если точнее, то она засосала магические сплетения, словно черная дыра. Это существо просто уничтожило магию, не прилагая никаких усилий. Поттер тут же отдернул руку и поспешил сделать шаг назад, но запутался в длинных, как никогда мешающихся полах мантии, и с тихим шумом упал на каменный пол, сбив колени. Существо шумно втянуло воздух и резко двинуло головой, дотянувшись до покрытого шипами плеча. Окостеневшая кожа вспорола швы на рту с такой легкостью, словно это были простые нитки, а не жесткая проволока. Гарри окоченел вновь, не в силах заставить себя шелохнуться. Ни крики Фила, ни даже собственный, беззвучный вопль ужаса не смогли заставить его оторвать взгляд от того, как монстр медленно раскрывает обычные, человеческие челюсти, разрывая заросшую кожу на куски. У него не было крови, его рана едва заметно блестела в этом мерцающем освещении, и не было зубов, но причина, по которой его рот сковывала ржавая проволока была вскоре найдена. Из открывшегося рта медленно начал вываливаться невероятно длинный, склизкий язык, потянувшийся в сторону мальчишки, к которому так низко наклонился монстр. Поттер только сейчас попытался отползти и послушаться голоса артефакта, жестко приказывающего двигаться, и поскорее. Но он просто не успел – реакция существа оказалась куда быстрее. Влажный кусок плоти быстро достиг подростка, и никакие попытки отсечь его каким-либо проклятьем не помогали. Гарри не сдавался, пока язык чудовища не обвился вокруг его шеи, так сильно сжав горло, что Поттер просто не смог больше даже хрипеть. Но заклятия все так же срывались с кончика палочки, пока гриффиндорец мысленно орал все известные ему и подсказанные орущим артефактом формулы проклятий, пытаясь вырваться. Мальчик и сам не понимал, что в одно ужасное мгновение он внезапно сумел воспроизвести такую сложную для него невербальную магию, а если бы и понял, то наверняка был бы счастлив, если бы это вообще не произошло. Монстр душил его, все сильнее сжимая хватку на шее. Силы начали покидать ребенка. Его руки начали опускаться, а в сознании начали мелькать отвратительные картинки, вспыхивали эмоции, явно присущие не ему, но вызывающие горячие слезы, побежавшие по щекам. Фил бился в самой настоящей истерике, проклиная себя и пытаясь раз за разом вернуть себе контроль над чужим телом. Но каждый раз терпел поражение. Почему? Его адепт был в смертельной опасности, а он не мог помочь. У них же был уговор, почему у него все так же не было возможности помочь, когда в этом нуждался его единственный друг?! Если только это была не смертельная опасность, но как такое могло быть? Внезапно артефакт почувствовал жуткую слабость и содрогнулся в приступе гнева, выпуская имевшуюся в нем магию и пытаясь хоть так защитить своего мага. Но реакция нападавшего оказалась совершенно далекой от ожиданий. - Тихо… Помощь... Не лезь, – скрипучий голос, похожий на тот жуткий звук, который издавал иногда Пивз, проводя ногтями по школьным доскам, разрезал тишину, и хватка внезапно ослабла, став немного бережнее. Мальчик жадно глотнул воздух и обмяк без сил, чувствуя довольно странные ощущения. Склизкий язык, оказывается, не пытался его задушить – он целенаправленно скользил по шее, пока не лизнул ключицы в том месте, где висел теплый, сломанный артефакт – уже забытый и самим магом серебряный крест. Создание осторожно лизнуло теплый металл, и Гарри внезапно выдохнул легче, словно у него с шеи пропал какой-то тяжелый груз. Язык существа медленно начал затягиваться назад и вскоре уменьшился до сравнительно нормальных размеров. Гриффиндорец тут же отполз в сторону, жмурясь – зрение внезапно стало яснее. Непроглядная тьма, окружающая отползающее создание, наполнилась едва заметным блеском. Поттер тяжело вдохнул и выдохнул, вскакивая на ноги и пятясь к слишком ярким книгам, не сводя пронзительного взгляда от опустившейся на пол фигуры. - Какого черта... – хрипло выдохнул брюнет, неясно к кому обращаясь и начиная раздирать пальцами кожу на шее, словно пытаясь стереть с нее то жуткое прикосновение. Существо болезненно взвыло, но в этот раз не произнесло ничего связного. А вот артефакт откровенно ошарашенно отозвался слабым голосом: /Сломанный артефакт… Оно его исправило..?/ - если бы Гарри его не знал, то решил бы, что его друг не уверен. Но сейчас он чувствовал, что тот просто остался практически без сил и говорил так, словно в любое мгновение мог потерять связь с этой реальностью и отключиться на пару дней. Но держался и все еще был готов продолжить свои попытки защитить, если что-то произойдет. Гарри и сам, как бы ни был удивлен, но уже держал палочку направленной на сжавшуюся фигуру. Чтобы оно ни сотворило, но Поттер просто не мог довериться напавшему на него монстру. Второкурсник был в ужасе, его переполнял невероятный страх и отвращение, а голова просто раскалывалась, словно в нее только что вбили гвоздь. Существо было опасно – Поттер был практически уверен, что оно собиралось его убить. И только в последний момент изменило свое решение. Никогда ранее Поттер не был так близко к смерти. Существо зашевелилось вновь и вскинуло голову вверх, обратив на жертву пару своих глаз, различных как день и ночь. Белый все еще желал оторвать мальчишке голову и вырвать позвоночник, а вот синий смотрел с болью и напряжением. Словно внутри этого создания сейчас шла самая настоящая борьба за власть между человеком и монстром. И пока побеждал первый, но ему явно осталось недолго. Комнату вновь разрезал этот раздирающий уши скрип, чудом складывавшийся в слова: - Я... Помощь. Ты – помощь. Обещание. Останови и помоги. - Я не понимаю… – все же выдохнул Поттер, нашаривая на груди свой крест и отходя назад к потухшим книгам и тусклому лунному свету. Создание медленно исчезало во тьме угла, в котором он пытался скрыться, но голос его становился все громче, словно сдерживаться больше не было сил. - Останови. Больно… Много... Слишком много... Помоги… – тихое, несдержанное рычание, и голос дошел до своего предела, тонкими иглами впиваясь в барабанные перепонки брюнета, безуспешно пытавшегося закрыть уши. - Обещай! /Адепт, это может плохо кончиться…/ - Обещаю. Я остановлю это, даю слово, – быстро выдохнул парень, не обратив внимания на вялое предупреждение слабеющего артефакта. Скрип на мгновение сменился выдохом, полным облегчения. Однако уже через мгновение скрип возобновился, практически неслышный в яростном рычании зверя, собиравшегося вырваться из своего заточения или хотя бы разнести все в округе. - УБИРАЙСЯ! Гарри не нужно было повторять дважды. Ужас был самым лучшим катализатором. В крови взорвалась новая доза адреналина. Паренек быстро подхватил с подставки свою копию, быстро закрыл и аккуратно уложил журнал, а после бросился к тяжелой двери. И, как оказалось, очень вовремя – едва он закрыл засов, с той стороны послышался глухой удар о толстое дерево. Кажется, это было тело неизвестного Розье, которое в ярости было брошено ему вслед. Ждать, пока в дверь полетит что-то более тяжелое, и кто-то прибежит на шум, Гарри не стал. Гриффиндорец быстро прыгнул вперед, сквозь картину, и стремительно направился к выходу с чердака, не забыв захватить свечу, оставленную тут ранее. Он не помнил себя, когда перепрыгивал все линии сигнальных проклятий, когда выскальзывал в коридор и запирал за собой дверь. Но кое-что вынудило его застыть в еще более сильном ужасе. Это были шокированные голубые глаза смотрящей прямо на него Джинни Уизли. /Капюшон…/ - на последнем издыхании простонал артефакт, все еще боровшийся со смертельной усталостью. Поттер тихо сглотнул и обратил внимание на то, что его капюшон действительно слетел. Рыжая девочка сейчас смотрела сквозь пламя своей свечи прямо на летающую в воздухе голову гостя, который только что выбежал с их чердака. Гарри не знал, сколько прошло времени, и какой только ужас он испытал, пока Джинни внимательно смотрела в его глаза. Сердце вновь пыталось пробить грудную клетку, а дыхание практически пропало. Все висело на волоске от провала, и он уже было собирался наслать на первокурсницу заклятье забвения, как вдруг произошло что-то очень странное. Поттер увидел, как замелькали в голубых глазах понимание и шок, как неуверенность сменила решимость, и как заблестело отчаяние вперемешку с доверием. Рыжая девчушка в потрепанном ночном платье медленно поднесла ладонь к огню и накрыла ею свою свечу, потушив пламя и погрузив коридор во тьму. Брюнет воспользовался этим шансом в то же мгновение и, стремительно накинув капюшон и закутавшись в мантию-невидимку поплотнее, быстро двинулся в сторону комнаты Рона, не отводя взгляда от девочки, вновь зажигающей свечу, как ни в чем не бывало. Уже за дверью он услышал чьи-то тяжелые шаги и обеспокоенный голос миссис Уизли, видимо проснувшейся из-за шума. - Все в порядке, дорогая? ОНО тебя разбудило? - Поттер вновь замер, закрыв ладонью рот и с затаившимся страхом уставившись на мирно сопящего Рона. - Да, мама, – сердце вновь остановилось, а гриффиндорец в избытке эмоций укусил свои пальцы. – Что-то случилось? - Нет, милая. Все будет хорошо. Я все проверю, а ты иди спать, - шаги начали приближаться. Поттер в два прыжка оказался под одеялом, спрятал за пазухой мантию, свечу и копию журнала, затихнув и изо всех сил стараясь не выдать себя тяжелым дыханием. С тихим скрипом дверь отворилась, и хозяйка дома заглянула в комнату, быстро окинув взглядом две фигурки на кроватях. Она бережно взмахнула палочкой, которую сжимала в руке, и одеяло обратно заползло на рыжеволосого мальчика. После этого женщина улыбнулась и пошла устранять ошибки своего мужа, тихо закрыв за собой дверь. Брюнет на дальней кровати наконец-то разжал зубы и выдохнул, пытаясь восстановить дыхание и успокоить бешеное сердцебиение. Фил также выдохнул с облегчением и наконец-то сдался, отключившись. А Гарри был уверен, что он не сможет уснуть. Но адреналин быстро испарился из крови, позволив невероятной усталости взять верх. Не прошло и пяти минут, как адепт последовал поданному примеру и тоже позорно отключился. Ох, лучше бы он этого не делал. Эксперимент Номер Семь http://cs421029.vk.me/v421029364/543e/5zQK7AC4j_0.jpg