Старинная традиция

Хоуп нравится во Франции, где она проводит свои каникулы после первого года обучения в колледже. Хоуп нравится самостоятельность, компания её однокурсников, пьющих дешевое пиво и мучающих струны гитары в попытке сыграть что-то стоящее, их шумные посиделки по вечерам и вид на город любви из окна очень-очень маленькой квартирки где-то в крайнем районе Парижа. У семьи, точнее у отца есть особняк, из которого можно видеть Эйфелевую Башню, но она сбежала этим летом, вырвалась из-под удушающей опеки родственников, у которых будто нет другого дела как следить за ней постоянно. Она свободна словно ветер, в это жаркое, сухое лето. Хоуп встречает парня со взглядом грустных, задумчивых зелёных глаз в баре, куда они завалились, полупьяные и весёлые. Хоуп так легко и радостно сейчас, что хочется, поделиться своим немножечко безумным счастьем. — В Париже каждый обязан влюбиться, — шепчет она, обнимая за шею, парню в ухо. — Стань моим поводом для улыбок этим летом. Хоуп настолько счастлива, и ей плевать, что она подписывает себе приговор на всю жизнь, будто человек, придающий душу дьяволу. Она просто отдаёт своё сердце в чужие руки. Безрассудно. *** Стефан смеётся так, что внутри что-то екает, и девушка прижимается сильнее к его груди спиной. Шуршит хрустящая ткань выглаженной рубашки, рукава которой закатаны до локтей. Её светлые волосы щекочут его щеку, а его руки крепко обнимают тонкую талию Майклсон. — Я люблю тебя, — произносит Хоуп, смотря на мелькающих под ними, стоящими на одной из площадок Эйфелевой Башни, людей. Стефан целует её в макушку. И где-то по кожей ведьма чувствует, что он улыбается, одними уголками губ по привычке. И от этого по телу разливается тепло. — Я тоже люблю тебя, — отвечает он и притягивает свою девушку ещё сильнее к себе, то ли боясь, что она может свалиться вниз, несмотря на перила (Хоуп такая неловкая, что просто ужас), то ли желая прикоснуться к ней ещё раз, прикасаться больше. Хоуп жмурится от удовольствия и откидывает голову вампиру на плечо так, чтобы их взгляды встретились. Рядом шумят спешащие подняться или спуститься люди, но их голоса смешиваются в один сплошной гул, который разобрать что-то становится невозможным. Впрочем, и Сальваторе, и Майклсон на других плевать. — Я хочу познакомить тебя с моим отцом, — сообщает Хоуп. Скоро лето закончится, и ей придётся вернуться в золотую клетку, Новый Орлеан, и ей хочется, чтобы Стефан был рядом, чтобы два её самых любимых человека нашли общий язык. Она же поладила с Деймоном. А что? Нужно всего лишь уметь бухать, шутить и ненавидеть первородных. Хоуп и вправду порой ненавидит их, когда Бекка рассказывает о своей очередной трагедии, Элайджа обвиняет в чем-то отца, а Фрею она ненавидит просто... — Я тоже хочу с ним познакомиться, Хоуп. *** Когда Клаус поднимает взгляд на Стефана, Хоуп кажется, он теряет челюсть где-то под столом. По крайней мере именно так говорят, когда человек очень, безумно удивлён, шокирован. — Эм... Стефан? — Клаус? Они стоят так ещё с минуту и смотрят друг на друга, потом Майклсон поворачивается к мало что понимающей дочери. — Это твой парень, да? — подозрительно тихо и спокойно (ох уж этот спокойный тон у вспыльчивого Клауса) спрашивает он. И Хоуп кивает. — Да, пап. — Ладно, — гибрид делает пару шагов и протягивает Сальваторе ладонь, которую тот тут же понимает, не ожидая подвоха. Клаус склоняется к его уху и шепчет тихо. — Обидишь её — убью всех, кого ты знаешь.