Гарри Поттер и Неразрывные связи

На этом письмо заканчивалось. Читал его Гарри молча, даже не пытаясь что-то спросить, хотя вопросов в действительности было достаточно, если не сказать «много». И из всех них, таких логичных и вполне серьезных, именно этот должен был сорваться с губ, стоило Поттеру дочитать до конца: – Грейстаткх... Грейстаткх? /Имя, адепт. Это его имя, если тебя это волнует, конечно,/ – голос Фила вновь не подлежал описанию. В такие моменты Гарри очень не хватало того магического зеркала, что они купили в Косом переулке, хоть оно и действовало немного странно. Помнится, продавец обещал, что оно покажет самое прекрасное в обладателе, а гриффиндорец не видел ничего. В самом прямом смысле – ничего, связанного с собой, а только вечно отстраненное лицо Фила. Артефакт любил съязвить по этому поводу, называя себя единственной положительной вещью в голове мальчика. Гарри даже перестал обижаться. В любом случае, от возможности видеть наверняка потрясенное лицо своей шизофрении Поттер бы сейчас не отказался. /Боже. Как долго и туго ты думаешь, адепт. Разве что на лице не написано, о чем. Как ты можешь постоянно сбиваться с первоначальной мысли?/ – откликнулся Фил спустя несколько мгновений. Но теперь его тон был чуть более теплым и терпимым, словно мысли Гарри его позабавили. – /Не хочешь подумать немного над полученной информацией? Давай, даже ты на это способен./ – Благодарю за разрешение, – скривил недовольную мину мальчик и отошел к окну, принципиально не желая снова садиться на больничную койку, на которой провел уже достаточно времени, чтобы забронировать ее за собой. – Так, у меня есть пара вопросов. Во-первых, что значит «мой Доверенный»? Ты же, вроде, письмо писал моей рукой. Они знают о тебе? /К нашему общему и безграничному счастью, обо мне они не знают и не узнают, я надеюсь. А Доверенный твой – Диггори. Парень читал письмо и переписал его./ – Он читал?! /Это же очевидно. Его взгляд, движения и та легкая гордость, что скользила во взгляде. Ах, да… Ты же не видел. В таком случае, не будем об этом. Я вижу новый вопрос в твоей голове. Нет, это ничем тебе не грозит. Доверенный - значит человек, временно становящийся помощником в делах лорда во времена его недееспособности. Ты за ним это право не укреплял, так что это было исключение./ – Значит, он знает? – тихо пробормотал мальчик, рассматривая бескрайнее синее небо сквозь мутноватое стекло. Желание выйти на улицу только росло. /О чем? О зрении? Нет, это он не понял, судя по реакции на очки. Он даже не понял, из чего они. Хотя гоблины сегодня молодцы. Я даже беру некоторые слова обратно, они действительно иногда гении. Так изящно накинуть на чужую шею аркан, притворяясь благодетелем. Я думал, так только ваш директор может, но нет.../ – О чем ты? – гриффиндорец даже заинтересовался. Значит, не одному ему показалось странным предложение банка, а это радовало. – Они завысили цену на артефакт? Какая-то хитрость, да? /Вообще-то, цену они занизили. А для гоблинов это… Совершенно не типично. Значит, либо они сами до конца не знают, что создали, и теперь ставят на тебе эксперимент, либо дела у них действительно плохи. Своим предложением они фактически не дали тебе выбора. Деньги тебе платить невыгодно – это стартовый капитал твоей фирмы и личные расходы. Заплати ты, тебе бы явно не хватило на поднятие фирмы на должный уровень. Поэтому, единственный выход – соглашаться на работу. К тому же, работать проверяющим в банке – весьма престижно. Возможно, они пожелают продлить контракт, если с работой будешь справляться неплохо. А это уже плюс. Все, что помогает тебе накапливать деньги и иметь влияние на этих мелких – все это только один большой и жирный плюс./ – А разве им не легче найти более опытного, взрослого мага? /Сказано же, мало наделенных даром. И к тому же, ты еще ученик, хоть и практически полноценный лорд, они могут платить тебе немного меньше, чем тому же опытному магу. Что тебе будет нужно – они расскажут и объяснят. Выкуют по необходимому им образцу. И я не собираюсь этому мешать, они всегда были лучшими учителями. Впрочем, дело за тобой. Думаю, неделя на размышления у тебя есть. Хотя это неважно. Наверняка контракт уже готов и только ждет подписи./ – Вот как... Откуда они знают, что я собираюсь практиковаться в зрении? Я ведь могу и отказаться. /Ну, ты же Мальчик-который-Выжил. Этого им достаточно, чтобы поверить в твою уникальность. Кстати, о зрении и очках. Как ты себя чувствуешь?/ Гарри медленно ощупал тонкую оправу и пожал плечами, отрывая взгляд от окна и теперь осматривая комнату. Нужно было скорее выбираться, это точно. А для начала – снять эту жуткую больничную пижаму. Мысленно кивнув этой идее, он начал уже практически обыскивать комнату в поиске вещей. – Чувствую… Облегчение и приятное тепло. Боли нет, все замечательно. Интересно, почувствую ли я что-то при активации? То же неприятное чувство? И как это вообще будет выглядеть… Его одежда нашлась в тумбочке, выглаженная и выстиранная (спасибо домовикам). Мальчик положил ее на кровать и начал переодеваться, вслушиваясь в неровный тон Фила, который был явно воодушевлен чем-то. /О, активация… Вряд ли ты вообще что-то почувствуешь. Они - мастера в этом деле, сам видел. Кровная – их любимая. Наверное, гены сказываются. Желание пролить немного человеческой крови. Впрочем, неважно. Я бы на твоем месте провернул активацию вечером. Успеешь подумать над словом-паролем. Думаю, позже я смогу чем-то помочь и исправить необходимость в нем, но пока не будем отступать от инструкций. И про заклинания и их вид... Это я поясню на практике. Я разбираюсь в них немного дольше и смогу сказать больше, чем гоблины. Они не все, что видят, понимают. Человеческой фантазии не хватает. Кстати, они ошиблись. Заряжаться твоя вещица будет за полчаса и работать до восьми. Артефакт преисполнен магии. Насколько я понимаю и вижу – проблема даже не в том, что он сломан, а в том, что его сломало. Возможно, он берет откуда-то энергию. Из внешней среды или паразитирует на твоей, что было бы печально. К слову, тебя действительно любят артефакты… Очки, крест, я. Ты их притягиваешь, что ли./ – Да, пожалуй, – Гарри спокойно застегнул пуговицы рубашки и натянул мантию, наконец-то чувствуя себя снова в своей шкуре. Пижама была удобной, но уже вызывала отвращение ко всей медицине. – Погоди... А как мне объяснить мое... Чудесное выздоровление? /Как ты и сказал. Случилось чудо, надо же. Проснулся, снял повязку, и внезапно белый свет взорвался, или там не знаю... Тьма отступила. Обычно это объясняют регенерацией. У детей это особенно выражено. Ведь магией они не так уж сильно пользуются. Девать ее куда-то нужно. Такое может сработать./ – А мои очки не покажутся странными? Ну, перламутровое стекло. Они хоть прозрачные, или это - обман зрения? /Что? Ах, это стекло с настоящим перламутровым отливом, который нельзя не заметить, приятно порадует глаз. Данный эффект перелива возникает в результате попадания и отражения солнечных лучей на поверхность стекла при помощи небольших кристалликов, которые заключены в перламутровом стекле. Пусть оно и прозрачное на данный момент, но под определенным углом будет переливаться. Впечатляет, не правда ли? Но вряд ли кто-то заметит. Если спросят, скажи, что гоблины прислали в помощь. Это тоже срабатывает./ – У тебя все «срабатывает», что ли? – мальчик усмехнулся и притянул к себе забытую шкатулку, сложив в нее оба письма и закрыв. Теперь он мог ее рассмотреть внимательнее. Особенно ему пришлись по душе вырезанные и позолоченные инициалы. Смотрелось это красиво и изящно. Однако стоило ему захлопнуть крышку, как прорезь между ней и основой шкатулки тут же затянулась, и это снова стало похоже на сплошной деревянный куб. Видимо, для открытия снова придется чувствовать иглу под ногтем. Гарри даже передернуло от неприятных воспоминаний. Интересно... А если кто-то другой попытается ее открыть, то ему откусят палец или что похуже? Почему-то этот момент его заинтересовал, и Поттер не смог удержаться, пристально рассматривая углубление для пальца: – Слушай, а что если… Договорить очередной вопрос до конца ему не дали тихие шаги за дверью и довольное ворчание колдоведьмы, открывающей дверь. Судя по распространяющимся по комнате запахам – она несла завтрак. Насколько Гарри было известно, сейчас он являлся ее единственным пациентом, вот она и не стеснялась уделять ему больше внимания. Едва зайдя, мадам Помфри посмотрела на кровать, ожидая увидеть на ней несчастного мальчика. Но впала в ужас, увидев, что койка пуста. Со второго взгляда она заметила подгоревший гобелен, и уже выстраивавшаяся в ее голове логическая цепочка ее совсем не радовала. Гарри она заметила, только когда мальчик попытался скрыть смех за кашлем, стоя у окна. Ее глаза распахнулись в удивлении, неверии и подозрении, а палочка в руках вздрогнула, отчего поднос с завтраком едва не упал на пол, когда гриффиндорец неожиданно развел руки в стороны и широко улыбнулся, с весельем смотря ей в глаза: – Мадам Помфри, случилось чудо! * * * Удивительно, насколько сильной может быть женщина, если ее терзают сомнения и ярко выраженный материнский инстинкт. По сути, она превращается в самого свирепого воина, самого ответственного охранника и самого непоколебимого надзирателя. Ничто не сможет убедить ее, что с ее опекаемым дитем все в полном порядке. Только она сама будет иметь право делать выводы. Гарри это понял в течение всех трех часов, которые колдомедик не выпускала его из Больничного крыла после той глупой шутки с чудесным выздоровлением. И ничего не «сработало», как уперто уверял его артефакт. Эта версия воспринялась женщиной в штыки, и она явно засомневалась во вменяемости юного Поттера. Иначе зачем бы ей было давать ему успокоительное? В любом случае, выпустила она его только к обеду, когда он сдался и признался, что воспользовался помощью гоблинов. Конечно, он ничего не сказал про очки, а просто придумал версию, в которой они продали ему одно старенькое зелье, что помогло избавиться от боли. Вот этой версии она почти поверила, хоть и долгое время пыталась выпросить у него пузырек или название, чтобы убедиться, что все действительно хорошо. В этом она была искренна. Его появление в Большом зале не сразу заметили. Когда он вошел в зал, внезапно не наступила полная тишина и не разносились тихие шепотки. Никто не показывал пальцем и не охал, словно увидев призрака. Гарри просто дошел до своего привычного места, сел и попросил кого-то сбоку от себя передать кувшин с соком. К его несчастью, это была не Гермиона, которая обычно сидела по левую руку от него, а Рон, в этот момент как раз пивший тот самый сок. Рыжий недовольно оглянулся, готовясь что-то высказать, но замер на месте, забыв, что делает новый глоток. В итоге, содержимое его рта оказалось расплескано по ближайшим тарелкам, но он не заметил ни этого, ни недовольных и кое-где презрительных взглядов сокурсников – он был занят тем, что внезапно начал орать что-то похожее на боевой крик индейцев. И в этом шуме Гарри услышал свое имя. А вместе с ним и половина Большого зала. Вот тогда наступил шум, ор и настоящий кошмар, мгновенно введший мальчика в состояние паники. Некоторые его однокурсники вскочили, громко окликая его и стремясь коснуться его, похлопать по плечу, вдавить в миску с салатом в попытках взъерошить и вырвать пару клоков его волос. При этом лился нескончаемый поток вопросов, на которые никто даже не ждал ответа. Мальчик от такого в буквальном смысле остолбенел, стоически выдерживая последствия стадного инстинкта половины своего факультета. Это было что-то вроде лавины, которая накрывает тебя с головой, а потом проходит, и все вновь как ни в чем не бывало. Вот только ты сам уже погребен под снегом. Через пару минут выздоровевшего Поттера оставили в покое и практически полностью забыли о его присутствии, а он чувствовал себя морально изнасилованным и был почти уверен, что кто-то успел поцеловать его в макушку. Некоторые, конечно, еще пытались выведать у него, как он выкарабкался, и что произошло тогда в коридоре, но мальчик абсолютно игнорировал любое проявление навязчивого внимания. Поэтому, когда его плеча осторожно коснулась чья-то рука, он уже был почти готов выдавить кому-нибудь глаз волшебной палочкой: – Что?! Полненький гриффиндорец, который решился, наконец, потревожить молчавшего сокурсника, почти испугался, но заставил себя улыбнуться. – Ничего. Поздравляю с выздоровлением. Все… От этой натянутой улыбки Гарри внезапно стало еще гаже, чем было, и он устало выдохнул, перед тем как поднять взгляд на скромного знакомого: – Боже, прости, Невилл. Просто не привык к подобным... реакциям. Лучше бы меня просто не замечали. – Ничего, я понимаю. Точнее не понимаю, но имею представление, о чем ты говоришь, – Невиллу явно стало лучше, он улыбнулся спокойнее и вернулся к своим попыткам оттереть пятно от мясной подливки, в которую он угодил рукой, когда внезапно на его соседа накинулись почитатели. Поттер проследил взглядом за его движениями и внезапно вспомнил свой опыт с гобеленом. Может, сейчас у него выйдет лучше? – Невилл, дай руку, я помогу… Мальчик удивленно на него посмотрел, словно не ожидая, что он вообще может к нему обратиться. Но чисто из интереса руку протянул, наблюдая за тем, как Гарри достает из кармана мантии палочку. – Так... Давай скрестим пальцы… Экскуро! – он сделал необходимое движение, вспомнив указания Фила о том, как правильно нужно держать палочку, и сделал все в точности наоборот, вспоминая, что артефакт объясняет как левша. Белый луч сорвался с кончика палочки и устремился к пятну, разъедая его за считанные секунды. Гарри еще пару секунд напряженно смотрел на это место, словно опасаясь, что заклятье сейчас начнет разъедать и одежду, но ничего не происходило. – Здорово. Спасибо, Гарри. Я уже боялся, что она испорчена. Бабушка бы не одобрила. – Ничего, в этом есть и моя вина, – довольно улыбнулся Золотой мальчик, пряча волшебную палочку в карман. – Нет-нет. Спасибо. Если я могу чем-то помочь... Вряд ли, конечно, но… – Можешь. Ты не знаешь, где Гермиона? Я ее что-то не вижу, – Гарри дружелюбно улыбнулся, оглядывая стол. Действительно, подруги за ним не было. Хотя, можно было догадаться, где она, но проверить стоило. – Гермиона? В библиотеке. Она теперь там очень много времени проводит. Если пойдешь к ней, не мог бы передать ей конспект по зельям? – мальчик почти с мольбой взглянул на сокурсника и начал рыться в своей сумке. Через пару мгновений из полного бардака он вытащил очень трепетно сложенный пергамент. Гарри удивленно поднял брови, но покорно принял конспект, все же решившись спросить: – А почему сам не передашь? Невилл немедленно покрылся легким румянцем и сослался на занятость, тут же возвращаясь к своему обеду. Фил не мог перестать тихо, беззлобно посмеиваться еще минуты три, а Гарри так ничего и не понял. И, поблагодарив мальчика, сбежал в библиотеку, совершенно позабыв о чувстве голода, которое испытывал до того момента, как чужой сок оказался в его тарелке. Он не мог не заметить редких дружелюбных кивков от учеников других факультетов, а проходя мимо стола Слизерина, даже услышал оценивающее хмыканье. Но опять же никак на это не отреагировал. *** Гермиона действительно нашлась в библиотеке. Ее пышную шевелюру он увидел еще в проеме, у раздела «Светлые чары: Защита и Нападение». Подруга стояла к нему спиной, пытаясь достать какую-то книгу с полки и не выронить ту, что придерживала у груди. Видимо, это было сложно, потому что она слегка мялась на месте, что-то ворчала под нос, но упорно пыталась вытащить талмуд. Так на нее похоже. Поттер подошел тихо и спокойно, словно ничего особенного не происходило, и нагло вытянул из ее рук не поддававшуюся до этого книгу. Гермиона тихо шикнула и развернулась, собравшись уже высказать все, что она думает о ненужной помощи, но замерла на месте, увидев счастливое и совершенно довольное лицо Гарри. Пару мгновений царила тишина, во время которой девочка его бегло, но пристально оглядывала, мысленно отмечая малейшие детали: то, что видит он совершенно нормально, что на носу у него не старые, а новые очки, что из кармана мантии торчит ее свернутый конспект, а значит, он встретил Невилла (увидеть его он мог только в Большом Зале, если, конечно, не решил прогуляться до теплиц, где гриффиндорец вызвался помогать выращиванию мандрагор). Сделав определенные выводы, девочка пришла к единственно верному решению и незамедлительно стукнула его по макушке фолиантом, что держала в руках. Не сильно, но так, чтобы до него дошло, наконец, как сильно она переживала. Поттер удар стоически выдержал, а потом схватил ее за руку и силком потащил прочь из библиотеки, невзирая на ее возражения. Ему срочно нужен был воздух, а книги могли подождать до завтра. Разговор они начали еще в коридоре, едва выскочив за двери библиотеки. Конечно, последовал нагоняй от Гермионы за такое вмешательство в ее планы, но такие родные зеленые глаза умели пресекать все ее недовольства. Тогда девочка решила мстить по-другому и исключительно женским способом – начала забрасывать его вопросами. На некоторые Гарри, конечно, не стал отвечать. Он продолжал делать вид, что тоже не помнит произошедшего, что понятия не имеет, почему терял зрение. Версия его выздоровления была почти полной правдой. Она, как и Седрик, теперь думала, что гоблины выслали ему удобные очки. Девочку это немного успокоило, и она временно сделала паузу, перестав требовать от Гарри ответов, чем он воспользовался. Вскоре он выяснил немного из того, что его беспокоило. Подруга совершенно не помнила причин его исчезновений с ужинов и обедов, а значит, не помнила и о том, почему оказалась на третьем этаже, и о его бесбашенной идее «подкрутить настройки» у его метлы. Кстати, от этой затеи он и не думал отказываться, тем более теперь, когда у него была подходящая возможность. Но в этот раз он не будет ей говорить. Пока он точно не будет знать об ее отношении к нему, не сможет доверять ей настолько. Фил это желание только одобрял, из привычной ему вредности. Все оставшееся время до ужина они провели на улице. В основном говорила Гермиона, а Гарри только рассматривал округу и слушал. Она рассказывала о происходившем на занятиях, о том, что говорили в школе, и, конечно, поделилась найденной в библиотеке информацией о стирающих память чарах. Не то чтобы Поттер уже не слышал об Обливиэйте от Фила, но все равно слушал ее с нескрываемым интересом. Откуда артефакт столько знал, Гарри не имел и понятия. Возможно, в него вложили это при создании. А Гермиона искала и узнавала все сама. Это было достойно уважения и его бесконечного внимания. Юная колдунья была счастлива. Она широко улыбалась и просто говорила, рассказывала, выговаривалась. Ее друг вновь вернулся, его внимание вновь было приковано к ней, а не к собственному плечу. И, главное, он не стал от этого меньше думать. Они могли рассуждать, пытаться найти объяснение, строить теории вместе. Они все еще были друзьями, а это было главным. На ужине Гарри встретил Вуда, который едва ли не с облегчением выдохнул, увидев мальчика в полном здравии. Едва ли поздравив его с выздоровлением, он назначил время тренировки и уже хотел объявить, что отборочные на роль ловца отменяются, как Поттер его остановил и попросил все оставить, как есть. – Я хочу дать кому-то шанс. Да и вдруг со мной еще что-то случится за неделю? У команды всегда должен быть запасной вариант. Против такого даже Оливер не стал спорить, полностью поддержав идею мальчика и просто сообщив ему время отборов. И дальше ужин прошел в тишине. Гарри пытался подозвать к ним добродушного Невилла, но парень отчего-то отказался, оглядев их обоих смущенным взглядом, и вскоре покинул стол. В гостиной Гермиона вспомнила еще об одной вещи, которую должна была и забыла сообщить. Она оставила Гарри на растерзание однокурсников и позже вернулась, держа в руках два таких разных конверта. Один из них был плотным, достаточно пухлым, значит, там было что-то большое. Размером он был с обычный печатный лист А4, ослепительно белый и подписанный слегка корявым почерком. Вместо отправителя значился адрес дома на Тисовой улице, а вместо адреса получателя неумело было написано: «Школа для волшебников. Хогвартс». Надо же, дядя даже вспомнил название учебного заведения Гарри. Письмо содержало кипу каких-то бумаг, которые Поттер должен был прочесть и подписать. При ближайшем рассмотрении это оказался бизнес-план его маленького бизнеса, который они взяли под свое начало. Список товаров, которые они собирались выставить на продажу, занимал добрые полторы страницы и, к счастью, имел небольшие пояснения напротив каждого. Вот только проблема была в том, что Гарри и понятия не имел, зачем вообще нужна половина из этих кремов, лосьонов и масел. Фил отвечать также отказался, заявив, что подобным никогда не интересовался и не собирается засорять память. Единственный дельным советом было дать взглянуть на это настоящей девушке. Они всегда знают, что им нужно, а что нет. Так Гермиона была втянута в это маленькое дельце, как консультант по подбору ассортимента. Одним словом, посылка от Вернона в основном состояла из бумаг и документов, что сделало бы ее сугубо деловой, если бы не небольшой тетрадный лист в самом низу стопки. Это не было похоже на письмо – скорее быстро начерканная записка, в которой Дурсль-старший от имени Петунии просил Поттера выслать его фотографию, так как у них такой не обнаружилось. Даже причина была довольно проста. Оказывается, Оливия четко ощущала, что второй источник чего-то магического пропал, оставив ее в одиночестве. Поэтому и устраивала концерты, постоянно пытаясь своей бутылочкой пробить потолок детской, словно надеясь, что житель чердака испугается и спустится вниз. На удивление тонко чувствующий ребенок. С фото Гарри даже ждать не стал, а тут же поймал Криви и выпросил у него пару своих фото. Колин просиял и, к глубокому ужасу Поттера, принес целую стопку на выбор. Скрепя сердце, гриффиндорец отобрал парочку, где он не выглядел как маньяк - убийца фотографов. А остальные настоятельно попросил уничтожить и больше таким не заниматься. Он даже отделался малой кровью – подписал фото для некоего младшего брата Криви и отпустил мальчика восвояси. Фотокарточки тут же отправились в пакет, который в скором времени полетит обратно, когда Гарри разберется со всеми документами. Второй же конверт был небольшим, самым обычным. Адрес отправителя говорил сам за себя: «Частная школа Вонингс». Дадли предпочел написать абсолютно полное название школы для волшебников. Причем, довольно большими буквами. Его письмо объясняло очень многое. Оказывается, Вернон знал, что его сын переписывается с кузеном, и через Дадли решился передать Гарри конверт. Кузен советовал отослать оба письма сразу ему, а он уже займется дальнейшей рассылкой. Дадли порадовал своим частичным выздоровлением. По его словам, он еще месяц будет невозможно круто хромать и пользоваться самой настоящей тростью с крутым набалдашником. Вообще, слово «круто» мелькало почти в каждом втором предложении. Все же кузен не мог так четко поменяться, но явно делал успехи – ошибок в грамматике Поттер не нашел. Дадли сообщил ему, что закончил чтение романов Локхарта, и теперь книги находились в руках Петунии. Сам Дурсль-младший комментировать это вообще отказался, заявив, что у него даже подобрать цензурного слова не выйдет, чтобы описать впечатление от этих книг и автора в целом. Он интересовался жизнью Гарри, жаловался на дичайшую скуку и постоянные звонки Петунии, проверяющей самочувствие сыночка. Поттер поначалу даже не знал, что ответить, и сказал, что разберется позже. Но стоило ему распрощаться с Гермионой и скрыться за пологом своей кровати, он тут же достал лист пергамента и быстро начал писать. Доверие к Дадли у него было отчего-то безграничное, поэтому ему он писал без утайки, скрыв только наличие личной шизофрении в своей голове. Он описал встречу с непонятным монстром, свое прозябание в больничном крыле, предложение гоблинов (про которое попросил рассказать и Вернону – может, он даст дельный совет?) и свои потрясающие новые очки. Он мог только представить себе реакцию Дадли на такое. Хотя, нет... Все же не мог. В последнее время все вокруг стали такими непредсказуемыми, что он уже ни в чем не мог быть уверенным. Закончив с письмами и убрав их в личную тумбочку, он почувствовал резкую усталость. Мальчик едва смог найти в себе силы переодеться, попрощаться с Филом, который подозрительно редко вклинивался в его жизнь сегодня, и лечь. Едва его голова коснулась подушки, он провалился в глубокий, беспробудный сон. А через час уже и вся комната мальчиков спала. *** ~ Глубокая ночь. Спальня мальчиков второго курса. Гриффиндорская башня ~ День сегодня определенно был тяжелым. Не столько даже физически, сколько информационно нелегким. Если Гарри Поттер провалился в сон из-за усталости, то Фил долго не мог отключиться, продолжая анализировать полученную информацию и делать какие-никакие, но выводы. И вот, когда артефакт успел уже предаться некоему подобию сна, внезапно в комнате похолодало. Спокойствие спальни было разрушено какой-то странной магической волной, плавно проскользнувшей по ней. Казалось бы, ничего не изменилось, дети все так же спали, замок все так же молчал, и все оставалось нерушимым. Вот только человеческих фигур в комнате стало шесть. Хотя, появившееся Существо вряд ли можно было бы назвать человеком. То, что на данный момент оно имело вполне недурную внешность, как у обычного взрослого мужчины, этого факта никак не меняло. Только внешний вид не мог сделать его человеком. Фигура шатнулась из стороны в сторону, словно сильно оглушенная, и развернулась вокруг своей оси, явно в поисках чего-то, что нашлось скоро у одной из кроватей у самого края. Незнакомец крадучись подошел к интересовавшему его ложу и медленно отодвинул алый полог, намереваясь заглянуть внутрь. Однако стоило ему открыть полог достаточно широко, чтобы увидеть лицо спавшего мальчика, как вокруг его горла немедленно обвилась тонкая, пульсировавшая нить, словно предупреждавшая дальше не лезть. Мужчина не смог сдержать хриплого смеха, поднимая ладонь и с легкостью разрезая магическую нить, только проведя по ней длинным ногтем. Остатки тут же осыпались пылью, а вторженец нагло откинул полог в сторону, наблюдая за тем, как глаза спавшего школьника открылись. Довольный смешок сорвался с почерневших губ, когда черные глаза встретились с алыми. – О, смотрю, мы учимся и познаем. Приветствую, дитя, – обманчиво тихо и спокойно прошептал мужчина, пристально вглядываясь в яркие глаза ребенка. – Представляешь, здешние стражи считают меня захватчиком. Как грубо с их стороны. К счастью, они в спячке, поэтому паники не будет. Думаю, у нас есть время поговорить. /Что ты здесь забыл? Ты не имеешь права тут находиться./ – Пришел проведать. Узнать, как дела… Напомнить об устоявшемся сценарии, который меня полностью устраивал, и который ты сейчас нарушаешь, дорогой, – голос мужчины внезапно приобрел мягкость, и он отошел от кровати, опустившись на тумбочку соседней. – Я хочу зрелищ. /Мне казалось, я имею полную свободу в выборе спутников./ – До тех пор, пока они развлекают меня. Мальчишка кажется мне скучным. Я желаю увидеть его смерть, – внезапно абсолютно ледяным тоном произнес пришелец и обратил свой взгляд на собеседника, закинув ногу на ногу и скрестив их в щиколотках. /А я отказываюсь. Он вовсе не так прост, как тебе кажется. Он.../ – Да, да. Ребенок-который-живет. Я знаю его судьбу, не стоит даже пытаться. Меня не интересует его прошлое или положение в обществе. Он молод, болезненно наивен и до отвращения добр. Ты не мог выбрать того, второго? Он мне нравился. О, то желание власти, что было в его глазах. Он бы использовал тебя и построил историю. /Ты, кажется, забыл, зачем существуешь. Это - безумие, ты вообще не имеешь права вмешиваться в ход истории. Твое дело - выполнять желания зовущего наследника рода. Ты забылся./ – Не дерзи мне, мальчишка… – существо зашлось в гневном шепоте, буквально источая негатив вокруг себя. Сон четырех мальчиков одновременно обратился в кошмар, пропитанный насквозь излучаемой существом злобой. – Я уже все решил. Либо парень, либо Фламели. Тебе же все трое вдруг резко стали дороги. /Тебе это совершенно невыгодно./ – Кто сказал, что я избавлюсь ото всех? Для дальнейшего существования мне хватит и одного. Едва ли не выплюнув последнее слово, мужчина поднес руку к своему лицу. С самых кончиков пальцев она начала медленно обращаться в мелкую пыль. Вторженец почти по-детски обиженно протянул: – Смотри, они пытаются меня уничтожить. Новое ощущение. Не сказать, что мне это по душе. Защитнички твоего парня явно намекают, что ход моих мыслей им не нравится. И чем он так привлекает к себе? Он же посредственное ничтожество, – внезапно мужчину тряхнуло, и он совсем изменился в лице. Конечно, кому понравится, когда замок в прямом смысле выкидывает тебя со своей территории. – Ладно. Ладно. Пусть живет пока. Но если до конца его учебного года ничего не произойдет… Я разочаруюсь, а ты знаешь, чем это кончается. Мужчина спокойно, насколько это было возможно, поднялся с тумбочки и направился к тому месту, где сумел проделать брешь в защите тысячелетнего замка. От него веяло легким раздражением и явным неудовлетворением от полученного результата, но, внезапно, он остановился и расплылся в восхищенной улыбке. Конечно, в восторге он обычно бывал от себя, но в данный момент – от того, что он вспомнил. И это, как обычно, не сулило ничего хорошего, заставляя наблюдавшего мальчика похолодеть задолго до того, как он начал говорить. – Кстати, ты уже догадался, чего тебе стоит контроль над телом парнишки? – внезапно произнес он, оборачиваясь на севшего в кровати ребенка. Фил нервничал, ведь именно этот вопрос его и мучил последние несколько дней. Как же было возможно, что он с такой непринужденной легкостью мог управлять чужим телом? Это была одна из тех вещей, которые точно были важными, но все еще неразрешенными. Он уже предчувствовал, что ему ответ не понравится. /И чего же?/ – Так просто тебе сказать? Ну ладно. Каждые пять минут в этом теле стоят тебе всего грамма массы, а вот мальчику – года жизни. Каждый раз, забирая контроль над ним, ты укорачиваешь срок жизни вас обоих и подвергаешь большим испытаниям его сознание и нервную систему. На данный момент ты уже отнял у него одиннадцать лет жизни. Готов ли ты на такие потери? Теперь это будет на твоей совести. И я останусь доволен. Кто-то же должен страдать от мук совести, раз не я. Этот мужчина, демон или само магическое естество во плоти... Одним словом, Существо. Оно немедля зашлось в хохоте и исчезло за долю мгновения до того, как замок наконец нашел брешь, на создание которой было потрачено невероятно много магических сил, и успешно ее закрыл. Тишина тут же заполнила комнату, и время снова продолжило свой ход. Говоривший мальчик, словно кукла, безвольно упал на подушку, когда артефакт отдал обратно контроль над телом. Он боялся, что Поттер мог наблюдать этот разговор, но мальчик крепко и спокойно, в отличие от своих однокурсников, спал. Фил даже не знал, как ему назвать это нечто, раз за разом вторгавшееся в жизнь Фламелей. Пожалуй, в какой-то степени он приложил руку к появлению на свет философского камня, и логично было бы называть его создателем, но артефакт отказывался признавать причастность этого демона к своему существованию. Возможно, когда-то давно он и был нормальным. Подчинявшимся, спокойным, действительно мудрым охранником семейной магии. Но долгая жизнь лорда этого рода и отсутствие новой, более свежей крови в виде его наследников – это все со временем свело стража с ума, превратив из мудреца в безумца. И это продолжалось уже очень долгое время. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь чета Фламелей все же решится покинуть этот мир. За неимением наследников, это Существо отправится за ними в небытие. Но оно делало все, чтобы они забывали об этом, запугивало и мастерски управляло теми, кто по праву являлись его повелителями. И все повторялось снова и снова. А камень мог только наблюдать и внутренне содрогаться от новых безумных идей, приходивших в эту буйную голову. В этом мире точно не было ничего фатальнее сумасшедшего у власти. Фил с непередаваемой болью наблюдал за спокойным сном своего подопечного, испытывая невероятно сильное желание успокаивающе погладить его по голове, но не имел возможности его исполнить. /По крайней мере, не в этот раз,/ – пообещал он сам себе и устало форсировал отключение, не желая даже думать о том, насколько сильно он уже провинился перед тем единственным, кого он мог бы назвать другом.