Дрянной священник

Потому что я никогда не позволю тебе увидеть себя, вытирающим слезы. © Calm Envy

«Твоя мать не просто так зачала тебя от сверхсущества», ― эти слова крутились у Акиры в голове всю ночь. А когда воину все же удавалось заснуть, во сне его ожидали настолько бредовые интерпретации ответа на этот вопрос, что Акира решил: тогда вообще лучше не спать. К чертям собачьим, никогда. Что значит «переспала со сверхсуществом»? Почему Акиру не смутило это словосочетание вчера? Что вообще он имел в виду? То есть, теоретически, если Акира захочет поиметь какое-нибудь существо, то в этой природе существует место, куда он сможет обратиться? Какой-нибудь бубен или магический круг из козлиных мозгов... Надо спросить у Койю с Таканори, они наверняка владеют всеми этими штучками. Как же так? Насколько знал Акира, их давно истребили. Где мать выискала его? Заметив рассвет за окном, Акира резко принял сидячее положение на постели и похрустел шеей. Крепко зажмурившись на несколько секунд, он вздохнул и потер виски пальцами. ― Доброе утро, ― поздоровался воин с портретом матери сразу после того, как перестал себя жалеть и окончательно проснулся. Он часто разговаривал с изображением восхитительно красивой женщины напротив спального места. Шелк синего хитона, черные блестящие волосы, теплые карие глаза, в точности, как у Акиры – рисовал какой-то талантливый художник, а эту картину подарил ему Кацуро в день, когда Акире исполнилось восемь. Воин встал с кровати и, подойдя к рисунку в золотой рамке, мягко провел пальцами по ее глазам. ― Не знаю, что ты натворила… Но пока я не в восторге, так и знай, ― невесело произнес Акира и вышел из комнаты. Наспех приведя себя в порядок, блондин покинул сонные царские дворцы и направился путем, пересекающим купеческое зазывище. Акира никогда так не делал, он даже не знал, зачем он идет в тайник и чем ему могут помочь несколько жрецов в завтрашнем походе. Может, Руки не прав? Может, все-таки у Акиры есть отец, и он вовсе не хочет его ни убивать, ни использовать? Очень бы хотелось, на самом деле. Если честно, блондин даже до сих пор в глубине души надеялся, что это какой-то затянувшийся и не очень удачный розыгрыш. Только вот уже светлеет, а до сих пор никто не хлопает. Самое ужасное, что одна из проблем Акиры отправится вместе с другими воинами на правах юного мудреца уже завтра. Но ведь если с ним что-то случится, это Акире придется спасать Таканори, а не наоборот. А если он его не спасет? Арес должен убить Таканори, и если Акира допустит, что жреца убьет кто-нибудь другой, то сам погибнет. Отлично, правда? Их жизни просто-напросто связаны. Причем жизнь Акиры зависит от жизни Руки, а смерть Акиры жизни Таканори не очень-то препятствует. Воин был на пике восторга, когда осмыслил это. Он понял: все начинается еще с не заладившегося знакомства. И если тебе на пути встречается чокнутый жрец, то это явно плохой знак. Обойди его, не лезь на рожон. И ни в коем случае не надо пытаться ему помочь, несколько километров от объекта в обход – вот лучшее решение. Иначе объект окажется в итоге разукрашенным парнем с хвостом из разноцветных веревок, который будет изо дня в день принижать твои умственные способности. А еще говорить, что твой отец тебе не родной, при этом очень гордиться тем, что его хотят выебать полцарства, а сам правитель мечтает оторвать ему голову, но только пока не может. Акира обязательно научит этому своих внуков. По дороге его мучил вопрос неизвестности. Блондин бы предпочел стоять плечом к плечу с опытными бойцами и, если на то пошло, сражаться за них, а не потерять семерых из-за одного. Теперь же он понятия не имел, как строить военные действия, кому верить и в чьи игры играть. Было ощущение, что все двадцать лет ему читали сказку, а вчера вечером дочитали последнюю страницу, и книга захлопнулась. И настало время реальности, в которой Акира был совсем один. В нескольких метрах от входа в ущелье блондин резко затормозил. Проклятые змеи ― воин опять про них забыл. ― Я знал, что ты придешь, ― улыбнулся Койю, плавно показываясь наружу. ― Неужели, ― съязвил Акира, морщась от вида шипящей на него кобры. Как и в предыдущий раз, все ущелье оберегалось аркой из змей разных окрасок. А над горой уже возвышался красный диск утреннего солнца. Времени не было. ― Может, ты отзовешь своих подружек? ― недоумевающее спросил Акира, когда заметил, что Койю бездействует. Мужчина усмехнулся. ― Первый урок: не иди на поводу у нетерпеливости. Таканори уже лет пятнадцать лажает на этом. Койю был одет в накидку из светлой ткани, а волнистые пряди, высыпавшиеся из собранного узла волос на затылке, спускались по обнаженным ключицам. Оракул сжал пальцы левой руки в кулак, кроме указательного и среднего, и провел своеобразным жестом над своей головой. Воин не привык к такому виду мужчин: бойцы немного по-другому одеваются, да и вообще выглядят по-другому. У Акиры была самая обычная прическа: чуть удлиненные высветленные пряди скрывали только кончики ушей и часть шеи. Жесткие от природы волосы порой торчали в разные стороны, но Акира не особо стремился как-то с этим бороться. ― Проходи, ― показал рукой Койю и зашел в тайник вслед за воином. Место обитания жрецов находилось на довольно безопасном расстоянии от входа в пещеру. Потому внутри всегда горели свечи или светильники. ― Хэй… ― Акира опешил, когда увидел мирно спящего Таканори на своем ложе. Жрец спал на животе, из-под тонкого грубого одеяла выглядывали острые лопатки и ноги по щиколотку. Он издевается? ― Не злись, это я настоял на том, чтобы он лег спать. И это произошло всего час назад, ― пояснил Койю, неловко посмотрев на другого жреца. ― Час назад? ― удивился Акира. ― Не он ли говорил, что нужно выспаться? О чем он думал? ― О том, как вам выжить завтра, ― оракул показал глазами на огромный монолит. На каменной поверхности известняком были начерчены невероятно ровные геометрические фигуры с расчетами углов и сечений: судя по всему, это были определенные созвездия. ― Это завтрашнее небо, ― пояснил Койю. ― Невероятно, ― Акира провел пальцами по линии, соединяющей две крупные звезды, ― на бумаге не все так сумеют нарисовать. ― Я бы на твоем месте больше интересовался, как он это высчитывает, ― оракул начал серьезно вглядываться в чертеж и водить по нему пальцами, ― смотри, завтра с приходом сумерек начнется дождь. ― Хватит лапать мой рисунок, ― недовольное хриплое бурчание донеслось из-под одеяла. ― Ты не спишь, сладкий? ― усмехнулся Койю. ― Когда вы здесь оба, это совершенно невозможно, ― огрызнулся жрец и поднял глаза на Акиру, который тоже в данный момент посмотрел на него. ― Привет, крепыш. Как настроение? ― Таканори сладостно потянулся и поджал пальцы на ногах. ― Ты уже свыкся с тем, что нам крышка из-за твоей вчерашней выходки? Под его глазами залегли заметные синяки, а еще вчера идеально нанесенные тени на веках немного смазались. ― Таканори, ― пригрозил оракул, заранее зная, что это бесполезно. Акира закатил глаза и даже простонал. Еще одной стычки со жрецом без рукоприкладства он не сможет выдержать. ― Послушай, ты сказал прийти. Я не знаю, зачем я это сделал, но я пришел. И у меня не так много времени, если я не вернусь до десяти утра, меня начнут искать. А если найдут здесь, то, я догадываюсь, это будет не очень? ― Ты пришел, потому что выбрал сторону? ― с надеждой уточнил Таканори, но заметив то, как Акира нахмурился и слегка растерялся, сразу поник. ― О нет, только не говори, что ты всегда делаешь то, что тебе говорят… Руки с трудом поднялся с постели; воин не смог не отметить того, что он находился в одной тазобедренной повязке. Хотя жрец стоял боком и очень быстро натянул на себя хитон… все равно это было странно – видеть его в таком виде. ― Что такое, ты думал, мы спим в коконах? ― не унимался Таканори. ― Руки, ― Койю недовольно вздохнул. ― Черт, не своди меня с ума, ― Акира прикрыл глаза, ― завтра ты будешь балластом. Ты будешь мешающим куском, а чего – придумай сам. Но мне придется тебя защищать, и я хочу… ― Потому что папочка сказал? ― усмехнулся Таканори, подойдя к столу и даже не глядя в сторону блондина. ― Из-за тебя могут погибнуть люди, ― Акира проигнорировал. ― Господи, кому нужна твоя защита, парень? ― жрец серьезно на него посмотрел, развязав красную ленту со своих волос, сплетенных в жгутики, и зажав ее между зубов. Из-за последнего говорить стало трудновато, и Руки начал смешно шепелявить. ― Те места, где мы будем завтра, намного проблематичнее, чем твоя никчемная разведка. Мы можем запросто не доплыть до людей, ― собрав руками волосы повыше, Таканори вынул ленту изо рта и снова перевязал волосы. ― Но если ты так настаиваешь, там… звезды начнут падать с неба, чередуясь с волшебными черепашками, и мы все-таки доберемся до пункта назначения, то в случае чего – сражайся со своими олухами сам, как хочешь. Мне не нужна твоя защита. Я смогу постоять за себя сам, ― гордо добавил Руки. ― Ну да, ― не скрывая сарказма, кивнул Акира. ― Еще посмотрим, кто чью задницу будет прикрывать! ― возмутился жрец. ― Ох, а это что за игрушка? ― воин взял маленький цилиндр со стола, одна грань которого была закрыта каким-то странным мягким материалом. ― Будешь кидать в глаза и убегать? Для тебя неплохо, на самом деле. Таканори закатил глаза. Койю просто молча наблюдал за диалогом этих двоих и морально был готов разнимать их, если они вдруг решат подраться. ― Я бы не трогал это на твоем месте. Дело в том, что она отравлена смертельным ядом лягушки, ― безразлично предупредил Таканори, многозначительно взглянув на свои подпиленные ногти. У Акиры округлились глаза, и он панически перевел взгляд со странного, песочного на ощупь свертка, на Таканори. У него забилось сердце. ― Урок номер один: никогда никому не доверяй, ― улыбнулся Таканори, ― я хотел побольше тебя помучить, но твои глаза стали, как у детеныша кабана. Я люблю их до жути. Видел когда-нибудь новорожденных кабанят? ― с искренним интересом спросил Руки. Акира был потрясен. Снова. На этот раз тем, как быстро Таканори мог переключаться с серьезного разговора о завтрашней кончине к такому детскому и непосредственному… «Черт возьми, он любит свиней», – заметил Акира. ― Они определенно должны тебе понравиться, ― продолжал Таканори, убедительно кивая самому себе. ― Это уже урок номер два, ― поправил блондин, стараясь взять себя в руки, ― первый был про нетерпеливость. ― Этот важнее. Он номер один, а тот номер два, ― разочарованно отрезал жрец, взглянув на Койю и поджав губы. ― Давай оставим это до лучших времен. Что это за дрянь? ― спросил, наконец-то, воин. ― Сера, кристаллические остатки породы одного минерала, древесный уголь, ― жрец забрал маленький цилиндр из рук Акиры и восторженно посмотрел на свое творение, ― соотношение 10 : 75 : 15. Взрывчатое вещество. Немного огня и меткости. Большого интеллекта не требуется, поэтому даже ты сможешь им пользоваться. Это маленький, есть большие, ― Таканори заставил взглядом обратить внимание на стол, на котором лежали точно такие же смеси цилиндрической формы. У некоторых из них можно было заметить длинные и короткие скрученные веревки, похожие на фитиль. ― Ты… ― Акира неверяще посмотрел на маленький кусочек величиной меньше четверти ладони, ― ты всю ночь занимался этой ерундой? Лучше бы поучился копье в руках держать. Я могу отпилить половину от настоящего, чтобы оно тебя не перевешивало. Возможно, это было бы обидно для Таканори, но только в том случае, если бы он, на самом деле, не знал, что это работает. Он не собирался доказывать. Это его изобретение, оно работает, и оно поможет. Жрец не собирается возиться с царским дитем и что-то ему объяснять. Вздохнув и собрав весь свой пыл и убедительность во взгляд, Таканори попробовал снова: ― Повторяю еще раз. Мне. Не нужна. Твоя. Дурацкая. Защита. Оставь ее для неудачников. ― Ты не понимаешь, о чем говоришь. ― Черт подери, это ты не понимаешь! Ты, блин, мальчик. Ты там не был! ― Прекратите! Это святилище, а не базар, ― призвал оракул, ― Таканори, еще одно скверное слово, я клянусь, что засуну тебе что-нибудь в рот. ― Ну, смотря что, конечно, ― улыбнулся Таканори. Койю тяжело вздохнул ― иногда Руки просто невыносим. С тех пор, как жрец вырос, справляться с ним стало намного сложнее. Вдруг Акире показалось, что он заметил змею, приближающуюся к нему. Когда он понял, что ему не показалось, Акире не понравилось еще больше. И здесь они ползают. Не растерявшись, блондин плавно выхватил широкий нож из набедренного чехла. Руки внимательно проследил за взглядом Акиры и увидел, как страх начал заставлять того совершить самую большую ошибку. Акира начал прицеливаться. ― Нет, не делай этого! Ты не успеешь! ― крикнул Таканори. Но змея подползала все ближе. Акирой овладела реакция самосохранения, и он замахнулся. Тихо выругавшись, жрец быстро сообразил и поджег короткий фитиль маленькой бомбы собственного производства, кидая ее в змею, в то время как она почти кинулась на Акиру. ― Отойди! Он успел в последние доли секунды. Укус змеи был бы смертельным для Акиры. Посыпавшиеся камни от пещерной стены и маленький взрыв, произведенный Таканори, были смертельными для змеи. Когда все закончилось – повисло молчание. Парень отошел в сторону. ― Нет слов… ― признался он, не ожидая не только того, что взрыв сработает, но и поступка Руки в целом. ― Как и много чего другого, ― злостно добавил Таканори и подошел к не шевелящемуся телу небольшой кобры. Жрец присел на корточки рядом с пыльными чешуйками, словно над своим чадом. Посмотрев на ее кровавый прорванный бок, он понял, что она мертва. Руки убил ту, что когда-то спасала его жизнь. Нападение дикого тигра в лесу, когда Таканори было 16, ужасом пронеслось в его голове. В тот раз молодая кобра кинулась и впрыснула яд зверю в глаза, дав возможность парню уйти. С тех пор они с Руки были неразлучны. ― Если бы ты сделал несколько шагов ко мне, а не играл в геройство, она бы не кинулась на тебя, ― тихо сказал Таканори осевшим голосом, ― они чувствуют страх. Ты боялся. Она просто… я убил ее за то, что она подумала, что я в опасности, ― коротко усмехнулся жрец. Но когда он поднял свои глаза, Акира увидел в них и боль, и отчаянье. Взгляд серьезных глаз пронзил воина насквозь: ему даже показалось, что он ощутил все, что чувствовал Таканори, потерявший дар речи в эту секунду. Змеи для Руки были с детства чем-то особенным и имели для него большую ценность. Он с ними разговаривал, он их понимал. Это его друзья, и одного из друзей ему только что пришлось предать. Ради чего, а вернее, ради кого он это сделал, Таканори изо всех сил старался не задумываться. Не возьмет себя в руки – разнесет здесь все. Жрец ничего не говорил. Он вообще, казалось, не выражал никаких эмоций, не считая беспокойного дыхания. ― Послушай, мне жаль, ― только и смог сказать воин, глядя на Руки. ― Не жаль тебе ни черта, ― огрызнулся Таканори. ― Ты спас мне жизнь… ― будто сам до сих пор не веря в это, продолжал блондин. ― Да, ценой другой жизни. Поэтому мне плевать, как ты это сделаешь, но если это поганое пророчество не сбудется… ― Койю подошел и прервал закипающего посредника поглаживанием рукой по плечу. ― Иди домой. Я надеюсь, теперь ты убедился, что я могу постоять за себя. Обсуждать с тобой то, что делать завтра, не вижу смысла – как об стенку горох, все равно сделаешь все по-своему. Таканори старался говорить как можно холоднее. Жрец отвернулся от Акиры и лишь молча ждал, пока блондин уйдет. Казалось, разговор окончен, но… ― Ты спас меня, ― неожиданно продолжил воин, ― спасибо, конечно, но это был выбор не за мою жизнь, верно? Ты выбирал между тем, что для тебя дорого, и осуществлением своей же задумки. Это не благородство. Я просто стал твоей пешкой, да, Таканори? Скажи мне, ― Акира спросил в лоб и с замиранием сердца ждал ответа. Если бы существовали боги, они бы не дали соврать, как он хотел ошибаться. ― В какой-то мере, ― сухо ответил Таканори. ― Но я же человек, ― прошептал Акира, сжав пальцы в кулаках. ― Нет, Акира. К сожалению, нет. Поэтому ты нам и нужен, ― вздохнул Руки, после чего услышал резкий звук удаляющихся шагов. Акира направился к выходу из ущелья, переглянувшись перед этим с оракулом. ― И зачем ты солгал ему? Ты бы спас его в любом случае, и мы оба знаем об этом, Руки. ― Урок про недоверие туго до него доходит, он должен усвоить. ― Хочешь, чтобы он все уроки на твоей шкуре усваивал? ― Койю закипал. Обычно он был самым спокойным и рассудительным из всех жрецов, но иногда Таканори был настолько идиотом, что даже у оракула не хватало терпения. ― Так он скорее определится, что нужно ему, а не мне или его псевдо отцу. Не научится слушать себя ― не сможет помочь даже себе, не говоря уже о спасении других народов. Хватит плясать под чужую дудку, ему уже 20. ― Ему только 20. Ты не забыл, что он должен выбрать тебя? Тогда к чему были все эти усилия? ― Он выберет меня, ― уверенно сказал Таканори, глядя в одну точку – на мертвую пятнистую кожу кобры, ― я научу его думать головой, а не местом, которым думают все остальные из его армии. Койю усмехнулся. ― Значит, ты, наконец-то, поверил в него? Я горжусь тобой. Таканори помолчал, а затем нагнулся и поднял гладкое тело змеи на своих руках: ― Нет, я до сих пор считаю это безумием. Но сразу после этого жрец судорожно вздохнул. Он никак не мог справиться с внутренней болью. Смерти людей Руки переживал, как раз плюнуть. Возможно, это из-за того, что он ни с кем не сближался. Но, тем не менее, смерти животных долгое время рвали ему сердце. Наверное, потому что с ними он проводил больше времени. ― Койю… я не прощу ему это. ― Ты поступил правильно, она бы тебя поняла, ― Таканори крепко закусил нижнюю губу, силясь, чтобы, не дай бог, слезы не выдали его с потрохами. Иначе для Таканори это будет поражением. И оракул проследил за этим: ― Ты все такой же крошка. Когда настоящий. Поплачь, Таканори, ― предложил Койю и протянул к нему свои руки, чтобы обнять. У Руки лицо к чертовой матери перекосило от такого предложения. ― Ну, это слишком, ― покривился он, отходя от него. ― Я твой оракул, ты можешь доверить мне свои чувства, ― Койю убедительно посмотрел. ― Может, ты еще сопли мне вытрешь?! ― Таканори возмутился, а у самого губы дрожали. Он отвернулся и направился к выходу из ущелья со змеей на руках. ― Но я все твое детство занимался этим, ― усмехнулся Койю, идя следом за ним, ― и если сейчас мне придется снова... ― Ну уж нет! Они вышли наружу и прошли метров сто, прежде чем остановились. Это было сочное дерево оливы. Таканори положил кобру под ним, а когда выпрямился – уже угодил в руки к Койю. У жреца расширились глаза. Оракул обнял его очень крепко: ― Не бойся, никто не увидит. ― Перестань… ― Давай же. Нельзя запирать в себе боль. Я говорю это не потому что так сильно пекусь о твоем здоровье ― ты прекрасно знаешь, чем это может грозить. Жрец недовольно вздохнул, но в следующий миг он уже зажмурился и сморгнул слезы в хлопковый хитон мужчины. ― Обещаешь, что полегчает? Потому что это унизительно, ― немного дрожащим голосом сказал Таканори, пряча лицо на плече высокого Койю. ― Обещаю. После этого жрец впервые за долгое время дал волю слезам. Его прорвало. Он по-настоящему плакал, как плачут дети. Очень горько, временами останавливаясь, кусая губы и снова всхлипывая. Такого Руки имел право видеть только Койю. Для остальных жрец казался неприступным, непробиваемым, ненормальным, но никак не слабым. Но кто знает, что это было большой промашкой? Ведь Акира не ушел далеко. И, будучи удивленным их появлением, наблюдал за Койю и Таканори на расстоянии. Этот человек маленького роста так и останется для него загадкой. Может, жрец и хочет использовать Акиру для каких-то своих личных целей и выгоды. А может быть, сказал это на эмоциях. Может, сегодня спас, а завтра нож в спину воткнет. Акира не знал. Лжет, когда говорит правду. Или говорит правду, когда лжет. Сейчас только одно было понятно. Жрец, не соблюдающий посты, хам и наглец внешности пресловутой гетеры, плакал самыми обычными человеческими слезами.