Дрянной священник

Понемногу я почувствую, что касаюсь твоего замирающего сердца. © Untitled

Тренировки по борьбе возобновились, и Акира активно их посещал. Чтобы не вызывать лишних подозрений, он сразу спешил домой, чтобы показаться Гебе, Аресу и стражникам. Старался как можно чаще перед ними мельтешить, пока находится во дворце. И только уже во второй половине дня, в промежутке до наступления второй вечерней тренировки, он спешил к Руки и Койю. Он приходил помогать с их трио-секретом, узнавать что-то новое и учиться. Иногда у Койю были видения, иногда жрецы с другой земли присылали письма (Руки был очень находчив в их расшифровке). Таканори учил Акиру различным финтам. К примеру, как, будучи злым или испуганным, сохранить спокойствие и не потерять контроль над собой. И, признаться, очень часто Акира приходил только ради того, чтобы просто побыть с ними. С людьми, вокруг которых вертелась вся его жизнь в последнее время. Как ни крути, карты круто поменялись. И сейчас это были единственные люди, которым он доверял. Иногда Акира приходил по ночам, но Руки ругал или, точнее, грозился убить его, если он еще раз так сделает, истолковывая это тем, что ночью ходить к ним крайне опасно. Особенно для таких, как он. У входа в тайник Акира смахнул пот со лба и улыбнулся, услышав знакомый возмущенный тон. ― Я сразу сказал, что я на это не подписывался! Это ваша с царским юнцом идея, а не моя! ― вырывался вопль из пещеры. Акира, не раздумывая долго, вошел внутрь. «Царский юнец» ― такое прозвище придумал… нетрудно догадаться, кто. И священник часто так называл Акиру в его отсутствие. А также сотней других кличек. По имени Таканори обращался к Акире не так часто, как хотелось бы. В основном при серьезных разговорах, когда жрецу срочно требовалось его внимание. Либо при очень хорошем расположении духа. Либо при очень плохом. Акира еще не успел составить точную статистику на эту тему, но не обращать на это внимание он тоже не мог. То, что произошло между Акирой и Таканори, не обсуждалось. Койю только частично мог догадываться об этом, Акира мог страдать и даже периодически чувствовать себя ничтожеством, но при одном взгляде на Руки он понимал, что заговорить об этом вновь – значит разрушить их контакт, который еле наладился за последнюю неделю. Таканори явно давал понять, что вспоминать о той ночи он не хочет, по крайней мере, говорить о ней уж точно. Он словно вырвал и стер этот эпизод из их истории. Вел себя как обычно, иногда толкал Акиру в бок или в плечо, когда тот загораживал ему проход. Иногда подшучивал над ним – и последнему молодой воин был неимоверно рад, потому что так было раньше. Когда все только началось и еще могло показаться, что между ними может зародиться дружба. Но в то же время Таканори держал некую дистанцию и стал чаще молчать. И когда Акира приносил подарки в виде кормов для детенышей сверхсуществ или чего-то полезного для самих жрецов, Руки никогда не благодарил. Он молча принимал и никак не комментировал – этого для Акиры было более, чем достаточно. Иногда Акира думал про себя в шутку, что из Таканори царь получился бы куда лучше, чем из него. Выглядел уж он от природы так. Величественно. ― Таканори, им нельзя находиться у нас в тайнике круглосуточно! ― повысил голос Койю – редкое явление. Но, будучи оракулом Таканори, жизнь и не до такого доведет – подумал Акира. ― Им нельзя находиться круглосуточно в моем доме! ― ответил Руки, ― они грызут мебель! ― добавил жрец. ― Их просто нужно воспитывать. ― Их нужно утопи… ― Така! ― Ладно… поводок? Цепь? Намордник! ― одна идея в голове жреца казалась красочней другой. Руки не скрывал восхищения самим собой и очень искренне удивлялся, почему остолбеневший Койю его с ним не разделял, ― что? ― Гости, ― улыбнулся оракул, замечая скрестившего руки Акиру. ― О… ― Таканори издал неловкий звук и замолчал, оглядывая Акиру с мешком. ― Еду принес для… них, ― Акира показал взглядом на одного из детенышей. Его покров имел более темный оттенок серого, чем у других двоих. Гладкая толстая кожа; хвост, сужающийся к концу. Бока отливали голубым. Обычный встречный мог бы подумать, что это просто редкая разновидность какого-нибудь ящера. Если не упираться в слишком круглую форму головы, большие черные глаза, которые казались очень умными и понимающими, и, конечно же, в то, что, несмотря на размеры, это были еще совсем детеныши. Койю и Руки никогда не видели их вживую и даже не знали, что они существуют на их Земле до сих пор, но рассказывали, что по сведениям, которые они имеют, эти существа вырастают до очень внушительных размеров. Благо растут медленно, и пока хотя бы об этом не стоит беспокоиться. Ведь в нынешнем их положении и детей спрятать довольно трудно. Зато в питании не было особых проблем, кроме его количества. Они ели практически все. Таканори даже жаловался, что они приняли его тоже за еду, на что Акира пошутил о том, что с его габаритами он и выглядит, собственно, не больше, чем ужин. За остроумие у Акиры теперь ожог на руке. А еще предупреждение от Руки, что он целился в глаз и в следующий раз при такой херне обязательно попадет. Детеныш учуял Акиру и кинулся к нему, вставая на задние лапы и протягивая к нему передние, которые доставали почти что до бедер парня. ― Соскучился, мой маленький? ― сказал Акира ласково и погладил малыша по голове. Таканори надулся и скрестил руки на груди. ― Вот и корми своего маленького, ― передразнил он, указывая глазами на глиняные миски на столе. Почему-то Таканори всегда дулся и становился раздражительным, когда Акира с ними нежился. Койю считал, что это из-за того, что у самого Руки не получается с ними ладить так же. При первой встрече он их не очень тепло принял, а они очень хорошо запоминают отношение к себе, поэтому теперь, чтобы заслужить любовь к себе, нужно стараться, а Руки для этого слишком высокомерен. Акира пожал плечами вслед присевшему на мегалит Руки и насыпал в миску сухарей и кусков мяса. ― Разве никто не замечает, что ты тыришь еду? ― небрежно спросил Таканори, делая вид, что он очень занят прикреплением жемчужины к перу. Один бог знал, какое еще украшение он вздумал смастерить. ― Нет, ― ответил Акира, ― никому нет до этого дела, с едой проблем нет. ― Хорошо живете, ― кивнул Таканори. К еде подтянулись другие детеныши. Но так как миска оказалась слишком мала для троих, они начали драться и пихать друг друга, издавая при этом смешное рычание. Руки покачал головой. ― Никакого от них толка. ― Они еще слишком малы, ― попытался защитить их Койю, собирая с пола остатки еды и перекладывая их в еще одну миску. ― Пока они вырастут, начнется война и мы все передохнем, ― хмуро сказал Таканори. ― Есть что-то такое, ради чего их нам прислали. Надо обращать внимание. Замечать схожесть между вами и ними, ― в сотый раз повторил Койю. ― Со мной нет никакой схожести, ― пожал плечами Руки. ― Рост, ― помог Акира, за что получил испепеляющий взгляд карих глаз. Как он обожал этот взгляд, пусть даже полный гнева. Он, наверное, сам не понимал, насколько сильно ему хотелось, чтобы Руки так на него смотрел. И он готов был ради этого терпеть ожоги или ядовитые слова потом, но, когда Таканори смотрел так именно на него, Акира получал какое-то внутреннее удовлетворение, что жрец обратил на него внимание. ― А вот с тобой схожесть есть. Цвет кожи у тебя был похожим, когда ты обращался. И рычишь, почти как они. Акира закатил глаза. ― Я не рычу. ― Мне лучше знать, ― оба поняли, на что намекнул Таканори, а именно на ту ночь, когда они были неестественно близки и когда Акира не был собой, ― неплохо рычишь, ― добавил Руки, оценивающе посмотрев на свои ногти. Никто не заметил, как один из детенышей увязался за одной из змей. Змеи часто ползали внутри ущелья, они были отрадой Руки, который любил проводить с ними время. Акиру по понятным причинам они не трогали, поэтому он перестал обращать на них внимание. Детеныш, видимо, принял змею за еду, за живую еду, которую надо поймать перед тем, как скушать. Ведь, несмотря на свою миловидность, они являлись хищниками. Он кинулся за коброй и поймал ее за хвост, потянув в рот. Змея зашипела. ― Черт, нет! ― взвизгнул Таканори, подскакивая и роняя жемчужину, ― это не еда тебе! Отпусти ее! Отпусти! ― Руки шлепнул детеныша рукой по заднице, и тот выплюнул змею и притих, словно испугался или обиделся. Руки не понимал, пока тот не махнул хвостом, ударив Таканори по колену и сбивая с ног. Жрец охнул и шлепнулся на землю. Койю закусил губу. ― Довольно с меня, ― сказал Руки, и столько в его голосе было обиды и злости, что Акире стало его жаль. Он прекрасно понимал чувства священника, который во всем этом варился с рождения, который лучше всех разбирался в таких вещах, как «другой» разум, но у которого ни черта не получалось ладить с этими существами. Может быть, отчасти это происходило из-за того, что они похожи? Акира заметил, что детеныши точно так же быстро меняли свое настроение. То слишком ласковые, то слишком агрессивные, то любознательные. Вылитый Таканори. Руки поднялся и вышел из ущелья, оставляя Койю и Акиру наедине. ― И так постоянно, ― вздохнул Койю, ставя перед каждым отдельную миску с едой, чтобы меньше было соблазна подраться или съесть змею и довести тем самым Таканори до разрыва сердца. Акира разглядывал их и не мог поверить в то, что это и есть те сверхсущества, о которых ходит столько легенд. Те могущественные существа, которых истребили еще до его рождения, и те существа, от которых произошли они с Руки. Уже несколько дней его мучил один вопрос… который он все не решался спросить. ― Койю… ― начал он. ― Да? ― быстро среагировал оракул, давая понять, что слушает. ― А моя мама… если они чистокровные, то… как… как она, ну… ― Забеременела? ― догадался Койю, и Акира кивнул, ― думаешь, она с ящерицей тебя зачала? ― усмехнулся Койю, ― боже, Акира, нет. Это лишь один из видов, населяющий другую планету. Есть и другие, прямоходящие… они больше похожи на нас, но в то же время не совсем. Их множество. Особенно было раньше… ― Ясно, ― сказал Акира, почувствовав после этого какое-то облегчение, ― там во втором мешке еще овощи и фрукты, ― кивнул Акира на стол и нагнулся затем, чтобы поднять жемчужину с пером, которые обронил Руки. ― Спасибо, ― сказал Койю, ― но, думаю, не стоит каждый раз… ― Брось, ― перебил Акира, зная заранее, что собирается сказать ему Койю. ― Просто… твой друг, он тоже приносит, и… ― Что? ― Акира усмехнулся, ― Юу был здесь? ― Вчера заходил… ― Койю словно было неловко об этом говорить. ― Ну понятно, ― выделил интонацией Акира, ― но ты не переживай, мне… нам… ― Акира прочистил горло, ― не сложно этого делать. Просто принимай как должное. Как это делает Таканори, ― усмехнулся снова Акира. ― Он грубиян, ― вздохнул Койю. ― Я знаю, ― улыбнулся Акира через плечо, перед тем как уйти. Акира вышел из ущелья, обнаружив Руки на одном из монолитов неподалеку. Жрец сидел, поджав под себя ноги, и молчал. Волосы, а вернее то, что жрец с ними сделал, как всегда, не помещались в пучок под завязанной лентой. Жгутики высыпались у крайней линии затылка и немного с височной части. Пряди челки, как заметил Акира, стали светлее и были уложены набок. Он словно вышел и ждал, пока Акира уйдет, чтобы вернуться. ― Послушай… ― объявил Акира о своем присутствии, но Таканори даже не шелохнулся и не поднял глаза. Акира вложил ему в руки перо и жемчуг. ― Они начнут тебя слушаться, нужно только время. Нужно показать, что ты не желаешь им зла. ― Еще твоих советов я не слушал, ― выплюнул Руки. Акира не знал, как начать разговор о том, что у него крутилось в голове. И начал далеко не лучшим способом. ― Я не дурак, ― он не знал, что серьезность Таканори растопилась вмиг после этой фразы. И жрецу пришлось закусить щеку изнутри, чтобы не заржать и не испортить такой момент, лишив себя продолжения. ― Допустим, я тоже так думаю, ― ответил Руки спокойно, поднимая на него взгляд. ― Не умею иногда с тобой разговаривать, ― сдался Акира. ― Это тоже знаю. ― Я хотел сказать, что если я мешаю твоей гармонии, то я могу не приходить так часто или… если ты думаешь о той ночи, то я тоже, и поверь, я бы хотел что-то изменить. Очень хотел, но это невозможно. Но если тебе неприятно мое присутствие… ― Мне приятно, ― обрубил Руки, закатив глаза. Убить Акиру изнутри одной фразой. ― Правда? ― Нет, ― Таканори закрыл лицо руками, проводя по нему ладонями вниз. Акира улыбнулся. ― Я понял, ― сказал Акира. ― Судя по выражению твоего лица, не то, что нужно, ― сказал Таканори. ― Ты обещал обучить меня мертвому языку. ― Обещал, ― согласился Руки, не понимая радости Акиры, ― если ты думаешь, что это легко… ― Думаю, надо скорее начать. Зайду к тебе к ночи, ― решил Акира. ― Не смей… ― помотал головой Таканори, и его глаза расширились, так как Акира позволил себе взять пример со священника и повести себя нагло. Он нагнулся и поцеловал Руки в ухо. Очень легко, быстро и ненавязчиво, оставив после себя едва влажный след и тонну негодования. ― Ты! Блин, ты … ― крикнул Руки удаляющемуся Акире, который обернулся лишь для того, чтобы увидеть растерянный взгляд, ― охренел в конец, ― тихо закончил Руки. Шелест листвы в отсутствие ветра заставил Таканори нахмуриться и вздрогнуть. Он осмотрелся и пульнул молнией в куст, сломав пару ветвей. Оттуда выбежал небольшой дикий кабан. ― Ну прости… Арес собрал десяток стражников в удаленной от других комнате. О ней вообще знали единицы, а кто знал – лишний раз не совался. ― Все присутствующие здесь знают, зачем они здесь, ― начал он, серьезно оглядывая каждого из мужчин. На некоторых были доспехи, а на других ― обычные бедные хитоны. Такая разница обуславливалась тем, чтобы не выделяться и не бросаться в глаза при выполнении приказа. Ведь Арес хорошо усвоил, что Таканори глазастый, и царские доспехи в растительности заметить ему не составит труда. Другое дело, когда стражники играют роль обычного народа. Например, на рынке, возле храма или проходя мимо незамысловатой пещеры. ― Как часто мой сын к нему таскается? ― спросил Арес. ― Каждый день, ― ответил человек в грязно-бежевом хитоне. ― Давно? ― Чуть больше недели. Глаза Ареса налились яростью. ― Тогда какого черта я узнаю об этом только сейчас?! ― он выкрикнул это так сильно, что некоторые не смогли сдержаться, чтобы не поморщиться. ― Мой царь не объявлял собрания раньше… ― Вы для чего следили?! Скажи мне, для чего, вы, вашу мать, следили? Чтобы ждать, когда я приглашу вас поболтать? Вы должны докладываться были каждый гребаный день! Никто не посмел возразить, в комнате установилась тишина. Арес ходил из стороны в сторону, поглядывая в окно. Как он так прогадал? Как он мог возлагать надежды на Акиру? Растить его… внушать доверие, необходимость кровопролития. Из-за жреца все коту под хвост. Как он допустил, чтобы они встретились? Чтобы познакомились? Арес чувствовал злость, что не раскусил замыслов Таканори сразу. А Акира… поначалу царь удивился, что тот так быстро клюнул на «новую правду», но учитывая то, что мозги полоскал ему не кто иной, как Таканори… Акира слишком ослеплен очарованием этого лицемера. Теперь он не сможет использовать способности Акиры. Слишком опасно пробовать его переубедить, и слишком мало времени для этого. Особенно если он уже знает о своей матери. Теперь Акира больше не имел ценности. Очень жаль лишаться самого лучшего воина армии. Очень жаль. ― Схватить. ― Убить? ― испуганно спросил один из стражников. ― Я сказал разве убить? Схватить, бестолочь! ― Арес шумно выдохнул, ― убить я всегда успею. Геба зажала себе рот ладонью по ту сторону дверей. Максимально тихо поднявшись, она сорвалась на бег в покои Акиры. Распахнув дверь, принцесса влетела внутрь. ― Акира! Комната была пуста. Окна распахнуты, вечерний ветер легко трепал светло-голубые занавески. Акира сидел на полу, скрестив ноги, и рассматривал кучу бумаг с понятными и непонятными текстами, рисунками. Часть из них писал и рисовал сам Таканори, и Акира уже узнавал его почерк. Он отличался своей красотой и аккуратностью, и в то же время – в нем было что-то слегка небрежное, но небрежность эта не портила, а вносила свою изюминку. Акира думал, что практически то же самое можно было сказать о поведении жреца. Таканори лежал на своем клине спиной вверх и тоже копался в бумагах, отыскивая нужный материал. Он пришел к нему домой без приглашения. Как обычно. ― То, что ты сюда таскаешься так поздно, до добра не доведет, ― серьезно сказал Таканори, покосившись на Акиру. ― Я во дворце схожу с ума. Таканори шумно вздохнул. ― Ну, что? Прочитал? ― Я не понял ничего, ― честно признался Акира, ― как ты вообще выучил этот язык? ― Таканори довольно улыбнулся. Хоть здесь ему равных не было. ― Я не учил, я знал. ― Знал? ― Акира нахмурился. ― Да, не спрашивай… я сам не знаю, почему, ― Руки кинул другой сверток в руки Акире. ― Что это? ― Акира перехватил пальцами жесткую шершавую бумагу. ― Открой. Воин развернул сверток и увидел на нем рисунок созвездия Ориона и подпись на неизвестном языке. ― Откуда это? ― спросил он. ― От них, наивысших, разумных, ― ответил Таканори и вновь прилег, положив подбородок на подушку. ― Что это значит? Я родился под созвездием Ориона, ― Акира развернулся к нему. ― Я знаю, ― кивнул Руки, ― а знаешь, что написано? «Рейта-начало-конец». Думаю, это значит… ты положишь конец войнам и дашь какое-то начало в светлое будущее. Я все больше и больше убеждаюсь в твоем предназначении и все больше путаюсь в своем. Акира свернул бумагу обратно и сжал ее в пальцах. ― Надо поговорить с Кацуро, ― пришла внезапная мысль Акире, ведь он толком и не поговорил со стариком еще с крушения корабля. Парень все время ходил к Таканори, но совместить разговоры с ним и разговор с Кацуро не представлялось возможным, так как он прекрасно помнил, как Руки взрывался при одном упоминании о Кацуро. ― Поговори, ― безразлично ответил Таканори. ― Ты расскажешь мне, что было между вами? Таканори глубоко вздохнул, вспомнив, как обещал это сделать еще на корабле, и если он не сдержит слова, то ничем не будет отличаться от Кацуро, а этого ему хотелось меньше всего. ― Я обещал? ― Да. ― Давать обещание детям – дело опасное*, ― заметил Таканори, и Акира нахмурился, не поняв, к чему он клонит. Какие дети? Таканори намекает на него? ― Он нашел меня младенцем и спрятал, когда истребляли всех «непохожих». И так как я не отличался внешне от людей, он отдал меня на воспитание жрецам, а сам приходил каждый день, приносил сладости, виноград, всякую дрянь… читал сказки, в общем… однажды, когда мне исполнилось четыре, он не рассказал сказку и свалил. По всей видимости, к родившемуся тебе. И больше я его не видел. Ну, до некоторых пор, ― поправился Руки. Жрец рассказывал это все слишком монотонно и безэмоционально. А у Акиры голова пошла кругом от таких новостей. Вдруг внутри что-то щелкнуло и Акира дернулся, приблизившись к Руки. ― Я родился, когда тебе было четыре… то есть… сейчас тебе двадцать четыре?! ― Это что, единственное, что тебя впечатлило? ― Руки разочарованно вздохнул. Слегка наигранно, конечно. Он догадывался, что парень считал его все это время своим ровесником и какой шок может испытывать сейчас. ― Нет, но… черт, тебе двадцать четыре! ― Ты поэтому так бесился, что я умнее? ― спросил Таканори беспардонно. ― Если честно… да… ― Но не надо только теперь думать, что все это время общался со старцем, ― Акира усмехнулся, мягко посмотрев на Таканори, который тоже смотрел на него из-под ресниц. ― Ты любил его? ― после недолгого молчания спросил Акира. ― Да. А он любил тебя, ― Руки ответил слишком быстро, и Акира почувствовал себя неловко, несмотря на то, что был совсем не виноват, ― но так, видимо, должно было быть… Теперь я это понимаю, ― поделился Таканори. ― Почему? ― Ты родился для того, чтобы что-то изменить. Поэтому тебя должны были хорошо воспитать, и с этим не справился бы никто лучше Кацуро. Тебя хорошо воспитали, Акира. ― Да, а тебя нет, ― Акира перевернулся на бок и прилег, подперев голову локтем и посмотрев на Таканори. ― Ну… так меня же не Кацуро воспитывал, ― усмехнулся жрец, ― возможно, я бы тоже был таким же приторно хорошим, как ты. ― Ты читаешь людей, как открытые книги, а себя совсем не знаешь, ― Акира улыбнулся и закусил губу, замечая, как Таканори кинул тяжелый взгляд на Акиру. ― Я рожден, чтобы умереть. Вот что я знаю, ― жрец принял сидячее положение на клине и спустил ноги, развернувшись к Акире спиной. Парень обеспокоенно проследил за жрецом и проклял себя внутри тысячу раз за то, что затронул больную тему. ― Я проголодался, а ты? ― Таканори изменил свой тон на веселый так быстро, что Акире стало не по себе. ― Это не так, ― жестко ответил Акира. ― Нет, я серьезно бы перекусил. ― Я не об этом, Таканори. Не говори, что ты должен умереть. ― Но все складывается именно так, судьба, звезды – не знаю, ― Таканори даже не выглядел грустным, когда говорил об этом. Возможно, потому что Акира не видел его глаз. Или священник настолько смирился с этим, что принимал как должное в своей прекрасной саркастической манере. «Я умру, хочешь бутерброд?» ― примерно так звучит грань между темами в его разговорах, другими словами, этой грани не было вообще. ― А то, что мы встретились, не судьба? ― О чем ты? ― Руки повернул голову через плечо. ― Ты и я, наша встреча, думаешь, она случайна? ― Ты про то, что мы побыли вместе, или про что? У Акиры вспыхнули уши, и жар прошел по всему телу, а у Таканори, казалось, ничего. ― Я… про все. ― Ну, не знаю, ― Таканори усмехнулся, видимо, заметив смятение парня, ― может быть, и неслучайно. Благодаря мне ты осознал, кто ты. Кацуро боялся тебя травмировать и отбирать у тебя детство раньше времени, а я тот ублюдок, которому на всех плевать, поэтому я отлично подошел на эту роль. Думаю, она закончилась. ― Она только началась. Я же буду царем? ― спросил Акира. ― Ну, допустим, ― жрец усмехнулся. ― Запрещаю тебе умирать, ― пожал плечами Акира. Секунда тишины ― и звонкий смех Таканори наполнил комнату до самого потолка, отражаясь от окон и стен. Руки так накрыло, что он повременил с тем, чтобы подняться, и откинулся на спину, смеясь. ― Что еще пожелает мой господин? ― усмехнулся Таканори, ― солнце тебе не погасить? ― Таканори… ― Что? ― ответил священник весело, продолжая лежать на спине поперек клине. ― А Койю… у него не было видений? ― улыбка сползла с лица жреца так же быстро, как и появилась. ― Я думаю, что были. И он знает. Но он мне никогда не скажет об этом. Еще я думаю, что он видел нас вместе… потому что когда я выпытывал у него, он жутко краснел. Акира закусил губу. И решил, что должен поговорить с Койю. Он должен знать об этих видениях, ведь все можно предотвратить, если знать. Но в голове парня никак не укладывалось… как Руки мог быть таким веселым (пусть и не всегда), эмоциональным и полным жизни, зная о том, что погибнет. Он так хотел спросить… ― Что ты мучаешься? ― не выдержал Таканори, разглядывая Акиру, поднявшегося и отошедшего к подоконнику. Парень подозрительно молчал, и это нервировало Руки. Священник натянул на себя накидку и тоже подошел к старому окну в трещинах. ― Спроси. ― Как ты жил все это время? Каково жить, зная, что впереди нет будущего? ― Акира посмотрел на Таканори, с замиранием сердца ожидая ответа. Он давно знал, что Руки очень сильный духом, сильнее его, сильнее их всех. Но, каждый раз осознавая, насколько велико его мужество на самом деле, Акира впадал в ступор и чувствовал себя слабаком. Даже сейчас. Вместо того, чтобы задавать вопросы, причиняющие боль, лучше бы он заткнулся и сделал что-нибудь стоящее. Но он не мог не спросить. Таканори неловко пожал плечами, поднимая глаза. ― Если не думать об этом каждую минуту, жизнь не так плоха. ― А как не думать? ― тихо спросил Акира, не разрывая зрительный контакт. Таканори изучающе посмотрел на лицо Акиры, демонстративно не собираясь торопиться с ответом. ― Жить моментами, ― ответил он наконец, ― очень важно уметь жить минутами. Отвлекаться... ― томно проговорил Руки, ― забываться. У Акиры пробежали мурашки от голоса Таканори. ― Как? ― спросил Акира еще тише. ― Ну... некоторые способы вполне приятны, ― Руки вновь пожал плечами. А из-за того, что он находился слишком близко, Акиру опалило чужим дыханием, и он покрылся мурашками. Таканори приблизился к парню и провел несколькими пальцами по выступающим венам от локтя вверх. ― Я бы мог тебе показать, будь ты хоть чуточку таким же грязным, как я. Но я не хочу, ― Акира начал дышать чаще, упираясь руками в подоконник, ― не хочу отнимать у тебя титул лучшего мужа и великого будущего царя. Не хочу осквернять то светлое, что есть в тебе. Именно потому, что это есть в тебе, ты мне так нравишься. Таканори шумно вдохнул и отстранился. ― Не уходи, ― Акира поймал Таканори за локоть. Таканори вопросительно взглянул. ― Покажи мне. ― Я не гетера, ― сказал Руки серьезно, посмотрев на свою пойманную руку, ― я свободный, я бедный, я никудышный жрец, но я не шлюха. А ты будущий царь. Я не собираюсь приближаться, каждый раз ожидая момента, когда ты меня оттолкнешь. Я не море для царских утех. И не твой слуга. Вот чего боялся Руки – быть использованным. Его не волновало наличие жены или сословие Акиры, его волновало то, что это имеет для парня значение. Что это опустит его в собственных глазах. Жрец прекрасно знал, что Акиру тянет к нему. Но для парня их связь будто равнялась падению в пропасть, и у самого края он каждый раз делает шаг назад. Вот что значит для Таканори быть использованным. Он не хотел ощущать себя яблоком, которое постоянно надкусывают. Пусть его съедят до конца. И он не будет осквернен, если потом его огрызок выбросят в пыль. Но надкусанным он быть не хочет. ― Будущий царь, ― Акира едва усмехнулся, и следующее, что он сделал, повергло Таканори в секундное недоумение. Он встал на колени и прижался щекой к ногам жреца, ненадолго замолкая и заставляя чужое сердце над ним чуть ли не разорваться от переполнения эмоциями. ― Что ты делаешь? ― спросил Таканори, стараясь сохранить холод в голосе. ― Не ожидал, что будущий царь способен на такое? Ты птичка, Таканори. Свободная, неземная и восхитительная. И никто не имеет над тобой власти, я лишь могу ждать, пока ты слетишь ко мне со своей высоты. У меня было достаточно времени, чтобы понять, что мне нужно. И знаешь, это не трон и не свадьба. Если ты думаешь, что меня волнует, кто я и кто ты, то... Акира замешкался, когда заметил, что Таканори смотрел на него не моргая. Жесткие светлые волосы щекотали кожу ног жреца. Руки стало чертовски обидно, что Акира сразил его этим жестом. К чертям собачьим всю его неприступность и всю дистанцию, на которую он был способен. Стало обидно оттого, что никто так не делал раньше. Хотелось расплакаться оттого, что он может что-то значить для человека высоких кровей, кроме развлекаловки на ночь. Акира дал понять, что ставит Таканори выше себя. Намного выше. И Таканори сразу захотелось слететь к нему вниз. Мол, на, приручай, твою мать, раз ты такой… В дверь постучали, и оба отвлеклись на звук. Стук повторился, а после дверь вышибли. Несколько ошметков древесины отлетели в сторону. Маленький уютный мир, что сложился между Таканори и Акирой за последние полчаса, был разрушен в щепки. В буквальном и не в буквальном смыслах. ― Он здесь, ― сказал кто-то из стражников, ― не двигайся! Таканори оттолкнули, и в его глазах все поплыло. Кругом мелькали голоса, картинки стражников, кто-то связывал руки Акире и брал его за шиворот. Заговор между жреческой кастой и царскими людьми был открыт. И вопрос «Как они узнали?» тонул и мерк в сотне других вопросов. Что они с ним сделают? Как скоро?